Alea jacta est (Жребий брошен)

      POV Андрей Жданов.       Это было, пожалуй, самое счастливое время в моей жизни, конец августа две тысячи пятого года. С того самого момента, как Катюша мне сказала: «Знаешь, мне никогда в жизни не было так хорошо и я никого еще не любила так, как люблю тебя. Я думала, что секс, это всего лишь неизбежное зло, которым расплачиваешься за то, что тебя любят. Но с тобой все совсем по-другому», и вплоть до начала сентября не было на земле людей счастливее нас с Катенькой.       В ту ночь, после разговора у камина, Катюша все никак не могла успокоиться и мне пришлось прилечь рядом с ней, правда под разными одеялами, обнять ее, да так мы и заснули. Забегая вперед, скажу, что с тех пор мы всегда спали вместе.       Утром, отправив Катюшу с Колькой из дому, я первым делом позвонил в свой любимый цветочный магазин.       — Здравствуйте, Жданов беспокоит.       — Андрей Павлович! Как я рада. Давненько вы что-то не баловали Киру Юрьевну.       — Мариночка, давай сделаем вид, что ты ничего не говорила. И в дальнейшем, если ваш магазин планирует и впредь числить меня в клиентах, этого имени ты произносить не будешь.       — Как скажете, Андрей Павлович. В команде игроков замена? На поле выходит...?       — На повестке дня два букета.       — Ого, да вы многостаночник!       — Так точно. Пиши заказ.       — Пишу, Андрей Павлович.       — Самый большой и красивый букет… Марина, посоветуй какие цветы подарить женщине, которая очень много сделала для моей жены?       — Вы женились?       — Ага. Не отвлекайся.       — Цветы для тещи?       — Практически.       — Значит так. Составляем букет из белых и кремовых роз, штук по пять, орхидей Цимбидиум, штуки три и веток салала. Подходит?       — Подходит. Пиши записку: «Ирина Петровна, спасибо за все, что Вы сделали для нас с Катенькой». Написала?       — Написала.       — Записывай адрес, — продиктовал адрес клиники. — Зорькиной.       — Ого! Вас можно поздравить с пополнением?       — Это ты о чем?       — Это же адрес женской клиники. Я там на учете с первым ребенком стояла.       — Марина, это закрытая информация. Поняла?       — Поняла. Второй букет?       — Огромную корзину эустом, сиреневых и белых. Пиши записку: «Моей маленькой. Люблю.» Отправишь в «Zimaletto».       — Кому?       — В президентский кабинет.       — Ясно. Благодарю за заказ.       Одно дело было сделано, самое легкое и приятное из того, что мне сделать предстояло. Я снова взялся за мобильный.       — Ирина Петровна?       — Жданов?       — Жданов.       — Забудь этот номер телефона. Вызывай скорую.       — Не могу, мне вы нужны.       — Что-то с Катей?       — С Катей. Но мне нужна не врачебная помощь.       — А какая?       — Вы знаете, где можно найти Ларису Валерьевну?       — Знаю. А ты уверен, что это Катюхе нужно? Не наломаешь дров?       — Я очень постараюсь не наломать, Ирина Петровна. Очень. Дайте мне ее координаты, пожалуйста.       — Господи! Как же вы все меня заебали! Один про внуков спрашивает, другой про мать, третья… Что там за ребенок у Кольки?       — У Кольки? Ребенок? Понятия не имею. Вы о чем?       — Не о чем, а о ком. Звонит мне вчера сынуля и предлагает стать бабушкой четырехлетнего мальчика. Вот я и интересуюсь знать, какую бомбу мне готовит Зорькин-младший? Он мне что-то говорил о неземной любви к Виктории, но она точно не рожавшая. Что-что, а это я с первого взгляда вижу. Я ж ее купала.       — Вот это поворот! — меня осенило. — Ирина Петровна, там долгая история. Виктория не мать, а опекун. Подождите пару деньков, я думаю, что Николай сам вам все расскажет.       — Я, значит, жди, а тебе, значит, адрес-телефон сейчас дай? Так?       — Так?       — Храбрый ты парень, Жданов, не испугался, что на три буквы отправлю. Ладно, погоди, я позвоню Ларе и если она разрешит, то дам тебе ее номер.       — А если нет?       — А если нет, то нет!       — Ирина Петровна!       — Это не обсуждается. Я, конечно хамовата, но не бесцеремонна. У человека должно быть право выбора с кем общаться, а с кем нет. Да, не празднуй ты труса, уверена, что Ларчонок будет только рада возможности приблизиться к дочери. Э, погоди! Я надеюсь, что ты не с упреками собрался звонить, не с обвинениями?       — Нет! Нет и нет! Я обещал Катюше найти ее мать.       — Тогда жди.       Она перезвонила быстро, продиктовала мне номер телефона, судя по всему, московского, и дала отбой. Я очень боялся, что вообще не решусь позвонить, поэтому сразу же набрал номер Ларисы.       — Алло!       — Лариса Валерьевна?       — Лариса Сергеевна, Андрей. Я поменяла отчество.       Пауза…       — У вас голос очень на Катин голос похож, знаете, мне даже показалось, что это она.       — Да? Правда? Андрей, расскажите мне о ней. Хоть что-нибудь. Мне Ира много рассказывает, но вы же с ней ближе. Вы лучше знаете ее, Андрюша. Расскажите, пожалуйста.       — У вас замечательная, добрая, нежная, умная дочь, Лариса Сергеевна.       Пауза…       — А вы зачем позвонили, Андрей?       — Лариса Сергеевна, вы любите дочь? Вы хотели бы наладить с ней отношения?       — Андрей, я не стану вам врать, рассказывая о великой материнской любви. Я не знаю Катеньку, эмоциональной связи между нами нет. Вы поймите, я ее даже не видела никогда толком. В первый раз возле дома, когда она от меня убежала и второй раз в Университете, когда она прогнала меня. Это все наше общение.       — А в детстве? Хотя бы после родов?       — Не кормила, не держала на руках, не видела вообще.       — Не захотели? — это был самый важный вопрос, от него зависел весь наш дальнейший разговор.       — Не дали, Андрюша, не дали. Хотела, очень хотела, но мне не представилось такой возможности.       — Я Катин муж, Лариса Сергеевна.       — Я знаю, мне Ира сказала. Она сказала, что вы замечательный, что вы с Катей друг друга любите. Что моей девочке, наконец, повезло в жизни. Я очень рада за нее.       — Лариса Сергеевна, я точно знаю, что вы нужны Кате. Она очень хотела бы с вами поговорить. Но… Нужно ли это вам, вот в чем вопрос?       — Вы и представить себе не можете, как мне это необходимо. Я очень хочу узнать и полюбить мою девочку. Поверьте, Андрюша, нет перед ней моей вины. Видит Бог, я ни в чем не виновата. Разве что в том, что осмелилась полюбить.       — Катя должна это знать. У нее была очень непростая жизнь. Она считает, что никому не нужна. Всегда и во всем винит себя…       — Андрей, пожалуйста, уговори Катю встретиться со мной. Даю тебе слово, я не буду навязчивой, мне ничего от нее не нужно. Только поговорить и попросить прощения.       — За что? — напрягся я.       — Не пугайся. Не за то, что оставила, за то, что ушла, когда она меня прогнала. За то, что поверила в ее ненависть.       — Лариса Сергеевна, а у вас есть еще дети?       — Да, сын, его зовут Андрей, как и тебя. Он замечательный мальчик. Я бы очень хотела их познакомить, очень.       — Он знает о Кате?       — Конечно! Он в детстве никогда не засыпал без сказки о сестричке Катеньке.       — И как вы ему объяснили?       — Я сказала ему правду.       — Знаете что, Лариса Сергеевна? Приходите сегодня часам к восьми к нам. Хотите? Сможете? Я подготовлю Катюшу. Только…       Пауза…       — Я поняла. Если она будет категорически против, ты мне позвонишь, да?       — Да. Вы же не обидитесь?       — Не обижусь.       — Лариса Сергеевна, я почему-то уверен, что Катенька захочет вас видеть.       — Спасибо тебе, Андрюша.       — До вечера, — сказал я и дал отбой.       Второе дело было сделано. Не такое простое и приятное, как заказ цветов, но тоже разрешившееся благополучно. Теперь оставалось разыскать Дениса, но делать этого совершенно не хотелось. Ну, не хотелось мне портить сегодняшний такой чудесный день. К моему огромному облегчению, я вспомнил, что фамилии этого упыря я не выяснил. Можно было, конечно, позвонить Кольке, но я оставил это неприятное занятие назавтра. Решил, что лучше я подготовлюсь к вечеру.       Прежде всего позвонил тете Клаве, консьержке, попросил срочно прислать свою племянницу, чтобы убрала в квартире. Не хватало еще, чтобы Катенька возилась с уборкой. Потом позвонил в «Ришелье», заказал на шесть тридцать ужин на дом, затем снова позвонил в цветочный и заказал еще несколько корзин с цветами. Пусть и дома Катюшу ждет сюрприз.       Не успел со всеми мелкими делами разобраться, как зазвонил мой мобильный.       — Да, счастье мое!       — Андрюша, спасибо! Мне никто еще цветов не дарил. Никогда. Знаешь, как это приятно! Ты бы видел, как у Милко вытянулось лицо. Я как раз проводила небольшое совещание и тут курьер заходит. И корзину протягивает мне. А там твоя записка. Я, знаешь, какая стала, самая счастливая на свете. Но вида не показала. Сыграла, как будто это совершенно обычное дело, и ты по сто раз в день заваливаешь меня цветами, Милко и ошалел. Ну, еще бы! Такая мымра, а ей цветы шлют. А Урядов после этого чуть спину свою не сломал, так подобострастно реверансы в мою сторону делал. А вот Ромка расстроился. Ой, Андрюша, он такой смешной. Андрей! Ну, Андрюша, прекрати ревновать. Я же тебя люблю, а не Ромку.       — Правда любишь?       — Очень люблю.       — Я тоже очень тебя люблю, Катенька. Помнишь, как в песне? «В омут головою, если не с тобою».       — Помню. Только ты ревновать перестань.       — Не могу. Вот если бы я тебе сказал, что ко мне приходила Кира…       — А она приходила?       — А! Вот видишь? Ты такая же, как и я. Нам нужно учиться не ревновать.       — Я попробую. Но ты знай, что в омут головою можно и за приход Киры тоже, — засмеялась Катенька. — Я люблю тебя, Жданов…