"РЕЧЬ ИДЕТ О ЧЕСТИ, ЧТО МОЖЕТ БЫТЬ ВАЖНЕЕ?!" (по сериалу "ЗОРРО" в гл. роли ГАЙ УИЛЬЯМС). Книга вторая.

ГАСИЕНДА ТАДЕО РОДРИГЕСА       Следующим утром, после осмотра больных в лазарете и недолгой беседы с доктором, брат Игнасио входил в дверь, которую ему с торжественностью, приличествующей встречи с королем, открыл дворецкий.       На немой вопрос во взгляде монаха, слуга отрицательно покачал головой. Дворецкий долго смотрел, как усталой походкой, держась за перила одной рукой, целитель поднимался по лестнице.       Слуги находились в постоянном тревожном ожидании надвигающейся беды, она уже стояла у порога и ждала своего входа. Сердце Аарона Винсенте защемило, перед глазами поплыли картины, но они были, словно в тумане, и разобрать видение было непросто.       Память неожиданно вернула слугу на многие годы назад…       Дворецкий был наполовину индейцем, но внешне это никаким образом в глаза не бросалось. Его дед был шаманом и многое успел передать внуку — Белому Ворону. Аарону Винсенте было многое открыто.       Дочь шамана Сизокрылая Голубка, мать Белого Ворона, умерла, родив второго ребенка — прелестную девочку — Луну. Отец детей поставил перед фактом шамана Гордого Тигра, что возвращается в мир своих сородичей и сына воспитает, как белого человека.       От матери ребенку достались только карие глаза и иссиня-черный цвет волос. В остальном мальчик был копией отца. Девочка осталась в племени деда, который умолил оставить дитя взамен умершей дочери. Скрепя сердце, несчастный отец дал свое согласие, забрал сына и покинул племя умершей жены.       Он был сыном из состоятельной семьи и не задумывался о будущем. Винсенте вернулся на ранчо, в родительский дом. Стал отцу правой рукой.       И дни потянулись за днями, недели за неделями, месяцы, как стрелки на часах, неумолимо отмеривали год за годом, которые полетели так же стремительно, как белобрюхий стриж.       Через пятнадцать лет Аарон Винсенте, похоронив отца, который так и не смог оправиться после смерти любимой жены и тоски по дочери, оставил ранчо на честного ответственного управляющего и отправился искать единственную родную душу, которая осталась у него на всем белом свете. Это сестра, оставшаяся в племени его матери Сизокрылой Голубки, портрет которой он нарисовал по памяти.       Как-то в одной гостинице, где он остановился для кратковременного отдыха, в ресторанчике на первом этаже здания за соседним столиком зашел разговор о знаменитом беспощадном бандите Тедди, который не гнушался грабить ни банки, ни дилижансы, ни состоятельных, ни бедных. Он был готов убивать и грабить любого, у кого звенит золото в кармане, но никто не видел лица этого бандита.       Насторожился Аарон, когда хорошо подвыпивший джентльмен заявил, что в банде Тедди есть ребенок, по слухам — девочка. Кто-то говорит, что она его ублюдок, дочь от какой-то шлюхи из борделя, кто-то обмолвился, что эта девчонка — пленница уничтоженного им племени индейцев.       Версий было множество и каждый утверждал, что его вариант — истина. Дело доходило до драк, а то и до перестрелок. Сейчас спор закончился очередной дракой.       Все посетители ресторанчика были так увлечены мордобоем, который устроили возбужденные спорщики, что не слышали, как на двери заведения звякнул колокольчик и в салун вошли люди. Тонкий нежный голосок капризно воскликнул: — Папочка, ты куда меня привез?! Это не гостиница, это салун, сюда леди не должны заходить даже с отцами!       Хозяин гостиницы сумел успокоить драчунов и те покинули заведение, заплатив за выпивку и еду.       Аарон оглянулся и замер — перед ним была точная копия его матери, только ее бледнолицая копия. Он всмотрелся в стоящего мужчину — черный костюм с белоснежной сорочкой, белая трость, белоснежные перчатки, белая шляпа с широкими полями, даже ботинки изысканной ручной работы были белыми, несмотря на толстый слой пыли на дороге.       