Hasu / Лотос

Обстановка в Эдо впитывала напряжение с каждым проходящим днём. Слушки о скором столкновении уже не утихали. Даже великолепные чайные лавки в Асакуса* по дороге к храму бодхисаттвы Каннон уже не привлекали людей – взволнованные горожане старались долго не задерживаться на улице. Жильцы Шитамачи же, в особенности те поблизости Уэно постепенно начинали готовиться к худшему – покинуть свои дома. Никто не знал, когда произойдёт столкновение. Отряд Шогитай закрылся в Канэй-дзи ещё с Февраля – близилась точка высшего напряжения, и взрыва уже было не избежать. Императорские войска тянули с атакой лишь из-за того, что отряд имел пленника в виде настоятеля храма. На следующий же день после инцидента с сыном знатного торговца украшений, достаточно поздно вечером, заявилась взволнованная и достаточно недовольная госпожа Айяно. Новости были не самые хорошие. По кварталу сразу же поползли мерзкие слушки – тот явно постарался. Лекарь сжигала самурая недовольным взглядом весь вечер, обвиняя того в бестактности, всё твердя, что ситуацию можно было бы решить по-другому, дабы избежать подобного. А Харада, в свою очередь был невероятно зол – так и хотелось отыскать и задушить негодяя. Хоть и винил себя за импульсивность, ничуть не жалел – он не привык решать вопросы словами, и даже гордился собой за то, что обошлось без выбитых зубов. Побоище явно бы привлекло внимание ищеек императора. Сама хозяйка же, ожидавшая худшего исхода, лишь безразлично вздохнула – подобное её никогда не волновало. Оставалось лишь надеяться, однако, что обыкновенные сплетни не заинтересуют последних, по крайней мере до того, как произойдёт столкновение. И хоть вероятность этого, особенно в такое неспокойное время, было небольшим, никто и ничто не могло гарантировать абсолютную безопасность от такой возможности. В любом случае, даже без угрозы разоблачения оставаться в городе было небезопасным. Готовым нужно было быть ко всему. А таковым Саноске себя совершенно не считал. За длительное время ограниченной физической активности тело совсем ослабело – самурай чувствовал себя бревном. Не привыкший к столь длительной пассивности, даже после ранений, бывший капитан десятого отряда Шинсэнгуми уже был готов лезть на стены. Руки чесались, ибо это становилось невыносимым – одно хождение было недостаточным для привыкшего к тяжёлой физической нагрузке организма. На боку уже давно образовался свежий рубец, и наплевав на уже редкую, но временами ноющую боль, самурай, не теряя времени, позволил себе срубить попавшие под руку пару бамбуковых стволов из зарослей заднего сада. Хоть и в разы уступал в весе, бамбук вырос достаточно, чтобы по размеру походить на яри* – лишь ширина была незначительно больше. Застав самурая в заднем саду за тренировкой этим же ранним утром – солнце едва выглядывало за горизонт – Хана так и ничего не сказала, оставив его одного, будучи уверенной, что это будет таким же бесполезным, как пытаться тушить огонь маслом. Первые дни давались тяжело. Дыхание сбивалось чаще, и при малейшей активности мышцы тяжелели. Утрами всё тело ныло так, словно его разрывали на части – жгло бессовестно, и каждое движение давалось не без труда. Тем не менее, со свойственным себе упорством быка копейщик практически не позволял себе передышек. Мышечная боль, казалось, приносила ему дикое наслаждение – он наконец начал снова ощущать себя живым, словно обзавёлся вторым дыханием и крыльями. Начать пришлось с самой базы – выносливости и силы, и уже потом переходить к технике уколов. Тренировки, конечно, были неполноценными без сиай*, потому самурай компенсировал это интенсивностью, иногда доводя себя до предела. Прошла ещё одна неделя, но так и ничего не изменилось. Из того, что удалось разузнать – люди Сацума ожидали подкрепления со стороны Тёсю. Это было единственным сравнительно полезным, что услышала Хана при своём походе в рынок кроме весьма красноречивых пришёптываний за своей спиной. Вернувшись обратно ближе к обеду, она даже не удивилась, обнаружив своего гостя в саду. Сумерки даже не успели появиться, а он уже находился там и, видимо, даже не отошёл – поднос с уже давно остывшим мисо и онигири* остался нетронутым. Остановившись на пороге, в проёме полу раздвинутых сёдзи, она принялась наблюдать за ним. Слишком увлечённый своим занятием копейщик её даже не заметил. И действительно, из его взгляда так и текла сосредоточенность. С очередным выпадом бамбук со свистом пронзил воздух. Удары точились с каждым разом. К концу был прикреплён длинноватый камень, имитирующий