Спокойствие - ложь, есть только страсть!

Глава 2. Мотма резко распахнула массивную дверь и забежала в свою квартиру, на одном из последних этажей. Было уже далеко за полночь, когда она вернулась домой, стремглав выскочив из оперного театра и поймав первое такси. Не разуваясь и тяжело дыша, девушка нервным шагом пересекла гостинную, соедененную с кухней. Схватила узкий стеклянный стакан, стоявший на верхней полке кухонного шкафа, набрала переливающуюся в тусклом свете воду и выпила. Еще раз. От холода ломило зубы, зато он будто отрезвлял, обжигая своей прохладой чувствительное небо, успокаивая разгоряченный язык, еще чувствующий чужой вкус. Мон с грохотом поставила стакан на каменную столешницу, медленно, словно с опаской, подошла к зеркалу в золоченой раме на соседней стене, с поверхности которого на нее смотрела девушка с лихорадочным румянцем на щеках и растрепанными ветром и бегом волосами. Она перевела взгляд на распухшие покусанные губы, на которых алая помада смешалась с такой же алой кровью. Словно в прострации, будто не к своиму лицу чандрилианка поднесла похолодевшие пальцы рук, провела по нежной истерзаной коже, на тонких белых пальчиках отпечатался красный, а взбудораженный разум услужливо вновь и вновь подкидывал картинки произошедшей сцены. Девушка почувствовала, что на глазах выступили слезы, она начала часто моргать, поднимая лицо вверх и пытаясь успокоиться. Но все же влаги стало слишком много, и первая слезинка пересекла разделительную черту в виде нижних ресниц и скатилась по щеке. Теперь уже не было смысла сдерживаться. Мон грубо с раздражением терла глаза, размазывая тушь по лицу. Сейчас она себя ненавидела за то, что что не смогла сдержать эмоций, за то, что была так глупа и наивна, возведя Канцлера в какой-то идеал, превратив живого человека в образ, который теперь рушался, как Вавилонская башня. В девушке зашевелился стыд, это едкое, горьковато-соленое чувство, которое будто разъедает изнутри. Девушка стыдилась, что возвела в ранг кумира этого человека, поддавшись первому впечатлению, не зная его полностью. За свою почти детскую наивность было стыдно, было противно от собственной глупости. И больно, идеал превращался в пыль... Мотма силилась отыскать в себе страх перед этим странным и, несомненно, опасным человеком, решить, что ей делать дальше, ведь Канцлер явно просто так не оставит нанесенное ему оскорбление. Девушка пыталась сосредоточиться на том, что всего один вечер, да что там, минута, уже скорее всего лишили ее будущего в Сенате. Это нужно было как-то это исправить. Ведь будет невыносимо пережить крушение всех планов и надежд, а потом с позором вернуться на родную планету, посмотреть в глаза разочаровавшейся в тебе матери. Стоило подумать об этом, стоило решить, как все исправить! Но вместо этого мысли Мон вновь возвращались к тому моменту, когда Палпатин склонился над ее лицом. Ей казалось, что она до сих пор чувствует его дыхание на своей коже, его вкус, его резкий аромат духов... Укусы на губах слегка пульсировали, напоминая о его грубости. И Мон стало выносимо противно, невыносимо гадко. Она сполна ощутила себя использованной, безвольной куклой, с которой Канцлер решил, что может делать все, что хочет. Все что произошло было не правильно. Мужчина нагло украл... нет, просто взял ее поцелуй, как само собой разумеющееся, без согласия, без предупреждения, лишь просто потому, что так решил он сам, так было нужно ему. Не ей. Ей же этот человек в мгновение сделался до омерзения противным. На светлом портрете политика, возведенного ею в идеал пошла первая трещина. Мон Мотма попыталась найти в себе признаки ненависти, цепляясь за щемящее чувство обиды, которое постепенно уходило прочь, уступая место совсем другим мыслям, которые до этого девушка прогоняла прочь. Такой дерзкий, грубый, болезненный поцелуй со стороны Палпатина показался ей искренним, вызванным настоящим желанием, от того, что он так захотел под влиянием страсти. "Такое внимание, действительно, было лестным" - пронеслось у нее в голове, заставляя все еще припухшие губы изогнуться в усмешке. Не омерзением, так этой наиграной холодной улыбкой Мотма попыталась запереть мысль о том, что поцелуй ей понравился. Так ее никто и никогда не целовал, это ощущение было ново: извращенный