Сдерживая выдох.

Лидия стояла на дороге и не могла понять, что только что произошло. Голова жутко кружилась, и что-то неприятно гудело надоедливыми молоточками около висков. Глаза застилала белая матовая пелена, которая мешала ей хорошо видеть. Молодая женщина пыталась собраться с мыслями, она сильно жмурилась и старалась протереть глаза, надеясь, что это поможет, однако все попытки оказались тщетными и лишь усугубили эту до чертиков неприятную боль в ее голове. Она пыталась оглядеться и понять в чем же все-таки дело, но перед глазами все плыло, она ничего не могла вспомнить, словно последние тридцать минут жизни вырвали из ее памяти. Единственное, что она понимала и слышала, как ее сердце бешено колотилось в груди, разрывая грудную клетку на тысячи маленьких осколков. Лидия не знала, сколько потребовалось времени, но постепенно белая пелена сошла на нет. Она чувствовала, как капельки холодного пота стекают по ее лбу прямо на глаза, и рыжеволосая подняла руки, чтобы вытереть лицо, но тут же зарделась, так и не дотронувшись до лба. Костяшки были разбиты, словно она била беспрерывно била ими стену, а сами ладони дрожали и были в маленьких, но глубоких порезах, которые горели, словно их посыпали солью. Она попыталась оглядеться, однако голова тут же пошла кругом, и она поняла, что это была неудачная идея. Потом Лидия помнила, как судорожно набирала номер Стайлза на экране разбитого мобильного телефона, который она достала нервными движениями из заднего кармана почему-то порваных джинс. Как что-то говорила ему в трубку, пытаясь совладать с дрожащим голосом. Но точное содержание разговора она вспомнить никак не могла. Она лишь чувствовала, как сильно вокруг все кружится, и как каждый звук бил по ее барабанным перепонкам с невероятной силой. Глаза словно горели, и ей жутко хотелось спать, но понимание того, что произошло что-то серьезное, говорило ей, что веки закрывать нельзя, что ей нужно быть в сознании. - Лидия! – после ее звонка Стилински тут же сорвался на место происшествия. Он приехал буквально через пять минут после разговора с ней. Через километры дороги он чувствовал, как она дрожит и как она потеряна. Его сердце готово было раздробить ребра в пыль. Оно колотилось внутри с такой скоростью, что ему казалось, будто оно сейчас выпрыгнет из груди, но видимо, после всего увиденного, по пути оно решило застрять у него в глотке и встать там комом. Она стояла там вся в давно запекшейся крови. Ее руки были в крови, разбитые и трясущиеся, бровь и верхняя губа также были разбиты. С правой стороны лба снова текла кровь. Вообще, она вся была в каких-то царапинах, как мелких, так и глубоких. Она стояла там босиком на холодном асфальте и дрожала, и это было видно невооруженным взглядом даже со ста метров. И Лидия крутилась из стороны в сторону, словно потеряла что-то важное, словно она никак не могла прийти в себя и очнуться. Она выглядела такой отчаянной и беспомощной, что он не смог этого терпеть и окликнул ее, а после быстрым размашистым шагом направился к ней. И она кинулась ему навстречу, словно он был единственным ее спасением, кинулась к нему, чуть ли не падая и едва держась на ногах. - Стайлз, я не виновата, я, правда, не виновата! Стайлз, поверь мне, пожалуйста, потому что здесь нет моей вины, запись на видеорегистраторе может это доказать, Стайлз! Ты мне веришь, я не виновата, Стайлз! – она вцепилась в него в тот самый момент, когда чуть не упала, и его сильные руки тут же ее подхватили, прижимая к себе. Она впилась разбитыми окровавленными пальцами в его плечи и держалась изо всех сил, стараясь удержаться на ногах. И она смотрела в его глаза обезумевшими изумрудами готовыми вот-вот вылезти из орбит. Она не плакала и была явно