Alea jacta est (Жребий брошен)

Шестое сентября, вторник, после Совета директоров.

      POV Андрей Жданов.       Мда… вот Катюша удивила, так удивила. А все началось на Совете директоров. Я прямо залюбовался ею, когда она вначале Кирюшу с СашЕнькой под орех разделывала, а потом доказывала перспективность нашего плана развития «Zimaletto», отстаивая и защищая, каждый из его пунктов.       Хочу честно признаться — это был самый мучительный Совет директоров в моей жизни. Как оказалось, не могу я на Катьку реагировать спокойно. В конце ее речи, я вообще, почти не слышал о чем она говорит, а если и слышал, то соображал очень плохо. Что губы шевелятся — видел, да только меня начали одолевать настолько неприличные мысли, что мой, снова ставший в строй, друг, заявил о своем существовании, так активно, что слышать я сразу перестал — кровь (или не кровь) ударила в голову и отключила слух. Пришлось опустить голову. Такого публичного позора со мной еще не было. Это же надо, приспичило в самый неподходящий момент, на глазах у всех членов Совета!       И надо было такому случиться, что мой взгляд упал на Ромку… Мало мне было сгорать от стыда, у меня еще и кулаки начали сжиматься. Сами. Видит Бог, я не вру! Сами! Этот гад просто раздевал Катюшу глазами, при этом облизывая пересохшие губы. А то я не знаю Малину, а то я ни разу не видел, как этот Вакх* начинал свои охотничьи пляски вокруг дичи! Всегда вот так. Глаза раздевают, а его мерзкий, похотливый язык начинает облизывать свои губы!       Да, Катенька была чудо как хороша и соблазнительна в своем, как влитом сидящем на ней, строгом черном деловом костюме с мини юбкой, и белой шелковой блузе с тремя расстегнутыми верхними пуговичками, но кто дал право Ромке так призывно на нее пялиться? Я поднял глаза на жену и вообще перестал соображать. Она улыбалась! Смотрела на… Ромку и улыбалась! И ни грамма смущения или стыда. И это моя Катя? Та, которая зажмуривалась при малейшей опасности?       Тут все, почему-то, начали пожимать Кате руку, а отец обнял ее и что-то сказал. Она посмотрела на меня и смутилась. Видно что-то было в моем взгляде не то. Оно и понятно, у меня от ревности, перемешанной с диким желанием, вообще крышу снесло. В голове было всего две мысли. Во-первых, выбросить, к чертовой матери, этот ее костюм, а во-вторых, затащить ее в кладовку, которая рядом с моим президентским столом. Или ну его, это во-первых, и лучше сразу приступить к во-вторых?       Голова гудела и шла кругом, в паху была, уже ставшая вечной спутницей, боль. Кажется, я начал понимать маньяков и где-то даже сочувствовать им.       Едва дождавшись, окончания Совета директоров, я подождал пока в конференц-зале остались только Николай и Катя, весьма фривольно, настолько фривольно, что даже мама обратила на это внимание, болтающая с Малиной и подошел к жене.       — Катюша, можно тебя? Мне нужно с тобой кое-что обсудить.       — Жданов, да ты ревнивец. Оставь жену в покое, дай нам поговорить. Я еще не успел поздравить Катерину Валерьевну, — премерзко ухмыльнулся Ромка.       — Андрей, у тебя что-то срочное? — встревоженно спросила Катюша.       — Да!       — Оставь Катеньку, Палыч, дай ей насладиться триумфом. Видишь, я ее поздравляю? — и он приобнял Катерину.        — Еще раз посмеешь так себя вести с моей женой, дружбе конец.       — С фиктивной женой, Андрюшенька, с фиктивной.       — Уже нет, — выплюнул я ему прямо в ухо, и у него сжались челюсти.       — Ну, ты… Ты… Я же тебе говорил, что влюбился. А ты…       — А я тебе сразу сказал — не лезь!       Кажется, назревало выяснение отношений и Катя перепугалась не на шутку.       — Ромочка, ну, пожалуйста… — она умильно посмотрела на Малиновского, затем перевела взгляд на меня. — Андрюша, а разговор не потерпит немного? Я только дог…       — Нет, Катя, не потерпит! — перебил я ее. — «И хватит заигрывать с Малиной», — добавил про себя, взял ее под локоток и потащил в президентский кабинет. А как иначе я мог бы попасть в чулан? Никак! Другой дороги, кроме как через кабинет, в сие укромное местечко не было.       — Андрей, ну, это же смешно, — едва за нами закрылась дверь в конференц-зал, сказала Катя и начала вырывать руку.       — А мне вот как-то не до смеха, родная, — я снова завладел ее рукой и потащил к двери в кладовку.       — Андрей, — крикнула жена, — прекрати! Ты ведешь себя, как маленький мальчик. Подумаешь, не похвалили его. Я же в самом начале сказала, что этот план разрабатывали мы втроем. Что еще?       — Какой план? Ты о чем? Пошли быстр…       — Куда ты меня тащишь? — перебила меня Катюша, начав вырываться. — Хочешь отчитать? Отчитывай здесь!       — Я тебя хочу! Очень хочу! Катенька, ну, пожалуйста, пойдем.       — С ума сошел? На работе надо работать, а не глупостями заниматься. — она одернула пиджак, глянула на меня строго и… застегнула одну из верхних пуговичек.       Почему-то именно это больше всего меня взбесило — как перед Ромкой, так можно и грудь на распашку, а как наедине с мужем, так что вы, что вы, я не такая.       — Как ты сказала? Глупостями? — взорвался я. — Как перед Малиновским задницей вертеть, так это не глупости, а как со мной… Какой же я негодяй, помешал тебе заигрывать. Простите, Екатерина Валерьевна, что посмел прервать ваш рабочий, деловой разговор с Романом.       — Андрей, ты чего? Я же…       Но я уже не слышал, я уже летел на всех парусах в гараж. Мне бы пересидеть минут пять в машине, успокоиться, подождать, пока руки трястись перестанут. А я газанул, что называется, с разбегу, когда в глазах еще во всю плясали «кровавые мальчики».** В результате: столб, визг тормозов, разбитая фара и смятое крыло моей ласточки. Настроения, как вы понимаете, сей прискорбный факт мне не поднял, а вот пять копеек в копилку Катькиной вины добавил.       POV Катя Жданова.       Андрюша выскочил из президентского кабинета так, словно ему и пятки и задницу скипидаром смазали. В первый момент я даже не поняла почему он психанул. Ну, подумаешь, похвалили меня. Радоваться должен, что приняли план, а не устраивать Армагеддон из-за того, хвалят его жену. Меня не так часто в жизни хвалили, в конце-то концов. И только потом до меня дошло — Андрей приревновал меня к Роману! Это всего лишь ревность. Ревность и больше ничего.       Я начала названивать мужу на мобильный, чтобы поговорить, объясниться, но трубку он не брал. Тогда я позвонила Кольке.       — Привет! Ты домой едешь?       — Куда?       — Домой.       — В смысле к тебе домой?       — Ну, да. Я сейчас вызову такси.       — Такси? А Андрей?       — Он… он уже уехал.       — Ааааа. Понятно. Мадам понадобилась компания? Или мадам хочет разделить затраты на проезд? А это ничего, что я рядом вашим величеством посижу? Имидж ваш не попорчу?       — Коль, ты чего?       — «Oui, мадам, вы натурально ничего не понимаете».***       — Колька, о чем ты?       — Мне очень жаль, Катерина Валерьевна, что вы не понимаете, о чем я. Да… ты настоящая дочка дяди Валеры.       Это уже было выше моих сил, я бросила трубку, вызвала такси, а когда оно приехало, почти силой усадила рядом с собой Николая.       — А теперь объясни мне, что я такого сделала?       — Кать, а ты сама не понимаешь?       — Не понимаю, — ответила я, но я немного слукавила.       — Скажи, этот план ты одна разрабатывала?       — Нет, но я же в самом начале сказала, что план, это результат работы нас троих.       — Серьезно? А хочешь, я скажу тебе, как это все смотрится со стороны? Хочешь?       — И как?       — Вначале ты вскользь упоминаешь всех авторов, правильно? Ну, мало ли, не понравится, так можно будет разделить ответственность на всех. А когда тебя одну начинают хвалить, ты забываешь сказать, что не ты одна достойна похвалы. Вот так это смотрится, Катя.       — Ты дурак, да?       — Я тебе просто показал, как это выглядит. Скажи, а ты не понимала, что если бы и меня начали хвалить, то это бы… ну… как-то перед Викторией… Ну, подняло бы мой рейтинг.       — Ах, вот оно в чем дело? А хочешь, я скажу Вике, что это только твоя заслуга? Хочешь?       — Дура ты, Катька, и не лечишься. Я тебе про Ерему, а ты мне про Фому. Я сам разберусь с Викторией. Я о тебе! О том, что слишком быстро ты зазвездилась. И я понимаю Андрея. Я, на его месте, тоже обиделся бы. Он все для тебя делает, а ты…       — Ты мне еще вспомни, что ты из-за меня в Швейцарию не поехал.       — Я этого не говорил, не передергивай.       — Если хочешь знать, Андрей совсем не поэтому психанул.       — А почему?       — Он меня к Ромке приревновал. Представляешь?       — Представляю.       — А чего ты таким тоном? Я что действительно дала повод для ревности?       — А ты себя со стороны видела? А как Маргарита на тебя, уходя, посмотрела — видела?       — Нет.       — Ясно. Кать. Я понимаю, что для тебя это внове: повышенное внимание к твоей персоне со стороны мужиков, и все такое. Но… Ты все-таки за собой следи. Андрею же неприятно.       — Колька, а ты можешь мне объяснить, так чтобы я поняла, где я была неправа.       — Да разве это объяснишь словами? Вот смотри.       Зорькин сложил губы бантиком, подкатил глаза кверху, неестественно и мелко захихикал, да еще и головой припадочно закрутил. Водитель, видно глянувший в зеркало на Колькины маневры, не выдержал.       — Тьфу, блядь. Да я убил бы свою бабу, кабы она так с мужиками выкореживалась. Простите.       Мы дружно захохотали.       — Колька, я что, правда вот так говорила с Малиной?       — Ну, я немножко утрировал, но очень близко к истине. Так что… Смотри, Катюха, мне не хочется вмешиваться, но я бы, на твоем месте, извинился перед Андреем.       — Ага. И беленькой ему купи. Тогда он и помягчеет, — посоветовал таксист.       Увы, увы, увы… Не пришлось мне беленькой покупать. Пока мы добрались до дома, Жданов и без моей беленькой был уже не просто тепленьким, а горячим.       POV Николай Зорькин.       Я снова с вами, снова на арене. А что делать, если эти два придурка до сих пор спорят, кто из них в тот вечер был прав, а кто виноват. Скажу сразу, я целиком и полностью на стороне Жданова в этом вопросе. Платон мне друг, но истина дороже.       Мы вошли в квартиру и обомлели. Если Андрей один выпил всю ту батарею, которая валялась возле него на ковре, то он уже обязан был быть трупом. Другой вариант я как-то даже и не рассматривал.       Катька вспыхнула и прямиком отправилась под горячую руку пьяного мужа. Ну, не дура?       — Кать! Стой. Не лезь к нему, пусть проспится.       — Мне надо с ним поговорить.       — А что случится, если ты с ним поговоришь, когда он протрезвеет?       — Ты не понимаешь, мне надо с ним поговорить.       — Катя вспомни дядю Валеру пьяного. Или маминого Петюню. Ну, не надо его трогать. Прошу тебя.       Но это же Катька. Кого и когда она слушала? Понеслась на кухню, схватила графин с водой и опрокинула его прямо на голову Палычу. Надо отдать ему должное. Он оказался не только живым, но еще и сесть сумел, и заговорить довольно связно. «А может, он не один пил»? — засомневался я, и даже бегом пробежался по комнатам, чтобы убедиться, что ни из одной из них не выплывет пьяненький сюрпризик женского полу. Ура! Сюрпризы исключались.       — Катерина Валерьевна? Вы ли? Каким попутным ветром к нам пришвартовало такую красивую и востребованную тетеньку?.. Ик… Будете пролетать мимо — пролетайте, — заплетающимся языком, но все же довольно связно и миролюбиво проговорил Жданов и потянулся за недопитой бутылкой.       — Андрей, — Катя попыталась вырвать у него из руки бутылку, — тебе уже хватит.       — Это кто сказал?       — Я это говорю.       — Ты иди Малиновским коман… Ик… команд… А мной я тебе коман… не разрешал! Ясно?       — Что за чушь? — взвилась и Катя тоже. — Причем здесь Малиновский? Это что, он что ли напился? Это ты похож на свинью, а не он.       — Как ты меня назвала?.. Ик… Свиньей? А Малина красавчик? Ну и вали к нему! Все!       Жданов рухнул на ковер и захрапел. И все еще могло бы обойтись, если бы Катя не закусила удила...