Предубеждение и гордость

Касается. Впервые за всю историю вашего (недо)знакомства прикасается к тебе. Пьяно тычет пальцем в твою щеку и заливается смехом, словно ребенок. Ребёнок с самым раздутым эго во вселенной. Ты молчишь, потому что вам не о чем разговаривать, и ни в одном уголке этой или другой галактики не найдётся общей темы для вас двоих. Не в этом тысячелетии. Крис опускает все окна, кроме твоего, неуклюже перелезая с переднего сидения на заднее и обратно. Крис врубает музыку на максимальную громкость, отчего перепонки в ушах вот-вот лопнут, и кровь фонтаном зальет эту блядскую машину. Крис пытается привлечь твоё внимание хоть на секундочку. Холодный воздух циркулирует по салону, и тебе становится некомфортно. Кожа начинает покрываться крупными мурашками, начиная с щиколоток, поднимаясь вверх по икрам, по изгибам колен, преодолевая плотно сжатые бедра, живот и грудь, к ключицам. По позвоночнику словно бьет током, и ты вздрагиваешь, немного выгибаясь. — Кажется, кто-то замерз, — пьяно. — Кажется, кто-то в стельку. Закрой окна. Шистад начинает пытаться снять с себя толстовку. Толстовку Пенетраторов — как символично. — Я не нуждаюсь в твоих подачках. — Прекрати вести себя как недотрога. — А тебе лишь бы потрогать. Смеется, запутанный в собственной кофте. Ты останавливаешь машину, чтобы помочь ему наконец выбраться из плена одежды. Крис перестает шевелиться внутри кофты, почувствовав, что ты съезжаешь на обочину и останавливаешься. — Приехали? Не отвечаешь, а лишь помогаешь освободиться от одежды, просовывая его голову обратно в горловину, а руки в рукава — возишься с ним, как с ребенком. Чувствуешь себя Эвой, потому что это её привилегия носиться с Шистадом, не твоя точно. Но ты сидишь в его машине за рулем и помогаешь ему, пьяному в стельку, привести себя в порядок. — Ты милая. — А ты мудак. Продолжаешь везти его по намеченному маршруту, глядя вперед. Думаешь о том, какая же ты всё-таки дура. Тебе только пьяных Пенетраторов по домам развозить, заняться же больше нечем. Надо было оставаться дома в теплой постели, серьёзно. — Почему ты так себя ведешь? — Как? — Как конченная сука. Смеешься. Цепляешься тонкими пальцами за руль до проступающих костяшек. Кусаешь губы. — Тебе же можно вести себя как придурок. — Я не придурок. — Зато ведешь себя именно так. Ты гордишься собой, хотя бы потому, что он всё ещё не трогает тебя за бедра или ещё чего хуже. Он не трахнет тебя, не в этой жизни. Не в этой машине. Не в этом городе. Осло мигает своими огнями и еле проглядывающимися звездами в небе, пятница заставляет сиять почти весь город. Телефон Криса начинает звонить почти у самого его дома. — Да. Она довезла меня до дома. Как неловко. Смотришь на него вопрошающе, понимая, что что-то произошло не так. Крис заливается смехом, как только отклоняет вызов, и это бесит так, что поджилки начинают трястись. Он не говорит, почему его так веселят слова, сказанные его абонентом. — Ты придурок. — Ты оставила свой телефон у Вильяма. — Черт. А если мама звонит уже битый час? А если кто-то взял трубку? А если они разгадали пароль и уже прошерстили всю твою галерею? Тебе срочно нужен твой сотовый, потому что ты без него — как без рук. — Поедем обратно? — Разрешаешь мне вести твою машину снова? — Прекрати быть сукой. Вы возвращаетесь. Уже более трезвый Крис и испуганная ты. Магнуссон вертит твой смартфон в руке и машет вам обоим. — Не знал, что вы дружите. — Заткнись, Вильям, и верни мой телефон. Вильям возвращает сотовый, а Крис улыбается, словно это не ты не дала погибнуть ему пьяному в дтп, которое обязательно бы случилось (оправдываешься). — Могла бы попросить Эву отвезти меня. — Тогда жертв было бы вдвое больше. Вероятно, так оно и есть. Ты очень надеешься, что выглядишь правдоподобно в его глазах; пьяных глазах. Шистад верит. Мун появляется моментально, не сводя с вас обоих глаз. Не то, что бы она подумала, что вы трахаетесь. Не то, что бы тебе хотелось, чтобы это так выглядело. — Удачного вечера. — А как же вернуть меня обратно к моему дому? — А в кроватку тебя не уложить? — Если очень хочется. Тебе не хочется.