На улице заржали лошади и вслед за сеньором с дочерью в зал вкатился низенького роста мужичонка с поклажей на спине. У Аарона неожиданно открылось внутреннее зрение — это же горбун-карлик, от которого шла глубоко спрятанная ярость, в смеси с завистью и какая-то невидимая связующая нить с господином в черном костюме.       И себя увидел Аарон. Рядом с ними. Он тряхнул головой и отвернулся, чтобы сеньор своим цепким взглядом не заметил его заинтересованный взгляд. Сердце так трепыхалось в груди у Винсенте, что выступил пот на лбу, покатился каплями по широкой спине. Ладони взмокли — перед ним его родная сестра, а мужчина рядом с ней — известный всей Америке бандит Тедди.       Ненависть и жажда мщения за материнское племя затопила полукровку, он сжал зубы, чтобы не выдать своей ненависти, склонил голову, чтобы спрятать гнев в глазах. Аарон понимал, что выкрасть уже взрослую девушку не удастся, и увезти ее некуда, ибо на ранчо Тедди их найдет и месть его будет страшной. Значит… значит, надо влезть в доверие к сеньору, как ниточке в ушко иголки, чтобы тот не заподозрил подвоха и обмана. Но как это сделать?       Аарон оглянулся вокруг. За соседним столиком двое хорошо выпивших из молодых да ранних ранчеро сидели набычившись, сверля друг друга злобными взглядами. Еще четверо их сотоварищей делали ставки, кто из этой парочки забияк выйдет победителем в кулачном бою.       Пока владелец гостиницы записывал в журнал данные новых жильцов, девушка с презрительной улыбкой оглядывала зал. Коротышка стоял боком, по-прежнему продолжал держать на спине поклажу, вцепившись в нее мертвой хваткой сильными длинными пальцами. На его груди, предплечье бугрились мышцы. Да, с таким молодчиком лучше не связываться, Аарон видел в племени подобного несчастного мужчину, и тот обладал неимоверной силой. Мог с легкостью железную пику связать в узел.       Неожиданно за соседним столиком завязалась нешуточная драка. Стулья были отброшены, стол с едой и напитками — перевернут. Аарон вскочил со своего места и бросился к сестре, которая из глупого девичьего любопытства решила близко подойти и посмотреть, как двое рассвирепевших юнцов мутузят друг кулаками. Тедди отвлекся с разговором с портье и не заметил, как девушка отошла от него.       Один из драчунов неожиданно для всех вытащил из кобуры пистолет и направил его на товарища. Девушка вскрикнула, молодчик повернулся к ней всем корпусом и его палец на курке дрогнул, Аарон, загородив собой сестру, успел ударить по дрожащей руке ребром ладони. Пистолет упал, но раздался выстрел. Пуля, отрикошетив от железного подноса, стоящего на буфете и заставленного тарелками, впилась в плечо Аарона.       Девушка громко заверещала, увидев, как быстро стало расплываться красное пятно на одежде мужчины. Поднялся такой гвалт, словно толпа торговок на рынке не поделила пользующийся спросом товар. Их окружили все, кто находился в зале.       Молодчик от ужаса протрезвел и онемел. Его глаза расширились, наполнились слезами, его затрясло, как в лихорадке. Аарон, зажав рукой рану, прижался к стойке, за которой бледный, как свежевыбеленное полотно стоял, схватившись за сердце, владелец гостиницы. Юноше заломили руки за спиной, придавив коленом к полу. — Тебя повесят, парень! — кто-то крепко сжал молодого ранчеро за плечо.       Аарон поднял руку и тихо, но твердо сказал, глядя на представителя власти, то бишь улана, который патрулировал улицу и забежал в гостиницу, услышав выстрел. — Оставьте его. Рана не смертельная. Ранение сквозное.       Зал затих, потом разочарованно вздохнул, всем хотелось более крутой развязки — суда и казни. Посетители нехотя разбрелись по своим местам, обсуждая произошедшее. Улан укоризненно покачал головой: — Нельзя прощать, сеньор, в следующий раз другому вздумается пальнуть в кого-нибудь… — Отпустите его! Это будет ему горьким уроком. — Ваша воля, господин хороший!       Улан дал команду и парня поставили на ноги. Тот от стыда не мог поднять и головы, только бормотал, заливаясь слезами и закрыв лицо ладонями: — Простите меня, сеньор, простите меня, сеньор…       Подлетел владелец гостиницы и уволок парня за ухо к себе в кабинет.       