СЕРЬЕЗНЫЕ РЕШЕНИЯ
26 октября 2019 г. в 21:53
Де ла Вега держал спину прямо, смотрел только на дорогу между ушами своего скакуна и молчал. В его душе царил ледяной холод. Сердце разрывалось от горя — головорез умер, а он так и не успел узнать, где Анна Мария. Дон Диего был уверен, что та несчастная сеньорита в могиле не была его женой. Коварный Черный Тедди надел на труп платье, чтобы он поверил в жуткую смерть своей любимой жены.
Но где же она, где???!!!
Де ла Вега окаменел от горя — он с поисковой группой успел обыскать все укромные уголки вокруг городка и всё предгорье, но ни малейшего следа не мог обнаружить.
Ехавшие рядом сеньоры и не пытались заговорить с кабальеро, ибо видели, как он изнурен и не только боем с Тедди, но и морально — второй раз через два года повторилось преступление. Только сейчас враг был более изощрен, коварен и беспощаден.
Алькальд с судьей отвезли тело Черного Тедди к коменданту пуэбло Лос-Анхелес, составили надлежащие документы и разъехались по своим домам.
Доктор с кабальеро направились в гостиницу донны Инессы.
Сиделка грустно покачала головой на вопросительный взгляд Диего Вега и что-то стала говорить тихим голосом доктору, который осматривал больную.
— Женщина не просыпалась, — сказал доктор Мартинес, закончив осмотр. — Уменьшение дозы настойки опия спровоцирует адские боли, через несколько дней, дон Диего, она проснется и мы, возможно, — он сделал акцент на последнем слове и повторил со значением. — Возможно узнаем, кто она. А сейчас вам нужно ехать домой, дон Диего, и хорошенько отдохнуть. Вы выглядите не лучшим образом.
Кабальеро поблагодарил доктора, кинул тревожный взгляд на кровать, где укутанная в одеяла, лежала сеньорита, и вышел вслед за сеньором Мартинесом из комнаты.
Донна Инесса, ожидавшая их в холле своей гостиницы, пригласила господ к столу, но сеньоры отказались.
На следующий день после похорон Артуро Толидано, на которые прибыл чуть ли не полный состав улан во главе с комендантом пуэбло Лос-Анхелес, а также много знакомых из городка, молодая вдова Мария Антония, уложив детей спать, вызвала к себе всех слуг и, едва сдерживаясь от горьких слез, сказала:
— Вы все знаете, что мы с бабушкой цыганки, и теперь, когда с нами нет моего… моего супруга, опасаюсь, что общество будет презрительно к нам относиться. Я думаю, что приедут его родственники и заберут Диего старшего сына Артуро, и я не смогу им противостоять, поскольку в нем нет цыганской крови. Нам придется вернуться в свой домик в предгорье. Вы все очень преданные, верные, замечательные люди, я вам очень благодарна за ваше отношение ко мне и к бабушке, для нас это время, что мы прожили в этом доме, показалось сказкой, которая закончилась… — она набрала полную грудь воздуха, чтобы не расплакаться. — Я бы рада была вам всем хоть как-то помочь найти работу, но …
К ней подошла экономка Перлита, она приобняла хозяйку за плечи и ласково заглянула ей в глаза:
— Сеньора Мария Антония, мы не дадим вас в обиду, поверьте. А по поводу работы … вы помните слова портнихи, которая восхищалась вашим талантом модельера?
Вдова недоуменно уставилась с добрые внимательные глаза женщины.
— Портниха тогда сказала, что вы можете открыть свою швейную мастерскую и она пойдет к вам швеёй. Ну, я думаю, со своим предложением швеи она пошутила, но я запомнила ее слова, в них — истина, вы действительно прекрасный модельер, к вам очередь из знатных дам, следящих за модой, они никогда не откажутся от ваших моделей…
Глаза Марии Антонии заволокла пелена из слез, она благодарно сжала руку Перлиты:
— Тогда я была женой военного офицера, достойного сеньора, а теперь я — никто… от нас отвернутся…
Дверь в патио была открыта, и никто из находящихся в комнате, не заметил, как вошел Толедо Хименес с гостями — двумя женщинами и Марсело. Они остановились и прислушались к тому, что начала говорить старая цыганка. Слуги стояли полукольцом вокруг хозяйки и жадно впитывали в себя каждое слово Арселии Монтойя.