не в себе. Словно проснулась после кошмара и была в бреду, и ни что не могло ее успокоить. – Стайлз, прошу тебя, поверь мне, я не виновата! – ее и без того хриплый голос был сейчас совсем сорван, и он едва мог понять, что она говорила, однако близкое расстояние дало ему возможность услышать обрывки бессвязных фраз. - Лидия, - он хотел, чтобы она успокоилась и пришла в себя, ее била истерика, она вроде как с одной стороны и понимала, что происходит что-то страшное, но с другой ей в это словно просто не верилось. Словно этого просто не могло произойти с ней, ведь она всегда внимательна за рулем и придерживается всех правил дорожного движения, и руль держит на девять и три, чтобы подушка безопасности не сломала ей пальцев. Эта маленькая, дрожащая в его руках, женщина не могла спокойно дышать, и дышала она тяжело и скованно, словно что-то в ее груди мешало этому жизненно важному процессу. – Лидия, я тебе верю, успокойся, - он прижал ее к себе, крепко-крепко, давая знать, что он рядом с ней и не даст никому ее обидеть. Давая ей возможность почувствовать тепло его тела, чтобы она хоть немного пришла в себя и поняла, что это все происходит в реальности. Он крепко держал ее за талию, запустив сильную руку в спутанные клубничные волосы, прижимал к себе, словно это было самым важным. Сколько прошло времени, он не знал, но Стилински вроде как немного успокоилась, и тогда он задал самый главный вопрос, который хотел задать с самого начала, как только приехал на место происшествия: - Лидия, где Бен? И после этих слов она словно очнулась ото сна. Резко отстранилась от него, сделав пару шагов назад, продолжая также тяжело дышать, отвернулась к нему спиной и осмотрелась еще раз, будто бы глядя на ситуацию другими глазами. Глазами, которые верили в случившееся. Один, два, три, четыре. Четыре машины были превращены в какое-то непонятное месиво металла, сливающуюся воедино груду обломков, из которой, казалось, можно было слепить все что угодно. В центре этой кучи она увидела свой автомобиль. Нашла его осознающими глазами, и впивалась в него взглядом зеленых глаз, совершенно не моргая. Капот был свернут в непропорциональную гармошку, которая доходила впритык до самого разбитого от столкновения с другой машиной лобового стекла. Салон машины был буквально заполнен осколками. Двери со стороны водительского кресла были кем-то сняты и лежали в стороне, изогнутые вовнутрь. Подушки безопасности в машине были открыты со всех сторон, где только можно. Машины. Много машин. Скорая помощь, полиция, эвакуаторы. Сирены, доносившиеся со всех сторон, буквально разрывали ее барабанные перепонки, и она готова была кричать. Огромное скопление машин, которое не действовало на нервы, а пугало. Бен. Она забирала его из школы в два часа после полудня, и он хотел поехать к папе. Поэтому она… - Мама, - крикнул он, увидев ее недалеко от крыльца, и побежал к ней навстречу с распростертыми объятиями. Он светился от радости, словно они не виделись долгое время. И сейчас, после мучительной разлуки, им наконец-то разрешили повидаться. И он бежал к ней на всех парах, ожидая этой самой минуты. - Привет, родной, - она заботливо обняла его, поцеловала в темно-каштановую макушку и взяла небольшой ранец с изображением Дарта Вейдера, при этом открывая дверь сзади водительского кресла, чтобы он мог сидеть в безопасности. Она пристегнула его ремнем, а затем снова поцеловала и села за руль. – Как твои дела? Что получил? – спросила Лидия, поглядывая на сына в зеркало заднего вида и заводя машину. - Получил пять с плюсом по математике и четыре по биологии. А еще нам задали делать проект по истории в парах, и мне попалась Луиза, а я ее терпеть не могу, она жуткая задирала, а еще хвастунья и всем