***
Уже со следующего дня Роза Уизли окунулась в учебу с головой. Правда, первым испытанием оказались не уроки, а путь до класса. Передвижение по Хогвартсу не походило ни на что, о чем Роза читала, и она уде подумывала отыскать в библиотеке книгу, где будет подробно описано, как не опоздать на занятие, если нужная ей дверь во вторник была в одном месте, а в пятницу оказалась уже совершенно в другом. Лестницы очень любили менять направление или вдруг частично исчезать. Роза бы ни за что в такое не поверила, если бы сама не провалилась в первый же день туда, где мгновением раньше была ступенька. В следующий раз Роза помнила, и поднималась по этой лестнице исключительно прыжками, но ничего не произошло. Вместо этого совсем другая лестница исчезла почти на треть, и Леона едва успела удержать подругу, чтобы та не упала снова. Иногда помогали картины: у нарисованных на них людей можно было спросить дорогу, правда, не все охотно давали ответ. Были в Хогвартсе и призраки, но не у всех можно было попросить помощи. Например, к Кровавому Барону не решались подходить даже слизеринцы, а Серая Дама говорила такими странными загадками, что не все ученики Когтеврана ее понимали. Пивза, полтергейста, лучше было и вовсе обходить стороной, потому что он никому никогда не помогал, а только всем пакостил. А вот Почти Безголовый Ник, призрак башни Гриффиндора, всегда был рад помочь первокурсникам и проводить их к нужному классу. Он и правда был почти безголовым: голова крепилась к туловищу всего несколькими сантиметрами кожи, и призрак всегда носил широкий гофрированный воротник, чтобы удержать ее на месте. Любимым предметом Розы сразу после покупки учебников стала трансфигурация. Преподавал ее профессор Трумэн, декан Пуффендуя. Раздав каждому по спичке, он велел превратить ее в иголку. Перед этим он уже исчертил доску сложными формулами и продиктовал несколько запутанных предложений, которые нужно было выучить наизусть. Сколько бы Роза ни пыталась, ее спичка только заострилась на конце и покрылась серебром, но этот результат оказался лучшим, и профессор Трумэн, добродушно улыбаясь, наградил Гриффиндор призовыми очками. Спичка Леоны только посеребрилась и почему-то стала до того хрупкой, что развалилась на части. У Ирмы Андерсен она уменьшилась в размерах, а у Альбуса, как, впрочем, и у всех остальных, не изменилась вовсе. А вот с зельеварением у Розы не задалось с первого же занятия. Простейшее зелье, которое профессор Боббин сказала им сварить, у нее получилось, но у Альбуса и Леоны вышло лучше. В глубине душе промелькнула мимолетная радость оттого, что у Скорпиуса Малфоя содержимое котла и вовсе свернулось в желе, но быстро погасла. Она ведь не должна быть лучше Малфоя. Она должна просто быть лучшей. Травология с профессором Долгопупсом, их деканом, оказалась одним из самых интересных предметов. Теплицы, которые первокурсникам надлежало посещать три раза в неделю, были от пола до потолка заставлены диковинными растениями, многие из которых Роза не видела даже в учебнике. В Хогвартсе учились эти растения узнавать, запоминали их свойства, а позже Невилл показывал, как за ними ухаживать, и был рад награждать факультеты призовыми баллами. Так вышло, что они с Леоной Пикс совсем подружились и стали практически неразлучными. Это произошло само собой, словно было единственным возможным вариантом, но Розу такое вполне устраивало. С Лео было интересно разговаривать — а еще она была забавной и постоянно попадала в неловкие ситуации, хотя они не пробыли в Хогвартсе еще и суток. — Вот и первый школьный день подошел к концу, — вздохнула Роза, аккуратно опуская сумку с учебниками возле кровати. — Честно сказать, я очень волновалась. А теперь пора разобраться с этим домашним заданием! — она потерла