Alea jacta est (Жребий брошен)

      POV Андрей Жданов.       Слава Богу, мир был восстановлен, хрупкий, слишком хрупкий мир, учитывая мою реакцию на приближение жены. А реакция была невообразима, непостижима разумом — эрекция и страх. Страх боли и все равно эрекция, и желание приласкать, и защитить от всех, и взять на руки, и…       Такого со мной еще никогда не было. Черт его знает, может это и есть та самая пресловутая любовь, о которой так много говорят и пишут в книжках. Не знаю! Знаю только, что мне это очень мешало. Каждую минуту мешало, когда она была рядом. Мне нужно было думать о «Zimaletto», об отчетах, которые мне показывал Колька, о плане, который рассказывала мне Катя, а я думал только о том, что она любит другого, что она чужая жена, а вовсе не моя, и до головокружения все время хотел хотя бы прикоснуться к ней.       Как мо́рок, словно Катя и в самом деле опоила меня приворотным зельем, навязчивым видением перед глазами стояла одна и та же картина: чья-то мужская рука, ласкающая ее грудь. Хорошо, что уже не Колькина, этого в тот вечер я вообще не смог бы выдержать.       Представляю, как ржал бы надо мной сейчас Ромка, если бы вдруг узнал, что я влюбился в свою невзрачную жену, не отвечающую мне взаимностью, которая к тому же дважды покушалась на мое святая святых. О! Его подколок, советов и издевательств хватило бы на несколько месяцев. И советы были бы от самых примитивных, типа «забей» или «отбей», до сложных многоходовых операций. При этом, Ромке было бы все равно какую задачу решать. Задачу по избавлению меня от морока, или же наоборот — по «влюблению» в меня Кати.       Нет, мой верный друг и оруженосец, не доставлю я тебе этой радости, сам решу все свои задачи. Без советов, подколок и смеха. Что мое, то мое. Двери на замок от всех посторонних глаз, и ключик в окно выброшу.       — Андрей! Ты себя хорошо чувствуешь? — и голос у Кати такой участливый, что хоть в петлю лезь.       — Нормально, а что?       — Такое ощущение, что ты не понимаешь, о чем мы говорим. Ты совершенно безучастен, и думаешь о чем-то своем. Тебе нехорошо?       — Все в порядке, только сидеть мне не очень удобно.       — Садись сюда, здесь очень удобно. Хочешь? — Катюша тут же вскочила с кресла. И что мне оставалось делать? Только одно, притвориться, что именно стул на котором я сидел и был основной помехой сосредоточиться.       — Спасибо, — сказал я, пересаживаясь. — Колька, ты глянь, какая у меня заботливая жена.       — Катька да, она такая, ее хлебом не корми, дай создать проблему, чтобы было, что потом преодолевать. Ты что же думаешь, что она тебя случайно покалечила? И не надейся. Я открою тебе сейчас одну ее тайну. Прикинь, она всю жизнь просила у предков кошечку или собачку, они не соглашались, все пытали ее, а зачем ей это нужно. Знаешь, что она неизменно отвечала? Что ей хочется о ком-то заботиться. Теперь понимаешь, почему тебя покалечили?       — Понимаю, — засмеялся я. — Чтобы было о ком заботиться. Колька, она мне уже и кличку придумала: Дружок.       — Во-во, Дружок! Андрюха, если не хочешь быть перманентно покалеченным, купи Катьке животину, она от тебя и отстанет.       — Коль, есть еще один вариант, — включилась в игру Катя, — я могу калечить вас по очереди. Как тебе такая альтернатива Андрюшиной перманентности?       — Этот вариант меня не устраивает. Я, пожалуй, съеду от вас, от греха подальше.       — А как же мужская солидарность? — спросила Катя.       — А никак! Не могу же я допустить, чтобы ты калечила друга. А мужья, они для того и придумали, чтобы было на ком сковородки выгуливать.       — Ладно, ребятки, пошутили и будет. Прошу прощения, что был невнимателен. Давайте-ка еще раз вы мне все сначала расскажете.       