К Аарону подошел Тедди и протянул руку: — Вы спасли моей дочери жизнь, я у вас в долгу! Впервые в жизни я в долгу, слово сдержу! Сейчас вам окажут необходимую медицинскую помощь, вы отдохнете, а утром мы поговорим.       Утром Аарону было предложено место охранника для сеньориты Пилар. Девушка смотрела на него умоляющими карими глазами их матери. Но его уговаривать не было нужды, поскольку это и было его единственной целью — быть рядом с сестрой, защищать ее, вырвать из рук якобы отца.       Для верности, Аарон немного помедлил с ответом, но потом дал согласие. Пилар радостно рассмеялась, подпрыгнула и захлопала в ладоши.       Аарон удивлялся, как тонко и хитроумно действовал Тедди, ведь за три года, что он служил, ему не удалось обнаружить логово хозяина. Где он принимал подателей дани, как связывался с бандами, где хранил награбленное? Ничего!       Странно, но он более не видел того карлика, что был с Тедди в тот день в гостинице. Но один факт привлек внимание Арона — за каретой был прикреплен достаточно вместительный сундук, в котором карлик мог вполне уместиться, даже с некоторой долей комфорта.       Во всех местах, где им приходилось обживаться, всегда были потайные комнаты и ходы, куда доступа никому не было, кроме хозяина. По подозрительному взгляду Тедди, которым он вглядывался в каждого, было ясно, что тот абсолютно никому не верил и не доверял, видел во всем и в каждом для себя опасность.       Прислуга была в основном приходящая, в доме постоянно проживали с хозяином только горничная сеньориты Пилар и он, Аарон, не считая конюха, который был и камердинером хозяина, и извозчиком, и его охранником.       По тем многозначительным обменом взглядами, которые имели место быть между хозяином и преданным Хуаном, Аарон понял, что между ними более доверительные отношения, чем положено быть между слугой и хозяином.       Кстати, Аарон часто ловил на себе заинтересованные взгляды горничной и сам был неравнодушен к хорошенькой девушке, которая с такой материнской любовью заботилась о его сестре.       Когда Тедди обосновался в Монтерее, Аарона перевели на должность дворецкого, дабы соблюсти внешние приличия, которым привержена вся знать города. Но он понимал, что его, с вручением высокой должности, просто привязали к двери, чтобы он ненароком не узнал хозяйской тайны.       А он не только знал о ночных незваных гостях, но и не остановил двоих в масках, когда те уходили со своей поклажей из потайной комнаты. Аарон даже отвлек на себя внимание ночных сторожей, чтобы визитеры смогли унести свои ноги и головы целыми и невредимыми. Видел ярость хозяина, обнаружившего пропажу драгоценностей и золота. И понимал, кого ищет Тедди. Похитителей награбленного!       А Пилар впала в грусть-тоску только потому, что обнаружила тот глазок, и увидела так называемого отца в своем настоящем обличии — злобного и жадного до чужого добра бандита, который мать родную продаст за золото и драгоценности.       Только одно не мог понять Аарон — чем привязала к себе его сестрица этого мерзавца, что тот исполняет все ее прихоти? Почему называет Пилар дочерью и всячески заботится о ней? Неужели хочет этим отмолить свои грехи?!       Брата Игнасио Аарон очень уважал и был готов сделать все, чего бы не попросил монах.       Но нужно поговорить с монахом о Пилар. Ему нужен советчик.       Аарон терпеливо ждал возвращения брата Игнасио и был готов к разговору. Он попросил кухарку приготовить чай и немного печенья для монаха, пообещав рассказать ей о самочувствии дочери хозяина. Счастливая женщина буквально упорхнула в свои владения, напевая веселую мелодию.       Через полчаса его ожидание закончилось. — Брат Игнасио, простите меня, что задерживаю вас, но мне нужно с вами непременно поговорить. Это очень важно и касается сеньориты Пилар. Прошу вас.       Монах удивленно вскинул на него глаза: — Хорошо… — Пройдемте, брат Игнасио, в гостиную. За чаем и поговорим.       