Катя, ты — главное в жизни моей, Любимая дочка, родная! Быть самой счастливой, расти поскорей Тебе в День Рожденья желаю!
Твоя мама. 27.12.1986 г.» — Господи! Что это? Андрей! Что это? POV Андрей Жданов. Я сразу, как только прочел открытку из-за Катиного плеча, понял что это подарки на все ее дни рождения. — Господи! Что это? Андрей! Что это? — Катя была на грани, я это видел, как видел и то, что она снова зажмурилась, значит опять испугалась. — Открой глаза, детка. Открой. Это не страшно. Это твои подарки. Тебе покупа… — Подождите, Андрей. Я сама все объясню и расскажу. В этой коробке кукла, Катенька. Ты очень просила эту куклу на день рождения у бабушки. А подарила тебе ее тетя Ира. Ты не помнишь? Большая шагающая кукла в костюме Красной Шапочки. — И у нее была корзинка с пирожками, да? Я помню! Только вот куда она девалась я не помню. И не помню, чтобы я с ней играла. — Она лежит в этой коробке, Катенька. Отец тогда выгнал Иру из дома. Он догадался, что это подарок от меня. — Откуда? — У Иры не было таких денег, чтобы купить эту куклу в подарок подружке сына. Но дело не в этом, Катенька. В этих сумках двадцать два подарка. На каждый день твоего рождения. Делай с ними, что хочешь. — Двадцать два? Но мне… — Я знаю, Катюша. Но на первый твой день рождения я ничего не могла тебе купить. Я была в колонии для несовершеннолетних. — Что? Ты сидела? — Да, Катенька. Я сидела. — За что? — Статья сто двадцать шесть УК РФ. Похищение человека. — О, Господи! И кого ты похитила? — Тебя, девочка. Целых два часа я была счастливой! — А ты… Простите, вы мо… — Говори мне ты, Катенька, мне это очень приятно. — Я попробую. А ты можешь мне все рассказать подробно? — Я за этим к тебе и пришла. Лариса Сергеевна надолго замолчала, потом встряхнула головой, видно решившись и начала свой рассказ… До пятнадцати лет в моей жизни не было ни одного дня свободы. Ни одного. Мы жили в гарнизонах, за закрытыми воротами, где выход в поселок уже считался событием, где все всех знали и все обо всех докладывали. Никогда не забуду… Мне тогда лет шесть было, я показала язык какому-то мальчику и побежала домой, а когда прибежала, меня уже ждал отец с ремнем. Вот так-то. Думать и то боялась, не была уверена, что отец не узнает. — Ой, у меня тоже такое было. Я тоже думать боялась, боялась, что папа услышит, — сказала Катенька и чуть-чуть подвинулась к Ларисе. — Нисколько в этом не сомневаюсь. — Правда, меня никогда не били. — Пусть бы только посмел, — лицо Катиной мамы стало белым-белым. — Я его сразу предупредила, что если хоть пальцем тебя тронет, убью. Когда мы переехали в Москву, мне стало легче. Намного легче, плевать, что я носила все те же перелицованные платьица. Главное, я начала всерьез заниматься шахматами, я и до этого занималась всерьез, но сама, а тут школа, тренер. Сразу попала в юношескую сборную РСФСР, просто обошла в Москве на турнире всех соперниц и заняла первое место. Отец гордился мною, очень гордился… Пока не узнал, что я теперь буду ездить на сборы и турниры за пределы не только города, но и Республики. Начались скандалы, оскорбления, кроме как шлюха он вообще перестал меня как-либо называть. Все кричал, что мне эти поездки нужны для блуда. Мама только плакала, но слова ему поперек боялась сказать. — Катенька, он ведь поколачивал маму в молодости. Это я хорошо помню. — Кто папа? Маму? Не может быть! Он никогда никого… — Я знаю, детка. Но об этом чуть позже. Однажды на сборах Минске, а я тогда уже собиралась в юношескую сборную СССР перекочевывать, нужно было только этот турнир отыграть на ура, когда я разбирала партию «Жертва трёх ферзей» Боголюбова — Алехина, ко мне подошел очень симпатичный высокий парень. — Что читаем? — спросил он меня. — «Лучшие шахматные партии всех времен». — С разбором? — С разбором. — Это интересно. Дима. — Очень интересно. Лариса. Так я познакомилась с твоим папой. Дмитрий Богатырев, умница, красавец, эрудит. Гордость и надежда нашей сборной. На свою беду он меня встретил, девочка. На свою гибель...Дмитриевна...
19 июня 2017 г. в 20:42
POV Катя Пушкарева.
— Здравствуй, Катенька.
Я обернулась и встретилась глазами с взглядом в котором был страх и какое-то заискивание. Не знаю, почему это меня так взбесило. Честное слово, не знаю. Может потому, что мне самой было очень страшно и хотелось зажмуриться, может, потому, что это я готова была вывернуться наизнанку, только бы оказаться ей нужной. Да какое она имела право чувствовать тоже, что я чувствовала?
— Здравствуйте. Если вам не сложно, называйте меня Катя или Катерина. Без сюсюканий, пожалуйста, если вас это, конечно, не затруднит.