хочет казаться крутой, - начал бормотать сын, придвинувшись поближе к водительскому креслу и прижавшись щекой к материнскому плечу. Его темные дуги бровей были обиженно нахмуренны, а губы, идеально повторяющие черты отца, были слегка надуты и поджаты. Он был таким забавным в этот момент. - Знаешь, я думаю, не будет ничего страшного, если вы сделаете проект вдвоем, может у нее есть и другая сторона, хорошая, просто ты об этом не знаешь, - она улыбнулась, не отрывая взгляда от дороги. Про себя она отметила уже в который раз, что сын невероятная копия Стилински. И потому неудивительно, что у них с отцом такая крепкая связь, которой у нее с Беном никогда не было. Она была просто мамой, которая заботиться о нем и держит в ежовых рукавицах, если на то была причина. Они вместе делали уроки и умывались по утрам, что не скажешь о Стайлзе, который любил отвлекать сына от домашней работы и звал играть в приставку, пока Лидия не видит. Но Стилински не расстраивалась из-за этого, наоборот, она всегда мечтала, чтобы в ее семье так и было. - Может быть, - пожал плечами сынишка и тяжело вздохнул, продолжая немного хмуриться. – Мама, ты можешь забрать меня к папе? Он сегодня дома, я бы хотел побыть с ним, я соскучился, - попросил Бен, широко улыбнувшись ей. - Конечно, - она кинула на сына быстрый взгляд и улыбнулась ему в ответ, понимая, что этот вечер будет вновь проведен в компании с самой собой, и закончится он очередной грубой бессонной ночью, которая разорвет ее сердце в клочья в тысячный и миллионный раз. И Лидия везла его к отцу. И, зная насколько ему не терпится вернуться домой, она специально поехала по короткой дороге, чтобы сократить время в пути. И почему-то сегодня она была внимательна как никогда, и, наверное, именно благодаря этой внимательности вовремя заметила машину, летящую ей навстречу на полной скорости с другой полосы. Она хотела проскочить и прибавила скорости, вдавливая педаль газа, думая, что удастся уйти от удара, однако Лидия не успела. Черный «лексус» врезался в нее с такой силой, что машину развернуло по горизонтали. Капот тут же смяло в гармошку, а лобовое стекло разбилось от удара, заполняя салон осколками. Она зажмурилась, и закричала Бену, чтобы тот закрыл голову руками и не двигался. Лидия тогда очень сильно ударилась головой и почувствовала, как осколки стекла впиваются в ее руки и в лицо, ощущая, как горит ее тело, крепко придавленное рулем к водительскому креслу. Машины, которые ехали сзади нее, врезались в боковые двери, а форд, проезжавший по третьей полосе, врезался в бампер, отчего машину снова развернуло, и она ударилась лбом о боковое стекло. Благо не последовало очередного удара с другой стороны, и это круговерть закончилась. Ей казалось, что это никогда не прекратиться. Она не знала, что бы произошло, если бы она не попыталась проскочить, возможно, их бы даже в живых сейчас не было. Она была потрясена, что вообще смогла открыть глаза. В тот момент Лидия нашла в себе силы и лишь оглянулась назад, увидев Бена, который лежал на заднем сидении. Его маленькое туловище было придавлено водительским креслом, а рука осталась зажатой искривленной дверью. Она попыталась позвать его, но не смогла, словно голосовые связки отказывались работать. В груди что-то жутко болело и щемило, мешало дышать. И прежде, чем она осознала в полной степени, что произошло, потеряла сознание, вцепившись руками в руль. Все это вертелось у нее в голове калейдоскопом. Она словно проживала все это заново в сотый и тысячный раз, словно вновь сидела в той машине и пыталась избежать этой жуткой аварии. Лидия помнила все, что произошло на этой трассе, помнила каждый свой вздох, и то, как смотрела на него, как видела его тело, зажатое креслом