— Ты, Мария Антония, не цыганка и по крови мне не внучка! — женщина вынула из кармана плоский сверток и развернула его. Дрожащими руками подала ей документ. — Читай вслух!
Молодая женщина трясущимися руками взяла потрепанные листы, пробежала глазами текст и непонимающим взглядом уставилась на старую цыганку. Та кивнула на бумаги, мол, читай вслух для всех.
Мария Антония подчинилась молчаливому приказу, но сумела только прочесть имена:
— мать ребенка — Аделита Грасия Андриес Родригес, отец — Леандро Макссимино Родригес.
— дочь — Мария Антония Андриес Родригес.
Женщина, стоявшая у порога, одной рукой схватилась за косяк, другой закрыла рот. Расширенные глаза впились в лицо молодой вдовы. Стоящий за её спиной Марсело, поддержал сеньору, приобняв за плечи и прижав к своей груди.
— На листе герб — лев и роза, — заметила цыганка. — У тебя кулон — половина изображения герба, у твоей родной матери вторая половина герба. Если их соединить, то увидишь льва и розу.
Женщина сжала на груди подвеску и дрожащим от волнения голосом закидала её вопросами:
— Расскажи, бабушка, все, что знаешь о моих родителях, как я оказалась у тебя, почему ты столько лет молчала?
— Пока был жив убийца твоего отца Тадео Родригес, я держала все в тайне, опасаясь за твою жизнь. Перед твоим венчанием я все поведала Артуро, священник записал в книгу твое настоящее имя. Сейчас я могу рассказать обо всем, потому что убийца мертв и не причинит тебе вреда.
Если сказать, что все были ошеломлены, то ничего не сказать. Все были просто шокированы услышанным.
Около двери раздался шорох, и все повернули головы — женщина, поддерживаемая сеньором Хорацио, сорвала с шеи подвеску и с протянутой ладонью направилась к дочери. Сеньора не сомневалась, что молодая женщина в черном платье, её дочь — её копия в молодости, отцовский только прямой нос и упрямый подбородок.
— Я, дитя моё, я твоя мать — Аделита Грасия Андриес Родригес, — голос ее сильно дрожал от волнения, глаза были затуманены готовыми пролиться слезами. — Я столько лет тебя искала! Вот половина кулона, девочка моя…
Марсело, с разрешения дам, соединил на своей широкой ладони две половинки, и все увидели герб — лев и роза.
Все были ошеломлены, онемели, только цыганка прошла мимо всех к двери и уставилась на пожилую компаньонку сеньоры, через минуту полного молчания, она заявила:
— Это вы та женщина, которая дала мне младенца со шкатулкой, я вас узнала.
— Да, это была я, — кивнула она и благодарно обняла старую цыганку. — Я рада, что вы спасли крошку, вырастили её. Мария Антония красавица и очень похожа на свою мать в её молодые годы.
Мать и дочь смотрели друг на друга несколько мгновений, потом упали друг другу в объятия.
Встреча была трогательной и слезливой, но в меру. Сеньора устроилась с дочерью рядышком на диване, не выпуская ее рук из своих ладоней. Они не отрывали друг от друга глаз, слуги всхлипывали от радости за хозяйку. Экономка убежала на кухню — было время обеда.
