Alea jacta est (Жребий брошен)

      POV Николай Зорькин.       Опять настала моя очередь писать сей увлекательный роман. Доверили!       Про то, как я Вику будил, накачивал опохмеляторами, затем знакомился с ней поближе, потом отпаивал кофе, и рассказывал о нашем решении, связанном с Митрофаном вообще и о наших с ней конкретных планах на утро, я рассказывать не буду. Не ваше это дело. Не стану я повествовать вам и о том, как мне еле-еле удалось ее убедить довериться мне, а не лезть за разъяснениями к Андрею. Ну, нельзя было сейчас к Андрюхе, нельзя. Я-то видел, пусть и краем глаза, как Катька голая вылетела из своей комнаты в Ждановскую и сразу назад поскакала. А значит что? А значит, что не до Викуси и не до меня им было. Ни Пушкаревой, ни Палычу.       Свой рассказ я начну с того момента, как мы постучали в двери трехкомнатной квартиры, которая являлась юридическим адресом фирмы «Малютка».       — Хто там? — раздался скрипучий голос.       — Полина Сергеевна, это Вика. Откройте, пожалуйста, двери.       — Какая такая Вика?       — Виктория Клочкова! Опекун Митрофана.       — Насмелилась. Ну, слава Богу. — дверь приоткрылась. — ДокУмент покажь.       — Баба, хто тама? — донесся до нас детский голос.       Вика вздрогнула и попыталась войти побыстрее, но была остановлена довольно здоровой ручищей.       — ДокУмент покажь! — и сразу куда-то в глубь квартиры. — Иди к себе, Митенька, это к бабе тетя пришла.       — Вот, смотрите, — Виктория протянула паспорт.       Знаете, если бы во всех учреждениях так внимательно изучали ксиву, то у аферистов не осталось бы ни одного шанса на успешное проведение своих махинаций. Рентген, даже не рентген — КТ (компьютерная томография).       — А это хто с тобой?       — Полина Сергеевна, я, конечно же, рад, что вы проявляете чудеса бдительности, — расплылся я в улыбке, — только и вам забывать не стоит, что это вы на Викторию Аркадьевну работаете, а не наоборот.       — А ну, цыц! А то я могу и сковородкой приветить. Кинули на меня мальца, столько годов не приходил нихто, а теперя явились — люби их и чти. Ты што ж милая думала, что дитенку деньги родную душу заменить смогут? — наступала на Викторию нянька.       — Э-э-э, Полиночка Сергеевна, — сменил я тактику. — А давайте мы войдем, попьем чайку, мы вот и тортик вам принесли, поговорим обо всем спокойно. С мальчиком познакомимся. Мы ему тут подарки принесли.       — Тортики, подарки, — бурчала Полина, но в двери нас все-таки пустила. — А где вы раньше былИ?       — Вот мы вам сейчас и расскажем, и где мы были, и почему не приходили, и что мы делать собираемся, и какой помощи от вас ждем.       Я теснил Полину Сергеевну в комнату, а сам украдкой наблюдал за Викторией и маленьким, очень красивым, но хрупким и бледным мальчиком, который, конечно же никуда «к себе» не пошел, а прижался к стенке и сейчас во все глаза смотрел то на няньку, то на меня, то на Вику.       — Ты хто? — спросил он у Викуси, но она не отвечала. — Ты хто? — повторил он свой вопрос уже настойчивей. Но Виктория словно онемела, смотрела на мальчика, не отрывая взгляда, и плакала без слез.       — Митенька, иди к себе в комнату. Это к бабе люди пришли. — вмешалась нянька.       — Хорошие?       — Хорошие, детка. Они тебе подарки принесли. Если будешь слухаться, получишь подарки. Иди к себе, играй.       — Полина Сергеевна, а давайте знаете что сделаем? Мы с вами пойдем готовить чай, торт порежем, поговорим. А Виктория Аркадьевна с мальчиком пусть пока разберут подарки и поиграют.       — Ладно. Только ты думай, что говорить будешь. И обещаний мальцу никаких не давай. Поняла?       — Да-да, спасибо, — Вика выхватила у меня сумку и мы с Полиной Сергеевной ушли в кухню.       Мировая тетка оказалась наша нянька. Быстро все поняла, стоило только честно раскрыть перед ней карты, как она сразу согласилась нам помочь. Правда мои документы проверила тоже.       — А если все выйдет по-вашему, вы Митеньку от меня оторвете?       — Полина Сергеевна, я вам врать не хочу. Я не знаю Викиных планов. Но если все выйдет, как я задумал, то никто вас с мальчиком не разлучит.       — Что, нравится тебе краля? Хороша, ей Богу, хороша. Только вряд ли у тебя с ней что сладится.       — А это еще почему?       — Эта королевишна видала королёв! А ты принц. Молодой больно.       — Полина Сергеевна, молодость, это единственный недостаток, который проходит со временем, — улыбнулся я.       — А може и сладится. Ты умный. Ладно, иди зови едоков, чай уж запарился.       — Баба, спасай! — Митрофан влетел в кухню с визгом и смехом.       — Догоню-догоню-догоню. — бежала за ним следом такая же веселая и счастливая Викуся.       — Хто ж тебя, золотко, споймать хочет?       — Тетя Вика! Баба, — мальчик громко зашептал няньке в ухо, — а это моя мамка?       Больше часа нам с Митрофаном понадобилось, чтобы успокоить рыдающую Вику и пьющую сердечные капли Полину Сергеевну, затем собраться и выехать в клинику.       Результатов мы дожидаться не стали, посетили детское кафе и отвезли няню с мальчиком домой.       — Мама, а ты придешь еще? — с опаской спросил ребенок.       — Потерпи, маленький. Еще чуть-чуть и мы будем жить вместе. Хорошо.       — А ты не обманешь?       — Нет.       — И больше не потеряешься?       — Нет.       — Митяй, я тебе даю крепкое мужское слово, что очень скоро ты будешь жить как принц.       — С мамой?       — С Викой.       — И с бабой?       — И с бабой, — ответил я, получив утвердительный кивок от Викуси.       — И с тобой?       — А вот этого я не обещаю. Но очень бы хотелось.       В конце концов нам с Викторией удалось уйти.       — Подожди здесь, я поймаю такси, — попросил я спутницу.       — Николай Ант…       — Николай, Колька, Колян… как хочешь. Только без отчества. По крайней мере, вне работы.       — Коля, спасибо тебе за все.       — Рано благодаришь. Сейчас заедем за результатами, потом заедим успех в ресторане, потом отправимся на работу, а завтра начнем выправлять все документы Юрию. А вот когда все будет позади, тогда и спасибо скажешь.       — А за каждый этап в отдельности нельзя?       — Можно, конечно. Но зачем тебе меня лишний раз смущать? Поехали.       Как мы и ожидали, Митрофан на девяносто девять и девять десятых оказался братом Киры Юрьевны Воропаевой. Это подтвердил анализ ДНК проведенный по ее волосу и его слюне…       Рассказывать вам о нашем обеде или о том, что я с каждой минутой, проведенной рядом с Викушей влюблялся в нее все больше и больше, я не буду. Это только наше с ней дело. А вот о звонке маме я немного расскажу.       Уже на работе, сразу же, как только я остался в кабинете один, я позвонил маман.       — Привет, потомок. Говори быстрее, я занята.       — Мам, ты внука хочешь?       — Что? Сына, ты что залетел?       — Мама, мальчику четыре года.       — Это в корне меняет дело! Тут презерватив уже не поможет. Колька, я правда сейчас занята. Из-за Жданова пришлось перенести прием и у меня очередь. Давай поговорим вечером, ладно? А я пока подумаю над твоим вопросом.       — Господи, ну когда ты уже повзрослеешь, мама? Это очень серьезно.       — Понимаю, поэтому дай мне подумать. И вот что. Мне кажется, пришла пора рассказать Катюше о матери.       — С чего это ты вдруг?       — Не вдруг, Коленька, не вдруг, поверь мне. Ладно, вечером поговорим.       Да уж, умеет моя маман озадачивать. Я на месте после этих ее слов усидеть не мог, домой тянуло, как магнитом. Но и к Викуше тянуло. Она была ближе, поэтому я решил пойти домой через президентскую приемную.       — Виктория, мне нужно уйти. Встречаемся завтра в восемь тридцать у твоего дома.       — Поедем в опекунский совет?       — И туда тоже. У нас на завтра большие планы.       — Спасибо, Николай Антонович. До свидания.       — «И как ей удается так быстро переходить на деловой официальный тон»? — думал я, спускаясь в лифте. Я вообще всю дорогу до Ждановского дома думал только о ней.       Двери я открыл своим ключом. В салоне было почти темно, горел камин.       — Я соб­ра­лась уй­ти в мо­нас­тырь. — услышал я Катин голос. — Но и это­го не смог­ла сде­лать. При­ехал па­па, увез ме­ня, за­явив, что он мне до­ма та­кой мо­нас­тырь ус­тро­ит, что я бу­ду в келье сво­ей без­вы­лаз­но си­деть и за­нимать­ся сут­ка­ми, что­бы на сле­ду­ющий год я уж точ­но по­еха­ла на ста­жиров­ку за гра­ницу. Вот, в об­щем, и вся ис­то­рия. Хо­тя нет, не вся. Те­тя Ира до­билась, что­бы Де­ниса от­числи­ли, а де­кан, с по­дачи ге­нера­ла про­вел та­кую разъ­яс­ни­тель­ную ра­боту с мо­ей груп­пой, что ме­ня до са­мого окон­ча­ния ник­то не тро­гал, прав­да и не за­мечал, но это бы­ло луч­шее, что мои од­но­кур­сни­ки мог­ли сде­лать. Вот те­перь дей­стви­тель­но всё.       — Все, да не всё, — сказал я.       — Аааааа! — закричала Катюха. Наверное, от неожиданности.       — Ты чего орешь? Это я.       — Ты бы головой немного думал, перед тем, как людей пугать, — Андрей гладил по голове дрожащую Катюху.       — Ну, простите. Я не хотел, чтобы вы испугались. Катя, мне нужно с тобой поговорить. Наедине.       — О чем?       — О тебе.       — Обо мне можешь говорить при Андрее. У меня от него секретов нет.       — Совсем?       — Совсем.       — Я не знаю, как начать. Кать, ты только не расстраивайся.       — О, Господи, что случилось? Родители? — Катька вскочила. — Что с ними?       — С ними все в порядке. Блин! Кать… В общем твои мама и папа… Они… они как бы… не совсем тебе… ну…       — Колька, не пугай. Ты о чем?       — Катенька, не волнуйся. Я, кажется, понял. — вмешался Жданов. — Николай хочет сказать, что это твои бабушка и дедушка. Так?       — Да! А ты откуда знаешь?       — Я ему рассказала. А вот откуда знаешь ты?       — Подруга называется, как Палычу, так рассказала, а как мне, так всю жизнь скрывала.       — Я сама узнала только в восемнадцать лет.       — Шесть лет у тебя была тайна? — обиделся я. — Целых шесть лет. Знаешь что?       — Что?       — Никогда от тебя такого не ожидал.       — А ты давно знаешь?       — Лет десять, — не заметил я, как попал в ловушку.       — И ты молчал? Этого я тебе никогда не прощу.       — Успокоились оба, — рявкнул Андрей. — Как маленькие. Еще разберите игрушки и разойдитесь по разным песочницам. Что было, то прошло. Пошли на кухню. Поужинаем и поговорим.