и дверью. И она задыхалась от этих воспоминаний. Ей не хватало кислорода, она не могла дышать, зажатая теперь уже не рулем, а картинами ужасной аварии. - Стайлз, - произнесла она едва слышно, словно ее накрыло осознание неизбежности происходящего. С нее градом катился холодный пот. Смешиваясь с запекшейся кровью, он становился красным и капал на ее белую, изорванную разбитым стеклом в области груди блузку. Красные капли падали на ее нежную кожу около выступающих ключиц и скатывались вниз, окрашивая в красный цвет белый лиф. И Стилински тут же, словно по мановению ока, оказался рядом с ней и взял ее руку в свою. Она неотрывно смотрела на происходящее вокруг, и глаза ее становились какими-то отрешенными, словно она видела какой-то страшный сон снова и снова. – Стайлз, Бен, он… - она крепко вцепилась в его руку, пытаясь не упасть, прилагая все усилия, которые только были в ней, - Стайлз… Он… Он… - но не смогла устоять на подкашивающихся ногах, и опустилась на холодный асфальт, теряя сознание, при этом чувствуя, как Стайлз продолжал крепко держать ее руку.

***

Когда она открыла глаза, то увидела лишь серый потолок. Двигаться было очень трудно, словно все тело было скованно тисками. Она попыталась сесть, но голова сразу же пошла кругом, и она отбросила эти попытки в сторону. Лидия попыталась оглядеться. Стараясь не двигать головой лишний раз, она разглядела все, что только смогла увидеть боковым зрением. Заметила большое окно, из которого сейчас лился лунный свет на серый кафельный пол. Увидела темно-зеленый фикус на таком же сером подоконнике. Недалеко от окна в углу стояло кресло. Заметила с правой от себя стороны капельницу и стол с пышным букетом белых лилий, аромат которых наполнял комнату давно неведомым ей спокойствием. У противоположной от кровати стены стоял белый комод, над которым висело зеркало. Рядом с кроватью она увидела темно-синий стул и заметила, что стены помещения были светло голубого оттенка. Больше сил ни на что не осталось. Голова начала гудеть, поэтому она закрыла глаза, чувствуя, как снова проваливается в темноту. Следующий раз, когда она открыла глаза, ничем не отличался от предыдущего. Правда, на столе появился еще один огромный букет, теперь уже не лилий, а нежно-розовых пионов, из окна светило солнце, видимо уже заходило за горизонт, так как синие стены комнаты словно пылали огнем, окрашенные в оранжево-красные, кипящие цвета. Капельница все так же была с правой стороны, а голова продолжала кружиться и болеть. Она снова попыталась сесть, но опять ничего не получилось. Лидия хотела позвать кого-нибудь, но сил не было даже на то, чтобы открыть рот, не то чтобы говорить. Она лишь в отчаянии поджала губы, чувствуя, как глаза начинают наполняться жгучими солеными слезами. И она снова закрыла их, погружаясь в темные провалы своего разума. Очнувшись в третий раз, рыжеволосая девушка с трудом смогла поднять веки. Они были невероятно тяжелые, и казалось, будто налились свинцом. Из окна снова сочился лунный свет, холодный и почему-то совсем неуютный в стенах этой отвратительно идеальной комнаты. Вспомнив предыдущие разы, снова двигаться она больше не пыталась, лишь перевела взгляд на стол, на котором покоился еще один букет тюльпанов сочного красного цвета. Она тяжело вздохнула, и этот вздох словно застрял в ее груди, словно что-то мешало ему выйти наружу. Она задохнулась этим кислородом, поморщившись из-за неприятных ощущений, и закашляла. Боль резко отозвалась в грудной клетке нытьем. Стилински перевела взгляд зеленых глаз на кресло у кровати и заметила в нем Стайлза. Он спал, опустив голову на краешек кровати, при этом одна его сильная рука нежно держала ее руку. Она видела его подрагивающие веки с этими