Вначале Николай сунул мне в руки папку.       — Андрей, смотри, что я обнаружил в отчете. Вот здесь, позиция четыре. Видишь?       — Вижу, и что?       — Ну, как это что? — мгновенно вскипел Колька. — Неужели не понятно, что сумма на выходе из «Zimaletto» и сумма на входе в «АйТиКолекшен» отличаются друг от друга? Это деньги, Жданов, они в дороге ни усушке, ни утруске не подвержены, тем более в виртуальной дороге. Зато смотри куда ушла разница. Видишь?       — Да. Снова пресловутая «Ма­лют­ка». И как это объяснено в отчете?       — Как бутс­трэп­пинг!       — Колька! Говори по-русски! Андрей не экономист и вовсе не обязан говорить с нами на одном языке.       — Жена! Ты почему такого невысокого мнения о муже? Я этот термин уже слышал, а память у меня прекрасная. Бутс­трэп­пинг — это вли­вания до­таций. Правильно, дорогая?       — Абсолютно верно, дорогой.       — Коль, а ты, случаем, не узнал что такое эта «Ма­лют­ка».       — Случаем, узнал. Юридический адрес этой «компании» в жилом фонде, в трехкомнатной квартире, где прописана некая мать-одиночка со своим четырехлетним сыном. Но фактически там проживает няня с ребенком. О месте проживания матери история умалчивает. Правда все переводы именно на ее имя. Сумма переводов в месяц составляет порядка трех-четырех тысяч долларов. Все деньги поступают со счетов…       — «Zimaletto»? — спросил я.       — Конечно.       — Это что? Ярик сделал кому-то ребенка, и платит алименты деньгами компании?       — Почему ты об этом спрашиваешь меня? Если в вашу первую брачную ночь я находился с вами, то это еще не значит, что я езжу с квартиры на квартиру всех работников «Zimaletto» и держу свечки. Я, знаешь ли, экономист, а не осветитель. Я не знаю чей это ребенок, я не знаю оплачивает ваш Ярик свои алименты или кто-то велел ему это сделать, может даже ты, Жданов.       — Что? Ты с ума сошел?       — Я не сошел с ума, я только говорю, что отчет, во-первых, фамилию папаши не указывает, а во-вторых, что передо мной отчет за последние… Андрей, когда твой отец отошел от дел?       — Фактически полгода назад, юридически я стал и. о. президента два месяца назад. А что?       — А то, что передо мной отчет как раз за последние полгода. Воровались ли деньги по позиции номер четыре ранее, как и по другим позициям, я понятия не имею. Для этого я должен взглянуть на предыдущие отчеты.       — Ты хочешь сказать, что это еще не все статьи расхищения?       — Андрюша, помнишь, что я тебе сказала? — спросила Катя.       — Ты много чего говорила мне.       — Я тебе сказала, что лю­бой фин­дир се­бя не за­быва­ет, но Ветров не таков! Он не под­во­ровы­ва­ет, он во­ру­ет! И я это увидела после беглого просмотра отчета. Представляешь, что Колька нарыл, детально его проработав.       — Девочки-мальчики, вы хотите мне сказать, что Ярослав дебил? Так вот позвольте вам не поверить. Он умный и грамотный специалист. Если бы он воровал, то нашел бы, как спрятать концы в воду.       Катя вдруг посмотрела на меня, как на дитя неразумное, которое просто не в состоянии понять взрослые игры. Его обманывают, а он верит! И столько жалости, столько снисхождения было в ее взгляде, что я едва не взорвался в тот момент, но все же сдержался. Взорвался я чуть позже, когда Катька обменялась с Колей многозначительным взглядом, мол, что с него взять — ребенок.       — Может хватит переглядываться, может и мне уже объясните что-нибудь? Понимаю, что до вашего гения мне далеко, но все-таки постараюсь осилить этот ваш бином Ньютона.       — Андрюша, не нервничай. Прости, пожалуйста. Ты все неправильно понял. Я сейчас тебе объясню. У нас с Колькой тоже немало часов ушло на то, чтобы понять, почему так топорно концы в воду прятались. Мы тоже не сразу все поняли. И никакой гений тут не при чем.       — И какой вы сделали вывод?       — Андрей, я лишила тебя не двух голосов, а одного. Ветров в любом случае голосовал бы за Сашку.       — Почему вы так думаете?       — Потому что тогда не было бы никакой необходимости что-то прятать. По крайней мере в документах для внутреннего пользования. А в налоговую, я думаю, уходила липа.       — Постой, Катюша, ты хочешь сказать, что Ярослав…       — Да! Скорее всего, это Сашкины алименты. И приди Воропаев к власти в «Zimaletto», это никак бы не затронуло репутации финдира. Но и себя Ветров не забывал. Посмотри на позицию восемь. Это его откаты и его личный заработок.       — Катя! Подожди! Ярослав не раз заверял меня, что ни за что не будет голосовать за Сашку, потому что ему ясно, как божий день, что тот сразу же распродаст компанию.       — Тогда вообще все понятно. План распродать компанию скорее всего их общий план, — сказала Катя.       — Во-во, а тебе эта гнида вешал лапшу на уши, чтобы ты, не дай Бог, не назначил никаких проверок и вообще считал его своим человеком. Этакий казачок засланный, — припечатал Колька.       — Ну, да. Ну, да… Откуда же ему было знать, что волею жребия я женюсь на экономическом гении, которая тут же устроит революцию и срочно затребует все отчеты? Думаю, знай он, что ты такой сильный экономист, или будь у него чуть больше времени, мы получили бы отчет в шоколаде.       — Андрюха, это ты Катьку еще не знаешь. Она шоколад терпеть не может, быстренько снимает шоколадное покрытие и пробирается непосредственно к продукту. А тут еще я помогал, так что у Ярика не было шансов что-то скрыть. Ясно?       — Ясно.       Мне действительно стало ясно, что делать завтра.       — Катя, завтра же отстранишь Ярослава от работы. За его компьютер посадишь Кольку, пусть роет!       — Я тебе не крот, копать за счастье быть землекопом!       — Конечно нет! С завтрашнего дня ты и. о. финдира «Zimaletto».       — Я не поняла, Андрюша. Мне что, уволить Ветрова?       — Нет, пока только отстранить. Уволить его могу лишь я или Совет директоров.       — Ясно. А как быть с Кирой? Она же не даст работать спокойно.       — Катенька, ты не переживай. Во-первых, рядом будет мама, а она тебя в обиду не даст, я ей завтра позвоню и попрошу.       — Ты думаешь, что это разумно? А вдруг она заметит, что я не беременна?       — Все равно она нас не выдаст. Не переживай. Но если боишься, то я попрошу Ромку, чтобы он на время перебрался в мой кабинет и все время был рядом с тобой, никому не давая тебя в обиду. Хочешь?       — Хочу! — Катя даже в ладоши захлопала.       Вот ешкин кот, этого мне только не хватало. Да я же с ума здесь от ревности сойду. И зачем я, дурак предложил ей Ромку в соседи? Ну, уж нет. Мама третьей лишней никак не будет. Решено, попрошу и ее.       — Ах, ну, да, как же я забыл:

Ты свис­тни — те­бя не зас­тавлю я ждать, Ты свис­тни — те­бя не зас­тавлю я ждать, Пусть бу­дут бра­нить­ся отец мой и мать, Ты свис­тни, — те­бя не зас­тавлю я ждать!

      — Андрей, не надо! Ромка мне просто симпатичен, и я хотела бы с ним подружиться, он такой веселый.       — А я ничего и не говорю, мы же обо всем договорились.       Видно в воздухе повисло напряжение, раз Колька решил именно сейчас взорвать бомбу.       — Андрей, помнишь, я сказал, что все переводы поступают на имя матери ребенка?       — Конечно помню. И помню, что ты сказал, что место ее проживания неизвестно. А что?       — А то, что известна ее фамилия.       — И что нам это дает?       — Может, ничего, а может, все концы ниточек.       — И кто это?       — Клочкова Виктория Аркадьевна.       — Что?! — закричали мы с Катей в один голос.