Крибле-крабле бумс...
2 августа 2017 г. в 17:32
POV Андрей Жданов.
То, что Совет будет проходить нервно, ясно было еще накануне. Кира звонила без перерыва. То требовала, чтобы ей на обед заказали брокколи в сливочном соусе, то умоляла, чтобы ей подали не минералку, а свежевыжатый апельсиново-морковный сок, то рыдала в трубку, что ей невыносимо будет видеть на Совете Катерину, то вдруг тоном начальника приказала рядом с каждым пунктом отчета непременно дать расшифровку. А своим последним звонком она и вовсе привела меня в бешенство.
— Андрей, мне будет трудно вести машину. Ты не мог бы заехать за мной?
— Не мог бы.
— Почему?
— Потому что я поеду с женой. И мне совершенно не хочется, чтобы ты мотала ей нервы на полчаса дольше.
— Оёёй! Какие мы нежные. А как же я?
— А как хочешь. Быть твоим шофером не входит в условия нашего договора. Можешь делегировать свое право голоса Сашке или Кристине и вообще не приезжать, можешь попросить братца заехать за тобой, можешь вызвать такси. Делай, что хочешь.
— Андрей! Ты вообще человек или нет? Я ношу твоего ребенка, а ты…
— Моя жена носит моего ребенка. Это единственное, что для меня несомненно. О ребенке, которого носишь ты, мы поговорим после его рождения и анализа ДНК. До тех пор я лишь выполняю условия нашего договора. И больше мне сегодня не звони.
— Андрей! — даже не крик, а вопль. — Ты пожалеешь!
Но я не пожалел! Не знаю, как все сложилось бы в моей жизни, если бы я тогда заехал за Кирой. Сколько еще дней, месяцев, а может, и лет она могла бы отравлять нашу с Катей жизнь? Слава Богу, что все случилось так, как случилось.
Для того, чтобы вы поняли, что произошло, я должен чуть-чуть отклониться в сторону… Когда Ириша спасла жизнь Дашеньке, да и Катюше, пожалуй, тоже (не смогла бы Катька спокойно жить, потеряй она тогда ребенка), папа сказал:
— Какое счастье, что Ирина Петровна смогла так быстро поймать такси. Еще немного, и даже страшно подумать, что могло бы произойти.
— Папа, а ведь ты прав, — сказал я и подарил Зорькиной машину.
Первое время ее возил Федя Коротков, курьер «Zimaletto», а потом она и сама начала весьма бойко рулить. А характер такой, за что не возьмется, все ей по плечу.
Если бы я заехал за Кирой, если бы не машина Ириши, если бы Колька не забыл дома папку с документами, если бы Вика не решила… Если бы, если бы, если бы… Но все сложилось так, как сложилось, все кусочки пазла собрались в одну картину. Небеса решили над нами сжалиться…
POV Ирина Петровна.
Опять, блин припахали писать! Но на этот раз я не возражаю. Приятно, знаете ли, описывать «сеанс черной магии и ее разоблачение», это еще Булгаков заметил.
В то утро по дороге на работу я заехала к сыну, нужно было проведать Викусю. Невестка мне досталась бодливая, во всем, что касалось ее беременности, своенравная. Никаких авторитетов в этом вопросе не признавала. «Я ношу, значит, мне лучше знать, что полезно моей малышке», — безапелляционно заявляла она, когда я пыталась объяснить ей, что килограмм соленой рыбы за обедом — это не самое для ребенка лучшее питание. Но она же, блядь, сама себе дохтур. А потом отеки, давление и «мама, помоги». Ну, не зараза ли? Зараза! Но называет меня мамой, а я за это многое простить готова.
— Вика, ты давление мерила?
— Мама, Колька документы забыл!
— Вика, я кажется, задала вопрос?
— Ма, какое давление? Коле документы отвести нужно.
— Слушай меня внимательно, девочка, — разозлилась я, хотя мне было очень приятно, что невестка так волнуется за сына. — Когда тебя еще не было в проекте, я уже вела беременных баб. От зачатия до родов! И если я говорю тебе, что по утрам и вечерам ты должна мерить давление, значит ты будешь это делать. Я не позволю тебе мучить мою внучку! Поняла? Разжирела, как не знаю кто, селедку тоннами жрешь, потом воду пьешь бочками, а потом по пять раз за ночь трахаешься…
— Не по пять, — захныкала Вика.
— Вика! Колька вон уже стал тонким, звонким и прозрачным, но это его дело. Если ему это нравится — флаг ему в руки и три пера в задницу. Но твое давление — это здоровье ребенка! И мерить ты его будешь! Или ляжешь в больницу. Я все сказала.
— Мам! Давай знаешь что сделаем? Давай мы завезем Коленьке документы, а оттуда прямо к тебе в клинику.
— Что? И на УЗИ согласна? И на анализы? И на все?
— Так пристыдила же. Я осознала.
— А Юра с Полиной останется?
— Да.
— Собирайся.
Подъехали к «Zimaletto», я припарковалась.
— Викуся, только недолго, я на работу опаздываю.
— Договорились, мам, только выйти помоги.
