***
— Я все не могу понять, Эмма. От кого это у тебя такое яростное желание ослушиваться приказов? Вот уже который час Белоснежка отчитывала свою дочь за очередной побег, и, казалось, на голове королевы появилась еще парочка седых волос. Эмма в течении всего диалога (хотя, скорее, монолога) лишь стыдливо прятала свои глаза от испепеляющего взгляда матери. Принцесса все пыталась вспомнить, когда Белоснежка в последний раз так злилась, и вдруг пришла к выводу, что на ее памяти таких моментов не было. Она могла ожидать такой реакции от отца, но тот вообще просто промолчал, ни сказав не слова, лишь взвыл от раздражения, потирая лоб. Говорить Эмме что-то было бессмысленно, и Дэвид это прекрасно понимал. Теперь была очередь Снежки тратить свои нервы и время на то, чтобы до дочери уже наконец-то дошло, что сбегать из замка — не в порядке вещей. — Мам… — Не оправдывайся, дорогая, это все равно не поможет твоему довольно плачевному положению! — воскликнула Белоснежка, которая, как казалось, уже выплеснула все свое раздражение в словах. Но, видимо, она только начала. Вдруг Снежка поняла, что это ну ни как не похоже на нее, и глубоко вздохнула, пытаясь охладить свой пыл. Все бы ничего, но это вовсе не помогало, а успокоиться стоило, иначе нормального диалога у них ну никак не будет. Королева ждала объяснений от своей дочери, внезапно замолчав. Эмма начала говорить. — Я просто решила прогуляться, никакого злого умысла или затеи сбежать из замка, правда, — попыталась выкрутиться Эмма, но Снежка ни капли ей не поверила. Что-что, а врать матери она не умела. –… Ты не хочешь говорить мне правду, или не можешь? — Я… А что она могла ей сказать? «Мамочка, тут такое дело, Злая Королева решила вновь наслать проклятие. Как я это узнала? Она мне приснилась. И да, я искала помощи у пиратов. »? Легче было либо молчать, как рыба, либо до конца вечера заливать маме всякую ахинею, что-то типа: «Просто голова закружилась, и я решила выйти подышать свежим воздухом». — Я не знаю, что сказать, мам. — Что-то серьезное произошло? — Снежка перепугалась, когда услышала, каким замученным стал голос Эммы, — ты можешь сказать мне все без утайки, и ты это знаешь. –… Вы же не собираетесь вновь обручать меня с первым встречным без моего согласия? — это точно не то, что хотела сказать Эмма, но эта мысль тоже имела место в ее голове. — С чего такие мысли, солнышко? — что ж, если она назвала Эмму по прозвищу из детства, значит, зла на нее уже не держит. — Я… не знаю, просто… вроде, время уже давно пришло, и вы честно хотели сделать как лучше, но… — Спокойно, Эмма, — мама внезапно обхватила ее щеки ладонями, — неважно, когда ты найдешь того, с кем захочешь провести всю свою оставшеюся жизнь, но, если уж и выходить замуж, то по любви. Эмма не ожидала, что их диалог зайдет именно в такое русло, но слова матери подняли ей настроение, и уже через пару минут она сидела на своей кровати в объятьях Снежки, мечтая, чтобы это мгновение никогда не кончалось. — Просто не беги от любви, когда придет время, ладно? — спросила мама, и Эмма в ответ лишь согласно кивнула.***
Лишь поздней ночью, когда небо уже собралось светлеть, предвещая рассвет, Киллиан зашел к себе в каюту, предварительно с размаху хлопая за собой дверью. Ром еще никогда так не ударял ему в голову, как сейчас, так что на действительность Крюку было плевать, ровным счетом и на то, что дверь может слететь с петель. Возможно, всему виной атмосфера на корабле — пьяные пираты перенесли все свое веселье из таверны на Роджер. Крики, шумные песни и бой стекла — Крюку уже было чисто наплевать на то, что там за ад творится на палубе, потому что ему жутко хотелось прилечь на горизонтальную поверхность (пол не в счет). И чтобы каюта прекратила вращаться. Но, почему-то желания были довольно противоречивы и, наравне с желанием выспаться, появлялось желание продолжить веселую пьянку вместе со всей командой. Но, если он сделает хотя бы еще один лишний глоток рома, то завтра уже точно не встанет. Джонс балластом плюхнулся на жесткий матрац, не обращая внимание на то, что хорошенько приложился спиной. Голова устроилась на подушке поудобнее, и, как и в любую бессонную ночь, он решил поразмышлять. Увы, все мысли в его голове будто варились в огромном медном котле, смешиваясь в одну солянку, поэтому думал он точно так же, как и передвигался. Тут, на фоне этого безумного котелка с мыслями выбился сохранившийся образ зеленоглазой блондинки, принцессы. Непонятно, каким чудом он уцелел от варки в котле мыслей, но Крюк отчетливо видел перед собой это серьезное лицо. Вспоминал, как она мило и одновременно с этим смешно хмуриться, вздергивает бровь и ухмыляется. Единственным его пьяным желанием на данный момент, когда он уже достиг кровати, было произнести ее имя заплетающимся от алкоголя языком. Только как ее зовут? «Принцесса», — прошептал Киллиан, прикрывая глаза и пробуя это слово на вкус. Она не была утонченной леди, которая бы и в мыслях не решилась идти в грязную таверну, но, если честно, казалась довольно-таки очаровательной. Поэтому, это «прозвище» шло ей как нельзя лучше. Хотя, «чокнутая» тоже вполне неплохо. Тут ему в пьяную голову помимо рома вдарило яркое воспоминание о странном сне. Обычно это чувство напоминает тот момент, когда ты наконец нашел ту вещь, которую уже думал и не найти. Странно, он не помнил об этом обрывке воспоминаний днем, а теперь вдруг чувствовал то же облегчение, как после находки пропажи. Будто он целый день искал её. И тут он понял, что принцесса могла быть совершенно права, потому что он сам видел ту картинку, о которой она говорила. В замешательство его хмельную голову лишь ставил тот факт, что в его сне блондинок было две… Черт, им надо поговорить. «…Будут вопросы — ты меня найдешь. Нет — что ж, так даже лучше» «Она думала, что отделается от меня? Ну уж нет, без боя я не сдаюсь», — это было последним, о чем подумал Крюк, прежде чем провалиться в глубокий сон.