Красные Леденцы

Катас придерживалась мнения, что ей повезло с напарницей из седьмого класса. Во-первых, с ней было интересно, хотя обе они немного стеснялись друг друга, и Катас подозревала, что Эдель смущается даже больше, чем она сама. Во-вторых, химия оказалась довольно запутанной, но интересной штукой, и старшая пыталась объяснять как можно более понятно для не всегда внимательной Катас. В-третьих, Эдель и сама по себе была интересной кошечкой. Катас и напрягало и забавляло её умение попеременно то быть тихой и спокойной, то весёлой и смешливой, то неуверенной и застенчивой до крайности, а порой на неё накатывали и приступы дотошного упорядочивания всего вокруг. Надо сказать, что эти качества обнаружились не сразу, к тому же, к Катас и другим младшим она была неизменно ласкова и заботлива, что сразу напрашивалось на сравнение с поведением старшей сестры, которой у Катас никогда не было, да и большую часть времени Эдель проводила, всё-таки в тихом состоянии, так что неудивительно, что рядом с остальными она сначала казалась бледной и незаметной. Ну и, в-четвёртых, Катас казалось, что они чем-то похожи—не внешне, конечно, тут разница была огромной: от цвета волос (у Эдели—каштановые, а у Катас—светло-голубые) , шерсти и глаз до черт морды (у Эдели мордочка худая с чуть резковатыми чертами носа и скул и кругами под глазами, у Катас же—вполне миловидная, когда она не хмурится) — но по характеру. Например, они обе легко смущались в новом обществе, а эмоции проявляли лишь в узком кругу, так как не любили что-либо делать публично. Серьёзным отличием было лишь безразличие Катас к порядку и правилам и их отношение к другим. Эдель, во всяком случае, при младших, ни о ком плохо не отзывалась, и вообще избегала характеризовать других иначе, как в шутку. Но, хоть хорошего она тоже ни о ком почти не говорила, чувствовалось, что окружающим она робко, но симпатизирует. Катас же обо всех заранее думала плохо, в глубине души надеясь, что её мысли окажутся безосновательными. Поэтому все, кроме редких друзей и приятелей были для неё лишь частью «этого жуткого мира», или, как в случае с Анфиской, «особенно жуткой частью этого и без того ужасного мира». Так или иначе, Катас почти сразу стала относить напарницу скорее к приятелям, хотя с Розой, понятно, не сравнить. Но не она одна легко сошлась со старшими. Анфиска тоже была в восторге от Эвы, и та, судя по всему, тоже отнеслась к ней доброжелательно, так как они сразу нашли общий язык и к концу занятия уже болтали о чём-то, весьма далёком от химии. Очевидно, рыжая вообще легко входила в любой коллектив и не слишком страдала от комплексов, и в то же время её нельзя было назвать терпимой и приспосабливающейся—скорее коллектив приспосабливался к ней. Будучи по-детски эгоистичной и порой даже жестокой, она оставалась весёлой, открытой и дружелюбной, а её вера и стремление к справедливости прекрасно уживалась с очевидным авантюризмом и привычкой доминировать, что делало её прекрасным, но немного эксцентричным лидером. Не заметить Эву было трудно, при чём совсем не только из-за огненного цвета шерсти. Чем-то для Катас она напоминала Маю, но производила на неё менее отталкивающее впечатление и даже немного понравилась — должно быть, благодаря отсутствующей у Маи проницательности и готовности сочувствовать. В сторону Розы и Асуина она старалась не смотреть, ибо отказывалась верить, что её подруга могла так поступить. Сама она не находила в Асуине ничего необычного, кроме безупречной вежливости, тонкого юмора и умения мило улыбаться и лицемерить. Ни его рост, ни его приятная, но довольно обычная внешность впечатления не производили. Однако в нём чувствовалась харизма, и даже Катас это было трудно отрицать. Пожалуй, единственным, кто не получал от общения со старшими никакого удовольствия, был Алчем. Всё время занятий он или читал с мрачным видом, ни на кого не глядя, или начинал весьма грубо всех критиковать, за что получал множество замечаний в свой адрес. Его напарница тоже не выглядела довольной, и чаще всего сидела со скучающим видом и смотрела в окно, иногда переговариваясь с Асуином. Очевидно, и она оказалась в этой группе не по своей воле. В какой-то мере Катас ей сочувствовала—но только самую малость; в остальном эта кошечка с нарочито взрослыми манерами была ей противна, но, хотя бы не действовала на нервы, как Асуин, да и тот пока не вызывал у неё желания вмешиваться. «Если мама отправила его в нашу группу, чтобы позлить меня, у неё ничего не вышло,--думала Катас,--при случае, конечно, можно его побить, но не такой он плохой, хотя не факт. Но если сравнить с Анфиской или той воображалой, или с этим переростком Алчемом, то всё не так плохо». -Дура,--сердито высказался Алчем, когда они вчетвером шли на первый этаж с очередного занятия,--ничего не знает, объяснить толком не может, даже не хочет читать!.. -Жалко, что тебе досталась такая напарница, Ал,--сочувствующе сказала Анфиска,--Мне она тоже не понравилась. -И мне,--кивнула Катас. Соглашаться с Анфиской было неприятно, но промолчать в такой ситуации ей не хотелось. -А ты всё ещё считаешь, что все семиклашки тупые?—спросила Анфиска, пристально глядя на Катас. -А тебе какое дело? -Я видела, что со своей старшей ты нормально общалась всё это время. -Потому что она нормальная, в отличие от твоей!—сердито воскликнула Катас. Как же неудобно, что вспомнили её выпады против семиклассников, но не говорить же, что она была в чём-то неправа!—И вообще, что я с тобой разговариваю, пойдём, Роза!!—с этими словами она решительно ускорила шаг. -Подожди, ты куда, мы же все в одно место идём…-- раздался удивлённый возглас Розы ей вслед. Не придумав нормального ответа, Катас промолчала и продолжила идти чуть впереди. Она не испытывала той дикой злости на всех, но была крайне смущена и сердита и хотела это скрыть. Что о ней подумают, если любой вопрос может вывести её из равновесия! «Нормально же общались!—возмущённо думала она,--И чего эта Анфиска стала лезть со своими семиклашками?! Вот дура!..»