Дворецкий дернул за сонетку и кивнул выбежавшей кухарке, та широко улыбнулась ему в ответ.       Аарон открыл перед монахом дверь, пропустил его вперед, указав рукой в самый дальний угол комнаты с овальным столиком с двумя стульями. Мужчины присели в полной тишине.       Кухарка с подносом и искрящимися глазами и такой же улыбкой вошла следом за ними и быстренько расставила чашки, тарелки с печеньем, хлеб с маслом, мед. Поклонилась и вышла, тихо мурлыча всю ту же мелодию. Она плотно закрыла за собой дверь и, похоже, осталась стоять на страже, как верный раб, чтобы собеседники могли поговорить в спокойной обстановке без помех. — Прошу вас, брат Игнасио, угощайтесь. И расскажите о самочувствии сеньориты. Это не праздное любопытство, уверяю вас.       Монах сделал небольшой глоток и взял печенье с тарелки: — Почему вы так заинтересованы состоянием здоровья дочери вашего хозяина? — Мое имя Аарон Винсенте, и я родной брат сеньориты Пилар! — тихо, но твердо заявил дворецкий, глядя в глаза монаху честным прямым взглядом. — Вы единственный человек, кому я говорю об этом.       Монах отложил печенье и отодвинул чашку с чаем. — Вы можете доказать свое родство с девушкой?       Дворецкий достал листок, на котором много лет тому назад нарисовал портрет матери. — Посмотрите на рисунок, на меня и вспомните лицо сеньориты. Это я рисовал, будучи ребенком, который так тосковал по своей умершей матери.       Монах внимательно вглядывался то в рисунок, то в лицо сидевшего напротив него мужчины, потом вернул листок.       Как он раньше не заметил их сходства?       Дворецкий очень аккуратно свернул его и уложил в карман. — Могу поклясться на Библии, что говорю чистую правду. — И он вкратце поведал свою историю, в конце добавил. — У меня есть доказательства, что хозяин — тот Тедди, которого разыскивают не только по всей Калифорнии. — Он порылся в кармане и отдал несколько листков монаху. — Вот список людей, которые платят дань Тедди. Это написано рукой самого Тедди. Я украл его у хозяина. Через несколько дней он вернется из Лос- Анхелеса, и я должен забрать сестру и покинуть Калифорнию.       Монах, внимательно выслушавший дворецкого, в очередной раз убедился, насколько неисповедимы Пути Господни, но этим чудом появления родного брата сеньориты Господь превзошел Самого Себя. — Помогите мне, брат Игнасио, встретиться с губернатором или сами отдайте ему этот список. И я очень переживаю за сестру. Не знаю, как ей открыться, кто я есть на самом деле. Поверит ли она мне? Поедет ли она со мной? — Для нее большим ударом будет ваше появление в качестве родного брата, но такова воля Божья. Я помогу вам во всем, сеньор Винсенте. Кроме того, о состоянии здоровья сеньориты знает сам губернатор… и ваша сестра, я уверен, любит его.       Глаза Аарона от удивления стали огромными, как блюдца, он забыл, как и дышать.       Через минуту он пришел в себя и спросил глухим срывающимся голосом: — Влюблена? Это взаимное чувство?       Монах удрученно покачал головой: — Он едва вспомнил сеньориту. Как оказалось, они редко встречались, только на прогулках. — Этому не бывать, брат Игнасио! Моя сестра выйдет замуж только по взаимной любви! Да и выходить ей замуж не обязательно! Девочке будет больно, когда она узнает, что жениха ведут под венец под дулом пистолета. Я не могу допустить, чтобы ей разбили сердце. Нет, свадьбе не бывать! Я сказал! Так и будет!       