синтез омерзения, неприятия и вихря всколыхнувшихся эмоций, заставихших девушку задыхаться. Желание Канцлера будто разделилось на двоих и проникло в нее, щекоча изнутри. Болезненность на грани удовольствия, грубость на грани экстаза... Мон никогда не думала, что простой поцелуй способен разворошить так много чувств. *** Мон Мотма помнила данное себе в день ее первого заседания обещание. Прошло уже около недели с того необычного вечера, который до сих пор стоял в ее памяти так ярко, будто все это случилось пару минут назад. Первые дни Мон каждый раз появлялась в Сенате со страхом, что вот-вот ее попросят освободить свое кресло, но ничего подобного не происходило, и со временем девушка с головой окунулась в трудовые будни. Ее порядком удивляло, что такой инцидент не дал совершенно никаких последствий, несомненно, это было хорошо, но все же чандрилианку никогда не отпускало легкое чувство тревоги, ведь было бы совсем странно, если бы Канцлер забыл о том вечере. И не забыла и она... Но также не забыла девушка и о том, что решила побольше узнать о личности Палпатина, восхищенная его гипнотическим влиянием на людей. Теперь после окончания рабочего дня Мон, пользуясь особым уровнем допуска, который ей смогла сделать одна новая знакомая из отдела безопасности, копалась в огромном архиве Галактического Сената, расположенном в западном корпусе. Архив представлял собой вытянутый читальный зал, рассчитаный на сотни человек. Светлый, весь выполненный из стекла, металла и пластиковых панелей, он чем-то напоминал спасательную капсулу. Белые пустые стены служили фоном, на который направлялись проекторы, прикрепленные высоко над потолком, а все материалы находились в электронной базе данных. Перед каждым сидячим местом располагался персональный сенсорный экран со считывающий индивидуальный код работника панелью, именно таким образом проверялся уровень допуска, и прибор заходил в специальный аккаунт. Мон Мотма вдоль и поперек изучила подходящие ей по тематике разделы базы данных, прошерстила всю корпоративную Сеть Сената, но все было безрезультатно. Один раз девушка просидела в Архиве до утра, уже ближе к рассвету забывшись сном прямо за столом, уронив тяжелую уставшую голову на сложенные руки. Все старания не могли сдвинуть Мотму с мертвой точки. Все, что ей удалось найти про Канцлера Галактической Республики укладывалось в рамки его послужного списка, в которой была внесена и описана вся его политическая деятельность, и упоминались все те случаи, когда он был приставлен к награде, будучи еще простым сенатором. Но ни слова о жизни до Сената, никаких подробностей, никакой биографии. Эти файлы когда-то были в базе, но сейчас значились как удаленные, при этом в папке с утилизированной информацией их тоже обнаружено не было. Они будто исчезли или были нарочно удалены. Канцлер казался Мотме все более загадочным и окутанным тайнами человеком. Это одновременно притягивало, интересовало, будоражило ее любопытство и пугало, заставляя скрестись пока еще размытым подозрениям. Что ему было скрывать? "Что ему было скрывать?" - именно этот вопрос не покидал голову девушки с самого утра. Вчера она опять засиделась допоздна, а теперь клевала носом сидя за свои рабочим местом. Глаза периодически норовили закрыться, а картинка то и дело теряла четкость, предметы приобретали размытые грани. Мон подпирала голову рукой так, что кожа на лице немного натягивалась, искажая ее милое личико, которое в последние дни выглядело уставшим, сказывались постоянные недосыпы. Чандрилианка потянулась уже ко второй чашке кофе, отпив немного, поставила ее обратно, облизнув с губ оставшуюся молочную пенку. Посмотрев на часы, Мотма вздохнула: время клонилось к полудню, а значило, что ей стоит нужно ждать еще часа два до начала предварительной регистрации. В эти выходные девушка собиралась лететь на Трейд, небольшую планету у внешнего кольца галактики, которая входила в зону беспошлинной торговли. Это место было идеально как для любителей высоких скидок на брендовые вещи, так и для тех, кто желал добыть нечто очень редкое, а порой даже и запрещенное. *** Трейд располагалась в одном из отдаленных секторов Республики, из-за чего контроль над планетой не был особенно силен. Совсем небольшая планета, имевшая в сутках 25 