Alea jacta est (Жребий брошен)

      POV Андрей Жданов.       Из-за всех наших споров, ссор и передряг мы задержались, и выехали чуть позже, чем было нужно, и естественно попали в пробку. Поэтому до работы добирались не сорок минут, а часа полтора, если не больше. Времени нам хватило на всё, и на то чтобы помолчать, с обидой глядя друг на друга, и на то, чтобы спокойно поговорить.       — Андрей, скажи честно, зачем ты на мне женился? Ведь не только для того, чтобы досадить Кире? — начала разговор Катя, стараясь говорить спокойно и тихо, хотя все еще дулась на меня.       — Я сам хотел тебе все рассказать, подготовить тебя как-то, к тому что нам с тобой предстоит. Только в начале я хочу тебя попросить об одном одолжении.       — Смотря о каком. А то, может, еще потребуешь, чтобы я пошла в школу благородных девиц. Так вот, такого одолжения я тебе не окажу. Бачылы очи що купувалы!       — Что?       — Видели глаза, что покупали.       — Катя, пойми, я не собирался тебя обижать. Я же псих, обиделся на тебя, вспыхнул и ляпнул первое что пришло в голову. А что мне могло прийти? Только твои же слова! Вот я их и ляпнул. И не надо от меня защищаться, Катерина Валерьевна. Тем более таким способом, делая себе только хуже. Думаешь, мне будет стыдно, что у меня жена в обносках ходит? И не надейся. Это если бы Сашенька Воропаев на тебе женился, то прятался бы по углам, а вся наша гламурная тусовка попадала бы в обморок. А я, что я? Я известный придурок, весь бомонд в курсе, что я могу отмочить все, что угодно. Правда, только если это не касается работы. Так что мне тебя стыдиться нечего. В крайнем случае наши бабочки станут шептаться, что я женился по залету. Мол, по пьяне потянуло на экзотику, переспал, вот и пришлось жениться. Мол, она, в смысле ты, думает, что отхватила прынца, и даже не догадывается, что как только родит, ребенка у нее отнимут, а ее саму коленкой под зад. Оно тебе надо, такие сплетни? Я тебя, дуреху, от этого уберечь хотел. Над тобой будут смеяться, не надо мной.       — А почему ты мне дома этого не сказал?       — А ты еще не поняла, что я псих? Ты как сказала, что я стыжусь тебя, так меня и перемкнуло. Ну, псих, что тут скажешь. Примерно такой же, как ты. Правда, в отличие от тебя, я вспыхиваю, как спичка, но очень быстро отхожу. Я же не знал, что ты у меня такая зловредная. Если бы я мог предположить, что ты с вечера затаишь обиду, а сегодня устроишь мне показательные выступления, я бы ещё вчера с тобой поговорил, всё тебе объяснил, извинился бы, и инцидент был бы исчерпан. Правда же? Ты же умеешь прощать?        Я повернулся к ней. Благо мы стояли в пробке и я мог себе позволить смотреть на жену. Катя вдруг закусила губу и зажмурилась. А вот это было что-то новенькое. Вроде бы сейчас она ничего не боялась, и хвалить я вроде сейчас её не хвалил, так почему же она крепко-крепко закрыла глаза? Только этого мне не хватало — на ее ресницах появились капельки.       — Значит так, девочка, чего-чего, а этого мне хватило с Кирой на десять жизней вперед. Если хочешь демонстрировать слёзы, можешь демонстрировать их кому угодно, но не мне. По мне, так лучше вылей ещё пять чашек горячего кофе на мой детородный орган, только на клапан давить не смей.       — На какой еще клапан? — спросила Катюха и зажмурилась еще крепче.       — На сердечный, на какой еще? Он у меня давно атрофирован. Знаешь, как Кира умеет реветь? У-у-у-у-у! Тебе все равно ее не переплакать. Так что заканчивай, не начиная.       — Господи, ну, за что мне это? Муж псих, придурок и бессердечный — просто какой-то набор джентльмена.       — Ну, знаешь ли, меня судьба тоже не слишком побаловала. Мне в жены досталась вечно жмурящаяся злючка, в руки которой нельзя давать даже чайник, не говоря уже о сковородках и ножах, а про молоток, отбивающий мясо, так и подумать страшно. Тоже мне, набор юной леди!       — Зато она у тебя гений, — гордо сказала Катя и первая рассмеялась.       — Зато он у тебя миллионер, ВРИО президента и с бо-о-о-ольшой харизмой, — я захохотал вслед за ней, мир был восстановлен.       — Ладно, миллионер, рассказывай.       — Что?       — Истинную причину твоей женитьбы.       — А, вот ты о чем. Ну, слушай. «Zimaletto» — это акционерная компания. Её создавали мой отец и его друг, Воропаев Юрий Александрович. Три года назад Юрий Александрович с женой погибли в автомобильной катастрофе. Их акции перешли их детям. Кире... Ну, ты её видела.       — А, так это та самая Кира? Твоя бывшая невеста? У тебя планировался брак по расчёту?       — По расчету, по расчёту. Правда, расчёт оказался неверным, я же не экономический гений, чтобы правильно все рассчитать. Нет, президентское кресло я бы занял, только сидеть мне бы там пришлось не дольше, чем моей жене показалось бы в очередной раз, что я ей изменяю. Тут начался бы шантаж, угрозы, а закончилось бы эта авантюра скорее всего смертью одного и отсидкой другого. Так что тут мне несказанно повезло, вмешалась ты, и составила для меня новый бизнес-план.       — А может, наоборот, не повезло. Ведь уже сегодня утром один из нас мог отправиться на кладбище, а другой на нары, — Катя весело засмеялась.       — Черт возьми, а ведь верно! Получается, что я шило на мыло поменял? — подхватил я ее шутку.       — Нет, дорогой, боюсь, что все еще печальнее. Твое шило было хотя бы красивым и богатым, а мыло тебе досталось так себе, хозяйственное, можно сказать, мыло.       — Зато это шило, было шилом в заднице, а это очень больно и неудобно. Ни присесть, ни прилечь, ни пошевелиться. Ладно, слушай дальше и не перебивай. Итак, акции Воропаевых-старших достались их детям — Кире… Прекрати ржать! Кире, Кристине и Сашке. И тут началось самое интересное. Дело в том, что я всю жизнь мечтал работать в «Zimaletto», с самого раннего детства. Мальчишки играли в войну, гоняли мяч по полю, мечтали стать космонавтами и военными. Мне же было интересно только рядом со швейными машинами. Уже и не припомню, когда я научился разбирать их, снова собирать, ремонтировать, а во время показов новых коллекций, меня невозможно было вытащить из-за кулис. Я всегда видел свое будущее только в этой компании. Причём, совершенно неважно на каком месте и в какой должности. Сашка же всю его жизнь был одержим одним Богом — деньгами. Вот он и работал там, где можно было заработать как можно больше денег, прилагая при этом, как можно меньше усилий. Вначале это была риэлторская контора, они расселяли коммуналки в Питере. История там вышла не очень красивая, его босс пошел под суд, а Сашка, как-то отмазался, каким-то чудесным образом, отмазался. Думаю, что без денег дяди Юры не обошлось. Сашка приехал в Москву, и совершенно непонятно как, но получил довольно высокую должность в мэрии, где отвечал за жилищный фонд. Думаю, что и тут без протекции не обошлось.       — Погоди, там же месяца три назад разразился какой-то скандал.       — Умница девочка! Теперь ты понимаешь, почему Сашке срочно захотелось вернуться в родные пенаты? А тут как раз отец решил подать в отставку, освободилось место президента. О чём ещё мог бы мечтать этот зажравшийся мальчик, как не о таком жирном куске пирога? Катюша, поверь, я уступил бы ему это место без боя, но он же сольет компанию и распродаст её оптом и в розницу. Этого я ему позволить не могу. Я должен стать президентом, понимаешь? Должен!       — Понимаю. Ну и становись, я-то здесь причём? Почему для этого тебе нужно было жениться на мне?       — Объясняю. Я ведь тебе уже говорил, что на меня все смотрят, как на шалопая, неспособного на какие-то серьёзные поступки. Три года назад, когда отец единолично начал править компанией, я с производственного цеха поднялся на управленческий этаж. Стал работать его заместителем. Отец, как никто другой, знает мой потенциал, мою работоспособность, моё желание поднять «Zimaletto» на совершенно новый качественный уровень. Отец на моей стороне руками и ногами, но формально он должен быть не просто объективным, а предвзятым, пусть даже со знаком минус. После того как он один управлял компанией, а я три года проходил в замах, он должен передать бразды правления Воропаевым. Понимаешь?       — Да понимаю я это, но…       — Катя, не перебивай, я уже подхожу к женитьбе. Нас с Кирой обручили еще в детстве, можно сказать, что ещё в колыбели я стал женихом, а Кира невестой. Всё делалось для того чтобы компания не попала в чужие руки. Знаешь, а ведь мы в детстве даже дружили. Она была такой веселой, такой улыбчивой и такой несчастной девочкой, с утра до ночи стоящей на пуантах, что женитьба на ней вовсе не казалась мне наказанием. Наоборот, я всегда думал, что это моя судьба, что мы сможем создать вполне нормальную, спокойную и даже дружескую семью. Но я ошибся... Когда, за год до гибели Воропаевых, я вернулся домой после двух лет стажировки в Англии, я увидел перед собой совершенно другого человека. Я не знаю что с ней произошло, но как-то в одночасье, она стала переходить все возможные красные линии. Возможно, она и правда, влюбилась в меня, возможно, ей это только показалось, но больше брак, который задумывали наши родители, её не интересовал. Она почему-то решила, что между нами должна быть большая и светлая любовь. Я ее понимаю, нет, честное слово, я её понимаю. Но я-то здесь при чём? Разве можно любить по заказу? Разве это у кого-то может получиться? Не знаю! У меня не получается. Ну не люблю я Киру, не люблю. Разве я виноват в этом?       — Андрей, но ведь и Кира не виновата, что любит тебя.       — Конечно не виновата! Разве я её обвиняю в том, что она влюбилась? Нет! Тут совсем другое, Катюша. Вот представь ситуацию. Представь, что ты влюбилась, — жена как-то вся мгновенно покраснела и отвернулась от меня.       Опаньки, только этого мне не хватало. И в кого она влюблена, интересуюсь знать? Неужели в Кольку? А может в кого-то другого? Я вдруг осознал, сразу две вещи. Во-первых, что я ничего о Кате не знаю, но это еще ерунда, так, небольшая неприятность, в конце концов я все о ней узнаю. А во-вторых, что меня неприятно задела Катюшина влюбленность. И это было отнюдь не мелочью. Еще не хватало мне самому влюбиться в сидящее рядом недоразумение.       Перед глазами возникла утренняя картина: обнаженная Катя в луче солнца. Капельки воды блестят на ее коже, и вся она, словно не поглощающая, а излучающая свет. Не статуя, не девушка с картины, а живая, теплая… родная (?!), вон как пульсирует жилка на ее ключице. Эта венка, собственно, и зажгла пожар. Не ее прекрасная грудь, не волнующий треугольник внизу живота, а вот этот тоненький ручеек, гоняющий кровь по ее телу, взволновал меня до потери пульса.       Желание возникло так остро, мощно и неожиданно, что я вдавил педаль тормоза до отказа! Катя дернулась, и стукнулась виском о стекло. Слава Богу, что у нас не скорость была, а черепаший шаг, так что ударилась она не больно. По крайней мере, ее боль ни в какое сравнение не шла с моей в паху.       — Ты чего? Предупреждать же надо, — сказала Катюша, потирая ушибленное место.       — Знаешь, ты тоже меня не очень-то предупреждала, когда импотентом делала.       — Вот что ты за человек, Жданов? Мы так хорошо разговаривали, кажется даже нашли общий язык, но тебе необходимо все испортить. Долго ты меня еще упрекать будешь? Я же не нарочно, и я извинилась, а ты…       Извинилась она! Как же! Лучше бы не извинялась и не заставляла испытывать то, что я сейчас испытал. Вот кто ее просил оказаться такой Богиней? Кто?       — Катюша, я пошутил.       — Глупые у тебя шутки, Андрей. Глупые и злые. Я же и так переживаю.       — Глупые, согласен. Каюсь, и прошу прощения. Ну, что, будешь дальше слушать?       — Конечно. Должна же я знать, во что вляпалась…