длинными черными ресницами, словно он видел что-то плохое во сне. Лидия попыталась сглотнуть неприятный ком в горле, но снова попытка не увенчалась успехом, и она почувствовала себя жалкой. - С-стайлз? – почти что просипела Лидия, и он тут же вздрогнул и проснулся. Горло невероятно болело, и она только сейчас ощутила, какой же уставшей она себя чувствует. Ей хотелось снова закрыть глаза и, удобно устроившись на мягкой кровати, укутаться теплым одеялом и снова податься зову Морфея. Но теперь дороги назад не было, и пришлось говорить. И кто ее за язык тянул? Могла бы всего лишь закрыть глаза и уснуть. - Лидия, слава богу, - устало выдохнул он и сжал ее руку в своей теплой руке. Он покачал головой и смотрел на нее с таким облегчением, как будто она не приходила в себя долгое время, и шансов на то, что она очнется, не было и не будет. - Стайлз, что случилось? – она поморщилась от неприятной боли, саднящей в груди, внимательно впиваясь в него взглядом больших зеленых глаз, словно никак не могла насмотреться. Его волосы, россыпь мелких родинок на лице, слегка вздернутый нос, длинные ресницы, губы, которые сейчас почти что дрожали. Она не помнила, когда в последний раз давала себе возможность разглядеть его. Наверное, очень и очень давно. - Вы с Беном попали в аварию, Лидия, очень серьезную. Доктора удивляются, как вы еще так просто отделались и вообще остались живы, - он смотрел на нее с таким волнением и трепетом, словно ему было так важно, чтобы она очнулась, чтобы она продолжала говорить, ведь ничего важнее этого не было. Он не мог потерять ее. Не мог потерять их. - Бен, как он? Мне нужно его увидеть, - Лидия резко подскочила на кровати, и с ее губ сорвался стон боли, вся грудь словно разрывалась. От сна не осталось ни капли. Она неприятно поморщилась, пытаясь подавить в себе крик, который упорно лез наружу. Эта резкость в ее характере до добра не доведет. И Стайлз тут же подошел к ней и помог лечь обратно, осторожно опуская ее на мягкую подушку, держа за плечи и укрывая теплым одеялом. - Лежи, Лидия, лежи, - прошептал он ей на ухо, заметив, как она снова пытается сесть и сопротивляется, потому что Бен где-то там, в другой комнате. - Что с Беном? – взволнованно повторяла женщина, впиваясь в мужа внимательным взглядом изумрудных глаз. Он молчал, размышляя как сказать ей о случившемся, что делать, и как потом успокоить ее, как она отреагирует, и что она будет делать, не подорвет ли это ее здоровье, и как же дальше ей с этим жить. И он очнулся лишь после того, как она повторила, даже всего лишь тихо прошептала: – Стайлз. - Все в порядке, не переживай, - произнес он сиплым голосом, опустившись обратно в кресло, сжимая ее маленькую холодную ручку в своей руке. И Лидия чувствовала, как тепло от его руки разносится по всему ее телу, даря спокойствие и умиротворенность. – У него перелом правой руки и левой ноги, Лидия, еще сотрясение мозга. Ты только не переживай, ладно? Он сейчас в коме, но врачи сказали, что это продлится не долго, что он поправится, - он устало потер переносицу и вновь взглянул на женщину, голова которой была в бинтовом ободке. Она смотрела на него, не понимая, что он только что ей сказал. Она не верила. Лидия нахмурилась. - Все в порядке? Не переживать? В коме? – сорвалось с ее пухлых потрескавшихся губ. Она чуть было снова не потеряла сознание, тяжело дыша всей грудью. Она побледнела и задрожала. Ее затрясло, а кислорода ей стало явно мало, потому что она задыхалась и схватилась руками за горло. – В коме? Наш сын в коме? – продолжала сипеть женщина, не зная как прийти в себя, возможно ли это вообще. Лидия прикусила потрескавшиеся губы, и он буквально сам почувствовал, как они лопнули, и как их кровь хлынула ей на язык, наполняя