— Я долго не могла оправиться от трагедии, — начала рассказывать сеньора Аделита. — Потерять в один день и мужа, и сына… про тебя я около года ничего не знала. Как только кузен Тадео уехал в одну из колоний, куда-то в Южную Америку, тогда только Рената вернулась ко мне и все рассказала. Горю моему не было конца, только одно утешало меня — знала, что ты жива, дитя моё, — мать с нежностью провела рукой по волосам и лицу дочери, глаза её сияли любовью, счастьем. — Я распродала часть имущества, и мы с Ренатой начали поиски цыган. Они стеной стояли друг за друга, мы ничего не могли узнать. Проехали всю Испанию вдоль и поперёк, всю Европу. Были и в южных колониях. Калифорнию оставили напоследок — слышали, что сюда перебрался кузен Тадео Родригес. Первый городок, который мы хотели посетить, был Лос-Анхелес и только потому, что по слухам, это самый спокойный городок. Однако, только мы устроились в почтовом дилижансе, как за нами погнались бандиты. Их было двое. Кучер был ранен, но, к нашему счастью, мы нагнали карету губернатора Калифорнии, — сеньора с теплой улыбкой и особой нежностью посмотрела на Марсело. — Сеньор Хорацио в мгновение ока расправился с бандитами и сопроводили нас в гостиницу донны Инессы. Когда мы отдохнули и пришли в себя, я засыпала вопросами донну Инессу, но вот сеньор Хорацио вызвался сопроводить нас…
Женщины вновь обнялись. Слуги захлюпали носами. Даже мужчины не смогли сдержать эмоции.
В эту трогательную минуту Перлита, экономка и кухарка в одном лице, пригласила всех к столу.
Только они направились в столовую, как за воротами послышался плач ребенка. Мария Антония замерла на миг, оглядела всех и метнулась к выходу:
— Это плачет сынишка дона Диего!
Все встревоженно переглянулись и остались стоять в ожидании, только Хименес последовал за хозяйкой следом.
Через минуту в комнату вошел Диего Вега, за ним нянечка с всхлипывающим и икающим младенцем.
— Прошу прощения, — извинился кабальеро, виноватым взглядом окидывая присутствующих в гостевой комнате. — Но моему сынишке нужна помощь сеньоры Марии Антонии. Надеюсь, вы меня извините за вторжение.
Молодая женщина без слов с глубокой нежностью во взоре взяла на руки его сына и прижала к груди:
— Проходите в столовую, дон Диего. Отобедайте, я успокою Феделито, не волнуйтесь.
Кабальеро кивнул, сердце тяжело повернулось у него в груди, он окаменел, увидев, как сразу сынишка притих на груди у сеньоры. Его отчаяние от исчезновения супруги внезапно превратилось в печаль, которая затопила его душу, словно девятый вал. Этот прилив горя был настолько мощный, что несколько секунд кабальеро не мог дышать, казалось, воздух стал вязким и сдавил грудь.
Мария Антония скрылась за дверью с его икающим сыном.
Марсело подошел к де ла Вега и, пожимая ему руку, качнул головой в сторону столовой:
— Пойдемте, дон Диего, нам всем просто необходимо выпить по стаканчику хорошего вина, есть повод.
Перлита быстро рассадила гостей по местам, сама умчалась на кухню за дополнительным прибором для гостя.
Дон Диего увидел незнакомую очаровательную сеньору с сияющими от счастья лучистыми глазами и изумился, насколько она была похожа с хозяйкой дома Марией Антонией.
Хорацио подвел кабальеро к дамам и представил его. Диего был ошеломлен историей, которую ему поведали в нескольких словах и поздравил обеих со счастливым окончанием поисков. Сам же едва удержался, чтобы не сорваться и не выбежать из дома, где его встретили, как самого желанного гостя. Ему хотелось вскочить на коня и скакать до изнеможения, чтобы выплеснуть с потом все горести. Но это было невозможно в данную минуту, поэтому он, скрепя сердце, сел за стол.
В это время в санитарной комнате больная пришла в себя. Первое, что бросилось несчастной в глаза — спокойный серьезный взгляд седого сеньора. Женщина жутко испугалась, её рот раскрылся в беззвучном крике, и она потеряла сознание.
Доктор стукнул с досады кулаком по бедрам и выругался сквозь зубы.