— Не затруднит. Катя, значит, Катя.
В комнату вбежал Андрей, держа в каждой руке по большой, даже слишком большой черной сумке.
— Девочки, а давайте…
— Андрюша, что это у тебя? — перебила я его.
— А это не мое. Это Лариса Сергеевна принесла.
— Сергеевна?
— Да, Катя, Сергеевна. Я сменила отчество.
— Ясно. А я кто?
— А ты Екатерина Дмитриевна. Хотя мы с твоим папой планировали тебя назвать Дашенькой.
— Спасибо вам с папой. Меня вполне устраивает мое имя.
— Катюша, — шепнул мне на ухо Андрюша, — никто не нападает. Не нужно обороняться.
Теперь я уже на Андрея рассердилась. Почему он ее защищает?
— Мне так и не ответили, что это за сумки?
— Это подарки, Катя.
— Подарки? Мне? Спасибо, не нужно. У меня все есть, — я гордо вскинула голову.
Опомнилась! Притащила свои подарки, когда я уже совсем взрослая и мне ничего от нее не надо. А где она раньше была?
— Я знаю, что тебе не нужны эти подарки. Они мне были нужны. Даже не знаю, зачем я их принесла. Хотя нет, вру, знаю. Чтобы показать тебе, что я всегда тебя помнила, — мама как-то шумно, со свистом втянула в себя воздух, покраснела и схватилась за грудь.
Мама… Сейчас я вспоминаю, что именно в эту секунду впервые сказала это слово, обращенное к ней, правда тогда про себя.
— Что с вами? — встревоженно спросил Андрей, но она не отвечала, только, как рыба на берегу, раскрывала рот и пыталась сделать вдох. — Астма? — продолжал допытываться муж. Она помотала головой. — Катя, открой окно и позвони Ирине Петровне, — крикнул он мне.
Я бросилась выполнять его поручение. Дозвонилась с первого раза.
— Тетя Ира, тут… тут… — Андрей выхватил у меня трубку, поняв, что я не знаю, как мне назвать маму.
— Лариса Сергеевна задыхается… Что?.. У вас паническая атака?.. — мама кивнула. — Говорит да!.. Ну, не говорит, кивает. Да… Да… Хорошо… Секунду… Катя, диктуй, — сунул трубку мне в руки. Затем подошел к маме и взял ее за запястья. — Все хорошо. Это сейчас пройдет. Давайте дышать вместе, вы не одна. Нам необходимо замедлить дыхание.
— Катька, ты меня слышишь? — орала тетя Ира.
— Да.
— Повторяй за мной. Говори спокойным тоном и чуть замедленно.
— Хорошо. — я начала повторять все, что слышала от тети Иры. — Сделайте очень медленный и плавный, примерно за пять секунд вдох, задержите дыхание, начинайте замедленный постепенный плавный выдох, секунд за десять. Хорошо. И еще раз. Медленный вдох, задержали дыхание, очень медленный выдох. И еще раз… И еще…
— Катя, она красная?
— Сейчас не очень, — ответила я шепотом.
— Замечательно. Пусть повторяют дыхание раз пятнадцать-двадцать. Потом нужно будет усадить Лару, у нее будет слабость в ногах. Спиртного нельзя, можно чай и воду. Если атака повторится, пусть завтра же идет к Семену Аркадьевичу. Поняла?
— Поняла.
— Тогда отбой, — раздались короткие гудки.
Я подождала пока они выполнили упражнение двадцать раз, подошла и взяла маму за руку.
— Вам легче? — она кивнула. — Давайте сядем. Тетя Ира сказала, что у вас сейчас будет слабость. — злость моя, к счастью, куда-то пропала. — Чаю хотите?
— Нет, лучше воды.
— Андрюша, — повернула я голову, но он уже шел в сторону кухни.
— Я в воду добавил мяту. Вы любите мяту?
— Я? Мяту? — она попыталась попить, но зубы застучали о край стакана. — Простите.
— Ерунда какая. Вот, пейте через соломинку. — Андрей опустил ей в стакан трубочку.
— Спасибо. Я хотела поговорить, а только напугала вас. У меня опять ничего не получилось. Простите, я, наверное, пойду, — мама привстала, но снова опустилась на диван. — Я не знаю, с чего начать, девочка. — слезы покатились из ее глаз, но она их, кажется, даже не замечала. — Мне ничего от тебя не нужно. А эти подарки… Давай выбросим и забудем, если хочешь. Ты только не расстраивайся, Катя. Не нужно.
— Я могу посмотреть?
— Конечно.
Я попыталась приподнять одну из сумок, но она была тяжелой.
— Андрей! Зачем ты их таскал? Тебе же нельзя, — первое, что выскочило у меня. Затем я опустилась на корточки и расстегнула молнию. — Господи! Что это?
В сумке было много коробок разного размера. Каждая была перевязана ленточкой с бантом. Я достала первую коробку. К упаковке степлером была подколота красивая детская открытка. Не в силах больше терпеть эту муку, я рванула на себя открытку и раскрыла ее.
«Дорогая Катенька! Поздравляю тебя с пятилетием!