рот металлическим привкусом. Ее зеленые глаза налились слезами, которые не заставили себя долго ждать и вырвались на румяные от высокой температуры щеки. Он сразу же вскочил со своего стула и сделал шаг к ней, Стайлз стал вытирать их, стараясь успокоить бившуюся в безмолвной истерике женщину. - Лидия, все будет хорошо, врачи говорят, что он поправится, и дают на это стопроцентные гарантии, успокойся, моя родная, прошу тебя, - он поцеловал ее в лоб, и она тяжело вздохнула, продолжая все так же плакать. Чувство вины съедало ее, и ей было все равно на себя, на Стилински и на всех остальных. Ей важен был Бен. – Подумай о себе, хорошо? Соберись с силами, и скорее вставай на ноги, потому что ему необходимо присутствие матери, ладно? - он обнял ее и взглянул на нее своими теплыми кофейными глазами, и Лидия лишь зажмурилась, обессилено кивая и прижимаясь к нему как можно крепче – Ты как? Что-то беспокоит? – спросил мужчина, слегка отстраняясь от рыжеволосой женщины. На ее щеках блестели дорожки горьких слез, которые разбивали Стайлзу сердце. И он не заставил себя долго ждать: начал вытирать их большими пальцами рук. - Дышать тяжело, и голова кружится сильно, - она устало прикрыла глаза, сжимая руку Стайлза в своей руке, потому что это было единственное, за что в данный момент она могла уцепиться. И она чувствовала, как ей не хватало этой поддержки, как ей мало его. И Лидия вновь уткнулась носом в его плечо, стараясь вдохнуть в себя его аромат как можно глубже. - Это нормально, родная, - прошептал Стайлз. - У тебя был прелом двух ребер, но не переживай, врач сказал, что никакие органы не повреждены, тебе сделали перевязку, так что все скоро срастется. Еще ты сильно ударилась головой, врачи сказали, что легко отделалась сотрясением, но все равно придется полежать, пока не поправишься. Они вообще поражаются, как тебе удалось выжить, учитывая, что вся сила удара пришлась именно на тебя, - он тяжело вздохнул. – Они говорят, это просто чудо. Знаешь, полиция говорит, что если бы ты не прибавила газу, исход мог бы быть летальным, так что ты молодец, - он поцеловал ее в висок и тепло улыбнулся. - Весь удар пришелся на меня, а в коме Бен, - прошептала она, и из ее покрасневших от недавних слез глаз снова потекли жгучие соленые капли, оставляя еще одни едва заметные при лунном свете дорожки на румяных, осунувшихся щеках. Она отстраняется от него и опускает голову на подушку, отвернувшись в противоположную сторону. - Тшш, Лидия, не надо, - он крепко сжал ее руку, словно говоря, что он рядом, и она может рассчитывать на него в любую секунду. - Стайлз, это все моя вина, так? – она продолжала плакать, и соленые крупные слезы скатывались из уголков ее глаз, теряясь где-то в растрепанных и спутанных клубничных волосах, что огненным водопадом лежали на подушке. - Нет, Лидия, черный лексус выехал тебе навстречу, пьяный водитель… - Нет, Стайлз, - перебила она его, кинув взгляд в сторону и обратно на мужа. – Ты сам тогда сказал, что это моя вина, что я виновата в том, что все разрушилось и… - Лидия… - Ведь если бы не моя гордость, мне бы… - Лидия… - Мне бы не пришлось везти его к тебе… - Лидия, послушай… - Я виновата, это из-за меня сейчас наш ребенок в коме… - Лидия, замолчи, - прорычал он, нависая над ней. И он смотрел на нее, нахмурившись. Он злился, потому что ее слова кололи не только ее сердце, они также разрывали и его. Она не имела права произносить это. Потому что, как она, Лидия, могла быть виноватой в травме своего ребенка? После всего случившегося ее можно назвать героиней, она приняла на себя весь удар, и это было бесценно, потому что она спасла его. Не прибавь она газу, неизвестно чтобы произошло: выжили бы они или нет. - Стайлз, я все