— Дайте ей флакон с нюхательной солью и никого, слышите меня сеньорита, никого из мужчин не впускайте в комнату! Это приказ!
Стремительно шагая, он выскочил из комнаты и кинулся на поиски донны Инессы.
Сеньора только что отдала няне уснувшего сынишку и села за стол с вышивкой в самом благостном настроении. Однако увидев доктора, который с решительным выражением лица шагнул через порог, встрепенулась, ожидая неприятных новостей.
— Донна Инесса, — воскликнул сеньор и рухнул в изнеможении на кресло возле камина. — Больная пришла в себя, но…- он сделала небольшую паузу, беспомощно развел руки, глядя как встревоженно раскрылись глаза сеньоры. — Похоже на то, что несчастная помнит, что с ней произошло и не может видеть рядом мужчину. Увидев меня, она потеряла сознание.
— О! — воскликнула донна Инесса. — Я пойду к ней, постараюсь её успокоить и убедить, что вы доктор, что никто её в моем доме не обидит. Вы позволите, доктор Мартинес?
Он встал резко на ноги и умоляюще сложил руки на широкой груди:
— Я сам хотел просить вас, донья Инесса, оказать эту небольшую услугу. Мне нужно осмотреть ее раны, провести необходимые процедуры.
Они в полном молчании вышли из гостиной и остановились у дверей санитарной комнаты. Донна Инесса спокойно открыла и закрыла за собой дверь, а доктор остался стоять в напряженном ожидании. Удастся ли сеньоре убедить, что несчастная здесь в полной безопасности и разрешит ли ему довести лечение до конца, задавал он себе без конца эти вопросы.
В комнате слышались мягкие уговаривающие голоса, но понять, о чем там шла речь было невозможно — дверь была плотно закрыта.
Через несколько минут утомительного ожидания дверь открылась, и санитарка кивнула доктору, широко улыбаясь:
— Входите доктор Мартинес. Все в порядке. Мы будем рядом с ней.
Сеньор с облегчением возвел очи к потолку, благодаря Деву Гваделупскую за помощь.
Когда он подошел к кровати, больная смотрела на него без испуга, но глубоко в её карих глазах затаился страх.
— Как мне к вам обращаться, сеньорита? — очень мягко с доброй улыбкой спросил он, и сел рядом на стул.
В глазах больной метнулся испуг, она перевела беспомощный взгляд с санитарки на донью Инессу, потом посмотрела в ласковые глаза доктора:
— Не знаю, не помню… — едва прошептала несчастная и из её глаз, полных страдания и душевной боли полились горькие слезы.
— Ну, ну, милая сеньорита, не нужно плакать, самое страшное позади. Со временем вы все вспомните. А сейчас вы позволите осмотреть ваши раны и провести лечебные процедуры?
Несчастная кивнула и закрыла глаза.
После того, как доктор закончил свою работу и вышел, страдалица открыла глаза и воззрилась на потолок.
В её душе был мрак.
Она все помнила, кто она и что с ней случилось.
Она Анна Мария Вердуго, и она замужем за Диего де ла Вега, у нее есть сын Феделито, совсем кроха. Еще есть отец Григорио Вердуго.
Тедди, этот дьявол во плоти, надругался не только над ее телом, но и над душой и как теперь с этим жить, она не знала.
Душа её болела за любимых и близких, она давала себе полный отчет о их душевном потрясении из-за её похищения, но еще она давала себе отчет в том, как она будет выглядеть, когда раны заживут.
Она будет чудовищем!
И все, все будут плакать над её внешним видом, видя жуткие шрамы. Как ей жить, видя страдания близких?!
Душевная боль была настолько сильна, что она не чувствовала физической, терзавшей всё её тело от головы до кончиков пальцев на руках и ногах.
Горькие слезы ручейками стекали из-под сомкнутых век, впитывались в бинты. Сил остановиться не было и она отдалась своему горю. Плакала молча, без всхлипов и рыданий.
Сиделка жалостливо смотрела плачущую больную и тяжело вздыхала.