лезвие и точку тяжести. Покручивая бамбуковое “копьё” в руке, тем самым восстанавливая баланс, Саноске проделал быстрый поворот вокруг своей оси, и снова направил его конец вперёд, резко и точно. Наблюдавшей за ним хозяйке дома думалось, возможно ли быть одновременно таким массивным и ловким? С виду могло бы показаться, что рыжеволосый – огромная скала, хоть и мощная, но не способная двигаться достаточно свободно и быстро. Однако его движения не походили под эту характеристику совсем. Быстрый и ловкий, он двигался подобно дикой горной пуме. Местами становилось практически невозможным разглядеть и отследить все движения самурая по отдельности. Вкладывая мощь в каждый удар, он становился всё быстрее, наплевав на сбившееся дыхание, и даже не заметив, что успел покрыться потом с ног до головы. Блестящие капли падали со слегка промокших огненных прядей при каждом резком движении, спускаясь по разгоряченному крепкому торсу, спине и плечам, придавая коже блеск. Махнув влажными волосами, самурай выпрямился, покручивая бамбук над головой обеими руками. И Хана замерла, не в силах отвести свой льдистый взгляд, изучающий его до мельчайших деталей. Она видела его обнажённый торс далеко не впервые, однако подобное зрелище нельзя было назвать обыденным. Массивные и без того дико заметные мышцы за последнее время, восстановившись, вновь обзавелись острым рельефом, выступая ещё больше – можно было прекрасно заметить как сгибается каждый отдельный мускул на широкой спине, на плечах, как мышцы увеличиваются и растягиваются при движениях. Потный, изнеможённый и чуть покрасневший, бывший командир так и излучал мужество и мощь. То восхищение, которое она упорно давила в себе, начинало поднимать голову, и темноволосая ощутила, как внутри просыпается необъяснимый жар. Мысленно проклиная всё живое, она резко отвела взгляд, благодаря небеса за то, что Саноске так и не заметил её взгляд на себе. - Если будете так продолжать, у Вас не останется сил бежать из города, когда настанет момент, - наконец выйдя на энгаву, заговорила Хана, тем самым привлекая его внимание. Харада сразу же остановился, обернувшись к ней наполовину, стукнув бамбуком о землю. Зарывшись пальцами в влажных волосах, убирая падающие на лицо пряди, он шумно выдохнул, восстанавливая дыхание, и слегка усмехнулся, пожав плечами. - Передохните за обедом, - упорно не опуская взгляд с его лица на блестящее от пота статное тело, девушка, даже не дождавшись ответа, пошагала обратно внутрь, тем самым заставляя самурая последовать за собой. За столом некоторое время было подозрительно тихо, пока Саноске наконец не заговорил. В целом, он замечал некоторые изменения в отношении к нему, однако они были неоднозначны как никогда. Бывший командир прекрасно ощущал расположение к себе, хоть и оно было проявлено весьма скупо. Разница с прежним положением вещей было лишь в том, что он явно начинал чувствовать доверие к своей персоне. И тем не менее, казалось, хозяйка дома постоянно сидела на иголках. В действительности, Хана чувствовала себя уязвимой, как никогда. Думалось ей – самурай теперь видит её насквозь, и от этого становилось не по себе. Она не видела в его взгляде ни жалости, ни осуждения, но это не мешало странному чувству грызть её изнутри. Девушка ощущала себя обнажённой, впервые поневоле открыв кому-то замороженную душу. Казалось, словно её слабости теперь видит весь мир. И сейчас чувство жалости к себе именно с его стороны могло быть последним ударом для и без того растоптанной, но неукротимой гордости. Хоть и упорно не признавалась себе, ей почему-то стало любопытно, что копейщик думал, когда смотрел на неё, какие мысли пророждались у него в голове. И самолюбие било тревогу из-за того, что именно он увидел её всплывшие на поверхность слабость и боль, утонувшие так давно. Саноске прекрасно ощущал это странное напряжение, и даже частично догадывался о причинах. Однако так и не стал снова открывать болезненную тему, хоть и хотелось орать о том, что восхищения в нём лишь прибавилось. Он понял – она боялась, нет, ужасалась жалости даже больше, чем осуждения. - Когда начнётся мясорубка… разве ты не сможешь покинуть город через контрольный пункт? – наконец заговорил самурай, опустив палочки на хасиоки*. – Мы встретимся уже вне города – для тебя так будет намного безопасней. - Не смогу, - едва заметно покачав головой, она опустила взгляд на поднос, ощущая волчий взор на себе. – Наверняка будет большая суматоха, и желающих выбраться из города будет много. Во-первых, это займёт слишком много