Alea jacta est (Жребий брошен)

      POV Катя Пушкарева.       — Ну, что, бу­дешь даль­ше слу­шать? — спросил меня Андрюша.       — Ко­неч­но. Дол­жна же я знать, во что вля­палась, — ответила я больше всего на свете опасаясь, что он снова вернется к прерванному, к тому, чтобы я представила себя влюбленной.       Я очень боялась, что случайно выдам себя, и он поймет, что он и есть тот самый в которого я так неожиданно втрескалась, причем по уши. И это создаст напряжение между нами, чего лично мне очень бы не хотелось. Все равно он никогда мне не сможет ответить взаимностью. Кто — он, а кто — я. Он мечта, небожитель, звезда! А я всего лишь маленькая серая мышь, волею обстоятельств втянутая в его орбиту. Мы как небо и земля, как две параллели, которые если и пересекутся, то только в бесконечности. Между нами ничего не может быть, кроме этого нелепого фиктивного брака, так зачем ему знать о моей влюбленности? Чтобы он начал мной тяготиться? А так, может быть, мне удастся остаться с ним в хороших отношениях и потом, после развода.       — Катя! Кать! Ты меня слышишь?       — А! — я словно очнулась. Оказывается, что он мне уже давно что-то говорил. — Прости, Андрей, ты можешь повторить, что ты сказал?       — Что, — ядовито начал он, — вспомнила о любимом?       — О каком еще любимом?       — Этого я не знаю, тебе виднее. Знаю одно, как только я снова попросил тебя представить, что ты влюбилась, ты прочно ушла в себя.       — Что ты сочиняешь?       — Ничего я не сочиняю. Итак, представила?       — Представила.       — А теперь скажи, как бы сильно ты не любила, ты будешь требовать ответной любви? Настаивать на ней, устраивать истерики и каждые пять минут спрашивать: «Ты меня любишь? Скажи, ты меня любишь?», а когда в ответ на твои вопросы будут молчать, ты станешь требовать: «Скажи, что ты меня любишь».       — Нет, Андрей, я не буду требовать ответной любви. Я даже просить ее не буду. Это же смешно, как можно просить полюбить себя. Человек не может отдать другому то, чего у него нет.       — Я рад, что ты это понимаешь. А вот Кира никак не могла этого понять. Крики, истерики, просьбы, требования, слёзы, и однажды я не выдержал. Да, я прекрасно понимаю что не должен был этого говорить, но я сдался… Как-то, когда она особенно жалобно спросила: «Что во мне не так? За что ты меня не любишь?», я сказал ей что я ее люблю. Это было самой большой моей ошибкой. Я ведь и правда тогда еще любил её, пусть не как мужчина женщину, пусть, как друга детства, как дочь самых близких друзей родителей, почти сестру. Это уж потом я её возненавидел, когда она, заставив меня сказать ей, что я ее люблю, выпила из меня все соки, постоянно требуя доказательств моей любви, верности и самопожертвования. Ну, а два месяца назад, когда встал вопрос о выборах нового президента, Кира превратила мою жизнь в ад.       — Андрей, нельзя было говорить, что ты ее любишь, если это не так. Понимаешь?       — Понимаю, конечно, но ты не можешь себе представить, что это такое, когда тебя постоянно держат за горло. Что угодно скажешь, только бы пытка прекратилась.       — Пытка апельсинами продолжалась третий час… *       — Что?       — А нет, ничего, это я не в тему. Прости, что перебила. Что значит, жизнь превратилась в ад и причем здесь выборы президента.       — Два месяца назад папа вдруг во всеуслышание заявил, что на Совете директоров он будет голосовать за того кандидата, который знает, что такое семейные ценности.       — То есть?       — А вот то и есть, Катенька! Папа собрался голосовать за того, кто женится или хотя бы объявит о своей помолвке. Теперь поняла?       — Поэтому ты на мне и женился?       — Совершенно верно. Но… Ты не дослушала самого главного. Вечером того же дня Кира предложила мне объявить о нашей помолвке. Мол, Сашка на этот шаг никогда не пойдет, и таким образом и её голос, и голос отца достанутся мне. Мол, после выборов мы сможем расторгнуть помолвку, если захотим, конечно. В ту минуту я еще не знал, что даже под дулом пистолета я никогда не женюсь на Кирочке. Я подумал, что раз наш брак все равно предрешен, то почему бы и не объявить об этой пресловутой помолвке?       — И вы объявили?       — И мы объявили. Нет, Катенька, я не хочу, чтобы ты думала, что Кира какой-то монстр. Она очень хороший и добрый человек.       — Что? И ты говоришь это мне? — не знаю почему, но меня очень задело, что Андрей уже забыл, как его бывшая оскорбила меня. — Извини, драгоценный мой муж, но хороший и добрый человек никогда не смог бы унизить незнакомую ей женщину только потому, что её одежда и внешность не соответствуют Кириному эстетическому восприятию.       — Катя, но она же была в запале.       — В запале, вот как? А что, запалом можно все оправдать? Да? Уверена, что твоя «добрая и хорошая» Кирочка унижает всех, кто ниже ее по положению или достатку.       POV Андрей Жданов.       Катя скрестила руки на груди и отвернулась. Ну, чего она завелась? Чего? Что же она не понимает, что это не комильфо, когда мужчина поносит женщину, пусть и бывшую, пусть и заслуживающую поношения? Ох, Катька-Катька, если бы ты только могла представить, как ты права.       — Ну! И чего ты надулась? Ты лучше дальше послушай, а то скоро приедем и ты ничего не узнаешь, вот тогда к нам этот зверек и придет.       — Песец, что ли?       — Песец, родная, песец. Я же не просто так сказал, что о фиктивности нашего брака никто не должен знать.       — Да? А как же Колька с Ромкой? — задиристо спросила жена.       — Не знаю, как Колька, но Ромка — могила, — уверенно сказал я. — Кстати, а почему ты Кольке рассказала, что у нас фиктивный брак? Кто он тебе?       — А это не твое дело! Я же не спрашиваю, кто тебе Ромка, правда?       Так пикироваться мы могли очень долго, но время, на самом деле, поджимало.       — А мне скрывать нечего. Ромка мой бойфренд, только это секрет, могу доверить его лишь тебе, своей законной супруге, — Катька посмотрела на меня недоверчиво, я подмигнул ей и она заулыбалась. — Ладно, цыпленок, слушай дальше.       — Почему это я цыпленок?       — Взъерошенная потому что. Ты слушать будешь?       — Да!       — Короче… Я не собирался делать никаких публичных заявлений. Просто перед показом новой коллекции мы сказали моим родителям, что мы обручились, а Кира даже продемонстрировала папе колечко, которое я ей, якобы, подарил. Катька, поверь, я и понятия не имел, что на помолвку нужно дарить невесте кольцо.       — Верю! Ты и на мне собирался жениться без колец. Надеюсь, после развода ты мне оставишь колечко. Ну, как моральную компенсацию.       — Уверяю тебя, дорогая, эта моральная компенсация очень даже материальна! Оставлю. Я же не крохобор, какой-нибудь. Только развода я тебе не дам.       — Никогда-никогда? Так не честно, ты обещал.       — Ты дашь мне рассказать до конца, или нет? — крикнул я и она сразу зажмурилась, наверное испугалась. Мне стало стыдно. — Прости. Но это важно. На самом деле важно, Катюша...