Монах внимательно всмотрелся в пылающие гневом глаза мужчины, на его сжатые губы, на скулах его играли желваки и понял, что тот поменяет местами небеса и землю, но сестру спасет и из ада. — Я вас понимаю, сеньор Винсенте, вы вернетесь на ранчо? — Да, с сестрой! Если губернатор не вздернет мерзавца Тедди, я сам буду палачом. Кровь моих предков вопиет о мщении! — Вы не доверяете Господу, сеньор Винсенте, хотите взять на себя роль Судьи? — Не судьи, уважаемый служитель Господа, а палача. Приговор он вынес себе, когда впервые нарушил закон, убивая и грабя. За ним море крови, гора Шаста из трупов… И есть доказательства, одно из которых — это написанный им, собственноручно причем, список таких же убийц и воров ему подобных. — Не берите греха на душу, сеньор Винсенте. Этим вопросом занимается сам губернатор. — Нельзя, брат Игнасио, бесконечно уповать на милость Господа и на праведный человеческий суд. В дела Небесные часто вмешивается сам сатана, а суд может быть подкупным, вам ли не знать этого? Такого дьявола во плоти нельзя оставлять в тюрьме до казни, приговор ему должен быть вынесен еще до его ареста. Он, как гремучая змея, найдет любую щель и выползет, и будет мстить с еще большей свирепостью.       Чай и угощение были забыты, уж тема была неподходящая для такого мирного мероприятия, тут впору было выпить куда более крепкого напитка, но искушать монаха дворецкий не стал. — Скажу вам больше, брат Игнасио, — сурово продолжил Аарон. — Послужной список Тедди начался еще в Испании, затем он сбежал в испанские колонии в Южной Америке, теперь он здесь. Здесь и должен быть сожжен, а пепел развеян, чтобы не воскрес для подлых своих деяний. У него есть помощник горбун-карлик, его никто не видел, кроме меня в той гостинице три года тому назад. Позади кареты прикреплен огромный сундук, там он и возит своего Мизгиря. Мизгирь ненавидит Тедди, я увидел это в его взгляде, и между ними существует какая-то связь, кровная возможно.       Монах переменился в лице, дворецкий сжал кулаки у себя на коленях так сильно, что хрустнули косточки на пальцах. — Я имею в виду кровное родство, брат Игнасио, а конюх, который в одном лице заменил хозяину личных слуг, как камердинер, секретарь, скорее всего, советчик в кровавых делах. Уж доверительные у них взгляды. Остальных слуги приходящие. Только горничная сеньориты постоянно находится при сестре. — И Софи не в курсе того, чем занимается сеньор? — Без сомнения! — был дан короткий ответ.       Монах кивнул и задумался на короткое время, потом решительно встал: — Пойдемте к сеньорите Пилар, она должна знать, что у нее есть брат. Она никому не доверяет, боится каждого шороха. А потом Господь вразумит, как поступить. — Вы правы!       Мужчины не успели сделать и пару шагов к выходу, как дверь тихо открылась и спиной к ним ступила через порог та, о которой только что шла речь — это была сеньорита Пилар. Она осторожно закрыла за собой дверь и, вытащив из кармана ключ, тихо повернула его в замочной скважине.       Мужчины стояли практически не дыша, опасаясь издать хоть звук, чтобы не напугать ее.       Девушка обернулась и широко открыла глаза, которые мгновенно стали наполняться влагой. Зажав рот ладонями, чтобы не закричать, она замерла на месте.       Монах сделал шаг ей навстречу и успокоительно поднял руки: — Сеньорита Пилар, успокойтесь, здесь вы в полной безопасности, вам ничто не угрожает.       Девушка смотрела в глаза дворецкому, который ей мягко улыбался и едва заметно качал головой. Он протянул к ней руки и нежно сказал: — Проходи, моя дорогая, присядь на диван, у нас к тебе есть разговор.       Ее глаза мгновенно высохли, руки прижались к бокам, глаза сердито сверкнули: — Я не разрешала слугам обращаться со мной неподобающим образом!       Дворецкий повернул голову к монаху, сверкнув белозубой улыбкой: — Выздоровела! Вздернув носик, Пилар прошла к дивану и села, сложив руки на коленях. — О чем вы хотели поговорить со мной? — осведомилась она, сгорая от любопытства.       Дворецкий и монах расселись по креслам, которые стояли напротив дивана. Аарон вынул из кармана потрепанный и потертый на сгибах лист и, развернув его, положил на столик, стоящий между ними: — Это лицо тебе знакомо?       