Alea jacta est (Жребий брошен)

      POV Катя Жданова.       Если бы я могла провалиться от стыда в тартарары, я сделала бы это не задумываясь. Маргарита Рудольфовна отнеслась ко мне так по-доброму, так по-матерински, так по-человечески, как никто и никогда раньше не относился ко мне. Кроме насмешек и издевательств я ничего и никогда от посторонних не видела. Разве о такой невестке мечтала Марго? Голову даю на отсечение, что рядом с ее красавцем сыном, ей хотелось бы видеть не менее красивую, чем он, женщину, не менее успешную, и уж точно, девушку их круга. А вместо этого ей подсовывают Пукиревский «Неравный брак», только еще хуже. Там хоть богатый старик женился на бедной, но юной и красивой. А на нашей картине богатый молодой красавиц женится на бедной страшилке. Обхохочешься.       И, несмотря на это, Маргарита приняла меня. Приняла с распростертыми объятьями. А, а я так бесчеловечно ее обманула. Я ведь даже не подумала, что она будет переживать, может, даже плакать, когда я «потеряю» ее внука. Какая же я дура. Дура и сволочь. Когда я предложила этот вариант, все было так абстрактно, что я совершенно не подумала о реальных, живых людях. Да и Андрей хорош, разве можно так обманывать родителей?       А теперь еще и акции у них взять? Нет, это уж чересчур! Не нужно мне чужого.       — Андрюша, останови машину где-нибудь в переулке.       — Зачем?       — Мне нужно поплакать.       — А в дороге ты плакать не можешь?       — Прекрасно могу, но тебя же раздражают женские слезы. Поэтому останови я выйду, поплачу немножко и дальше поедем.       — Катя, а может, давай поговорим? — голос Андрея был взволнованным и участливым.       — Мы обязательно поговорим, но вначале я должна поплакать.       — Зачем?       — Господи, ну почему все мужчины такие чурбаны бесчувственные? Неужели вам непонятно, что если слезы душат, то их нужно выплеснуть наружу, иначе задохнешься? — я старалась сдержаться, правда, старалась, но не смогла, заревела.       POV Андрей Жданов.       Я заблокировал дверцы, припарковал машину к обочине, заглушил мотор и крепко обнял Катюшу.       — Хочется поплакать? Поплачь. И незачем для этого быть одной, я потерплю.       — И раздражаться не будешь? — спросила она сквозь слезы.       — Я постараюсь. А если почувствую раздражение, то открою дверцу и выброшу тебя из машины, — попытался я пошутить, но на шутку Катя не реагировала. — Ты из-за мамы?       — Да.       — Стыдно стало?       — Ага.       — Мне тоже. Знаешь, я почему-то думал, что мама примет тебя в штыки, а она назвала меня мерзавцем, за то, что я притащил тебя на работу в твоей одежде. Нет, ты не подумай, она не тебя стеснялась, она сказала, что я мерзавец, потому что пос­мел при­вес­ти же­ну в ком­па­нию в та­ком ви­де. А потом еще добавила, что ты — бед­ная де­воч­ка, что она пред­став­ляет сколь­ко тебе приш­лось выс­лу­шать.       Катька зарыдала еще горше.       — Кать, это я во всем виноват. Я один.       — Андрюша, — плакала Катенька, — что же мы наделали? Знаешь, как твоя мама будет переживать из-за выкидыша? Это ужасно, это подло, Андрюшенька.       А вот это был классический хук в солнышко*, мне даже нечем стало дышать. Блин! Как я мог не подумать об этом? Мама же всегда так хотела внуков. Ну, почему я ей не сознался, что брак фиктивный, когда она спрашивала? Она ничего бы отцу не сказала. Зачем я решил их обоих обмануть?       Мне, как и Катьке, захотелось плакать, но я не мог себе этого позволить. Мозг лихорадочно начал искать выход из тупика в который мы оба себя загнали.       — Кать, а давай, мы, правда, ребенка сделаем? — неожиданно даже для себя, сказал я.       — Дурак, да? — у нее даже слезы высохли. — Это что тебе кукла, что ли? Не знаешь, что ребенок — это на всю жизнь? Что его нужно растить, воспитывать, любить, наконец? Не знаешь, что у ребенка должны быть оба родителя? Надо же какой папа Карло выискался! Ну, возьми полено, да выстругай себе Буратино. Сделает он! В фиктивном браке детей не делают! Или не знаешь, откуда берутся дети? Так я тебе литературу подгоню.       — Вот видишь, ты уже успокоилась, значит моя шутка сработала, — постарался выкрутиться я из дурацкого положения. — А знаешь, что еще мама сказала? — это уж я сделал попытку перевести разговор в другое русло. — Что я прек­расно ви­жу твой по­тен­ци­ал и боюсь, что ког­да ты приоденешься, найдешь свой стиль и станешь красавицей, то я от рев­ности бу­ду лок­ти грызть.       — Как это?       — Мама считает, что у тебя задатки красавицы. Кстати, я тоже так считаю.       — Сейчас придумал? Чтобы разговор от ребенка перевести? Или поиздеваться вздумал, в отместку за то, что отказалась ребенка с тобой «делать»?       — Не понимаю.       — Маргарита Рудольфовна очень добрый и порядочный человек, она не могла надо мной так издеваться.       — Кать, ты о чем?       — Я о «красавице». Так зло могла пошутить только Кира. Ну, и ты тоже.       — Кать, я правда, не понимаю о чем ты.       — Жданов! Ты думаешь, что я никогда не смотрелась в зеркало? Смотрелась. Как пугало не обряди, а все равно пугалом останется. И хватит на этом.       — А вот теперь я хочу тебе сказать, что ты дура! — мотор завелся с пол оборота, я мягко тронул машину с места, аккуратно встраиваясь в полосу движения, и тут до меня дошло, что нужно делать. — Катька, а давай поспорим.       — О чем и на что?       — Давай поспорим, что уже завтра ты сможешь закадрить любого. Лю-бо-го! Спорим?       — На что?       — Если ты завтра поверишь, что ты красавица, ты без возражений принимаешь акции.       — Андрей, про акции я уже все придумала.       — О, как! И что ты придумала?       — Мы составим брачный договор, по которому при нашем разводе я лишаюсь акций. Тогда и я смогу их принять без зазрения совести, и у тебя не будет даже повода думать, что я их прикарманю.       Нет, это невозможно! Это не женщина, Урядов прав — это ошеломиссимо!       — Я всегда знал, что женился на гении!       — Не преувеличивайте, мессир. Ваше «всегда» имеет временные границы отрезком чуть больше суток.       — Кать, так может ты и еще парочку задачек решишь? Пощелкаешь, так сказать, орешки?       — Я попробую. Только не спрашивай, что делать с несуществующим ребенком. Этого я не знаю.       — У нас план развития не готов, отчеты не обработаны, люди тоже. Понимаешь, к чему я клоню?       — Нам нужно отложить Совет директоров.       — Да. Нам необходимо выиграть время. Но причина должна быть очень уважительная. Очень.       — Это я понимаю. Я уже просила Бога, чтобы затопил здание «Zimaletto», или устроил Кире с Сашкой небольшое ДТП, но Он пока безучастен к моим мольбам.       — Как?! Затопить «Zimaletto»? Устроить Кире с Сашкой небольшое ДТП, — я захохотал. — Нет! Ты даже не ошеломиссимо, ты самый лучший и потешный цыпленок во вселенной!       — Цыпленок во вселенной… Цыпленок во вселенной… — повторяла Катя, задумавшись, и вдруг как заорет: — Есть! Есть! Есть! Андрей! Я у тебя гений! Недели отсрочки хватит?       — Да!       — Тогда я знаю, что нужно делать!