времени, во-вторых, нет никакой гарантии, что обыкновенного жителя выпустят. В такое время проверять наверняка будут всех, даже женщин, и без особого разрешения из города не выбраться. - Если начнётся паника, напуганные горожане соберутся у наиболее безопасных выходов, на противоположной стороне от места, где произойдёт столкновение. Если Сацума нападут непосредственно на храм, это значит… - задумчиво начал рыжеволосый, положив ладонь на колено. - Что основная часть охраны поневоле будет сконцентрирована на южной части, - продолжила его мысль девушка, и после недолгой паузы, добавила. – Значит, шансов выбраться через северную часть, где наверняка произойдёт схватка, намного больше. - Это будет слишком опасным, тем более для тебя, - Саноске неодобрительно покачал головой. - Разве есть выбор? – безразлично вздохнув, темноволосая внезапно встала, удалившись в свою комнату, оставив его в раздумьях. Харада заметно хмурился. Какие бы варианты не плыли у него в голове, ничего не казалось подходящим. Выбраться притворившись кем-то другим было слишком рискованным, а вовлекать других людей – неразумным: нельзя было предугадать их поведение в приступе паники. Залечь на дно тоже было практически невозможным – даже передвижения по разным секциям города требовало проверки и, чаще всего, разрешения. Слишком погружённый в собственных мыслях, бывший кумичо не сразу заметил, как девушка, вернувшись, присела рядом с ним. Глаза сразу же зацепились за длинный кинжал в чёрных лакированных ножнах, который она держала на раскрытых ладонях – именно тот, который привлёк его внимание ранее. - Это лучше, чем ничего, - протянув самураю танто, заговорила Хана, и через некоторое время добавила, уже тише. – Однажды он уже освобождал меня. Прекрасно уловив суть сказанного, не спеша забрав оружие из её рук, Саноске принялся его рассматривать. Стоило лишь наполовину обнажить лезвие и показалось лёгкое добротное сияние металла. Действительно – это было лучше голых кулаков в любом случае. И тем не менее, оставалось лишь положиться на удачу. Подобное расположение вещей отнюдь не радовало его. Напряжение в связи с угрозой в лице двухтысячного отряда сторонников Бакуфу наконец достигло пика в начале второго месяца лета. Тем не менее, практически половина отряда Шогитай отступила, как только по городу поползли слухи, что Кангун* планирует нападение на храм Канэй-дзи 15-ого числа пятого месяца (4-ого Июля). Едва сумерки успели показаться в тот день, как загремели выстрелы. Силы Сацума, во главе Сайго Такамори*, несмотря на численное превосходство противника, атаковали фронтальные чёрные врата храма – Куромон*, охраняемые почти полтысячей членами отряда. Паника поднялась почти мгновенно, даже не смотря на то, что горожане уже заранее знали о грядущей схватке. К тому времени, как бой у центрального входа в храм только начался, бывший командир десятого подразделения Шинсэнгуми, вместе со своей спутницей, уже были далеко от Нихон-баши*, разделяющего Шитамачи от Яманотэ*. Чутьё не подвело его – самурай словно чувствовал, что императорские войска атакуют именно на рассвете. Было ли это результатом достаточно солидного за свои недолгие годы военного опыта, знания почерка клана Сацума, невероятно развитой интуиции или обыкновенного везения – не важно. В любом случае, решение готовиться ещё с ночи сыграло на руку. По ту сторону Великой реки творился настоящий кошмар. Едва перейдя мост, они затерялись в толпе, которая бежала в противоположную сторону – в безопасность. Это было настоящим сумасшествием – Харада давно себе об этом признался – держать путь сквозь эпицентр событий. Был ли подобный риск оправдан, угадать было невозможным. Оставалось лишь молиться всем божествам и положиться на инстинкты. Суматоха стояла невообразимая: Уэно* погрузился в сущий хаос. Перепуганные до смерти жители бежали куда глаза глядят, сбивая всех их вся на своём пути. Где-то из толпы слышался детский плач, сопровождаясь отчаянным криком женщины потерявшей в толпе ребёнка. Никто и не заметил корчащегося от боли несчастного старика на грязной пыльной дороге, потерявшего свою палку из-за случайного неосторожного столкновения. К вакханалии всевозможных криков, плача и стонов прибавлялись выстрелы и смешанный неоднозначный, но мерзкий шум. Это действительно было адом на земле. Пробиваться сквозь противоположный дикий поток людей казалось почти невозможным. Самурай сжимал кисть своей спутницы почти до хруста, постоянно оборачиваясь назад, дабы убедиться, что не затерял её в обезумевшей толпе, пока пробивался