Это было ярким подтверждением правильности суждений Анны Марии. Ей не вынести подобных взглядов, этих вздохов, поняла страдалица и, повернув голову в сторону столика с лекарствами, впилась взглядом во флакон с опийной настойкой.
Сиделка тотчас перехватила ее взгляд, ахнула и в мгновение ока сунула в карман флакон, потом, немного подумав, от греха подальше отодвинула от кровати и столик.
Больная кинула на сиделку сердитый взгляд и отвернулась.
Умереть ей здесь не дадут, поняла она и представила себе, какова будет её жизнь и жизнь её близких, если она… дальше ей думать не хотелось, перед её глазами понеслись картины безрадостного будущего — она вся, как восточная женщина, укутана ярдами тканей, на руках плотные перчатки, лицо под густой вуалью, ребенок прячется от собственно матери, как от прокаженной, муж…муж отводит виноватый взгляд, отец будет рыдать над её шрамами и однажды его сердце не выдержит… даже слуги будут шарахаться от неё.
Горькие слезы вновь покатились из ее глаз.
Сиделка горько вздохнула, отошла к двери и, кося одним глазом на кровать, что-то кому-то тихо сказала, потом вернулась на место.
Внутри себя Анна Мария приняла решение, как ей поступить, ей осталось только молиться, чтобы Бог даровал ей силы выдержать встречи с близкими и любимыми.
Очевидно, хозяйке Марии Антонии и её гостям не суждено было отобедать в спокойной обстановке. Только Перлита дала знак служанке подать вторую перемену блюд, как бесцеремонно ворвался доктор и дрожащим голосом воскликнул:
— Больная пришла в себя! — он подошел к столу и рухнул на свободный стул в изнеможении, ему в руку сунули стакан с вином, и доктор одним глотком его опустошил, поставил на стол и оглядел сидящих. — По глазам сможете опознать? Бедняжка потеряла память…
Мария Антония посмотрела на де ла Вега:
— Дон Диего, я присмотрю за вашим сынишкой.
Кабальеро подошел к вдове и, склонившись, поцеловал ей руку, потом, ни на кого не глядя, покинул комнату.
Через минуту все услышали стремительно удаляющийся стук копыт. Марсело извинился перед всеми и ринулся следом. Доктор метнулся за ним.
Мария Антония вытерла набежавшую слезу, но не сдержалась и разрыдалась.
Женщину окружили её со всех сторон — ласковые руки матери прижали голову дочери к груди, бабушка гладила трясущиеся плечи, Перлита сжимала руками ладонь хозяйки.
И все плакали.
В холле гостиницы донны Инессы собралась целая толпа посетителей — дон Диего, сеньор Марсело, губернатор с комендантом Гарсией, судья, алькальд. Доктор был у пациентки.
Сеньоры сидели за столом, пили вино мелкими глотками и молчали в ожидании доктора Мартинеса.
Дон Диего тревожно поглядывал на дверь, терпение его уже подходило к концу, когда выглянувший доктор дал знак присоединиться к нему.
Донна Инесса и сиделка стояли у изголовья по обеим сторонам кровати, готовые при необходимости успокоить больную.
Дон Диего сделал несколько небольших шагов и с ужасом уставился в мумию, лежавшую неподвижно на кровати. Губы несчастной были настолько опухшими, что у кабальеро от сострадания к ней сжалось сердце в тугой комок, ему показалось, что оно даже не стало биться. Больная медленно открыла глаза и посмотрела в его лицо совершенно безразличным взглядом, не выражающим ни единой эмоции. Дон Диего впился взглядом в её глаза, сердце учащенно забилось в его груди, но узнать супругу кабальеро не смог — опухшие веки и красные белки глаз изменили, казалось, даже их цвет. Сжав губы в прямую линию, он покинул комнату. Больная перевела взгляд на доктора и прошептала:
— Пусть заходит следующий, я выдержу…
Доктор Мартинес отрицательно покачал головой и с сожалением сказал:
— Это был дон Диего де ла Вега, и, если он не узнал в вас свою похищенную супругу, то никто не узнает. Подождем, когда можно будет снять бинты, возможно тогда или память к вам вернется, или вас кто-то узнает. А сейчас прошу вас отдохнуть.