Девушка, услышав недозволенное «ТЫ», сморщила носик, но увидев изображение, широко открыла глаза, взяла листочек и внимательно вгляделась в рисунок. Глаза на рисунки были ей очень знакомы, и в чертах лица… . Потом вернула его на место: — Это кто? — Моя матушка, — ответил дворецкий. — Она очень похожа на своего отца. Аарон в глубине души надеялся, что в её памяти сохранились хоть какие-то детские воспоминания о дедушке-индейце. — Я эту сеньору не встречала ни разу, хотя мы с … — замешкалась она, но тут же быстро нашлась, как исправить недосказанное. — Хотя мы путешествовали по многим странам и городам. — А что вам известно о своей матери, сеньорита Пилар? — задал главный вопрос монах.       Дворецкий затаил дыхание в ожидании ответа. Девушка не торопилась говорить, ее взгляд притягивала портрет незнакомой молодой женщины на листке бумаги. Она вновь взяла его в руки и стала присматриваться. Глаза женщины притягивали ее взгляд. Молчание затянулось, и монах кашлянул. Девушка нехотя вернула лист на столик и посмотрела дворецкому в глаза: — Но женщина индеанка! А вы — нет. Аарон очень серьезно ответил, глядя в родные глаза сестры: — Отец испанец, сеньорита. Я — полукровка, во мне половина индейской крови, половина — испанской.       Сеньорита кивнула и смущенно извинилась перед монахом: — Простите, брат Игнасио, что не сразу ответила на ваш вопрос о моей маме. Я ее не помню, мне сказали, что она умерла сразу, как только я родилась. Меня воспитывал дед, лица его тоже не помню, потом появился отец и забрал меня. Я о том времени ничего не помню, я была очень мала — мне не было и трех лет.       Аарон перекинулся с монахом многозначительными взглядами.       Девушка задумалась ненадолго, сцепила пальцы в замок, и вдруг спохватилась: — У меня осталась память о маме, — она завела руки за голову и через пару секунд протянула на ладони вырезанную из дерева крошечную птичку на золотой цепочке — это была голубка. — Это мой талисман — сизокрылый голубочек. Сколько себя помню — он всегда со мной. Как-то я потеряла его, потому что тесемочка лопнула. Отец сказал, что я несколько дней горько плакала и он заставил всю прислугу ползать на коленях по саду, дому, на конюшне, пока не нашли мой талисман. Отец заказал золотых дел мастеру цепочку. Больше я её не теряла.       Дворецкий вынул из потайного кармана крохотный сверток и развернул его на столике — четыре фигурки притянули взгляды собеседников — голубка, луна, ворон и тигр.       Девушка тонким пальчиком осторожно провела по фигуркам: — Красивые… а голубка такая же, как у меня, сравните… — она положила рядом свой талисман.- Ой, они абсолютно одинаковые! Откуда она у вас? Наверное, один мастер вырезал… — сделала она неутешительный для себя вывод и огорчилась. — Я думала мой талисман — единственный экземпляр…       Разочарованно вздохнув, она посмотрела на дворецкого: — Вы так странно смотрите на меня…       Монах вынул из саквояжа бутылочку и салфетку, накапал какую-то жидкость и зажал в кулаке на секунду, потом протянул девушке. — Вдохните пару раз этот запах, сеньорита Пилар, — попросил он ласково. — Это придаст вам сил послушать историю дальше.       Девушка, сморщив носик, послушно вдохнула дважды неприятный и резкий запах с салфетки. Дав ей немного времени отдышаться, Аарон, едва касаясь фигурок пальцами, стал рассказывать — Мою мать звали Сизокрылой Голубкой, дед — Гордый Тигр, он был шаманом в племени, мне дали имя — Белый Ворон. Моя сестра родилась, когда мне было около десяти лет и назвали — Луна. Мама умерла в тот же день. Отец забрал меня с собой, а дед-шаман еле уговорил оставить внучку в племени в память о дочери. Отец от тоски по умершей жене и оставшейся дочери прожил только пятнадцать лет. Я оставил ранчо на ответственного управляющего, сам же уехал искать индейское племя деда, чтобы уговорить сестру вернуться со мной на ранчо. Я встретил сестру…       Зависла многозначительная пауза, во время которой настороженный взгляд сеньориты недоверчиво изучал сияющие братской любовью глаза дворецкого. Она широко распахнула глаза, почувствовав в нем родную кровь и всем сердцем приняла его следующий слова, сказанные проникновенным нежным голосом: — И это ты, Пилар…        Она с радостью упала в его объятия. — Наконец-то, я нашел тебя, моя родная сестричка!