ладони в предвкушении. — Роза! — возмутилась Лео. — Ведь почти ничего не задали! Давай отдохнем, а? Но Роза была настроена решительно. — Неправда, профессор Трумэн задал практиковаться, превращать спичку в иголку, а… — она на мгновение растерялась, — а Боббин задала подробный разбор приготовления сегодняшнего зелья для излечения фурункулов. У меня как раз вышло не очень, так что следует уделить зельеварению особое внимание… — бормотала Роза, уже лихорадочно копаясь в сумке в поисках нужного учебника. — О боже, Роза! Давай займемся чем-нибудь реально нужным, например… Роза вспыхнула: как это домашнее задание — ненужное? Пока она убеждала Леону в необходимости делать уроки заранее, а не в последний момент, подруга, словно совсем не обращая на нее внимания, шарила руками в своем чемодане и в конце концов извлекла на свет свою «Стандартную книгу заклинаний» для первого курса. — …например, мы могли бы выучить парочку полезных заклинаний, не дожидаясь, пока кто-нибудь нам их покажет. Эта идея Розе понравилась несмотря на то, что она и так втайне от родителей уже пробовала колдовать, и все заклинания, за которые она бралась, получались отлично. Достав свой учебник, Роза принялась его листать в поисках чего-нибудь полезного, то и дело восклицая: — А! Вот! Нет, не то… Точно! — Дай сюда, — Лео выхватила из ее рук книгу и открыла на первой попавшейся странице. — Ну вот, Световые чары, с их помощью которого можно светить волшебной палочкой. Для начала самое то. — Я это заклинание уже знаю, — с гордостью ответила Роза. — Я выучила его в августе. Не встретив возражений, Роза достала палочку и уверенно произнесла: — Люмос! — на кончике палочки появилось серебристое свечение. От такого Леона Пикс пришла в полный восторг. — А мне отец поотрывал бы руки, если бы узнал, что я пытаюсь колдовать дома, — поделилась она, не сводя восхищенного взгляда с Розы и света на конце ее волшебной палочки. — Люмос! — вполне ожидаемо ничего не произошло. — Все нормально, у меня тоже не получилось с первого раза, — успокаивающим тоном сказала Роза. Лео взмахнула палочкой снова, на этот раз сильнее. — Люмос! Люмос! Люмос! — сгорая от нетерпения, она только сильнее размахивала руками. Роза невольно улыбнулась. — Подожди, надо сосредоточиться. Сядь спокойно, — она легонько потянула Леону за рукав мантии, заставляя подругу сесть рядом с ней на кровати. Когда спустя четверть часа попыток Леона Пикс все-таки смогла добиться результата, он неожиданности та чуть не выронила палочку. — Люмос! — темный угол вдали от окна осветило заклинание. — А-а-а! — вдруг завопила Леона, подпрыгнув на месте. — Ты видела? Ты это видела? — в полном восторге спрашивала она. — Я тоже так могу! Заклинания, первый урок которых состоялся только на следующий день, Роза тоже полюбила всей душой и продолжила практиковать их вместе с Леоной в свободное время, опережая программу. Затащить подругу за домашнее задание оказалось сложнее, но Роза Уизли на то и была Розой Уизли, чтобы справляться с любыми трудностями. Альбус почему-то больше не хотел общаться с кузиной и всячески уходил от любых ее попыток заговорить. Сначала Роза решила, что Ал обижается на то, что у нее все, кроме зелий, получается лучше. Повод был странным, но Альбус не мог как следует выполнить даже простейшего заклинания, а на фоне одаренной кузины его результаты и вовсе казались плачевными. Потом Роза стала подозревать, что дело в Малфое, с которым Ал теперь появлялся везде, кроме гриффиндорской гостиной. Сперва Роза надеялась, что распределение на разные факультеты отдалит мальчиков друг от друга, но уже на следующий день после пира эти двое болтали как ни в чем не бывало. В школьной программе все-таки оказался один предмет, на котором Роза была готова заснуть от