разрушила и… - и сейчас он крепко прижимает ее к себе, подставляя свое плечо, чтобы она могла излить свою душу. И она плакала у него на плече, цепляясь руками за его красную футболку, тяжело дыша и всхлипывая, при этом дрожа всем телом. Она плакала и не могла нормально дышать, стараясь всеми силами совладать собой, но трещина, глубокая трещина внутри нее превратилась в ужасающий разлом, из которого эхом доносились крики беспомощного сознания. И ему ничего не оставалось делать, как держать ее, не давая ей возможности сорваться вниз. - Тшш, Лидия, тшш, - он обнимает ее и старается успокоить, чувствуя, как постепенно она перестает так сильно дрожать и всхлипывать. Сейчас Лидия Стилински совершенно не выглядела, как сильная независимая женщина, скорее как опустошенная и разбитая, разорванная на части, растасканная по кусочкам сложившимися обстоятельствами. – Все будет хорошо, ладно? Мы справимся, - он нежно целует ее в висок, чувствуя, как она слабо кивает ему в ответ, продолжая так же впиваться в его плечи руками. – Тебе нужно немного поспать, а как только у тебя спадет температура, я отведу тебя к Бену, договорились? - он погладил ее по макушке, вдыхая аромат чистых волос, разбросанных по белой подушке. – Хочешь, оставлю тебя одну? – Стайлз чуть отстраняется и смотрит ей в глаза. - Не надо, - едва слышно произносит Лидия, посмотрев в его карие глаза, а затем вновь прижимается к нему, прикрывая тяжелые веки. Просыпается она спустя два дня и чувствует неприятную боль в висках, словно кто-то бьет по наковальне. Она находит Стайлза спящим в углу больничной палаты в том самом кресле рядом с окном. Вид у него совершенно потрепанный. Каштановые волосы торчат в разные стороны, черная футболка, мятая, конечно же. На коленях раскрытый ноутбук, видимо работал, пока ждал, когда она проснется. Она пытается сесть и, не смотря на неприятные ощущения, все-таки добивается положительного результата. На столе все так же стоял букет благоухающих лилий, а пионы и тюльпаны заменили белые розы и подсолнухи. Она оттягивает белую больничную рубашку и осматривает свою грудь, стиснутую тисками: белые бинты сковывают почти все ее тело. Перевязка была что надо. Путем больших усилий у нее получается свесить ноги с больничной кровати, которая была слишком высока для нее. Она хочет спрыгнуть с этой совсем не большой высоты, но ей становится страшно, что будет слишком больно, и она упадет, не устояв на ногах, поэтому она лишь тяжело вздыхает и начинает размышлять, что же делать. Ей очень хочется пить, а графин с водой стоит на комоде рядом с фикусом, который перенесли с подоконника. Будить итак уставшего Стайлза из-за стакана воды ей не хочется. И она тяжело вздыхает, чувствуя, как кислород неприятно рассеивается в легких. - Лидия? – сонный голос окликнул ее, и она повернулась. Стайлз потирал переносицу, жмурясь от дневного света. Видимо он услышал ее тяжелое дыхание. - Привет, - кивает она ему, внимательно смотря за тем, как он просыпается. Давно она не видела его таким сонным. - Что-то случилось? Что-то болит? – спрашивает он и нервно отодвигает ноутбук в сторону, поднимаясь с кресла и направляясь к ней быстрым шагом. - Пить хочу, - она кивает в сторону графина на комоде, а затем сглатывает неприятный ком в сухом горле. Чувствует себя крайне беспомощной. Дожила до того, что не может налить себе стакан воды. Это буквально сводило ее с ума. Но Стайлз все время был рядом, и ей почему-то не хотелось думать ни о чем другом. - Сейчас, - Стилински подходит к комоду, наливает воды в стакан, а затем подносит его ей. Лидия впивается в стакан с водой сухими губами и жадно пьет ее большими глотками. Опустошив его, она смотрит на высокого мужчину и просит еще один. А затем