вперёд, открывая им обеим путь. - Держись крепко, - снова оглянувшись на неё через плечо, выкрикнул он, дабы его смогли услышать сквозь весь бешеный шум. – Сворачиваемся в переулок, здесь невозможно пройти! Хана даже не ощущала, насколько сильна его хватка – все чувства были приглушены хаосом, творившимся вокруг. Она едва успела кивнуть, как копейщик резко повернул в сторону, увлекая её за собой. Пройти пол улицы, когда с стороны прёт нескончаемый поток горожан, которые больше напоминали бешеных быков, требовало титанических усилий, а то короткое расстояние с центра до края широкой дороги – бесконечно длинным. Наконец добравшись до узкого переулка, Харада принялся ускорять шаги, всё ещё сжимая запястье девушки. Та следовала за ним безмолвно, и, приподняв подол кимоно, дабы он не мешался под гэта*, сама ускорилась, ничуть не отставая. Самурай иногда оглядывался по сторонам, и слегка замедлялся, перед тем как повернуть за очередной запутанный заулок. Они двигались к северо-востоку города, с каждым шагом выстрелы казались всё громче. И уже вскоре слышались болезненные крики раненных солдат – они приближались к храму. Было лишь вопросом времени, когда Тоса и Тёсю присоединятся к сражению, и тогда начался бы истинный кошмар. Практически находясь в военной зоне тянуть долгими путями уже было нельзя – пришлось бы тесно обойти окружность храма, пока это было возможным. Бывший кумичо был уверен – вскоре круг сражения распространится и, скорее всего, даже охватит весь квартал. Близился очередной резкий поворот, когда копейщик внезапно остановился, прилипнув к стене, притягивая свою спутницу за собой. Неосознанно крепко прижав её к себе так, что темноволосая буквально вжалась в его грудь спиной, он задержал дыхание, приложив палец к губам и навострив уши. Хана сразу же замерла на месте, не издавая ни звука, в ожидании. Слышались приближающиеся шаги – Саноске уловил их вовремя. Шаги были невероятно тяжёлыми и быстрыми, и вскоре они вовсе казались оглушающе громкими. Вглядываясь за переулок оставаясь в тени, рыжеволосый сузил глаза, рассматривая дорогу, ведущую к заднему входу храма. Густое облако пыли поднялось над улицей почти мгновенно. “Тёсю” – пробежалось у него в голове, стоило лишь увидеть вооружённый до зубов нескончаемый отряд, спешащий к храму. В груди проснулась странная гордость – это значило, что Сацума не сумели захватить храм с главного входа. Однако за ней сразу же последовала явная хмурость. Инстинкты так и требовали кинуться туда, присоединиться с тем храбрецам, готовым пожертвовать своими жизнями ради высшего принципа и истинной самурайской чести. Среди них, по сведениям бывшего командира десятого подразделения, числились и немало членов Шинсэнгуми. Саноске сжал зубы до скрипа. Отряд уже давно удалился из виду, однако он всё стоял, противясь своей истинной сущности, гордой и самоотверженной. Хоть и предпочла промолчать, Хана не могла не заметить его сомнения – они буквально читались на его лице. К тому времени как шум успокоился, самурай, однако, лишь выдохнул, встряхивая лишние мысли, и уверенно двинулся вперёд, заставив последовать за собой, предварительно убедившись, что широкая пыльная улица стала абсолютно безлюдной. Принципы воина являлись самой основой его сущности, но если и было что-то важнее принципов – это обещания. Однако дело было даже не в этом. Сейчас, вглядываясь назад, на свою спутницу с невероятными пронзительными глазами, Харада был готов поклясться, что ничто не заставило бы его свернуть с пути. Когда они наконец добрались до самого северного масугата*, раздались пушечные выстрелы. Резко обернушивсь, оба уловили первые ленты дыма, стремящиеся к небесам. Стоило лишь незначительно замедлиться и, возможно, они бы уже не выбрались из Уэно. Снова выстрел – каждый казался громче предыдущего. Саноске снова сжал зубы, но практически мгновенно отвернулся, двинувшись вперёд. У деревянных врат можно было разглядеть лишь двоих стражников. Тем не менее, радоваться было рано – у обоих имелись западные ружья. Тогда взгляд уловил, как врата слегка приоткрылись – из небольшого отверстия показался силуэт, предполагаемо, главаря контрольного пункта. Тот выговорил что-то на одном дыхании, и вскоре один из стражников, наиболее взрослый на вид, с готовностью кивнув, моментально помчался куда-то, тем самым временно оставив охрану своему товарищу. Вскоре главарь сам удалился из виду, снова закрыв ворота. В самом деле, как и ожидалось, на этой стороне города охраны оказалось намного меньше, чем подобало. Большая часть