***
— Почему ты снова это делаешь? — строгий голос мамы вырвал меня из раздумий. Мы были на кухне; мать сидела за столом и неторопливо попивала зеленый чай. Терпеть его не могу, всегда воняет рыбой. Я прибивал гвозди для её новой коллекции разделочных досок. Куплены на распродаже — некачественный пластик. А тряслась она над ними так, будто керамика с авторской росписью. Хотела вывесить всем на обозрение это убожество. — Что? — я старался не отвлекаться. — Так молчишь, будто тебе нечего сказать. Или ты не считаешь это важным вопросом? — тон её был требующим от меня активного участия в её монологе. — Я плохо понимаю, зачем ты говоришь про целибат** так, будто это касается меня. — Эдвард, твое будущее меня беспокоит. Если так пойдет и дальше, то закончишь... — я промахнулся и ударил по пальцу. Зашипел, отдернув руку. Мать ненадолго замолчала. Но потом снова взялась за свое: — Генри присылал мне открытку в прошлом месяце — у них прекрасная малышка... — Августа! — я сжал зубы и уперся руками в стол. — Я не хочу этого слушать. Повисла тишина. Слышен был звук газонокосилки соседа рядом. — Терпеть не могу, когда ты называешь меня по имени, — сухо сказала мать, раздражая меня еще больше. Я пытался сдерживаться, правда пытался. Представлял голову той студентки из Оклахомы — я вбиваю гвоздь, и он протыкает кожу лба. С глухим треском проходит в череп. — Если даже этот бездельник смог найти себе жену, то в чем же у тебя проблема? Теперь у меня ощущение, будто он идет сквозь желе. Приятное чувство напора кости и мягкости внутренностей. Тонкий скрип, пока он проходит все глубже. — Рэйнольд сказал, что не видел тебя на службе в прошлое воскресенье. — Потому что меня там не было, — сохраняя спокойствие, ответил я. — И, позволь спросить, что за важные дела не позволили тебе прийти? О, я расскажу тебе, что за важные дела. Прекрасная черлидерша, рот которой теперь был растянут в вечной улыбке*** — болтается где-то у берегов Миссури, улыбаясь сухим деревьям днем и ночью. — Я был занят. Это всё? — сразу перебил я мать; я видел, она собирается читать мне очередную проповедь.***
Отец пил так, что скорая не успевала принимать других пациентов. Он постоянно лежал то в больнице под капельницей, то перед телевизором с бутылкой виски. Обожал жалеть себя. Мы с Генри прятались в амбаре. Играли в карты, изредка прислушиваясь к крикам из дома. Он часто мухлевал, мой брат; думал, что если я младше, то этого не замечаю. Стояла страшная вонь, но тут было тепло и сухо. До тех пор, пока отец не брал ружье и не начинал гонять нас по ферме. Августа трусливо пряталась дома, наблюдая за происходящим из окна. Как-то раз, в четвертом классе, со мной познакомился новый мальчик. Его звали Сэм. Мои одноклассники знали, что мать не разрешает ни с кем дружить и держались от меня подальше. Августа считала всех вокруг грязными антихристами, пусть даже они сидели рядом с ней на воскресных богослужениях. Даже в церкви мы умудрялись перекидывать друг другу записки, забавные карикатуры на находившихся рядом. Когда мама узнала про это, дома разразился ужасный скандал. Глаза её горели так яростно, будто я совершил все грехи Содома и Гоморры в один день. Мне пришлось неделю читать "Конкордию"**** в подвале, среди покрытых плесенью, овощей и кислого сыра. Порой, изрядно набравшись виски, отец спускался ко мне туда.***
Улица делала изящную петлю и упиралась в край леса. Он раскинулся позади меня черной тенью; я разглядываю тусклый свет из ближайших окон. Если бы ещё не эта ломка, из-за которой я становился рассеянным и дерганным. Я всё ждал, когда она выйдет на прогулку, жадно разглядывая входные двери; находясь в тени, я чувствовал себя так, будто на меня направлен свет ярких прожекторов. Может её чертова псина заболела? Ну знаете, эти мелкие собачки. У них постоянно какие-то проблемы. Нетерпение растекалось во мне кипятком. Я сжимал и разжимал немеющие пальцы. Я же видел, как она зашла вовнутрь. Сверился с часами — уже должна была выйти. Почему даже в такой ответственный момент девушки имеют привычку опаздывать? Да что за черт? Поднялся несильный ветер. Тяжело поскрипывая ломаными руками-ветками, за моей спиной проснулся лес. Артритный старик, который скоро превратится в юношу, чтобы приятно шелестеть теплыми летними ночами. Наконец, аккуратные двери распахнулись. Держа поводок в руке, а телефон плечом, она пыталась справиться с ключами. Громко смеялась, пока собака, как угорелая, рвалась во все стороны одновременно. Светлые волосы небрежно уложены, модный спортивный костюм. Я отодвинулся дальше в тень. Болтая и не замечая ничего вокруг, она пошла в мою сторону.