еще. - Спасибо, - насытившись, говорит женщина и смотрит на мужа с благодарностью, вытирая тыльной стороной ладони каплю воды с подбородка. Мужа. Она отбрасывает ненужные мысли к черту и опускает взгляд на босые ноги, что застыли в двадцати сантиметрах над полом. Дышать в таком положении было немного трудно и крайне неприятно, но лежать она устала. Она не хотела возвращаться обратно в постель. Лидии хотелось хоть немного пройтись, сделать пару шажочков. - Помочь тебе лечь обратно? – спрашивает он заботливо, опускаясь на корточки напротив нее и смотря на женщину снизу вверх. Ему было важно иметь с ней зрительный контакт. Это казалось жизненно необходимым. - Стайлз, у меня есть просьба, - выдыхает она тяжело и неприятно жмурится. Затем, взглянув на него, она прикусывает нижнюю губу и ждет где-то с десять секунд. - Можешь отвести меня к Бену? – шепчет она, с мольбой в изумрудных глазах. - Может, тебе стоит еще немного полежать, Лидия? – взволнованно спрашивает он и поднимается с корточек, присаживаясь рядом с женой на кровати. Он трогает ее лоб и отмечает, что температуры больше нет, а значит, ему придется сдержать свое обещание. Пусть она и не сказала ему ничего тогда, но она точно помнит эти его слова. - Пожалуйста, Стайлз, - она смотрит на него беззащитными глазами и умоляет его отвести ее к сыну. И это было бы бесчеловечно с его стороны, лишить ее этого. - Хорошо, - соглашается он, а затем очень аккуратно помогает ей спуститься с кровати. Слишком худая, осунувшаяся, в этой белой больничной рясе, из-под которой было видно перевязку, она сейчас казалась совершенно изможденной. Ее худые ноги тряслись, и она впивалась в его левую руку двумя своими руками, стараясь, что есть силы не упасть. Он дал ей время привыкнуть к этим ощущениям, так как в последний раз она ходила неделю назад, немудрено, что сейчас ее ноги плохо ее слушаются. – Уверенна, Лидия? Точно сможешь дойти? – он продолжает, поддерживает ее за руку левой рукой, правой обвивая ее плечи, помогая идти, медленно, расторопно и осторожно. - Просто отведи меня к нему, - просит она, взглянув на него изумрудными глазами, наполненными мольбой, смешанной с огромнейшей благодарностью. И крепко поддерживая ее за плечи, он повел ее к сыну, который лежал в другом конце коридора. И она ничего не говорила, да и он не хотел ничего слышать. Они просто шли по больничному холлу. Они шли медленно, словно прогуливаясь не по больнице, а по парку. Она была слишком слаба, но это не мешало ей быть настойчивой даже в этой маленькой просьбе. Один взгляд ее зеленых глаз и он готов был сделать все, чтобы она не переживала и была спокойна. Он знал, что она будет расстроена увиденным, и потом будет корить себя в случившемся, прекрасно осознавая, что ее вины-то и нет, но она же мама. Ее все равно буду мучить угрызения совести. - Ты только сильно не переживай, ладно? – они остановились у больничной палаты, и Лидия даже за закрытой дверью могла услышать, как тикают различные аппараты, поддерживающие жизнь ее ребенка. – Главное запомни, с ним все будет хорошо, потому что он такой же сильный, как и ты. - Я боюсь, - тихо выдыхает она и смотрит на него испуганным взглядом. – Скажи мне, Стайлз, как мне набраться смелости и посмотреть на него? Ведь это я… - дрожащий голос сорвался, и слезы вновь покатились по щекам, оставляя горечь и гадкое соленое послевкусие на пухлых губах. - Лидия, не вини себя, ты ни в чем не виновата. Наоборот, ты спасла ему жизнь, - он обнимает ее, прижимая к своей груди, успокоительно поглаживая по спине, надеясь, что она придет в себя. - Ты справишься, я рядом с тобой, хорошо? - он сжимает ее руку в своей руке, видит, как она с готовностью кивает ему в ответ, а затем открывает дверь палаты.