скуки: история магии. Преподавал ее профессор Бинс, настоящий призрак. Говорили, что однажды он как всегда проснулся и пришел на урок, будучи уже без тела, и теперь остался бессменным преподавателем, хоть и до ужаса нудным. В то время, как Лео увлеченно скользила пером по строкам учебника, Роза едва успевала вникнуть в то, что монотонно и совсем без пауз рассказывал учитель. Радовало только то, что ранняя история, которую проходили на первом курсе, была сравнительно легкой, но Роза с содроганием думала о времени, когда они дойдут до гоблинских восстаний. Уроки астрономии в Хогвартсе любили все, потому что они всегда начинались ровно в полночь, хоть в этом и не было ничего таинственного, просто звезды и планеты лучше было изучать на ночном небе. Роза пока не придумала, как эти знания можно будет применить, но все равно на занятиях очень старалась. Краем глаза она каждый раз замечала, с каким восторгом Альбус приникает к телескопу, и невольно грустила о забытой им дружбе. Защита от Темных искусств и вовсе была любимым предметом почти всех гриффиндорцев. Преподавал ее профессор Финниган, обладавший как минимум тремя выдающимися талантами. Во-первых, он был настоящим знатоком своего предмета; во-вторых — преподавал так, что после его объяснений задания получались у всех, даже у Альбуса. В-третьих, у профессора почти на каждом занятии что-то взрывалось, вызывая волну восторга у первокурсников. Первый урок полетов Роза ждала особенно: ей не терпелось полетать, и даже то, что учиться этому придется вместе со слизеринцами, в этот раз не огорчало. Единственный раз, когда она пробовала, тайком позаимствовав метлу Мари-Виктуар, кузина всыпала ей по первое число, и Роза больше не пыталась. На площадке, где проводились занятия, первокурсников уже ждал преподаватель полетов, сэр Куигли. Джеймс говорил, что он — бывший загонщик сборной Ирландии и летает, как птица. Сам Джеймс, впрочем, летал ничуть не хуже и в этом году пробовался в команду Гриффиндора на место ловца. Чуть поодаль Роза заметила двадцать метел, на которых им и предстояло учиться. Коротко поприветствовав учеников, сэр Куигли велел каждому стать напротив метлы, вытянуть над ней руку и сказать «Вверх!». Его указания были четкими и отрывистыми, и Роза бы скорее поверила, что перед ней — бывалый мракоборец, а вовсе не спортсмен. — Вверх! — и метла, доставшаяся Розе, не сдвинулась с места. — Вверх! — настойчиво повторила она, и метла наконец послушалась. Краем глаза Роза видела, как у Лео и Мэнди Флинт все получилось с первого раза. Альбус и Полли Чапман безуспешно пытались уговорить свои метлы подняться вверх, а Малфой уже бросил всякие попытки. Затем сэр Куигли показал, как нужно садиться на метлу, чтобы не упасть с нее в полете, и убедившись, что все держат свои метлы правильно, низким хрипловатым голосом озвучил следующее задание. — По моему свистку вы отталкиваетесь от земли, поднимаетесь на высоту своего роста, зависаете в воздухе на пару минут, потом опускаетесь, наклонившись вперед. Роза больше не разделяла восторгов Джеймса по поводу преподавателя полетов. Да будь он хоть трижды обладателем Кубка мира — а сборная Ирландии побеждала в чемпионате всего один раз — можно ведь по-человечески сказать, что нужно делать. Вместо этого сэр Куигли не объяснял, а раздавал команды. Занятие закончилось без происшествий: до конца урока они успели даже сделать круг над площадкой. Тем, у кого получалось лучше, сэр Куигли разрешил подняться выше, и до последнего Розе казалось, что кто-нибудь точно упадет с метлы и расшибет себе нос. — Жалко, что первокурсникам запрещено иметь свои метлы, — Лео догнала подругу на пути в замок. Роза немного дулась на нее за то, что Леона, забыв про наставления преподавателя, улетела слишком