часов, погрязшая в нескончаемом лете, как и ее единственная Луна, становилась пристанищем для самых разных людей. Трейд имела пустынный ландшафт, большую часть поверхности покрывали песчаные барханы и невысокие каменистые нагорья, среди которых порой мелькали узкие, покрытые толстым слоем пыли листочки растений, совсем не блиставших красотой. Скрюченные, покрытые толстой сухой корой стволы увенчивались небольшими кронами, листья в которых были больше похожи на иголки: ни миллиметра лишней поверхности, откуда могла бы испариться живительная влага. И среди песков на Трейде располагались селения, будто паутиной тянущиеся от центра, являвшимся самым большим и вполне себе полноценным городом, к которому примыкал Космопорт. Этот город носил точно такое же название, как и сама планета, и был разделен на несколько зон. На окраинах располагались промышленные кварталы с большим обилием частных фабрик и предприятий, жилые спальные районы также были равно удалены и от пром зон, и от центра, который заполонили торговые точки, офисы, всевозможные пабы и другие заведения развлекательного характера. В самом сердце Трейда находился Центральный рынок. При слове рынок, воображение многих рисует хлипкие палатки с запыленным товаром и шумных приставучих торговцев, но думать так об этом рынке было бы большой ошибкой. Он скорее напоминал собой гигантский торговый центр, такое впечатление создавалось из-за стеклянного купола, герметично закрывавшего собой всю площадь, на которой были разбиты торговые ряды. Купол был призван защитить людей и товар от беспощадных песчаных бурь, случавшихся часто на этой планете. Площадь рынка была разделена на участки, каждый из которых можно было либо арендовать, либо купить, что являлось на Трейде очень выгодным вложением. На каждом участке располагалось небольшого размера квадратное строение, отдаленно напоминающее уменьшенную копию дома. Внутри таких "домиков" обычно хранился товар, по какой-то причине не выставленный продавцом на прилавок, также у многих торговцев одежды именно там покупатели могли примерить новые наряды: "домики" снабжались комфортабельными примерочными. Именно из такой постройки выходила Мон Мотма с двумя большими раздутыми пакетами. Девушка давно планировала свою поездку на Трейд, и вот сейчас в долгожданный выходной молодая Сенаторша отправилась обновить свой гардероб. Мон осталась очень довольна покупками, а особенно той суммой, которой она отделалась. Ведь на Корусканте все было дороже минимум в четыре раза. Солнце уже клонилось к закату, все магазины одежды были пройдены, но чандрилианка хотела наведаться еще и в лавку сладостей. О том, какие вкусные лакомства продаются на местном рынке, рассказала Мотме Шей Луш, молодая женщина-катар, та самая ее подруга из Отдела безопасности. Она и сама попросила привезти ей пару пакетиков фруктовых бобов, объяснив как пройти к лучшей лавке. Девушка медленно шла в восточную часть рынка. Легкий ветерок играл волосами, немного щекотил нос; прохладный и порывистый он был необыкновенно приятным после знойного дня. Ветер проникал под купол сквозь очистительные фильтры, на которых оседал мелкий пустынный песок. Вечерами на Трейде погода успокаивалась, температура планеты падала, а ветер стихал, превращаясь в еле заметные колыхания воздушных потоков. Песок окрасился в ярко рыжий в лучах заходящего солнца, на него упали длинные темно-бардовые тени. Небо разорвали розовые всполохи, а облака слегка поддернулись фиолетовой дымкой. Начинали появляться первые звезды, которые в пустыне были очень заметны. На сине-фиолетовом фоне кровавым пятном горела Луна, покрытая темными размытыми пятнами. Идеально прозрачный купол совсем не искажал картинку. Откуда-то сбоку раздался протяжный стон. Мотма резко развернулась, стараясь разглядеть сквозь толпу причину звука. У небольшой лавки стоял худощавый торговец, его смуглое лицой было покрыто давно не бритой щетиной, на щеках проявлялись возрастные пигментные пятна. Он больше напоминал древнего старика, хотя скорее всего ему было не более сорока. Жаркий сухой климат Трейда торопит время. В одной из его замотаных будто бинтами руке торговец держал железную цепь, другой конец которой присоединялся к оковам на ногах женщины-тви'лека. Тяжелое железное кольцо мертвой хваткой