императорской стражи была направлена на юг и запад, где сейчас наверняка творился сущий хаос – для усмирения толпы у выходов из города несомненно требовалось больше людей. Разумеется, это было лишь на руку. Казалось, удача оказалась благосклонна. Тем не менее, стража не отсутствовала совсем, на что они посмели надеяться. Вновь скрывшись в тени, Харада на некоторое время задумался. Без копья он чувствовал себя калекой без рук. Но выбора не оставалось. Пока по эту сторону врат стражник было всего один, действовать нужно было быстро. Инстинктивно схватив рукоять танто спрятанного под поясом – одежда простолюдина привлекала меньше внимания – самурай, видимо, собирался выйти из укрытия. Однако он так и не успел проделать хоть шаг за пределы переулка. - Вы даже подобраться к нему не успеете, - впервые за всю дорогу заговорила Хана, загородив ему путь рукой, и обернувшись к рыжеволосому, подняла на него взгляд. – Он выстрелит сразу же. Мы не можем знать наверняка, сколько людей во внутренней площади, и сколько их снаружи ворот. Выстрел привлечёт их внимание раньше времени, и не будет никаких шансов. - Времени нет. Посыльной может вернуться с минуты на минуту, - Саноске с готовностью проделал ещё один шаг. Его снова остановили – на этот раз всем телом. Покачав головой, она пристально посмотрела ему в глаза, словно пытаясь тем самым образумить, явно не собираясь освобождать ему путь. Вздохнув, копейщик готовился было сказать что-то ещё всматриваясь в её нахмурившееся строгое лицо. Тем не менее он так и не высказался – внезапно Хана принялась распутывать узел дорожного мешка на груди. Прижав его к широкой груди самурая, из-за чего тот инстинктивно подхватил его, она оглянулась на врата через плечо. - Спрячьтесь, - на одном дыхании выговорила она. - Что ты… - пытаясь уловить ход её мыслей, Харада расширил глаза. - Я женщина… должно же у этого быть хоть какое-то преимущество, - тихо промолвив себе под нос, и вздохнув, она отвернулась, едва слышно добавив. – Худшее в жизни со мной уже произошло. Мне нечего терять. - Исключено! – наконец с ужасом осознав намерения спутницы, самурай ловко и весьма крепко схватил её за плечо, не позволив проделать и шаг. - Не теряйте время, - прошептала девушка, не оборачиваясь, со стальной интонацией. - Даже не вздумай… - резко притянув её к себе, он собирался добавить что-то ещё, но так и не успел. - Помогите! – вдруг заорала Хана, тем самым заставив его вздрогнуть всем телом. - Кто-нибудь! Прошу Вас! Это было не тем, что ожидал бывший командир. Совершенно не тем. И теперь, ошарашенный и растерянный, он замер на месте, обратив многозначимый, невероятно недовольный и одновременно шокированный взгляд на неё. Подняв на него свои ледяные глаза, она кивнула ему, и снова заорала, тем самым не оставляя мужчине выбора. Сглотнув, недовольно сжав кулаки, и цокнув языком от безысходности, он поневоле отпустил её, осознав, что задержавшись подпишет им обоим смертный приговор. Молодой стражник навострил уши. Зов снова повторился, и он обратил взор к переулку. В глазах промелькнуло колебание. Оглянувшись по сторонам, он сжал ружьё, и через несколько минут сомнений наконец решился покинуть пост. Достаточно быстро оказавшись у заулка, откуда раздавался женский крик, он, снова взволнованно сжав оружие в руках, неуверенно проделал ещё несколько шагов. Вскоре разглядев изящный женский силуэт на земле, он сразу же убрал оружие, сузив глаза, и ускорил шаги. - Что Вы здесь делаете? – в глазах молодого человека сразу же промелькнула обеспокоенность, пока тот подошёл к девушке, сидевшей к нему спиной. - Господин! Слава Каннон... – повернув голову, завидев стражника, Хана подняла на него глаза, сжимая стопу рукой. – Убегала из Уэно и... - Вы ранены? – стражник опустился перед ней на корточки. - Я… похоже, я подвернула лодыжку, пока бежала, - опустив взгляд на стопу, темноволосая сжала её крепче, краем глаз заметив, как за его спиной показалась тень самурая. - В этой части города небезопасно, Вам придётся подождать у стражи, пока всё не закончится, - слегка нахмурившись, быстро начал он, подав руку, слишком отвлечённый в силу своей неопытности, чтобы заметить бывшего командира за спиной. – Я Вам помогу. Одним ловким движением Саноске проделал один точный удар рукоятью танто в затылок, лишая его сознания. Аккуратно опустив его на землю, он обратил всё ещё хмурый взор на девушку. Та, посмотрев на бессознательного молодого стражника, едва слышно вздохнула. - Спасибо, что не убили его, - посмотрев в сторону, наконец заговорила