далеко, разогнавшись до немыслимой скорости, и сэр Куигли снял с Гриффиндора очки. Правда, тут же вернул их обратно, потому что выходка Леоны ему все-таки понравилась. Теперь Роза начинала понимать, почему Джеймс практически боготворил тренера. — Зато со второго курса мы сможем играть в сборной факультета, — с энтузиазмом ответила Роза. — Я бы хотела быть охотником, а ты? Лео улыбнулась. — Загонщиком, пожалуй: думаю, забивать голы и ловить снитч — это не мое. Вопрос только в том, насколько два загонщика понимают друг друга, они ведь играют в паре. — В этом году загонщики Гриффиндора — Фред Уизли и Том Конноли, — подсказала Роза. — Конноли как раз на седьмом курсе, и в следующем году ему понадобится замена. Ты могла бы попробовать. Пожав плечами, Леона увела разговор к теме метел, но Роза видела, как загорелись ее глаза. На следующей неделе почта, принесенная совами, оказалась не совсем обычной. После субботнего отбора Джеймса Поттера утвердили на место ловца, а во вторник он получил посылку: родители в честь такого события подарили ему метлу, да не какую-нибудь, а настоящую «Молнию Суприм». Летом Роза заглядывалась на них в Косом переулке и отчаянно хотела попасть в сборную Гриффиндора, но родители все равно не купили бы ей такую же. Даже Джеймсу ради «Молнии Суприм» пришлось отказаться от всех подарков на ближайшие три года. Она получала письма из дома каждую неделю, а еще подписалась на «Ежедневный пророк» и теперь была в курсе всех новостей. Шумиха вокруг похищения и зверского убийства Демельзы Пикс к октябрю немного поутихла, и, поскольку расследование не продвигалось дальше или же мракоборцы сохраняли это в тайне, «Пророк» ограничивался теперь коротенькой заметкой о том, что никаких новостей по делу не появилось. Леона не читала газет, и Роза понимала, почему подругу не интересовали новости. Писем из дома Лео тоже не получала: Роза помнила всего одно. — Теперь папе совсем некогда писать, он вечно занят на работе, а мой младший брат Нейт просто невыносим, — объясняла Лео, отправляя сову с ответным письмом. — Раньше за нами присматривала мама, но в следующем году, когда Нейт поступит в Хогвартс, у папы будет больше времени. Иногда первокурсники, скучавшие по родным, делились домашними историями. Леона Пикс чаще всего отмалчивалась, а если говорила, то обычно это были рассказы про их с братом детские проделки о том, как они свели с ума папин вредноскоп или стащили его волшебную палочку и случайно подпалили с ее помощью карту его командировки в Индию. Однажды она упоминала и маму: когда в семь лет Лео решила полетать по коридорам на ее метле, а потом разогналась так сильно, что не справилась с управлением и разгромила библиотеку с мамиными исследованиями. Роза видела, как подруга хохотала над этим, но уловила в ее смехе невеселые нотки. Больше Лео не касалась темы семьи, а Роза боялась спрашивать напрямую: наоборот, старалась отвлекать подругу от грустных мыслей. Она уже поняла, что та погибшая Демельза Пикс была мамой Лео, и давить с расспросами на эту тему было бы слишком бестактно. В конце концов, если Леона будет готова об этом говорить, она расскажет сама. Конечно, Роза пыталась ненавязчиво выведать у своего отца хоть какие-то детали, но либо их и правда больше не было, либо он просто не желал рассказывать дочери такие подробности.***