вцепилось ей в щиколотку. Из-за долгого ношения, зеленоватая кожа под ним покраснела и истерлась до крови, превратившись в одну сплошную рану, и каждый шаг доставлял рабыне боль. Торговец что-то злобно высказывал ей на незнакомом Мотме языке и тянул за цепь. Тви'лек сморщилась от боли. Торговец прикрикнул на нее еще раз, и женщина начала танцевать. Тви'лечки были красивы, их движения были плавны и полны изящества, их часто покупали, чтобы те радовали танцем своих хозяев. Рабыня начинала сбавлять темп танца, видимо, уже устав к концу дня. Свист плети, и на зеленой коже разумного существа остается красный след, который тут же начинает вздуваться, малкими бусинами выступают перве капли крови. Тви'лек дернулась, издав тихий непонятный звук в попытке сдержать стон боли. Торговец поднял руку с плетью вновь, заставляя танцевать ее, привлекать потенциальных покупателей. Словно зверь на ярмарке... Привязанный рядом мальчик-раб крикнул на межгалактическом: - Не трогай ее! Взбешенный торговец подскачил к ребенку и буквально зашипел, казалось, он вот вот кинеться душить его: - Не лезь куда тебя не просят! - выплевывая последнее слово, он отвесил мальчику увесистый подзатыльник такой силы, что несчастный пошатнулся и пройдя несколько шагов плюхнулся в песок на колени. Мон Мотма не могла спокойно смотреть на происходящее и сдалала уже несколько шагов в сторону лавки, как чья-то теплая ладонь легла ей на плечо. Девушка обернулась, встретившись глазами с мужчиной в темном плаще и глубоком капюшоне. - Не стоит, - коротко бросил он и, еще раз похлопав Мон по плечу,скрылся в толпе. Отворачиваясь от девушки, незнакомец не потрудился придержать плащ, который слегка отдернулся, оголив стальную, покрытою замысловатой ковкой рукоять сайбера. Девушка ничего не успела ответить ему, но и не могла сдвинуться с места, будто что-то сковывало ее, удерживало на месте, не давая пошевелить даже пальцем. Но страха и паники не было, она лишь во все глаза смотрела на лавку работорговца, где точно такие же люди, как и она сама, стояли в оковах. Будто преступники в цепях, со следами побоев... Виноватые лишь в том, что родились рабами. В Галактической Республике рабство было запрещено, но здесь на маленькой далекой планете на законы смотрели сквозь пальцы, все же завозя на рынок столь экзотичный товар. Товар... Унизительно и страшно. Мон поежилась, представив себя на месте рабов, ведь на все воля случая, ребенок не выбирет, где ему родиться. Было жутко от того, что в свободном обществе оставались несвободные, люди-вещи, бесправные, жившие только с одной целью: угождать своим господам. Многие были в курсе о еще сохранившихся традициях рабства в некоторых системах, но благополучно закрывали на это глаза, отгораживаясь холодным безразличием от совести, от умиравшей в них человечности. Мон внезапно вспомнился случай, произошедший лет пять-шесть назад. Тогда ей рассказал об этом отец, указывая на весело смеющегося падавана. Они были с семьей на Корусканте, и встретили на улице джедая с учеником. Мотма до этого уже видела обладающих Силой, но ей не показалось, что он отличается чем-то от других. Но как выяснилось потом, этот мальчик ранее был рабом, но теперь обещал стать великим джедаем. Ему был дан шанс, в отличие от тысячи других. И это было несправедливо и жестоко. Мон Мотма всегда была сторонницей демократии, считавшей, что в государстве мнение народа должно быть приоритетным. Становясь сенатором, девушка решила, что будет бороться за права и свободы человека, примкнув к группе демократов в Сенате. Но то все были детские амбиции, а правда была здесь. И она обрушилась ледяным потоком на девушку, разрушая выстроенную вокруг нее теплицу, мешавшую разглядеть реальность. И именно сейчас Мон решила, что смысл ее пребывания в Сенате - борьба за демократию, за создание государсва без рабства, где каждый человек будет свободен, не будет лишен того шанса, стать тем, кем он захочет. Ее дети не должны увидеть рабов на рынке. Девушка так и стояла в центре улицы, солнце почти село, бросая кровавые отсветы. Мальчик и тви'лек в оковах сидели на песке и о чем-то тихо говорили. А люди шли мимо, безразлично глядя на них или отворачивая голову, будто сбегая от ответственности, будто отгораживаясь и стыдясь собственного равнодушия.