она. – Он этого не заслуживал. - Я не собирался его убивать, - опустившись на корточки, Харада добавил. – В этом не было надобности. Хана ничего не ответила, подняв на него взгляд. Его янтарные глаза всё ещё сияли шоком и явным недовольством. Но внезапно взгляд смягчился, и мужчина усмехнулся, по привычке зарывшись пальцами в своих волосах. - И ты меня называла сумасшедшим? Прохлаждаться, тем не менее, не было времени. Сразу же прихватив катану и вакизаши* обезвреженного, Харада вывел свою спутницу из переулка, лишь напоследок бросив взгляд на ружьё на земле, которое успел лишить пуль. Оно напоминало ему то, что сам он давно осознал – эпоха подобных ему действительно подходила к концу. И несмотря на осознание, самурай прекрасно знал, что никогда не привыкнет к этой мысли. Подбежав к вратам, которые уже некому было охранять с этой стороны, он на минуту остановился, прислушавшись. За ними было подозрительно тихо. Обернувшись к девушке, он без замедления засунул танто ей в руки, бесшумно обнажая свой клинок. - Придётся прорваться грубой силой. Если не вернусь – беги , – быстро выговорил он, сжав ладонь на её плече, и после, уже тише, добавил, слегка наклонившись. – И не смей высовываться. Заставив её прилипнуть к деревянным вратам, подставив одну руку перед ней, копейщик пару раз ударил по ним кулаком. Ответа не последовало. Он ударил снова, уже сильнее. Наконец послышались приближающиеся шаги. Вскоре ворота слегка отворились изнутри. Мгновенно пробежавшись по двору взглядом из небольшой щели, он сосчитал пятерых вооружённых стражей. Стоило солдату, открывшему дверь, обратить взгляд на него, клинок пронзил его сквозь проём. Хана не успела понять, как рыжеволосый оказался внутри. Ровно через мгновение зазвенел оглушающий лязг соприкасающихся лезвий. А дальше он не прекращался вовсе. Послышался болезненный стон, а дальше последовал характерный хруст – сталь пронзила чью-то плоть. Не желая остаться в неведении, темноволосая попыталась уловить хоть какие-то движения сквозь неширокий проём. Картинки двигались невероятно быстро – было сложно разобраться в происходящем с первого взгляда. Тем не менее, она сумела заметить два бездушных трупа на земле – один покоился прямо у ворот, второй – на противоположном конце площади. Перед глазами наконец нарисовался силуэт бывшего кумичо – в самом деле его легко было различить из-за гражданских одеяний. Саноске двигался невероятно быстро. Рефлексы срабатывали мгновенно. Тем не менее, движения копейщика казались несколько скованными. Словно он не был в своей стихии. И в действительности, хоть и весьма прилично владел кэндзюцу*, Харада невзлюбил меч с самого начала, и это не изменилось даже со временем. Без копья он ощущал себя безоружным, обнажённым, неполноценным. Яри всегда служило продолжением его рук, словно они срослись вместе. С копьём в руках самурай не просто сражался – он танцевал. А теперь на его лице виднелись лишь напряжение и сосредоточенность. Схватка началась весьма плавно – эффект неожиданности сыграл на руку. Страж, открывший ворота изнутри, пал одним ударом, весьма быстро и легко. Со вторым тоже не пришлось долго церемониться – секундное замешательство последнего подписало ему смертный приговор. Тем не менее, с остальными пришлось повозиться. Главарь начал наступление на бывшего командира одновременно со своим подопечным. Пришлось отбиваться в два фронта, и с нарастающим темпом сражения это становилось всё сложнее. Между хаотичными ударами, весьма вовремя увернувшись от очередной атаки – лезвие со свистом разрезало воздух прямо перед лицом – Саноске нанёс один точный удар в грудную клетку потерявшего равновесие противника. Мысленно проклиная всё живое, прекрасно понимая, что частично истратил бывалую форму, особенно когда дело касалось катаны, едва успев вынуть клинок из тела павшего стражника, он заблокировал выпад начальника контрольной точки. Даже секунды имели решающее значение. Тот совсем не уступал ему в размерах, вкладывая весь свой вес в этот удар. Не сумев отразить его вовремя, самурай не смог бы избежать летальных последствий. Крепко сжимая рукоять, рыжеволосый толкнулся вперёд, чуть отбрасывая соперника назад. Теперь Хана не видела его лица – перед ней была лишь его широкая спина. Главарь, мужчина средних лет, был далеко не промахом. Все его движения отражали немалый опыт и достойную технику – именно в ней копейщик однозначно уступал. Мужчина был так же в превосходной боевой форме, в отличии от него, что придавало ему преимущество. Не без труда отразив очередной тяжёлый