В наступившей золотой осени уже чувствовалось неминуемое приближение зимы. Трава была сплошь укрыта разноцветным ковром из листьев, и даже Запретный лес, окрашенный в осенние цвета, больше не казался таким зловещим. Роза всегда была равнодушна к осени: она не видела разницы между временами года, разве что осенью начинался учебный год. Но она неожиданно полюбила наблюдать за другими, параллельно читая учебник. Например, ее подруга Лео Пикс обожала осенние листья. Она охапками подбрасывала их в воздух, делала гирлянды, которые потом развешивала в спальне. На ее прикроватной тумбочке всегда стоял пышный букет ярко-алых и золотых кленовых листьев, и глядя на них, Роза начинала думать, что осень — это, наверное, самая гриффиндорская пора. Альбус Поттер никогда не завязывал шарф, позволяя ему болтаться в опасной близости от земли, и задумчиво бродил по окрестностям замка, то и дело пиная листья носками ботинок. Роза замечала, что кузен часто гуляет один, и опять пробовала наладить с ним общение, но Ал снова не захотел с ней разговаривать. После того случая Альбус стал иногда гулять в компании Скорпиуса Малфоя, показывая Розе, что ее компания ему неинтересна. В преддверии Хэллоуина тыквы, которые выращивал Хагрид, разрослись до немыслимых размеров, и Роза ни за что бы не поверила, что такие бывают, если бы не видела сама: она тоже иногда заходила на чай к Хагриду вместе с Лео. Он тактично не спрашивал, почему кузены не приходят вместе, и Роза была за это благодарна. Она понятия не имела, как объяснить всю ситуацию, не расстроив добродушного лесничего. Джеймс Поттер теперь был занят не только учебой и друзьями — в его расписание добавились тренировки по квиддичу — но даже он начал замечать странности в поведении Альбуса. На правах старшего брата Джеймс дважды побеседовал с Алом на эту тему, ведь хотя бы с ним Альбус не отказывался разговаривать. Но Джеймс ни к какому результату не пришел, за исключением того, что по словам Ала все было хорошо. Вечером перед Хэллоуином Роза с грустью смотрела, как двое братьев что-то обсуждают в общей гостиной, и в груди неприятно кольнула зависть. Альбус прекрасно общался с Джеймсом, хоть и выглядел недовольным, а Роза за два месяца не удостоилась и двух слов. Неужели этот противный Малфой и правда настраивает Ала против нее? Праздничный ужин отбросил невеселые мысли на второй план. Роза вспомнила, как раньше они с Хьюго развешивали по всему дому летучих мышей из бумаги, а потом вместе с папой вырезали тыквы и украшали ими гостиную. В Хогвартсе летучие мыши были живыми: они сидели на стенах и потолке Большого зала, иногда попискивая, и иногда перелетали с места на место. Огромные тыквы парили прямо в воздухе, выполняя роль свечей, а столы были заставлены угощениями на любой вкус. Всевозможных сладостей оказалось столько, что можно было наесться на всю жизнь вперед. Роза даже не положила себе индейки, чтобы попробовать больше пирожных. — Нужно поговорить, — к ней неожиданно подсел Джеймс Поттер, на время оставив своего лучшего друга Колина Криви. Одновременно с этим он бросил многозначительный взгляд на Лео, и та тактично отодвинулась подальше от Розы, ни на миг не прекращая поглощать уважаемый пирог вприкуску с ее любимыми лакричными палочками. Отметив хмурый вид кузена, Роза спросила: — Ал чем-то тебя расстроил? Я видела, вы не очень дружелюбно разговаривали перед ужином. Джеймс взъерошил и без того растрепанные волосы и быстро, словно опасаясь, что это заметят, взглянул на брата, сидевшего вдалеке от них. — Тебе не кажется, что он ведет себя не так, как обычно? — вкрадчиво поинтересовался старший сын Поттеров. На самом деле Розе не хотелось никому говорить, но она рассудила, что Джеймсу — можно, и тихо призналась: — С тобой он хотя бы говорит, а не молча отворачивается. Думаешь, с ним что-то серьезное? В это время Альбус уже наелся и как раз проходил мимо них, увлеченно обсуждая что-то со Скорпиусом Малфоем. Джеймс окликнул брата, но тот не услышал, заливисто хохоча над какой-то шуткой. Джеймс Поттер взъерошил волосы еще раз и невидящим взглядом уткнулся в свой пудинг. — Конечно, а ты разве не заметила? Мой родной брат якшается со слизеринцем, что может быть хуже?