Я вышла, открыла дверцу и подала руку невестке, ругаясь про себя на нее последними словами, это же надо было так себя расселёдить, вся в межклеточной жидкости, кажется, надави на кожу и потечет. В это время рядом с нами притормозило такси, открылось окно, из него высунулось симпатичное женское лицо. Увидев нас с Викой женщина ойкнула, спряталась внутри, а потом тоже неуклюже начала выбираться из машины. И эта беременна! Хотя что-то с ней было не так. Я утробных детей за версту чувствую, а тут… как будто… я даже не поняла что, но что-то с ребенком было не так. И глаза… Не беременные, не светятся материнством. Вон у Викуси все лицо отечное, глаза заплыли, а такой из них свет идет, как будто малышка изнутри их фонариком подсвечивает.
Женщина выбралась из такси, расплатилась с водителем и, презрительно посмотрев на Вику, пошла в здание. Я обратила внимание на ее походку. Это была походка модели, балерины, даже шлюхи на панели, но только не беременной дамы.
— Сука, — зло пробормотала Викуся. — Тварь прошмандовская, — и захлюпала носом.
— Викочка, ты чего? Этой позавидовала? Ты же у нас красавица. Вот родишь, отек и спадет, и все у тебя хорошо будет. Вот увидишь.
— Мам, ты знаешь, кто эта сука?
— Вика! Возможно я тебя удивлю, но я не всех со московских сук знаю. Некоторые остались мне не знакомы.
— Это сестра Юрочки.
— Как сестра? Какая? Это же не Кристина и не Кира, насколько я вижу.
— Почему не Кира? Очень даже Кира! Та самая, которая Юрика…
— Кира? Вот это и есть Кира?
— Ну, да!
— Кира Юрьевна Воропаева?
— Ну, да! Ой! Мама! Она же у тебя на приеме была. Помнишь ты нам с Колей рассказывала? Ты что, ее не узнала?
— Сука! — закричала я, что было силы. — Блядь! Тварь прошмандовская!
— Мам! Ты быстро учишься ненормативу, — захохотала Вика.
— Не она это была!
— В смысле?
— Не она была у меня на приеме!
— Как не она? А как же паспорт?
— А вот это мы сейчас и выясним. Подожди меня в машине. Я сама отнесу документы Кольке. А заодно и Кирочку порву на флаги.
— Ага! Сейчас! Так я и пропущу этот спектакль. Как же. Вместе пойдем.
— И то верно, тебе нужны положительные эмоции, отчего бы и не повеселиться. Пойдем.
До зала заседаний мы с Викусей добрались без приключений, но тут нам дорогу преградила молодая грудастая дамочка.
— Вы куда? Туда нельзя.
— Нам, Маша, можно.
— Ой, Вика! Я не узнала тебя. Какая ты стала!
— Страшная?
— Ну, что ты! Добрая, вся прямо светишься. Только в конференц зал все равно нельзя. Там Совет директоров.
— Машенька, я документы принесла. Николай Антонович их забыл.
— Вика, нельзя. Давай документы, я передам.
— Мария, хотите, чтобы Андрюша выписал вам премию? — неожиданно спросила я.
— Андрюша?
— Андрей Павлович.
— А! Премию кто же не хочет?
— Тогда отойдите в сторону и дайте нам войти. Обещаю, что премия будет вам обеспечена.
— Простите, нельзя.
— Зря ты так, Маша, — спокойно сказала я и заорала, что есть мочи: — Жданов! Ангел-хранитель явился! Встречай.
В конференц-зале послышался гул голосов, и уже через секунду двери распахнулись настежь.
— Ирина? Вика? Что случилось?
— Случилось, Андрюша! Случилось. Мне срочно нужно поговорить с вами со всеми.
— У нас Сов…
— Андрей, пошел нахер! — я отодвинула Жданова и прошла внутрь. — Здравствуйте, Маргарита Рудольфовна.
— Ирочка! Здравствуйте.
— Павел Олегович, приветствую вас.
— Здравствуйте, Ирина.
— Николай Антонович, вам просили передать документы.
— Спасибо, м…
— Катенька. Как ты себя чувствуешь? — перебила я сына. Ни к чему Кире знать кто я.
— Спасибо, все хорошо. А вы как к нам? Что-то случилось?
— А я не к вам, Катюша. Я к Кире Юрьевне. Здравствуйте, дражайшая.
— Ко мне?
— Да!
— Вы кто?
— Я? Я твоя смерть, дрянь!
— Кто вы? Что вам от меня нужно? Андрей! Сашка! — закричала она.
Краем глаза я увидела, как со стула поднялся тощенький, бледный, довольно высокий сперматозоид с глазами несколько навыкате и с перекошенным в скептической ухмылке ртом. Но я была первой!
Я первой подошла к Воропаевой и положила руку ей на живот:
— Неужто ты меня не признала? Я та самая Ирина Петровна Зорькина, на прием к которой ты ходила на пятнадцатой-шестнадцатой неделе беременности.
Кира дернулась, но я была ловчее. Крибле-крабле бумс… Свитер задран, большой, фирменный накладной живот телесного цвета открылся взорам всех желающих…