удар, Харада осознавал, что с катаной в руках он был в проигрыше. Но отступать было нельзя. Одним большим выпадом он вновь наступил на противника тяжёлым ударом. Сталь снова зазвенела оглушающе громко. Классические атаки были бесполезны – нужно было действовать наиболее хаотично. К такому выводу пришёл рыжеволосый, изучая движения противника. Техника мужчины была превосходна, тем не менее, совершенно не выходила за собственные рамки – его атаки были точёными и мощными, но становились однообразными и предугадываемыми достаточно скоро. Именно это отличало хорошего мечника от легендарного. И ему было с кем сравнивать. В мыслях сразу же затеснились именно двое – Хиджиката Тошидзо и Окита Содзи – люди, которыми он воистину восхищался. Их техника славилась именно своей хаотичностью: было невозможным предугадать следующее движение. Схема не повторялась, никогда. Вот что плотно засело в голове бывшего кумичо десятого подразделения. С копьём в руках он был практически непобедим именно благодаря своеобразной технике – оставалось передать её мечу. К тому времени, пользуясь тем, что рыжеволосый был слишком сосредоточен на начальнике, единственный живой страж, не теряя времени, устроился сзади него, тем самым закрывая собой вид на поединок. Направив на него ружьё, он попытался прицелиться, что оказалось невероятно сложным. Хоть копейщик не видел его, но поединок с главарём принял новую скорость – ни один из них не задерживался в одном положении больше мгновения. Оставалось лишь ожидать удобно момента. Начальник заметил подопечного краем глаз, и, переглянувшись с ним, нанёс очередной тяжёлый удар. Клинок рыжеволосого заблокировала атаку, тем не менее её тяжесть заставила остановиться на некоторое время. Это был идеальный момент для выстрела. Однако он так и не раздался. Короткий клинок пронзил сонную артерию сзади. Стоило лишь металлу освободить плоть, бурная волна яркой крови брызнула наружу. Ружьё с грохотом упало на землю, а за ним последовал и стражник, прикрывающий ладонью обильно кровоточащую рану. Начальник, на секунду отвлёкшись, завидев падение своего последнего подчинённого, подарил копейщику возможность снова атаковать. Одним ловким ударом его клинок пронзил бок мужчины, возвращая его в реальность режущей болью. Схватившись за бок одной рукой, он снова попытался напасть. Тем не менее, было уже поздно – он потерял фокус вместе с подходящим моментом. Последним чистым ударом в сердце, уклонившись от его нечёткого удара, Харада лишил его жизни – быстро и человечно. И наконец отвернувшись, он замер. Около едва испустившего дух стражника возвышался изящный силуэт Ханы. На девушке не было лица. Она словно зачарованная смотрела на труп достаточно молодого охранника, не в состоянии даже шевельнуться. Стоило лишь взглянуть на окровавленное лезвие танто, мерзкие воспоминания нарисовались перед глазами. Крепко сжав веки, темноволосая задержала дыхание, ощущая, как слегка дрожащие пальцы отпустили рукоять – металл со звоном встретился с землёй. Осознание реальности догнало её, словно снежная лавина. Это было странным ощущением, которое приходилось испытывать лишь раз. Но тогда чувствовалась лишь свобода. Тогда разум растворился в инстинктах, а теперь… хоть и тело следовало им же, разум остался кристально чистым. Теперь не было никакой свободы. Смешавшись со странным облегчением, душащее чувство вины совсем заглушило его. - Я ведь просил тебя не… - мгновенно оказавшись рядом, Саноске, схватил её за плечи, тем самым заставляя открыть глаза. Её взгляд снова упал на труп, и, уловив его, самурай так и не закончил предложение. В её опустевших глазах читалось многое. Невольно ему вспомнилось своё первое трезвое убийство. Подобные ощущения нельзя было передать словами – их было невозможно понять, не испытав самому. Словно все внутренности разрываются на части, поочередно, и разум даже не осознаёт, что должен чувствовать – вот оно, это ощущение. Копейщик забрал слишком много жизней, даже потерял счёт. Теперь, возможно, он бы не смог почувствовать то же самое. Однако, до того, как это стало обыденным явлением, до того, как чувство вины глубоко зарылась где-то в уголках разума, не смея больше беспокоить, до того, как болезненные предсмертные стоны его противников перестали терзать его в снах… он прекрасно помнил это чувство, до того, как всё это произошло. Оно было способно растоптать всю сущность, довести до безумства, если не расправиться с ним вовремя. А сейчас времени не было вовсе. - Никогда не жалей, если уже приняла решение, - беря её лицо в