Анна Мария устало закрыла глаза и отвернулась к стене. Рядом с ней осталась только сиделка.
Неожиданно дверь тихо открылась и пропустила еще одного посетителя — губернатора. Он движением руки отослал сиделку к двери и сам устроился на её месте. Больная даже не повернула к нему голову.
Маркус с невероятной осторожностью положил на свою ладонь её забинтованную руку и тихо, чтобы не услышала сиделка, горестно прошептал:
— Ты моя горькая доля, ты сердце моего сердца…
Анна Мария мгновенно узнала его голос, но не подала вида и медленно повернула к нему голову.
— Вы кто? — прошелестел её хриплый голос. — Я вас не знаю. Вы мой родственник? Супруг? Брат?
— Моя душа узнала твою душу…- также тихо ответил Маркус и опустив руку больной, покинул комнату.
Когда губернатор появился в холле, де ла Вега уже не было и на его вопросительный взгляд Марсело пояснил:
— Дон Диего вернулся к сыну.
Маркус кивнул и пригласил всех и помощника в том числе в свои в апартаменты.
Когда мужчины расселись вокруг круглого стола, застеленного вышитой шелковой скатертью, Марсело заявил суровым не допускающим возражений голосом:
— Господа, сеньоры, прошу вашего внимания! Я отправил королю прошение об отставке и на освободившееся кресло губернатора Калифорнии предлагаю кандидатуру Марсело Хорацио, моего помощника, ответственного и умного человека. — Он подождал с минуту, но никто и слова не произнес. — Банды прекратили свое существование, их главарь уничтожен. Моя миссия выполнена, я возвращаюсь в Испанию. Если у вас есть другие кандидатуры на место временно исполняющего обязанности губернатора, я выслушаю, и мы обсудим каждую персону.
Марсело хоть и был удивлен решением Маркуса, но остался спокойным. Он понимал, что его подопечный принял правильное решение, подав прошение об отставке. Также отдавал себе отчет в том, что способен не только временно исполнять обязанности губернатора, но и остаться в этом качестве.
— Господин судья, пожалуйста, ведите протокол.
Алькальд зашуршал бумагами, выбирая чистые листы, подал перо и пододвинул хрустальную чернильницу судье. Тот подтянул к себе все поближе и недовольно запыхтел, выводя каллиграфическим почерком текст протокола.
— Так есть кандидаты, кроме Марсело Хорацио?
Комендант Гарсия только похлопал глазами, алькальд потер подбородок и встал с места:
— Сожалею, что вы, Ваше превосходительство, решили покинуть нас и оставить Калифорнию. Судя по молчанию, других предложений нет. Я одобряю и поддерживаю кандидатуру сеньора Марсело Хорацио на пост губернатора, пусть и временно исполняющего обязанности. Не против в его лице видеть постоянного руководителя Калифорнии.
Он сел и отер платком пот со лба.
Судья, не поднимая головы, поднял руку вверх, зажав перо между пальцами:
— Согласен с каждым словом! — и продолжил царапать бумагу пером.
— Я рад! Но мы не слышали слово самого кандидата? — посмотрел в глаза помощника Маркус.
— Да, — просто ответил сеньор Хорацио, вставая со стула, — Я согласен приступить к обязанностям губернатора Калифорнии, даже не против буду стать постоянным губернатором. Мне понравилась Калифорния!
Судья продолжал скрипеть пером.
— Как только решится вопрос с пострадавшей, я немедленно сдам дела. Это все, господа!
Судья передвинул протокол алькальду и сунул тому перо под нос. Сеньор подписал протокол, за ним поставили подписи остальные. Как только процедура закончилась, все, кроме хозяина, покинули апартаменты губернатора.