свои ладони, Харада обратил её взгляд на себя. – А на войне нет места сожалениям. Здесь не ищут виноватых. Ты отнимаешь одну жизнь за другую – она не даётся без жертв. Стальная интонация самурая вернула её в реальность почти мгновенно. Странное облегчение окутало её с ног до головы, стоило лишь взглянуть ему в глаза – они всё ещё кипели жизнью. Они были наполнены железной волей, пониманием и твёрдостью, которой не хватало ей. Рыжеволосый ощущал, как его гложет вина за то, что не был достаточно осторожен, тем самым ставя её под такой удар. - Вы… не ранены? – наконец негромко промолвила Хана, заставив его вздрогнуть. Её голос совсем не дрожал – он прекрасно знал, что это требовало титанических усилий. И восхищение снова подняло в нём голову. Он провёл большим пальцем по мягкой коже её щеки, лишь слегка покачав головой, не отрывая от неё взгляд. Темноволосая задержала дыхание, не двигаясь с места, позволяя умиротворению передаваться себе. Однако моментальная иллюзия безмятежности не могла длиться вечно. По ту сторону крепко закрытых внешних ворот раздался черёд нетерпеливых стуков. Стражники находящиеся по ту стороны окружающей город стены с подозрением переглянулись. Резко утихший шум во внутренней площадке не сулил ничего хорошего. Обрушив ещё одну волну настойчивых стуков на ворота, один из них снова посмотрел на товарища. Тот, кивнув в согласии, решился наконец открыть ворота. - Хасэгава-сама! – настороженно подал голос второй, прилипнув к двери. – Что у Вас произошло? Саноске резко обернулся. Наконец отпустив свою спутницу и быстро кивнув ей, он кинулся к вратам, держа клинок наготове. Хана снова потеряла его из виду – стоило им слегка открыться, он одним рывком проскользнул наружу. Послышался болезненный крик, сопровождаемый лязгом металла. Вглядываясь в деревянные врата ему вслед, она уловила ржание со стороны. Перепуганная от шума лошадь посыльного беспокойно стучала копытами – её едва удерживали поводья. - Тише, тише... – без колебаний подбежав к ней, темноволосая замедлила шаги, с опаской подойдя к животному. Извиваясь, оно махнуло гривой, снова беспокойно заржав. С осторожностью дотронувшись до белоснежной шерсти, она погладила по шее. Учуяв, что лошадь слегка успокоилась, девушка дотронулась до неё и второй рукой, поглаживая шерсть и гриву до тех пор, пока животное окончательно не усмирилась. Шумно вздохнув, расширив ноздри, она повернула голову к ней, и, выставив уши вперёд, окончательно расслабилась. Убедившись, что её уже безопасно освобождать, Хана принялась распутывать поводья. Именно тогда за спиной раздался скрип ворот. Резко обернувшись, она разглядела бежавшего к ней самурая, слегка окровавленного, но на вид невредимого. - Забирайся, быстро! – девушка не успела сообразить, как её подняли с земли, поспешно, но достаточно осторожно посадив на седло. – У нас мало времени. Молниеносно вскочив на лошадь самому, Саноске устроившись позади своей спутницы, тем самым прикрывая ей спину. Раздалась очередная волна оглушающих пушечных выстрелов. Земля под копытами слегка задрожала, снова напугав скакуна. Задерживаться дольше было нельзя. Крепко ухватившись за поводья, рыжеволосый усмирил лошадь, и, сжав бока ногами, заставил поскакать вперёд. Вскоре врата уже были позади, и бывший командир хлестнул скакуна сильнее. Он помчался вперёд, подобно вихрю. Всматриваясь назад, Хана разглядела бесконечные ленты дыма, образовавшие серое облако над Уэно. Даже издали ясно слышались не прекращаемые пушечные выстрелы. Она снова вглядывалась на город, который, возможно, больше никогда не увидит. Подул освежающий утренний ветер. И они двинулись к свободному горизонту, от которого ещё только оторвался алый солнечный диск. Силы Бакуфу проиграли, несмотря на начальное превосходство. Сацума понесли огромные потери при атаке фронтальных врат храма. Вскоре прибыло подкрепление в лице людей Тёсю – они атаковали с заднего входа. Шогитай потеряли численное превосходство, но продолжали ярое противостояние до самого конца. Не много членов отряда уцелели в битве. Решающим оказалось прибытие бойцов Тоса, вооружённых новейшими ружьями. Они вовлекли в бой и британские пушки, тем самым поражая не только противника, но и практически весь храм Канэй-дзи. Большинство зданий храма сравнились с землёй – уцелели лишь фронтальные чёрные врата Киромон. Схватка понесла за собой массивную деструкцию квартала: более тысячи домов было уничтожено в Уэно в тот день. И, тем самым, последняя опорная точка власти сёгуна в Эдо была уничтожена сторонниками императора.