Здравствуй, друг

       В комнате нависла угнетающая атмосфера. Они оба будто играли в гляделки, в молчаливые, не дающие возможности расслабиться, гляделки. Девушка безмолвно, почти не шевелясь стояла на другой стороне комнаты, опираясь на некое подобие тумбочки от кухни, и лишь ее маленькие руки тряслись от пронизывающего всё тело ужаса. Зак стоял напротив нее, почти также бездвижно, как и его гостья. Зверь боялся спугнуть бедного зайчика. Он знал, что не хочет причинять ей вреда, но нельзя передать мысли и побуждения другому человеку на ментальном уровне, а обычным словам и обещаниям парень и сам не стал бы верить, так к чему тогда девушке слепо верить каждому слову ее похитителя. Зак спас ее, он бравый спаситель, но об этом знал только он. Юноша находился в плачевном положении. Вот западло.        Рей пронзала взглядом то парня, то дверь на свободу. Она могла ожидать от человека напротив всё что угодно, но на положительный исход событий она не могла даже и надеяться: заливающая кафель кровь возникала перед глазами. Перед глазами так и возникали картины абсолютной жестокости, внутренности людей, окровавленная стать молодого парня, а в ушах надолго засел проникающий насквозь крик и вопль невинных людей. Она не могла знать, что эти люди в некоторой степени заслуживали удара косой по бренной плоти. Ей было искренне жаль тех людей, но более важно то, что ей было страшно. Древний инстинкт предков застал ее врасплох как в лечебнице, так и в небольшом помещении. Ей оставалось ждать первого шага от парня, либо бежать навстречу смерти в объятиях снега, — белоснежного, невероятного красивого, но смертельного в данных обстоятельствах. Находясь в практически постоянном стрессе, я очутилась в безвыходной ситуации, запертая в собственном страхе. Я попала в капкан. Я потеряла друга по пути в логово ужаса. А существовал ли он на самом деле? А существую ли я? А существует ли вообще всё вокруг?        Зак решил, что начало диалога должно последовать от парня. Он никогда не был джентльменом, о таких вещах как 'мораль’ и 'этика' он слышал всего пару раз за всю свою жизнь, но он просто не мог представить, как бы девушка начала разговор с тем, кого считает своим потенциальным убийцей.        Зак медленно, будто в замедленной съемке, уселся на пол, демонстрируя свои положительные по отношению к девушке намерения. Жестом он предложил совершить ей тот же ритуал, но Рей ни на секунду не теряла бдительности. Вдруг она сядет на пол, а он тут же набросится на нее и начнет безжалостно потрошить всё ее внутреннее составляющее. Фантазия дала свои плоды, и девушка без труда представила свои предположения во всех возможных красках, и безмолвно отказалась от приглашения парня сесть.        — Возможно ты не помнишь, но меня зовут Айзек, либо просто Зак.        Девушка тихо внимала тому, что говорил ей парень, изучая его со всех возможных сторон, а также наблюдая за каждым движением тела. Она была готова к нападению и припаслась ржавым кухонным ножом, что так удобно оказался рядом с ней, когда девушка отошла к другому концу комнаты. Парень выдерживал небольшие паузы, но продолжал этот, пока еще, монолог. — Понимаю. В твоей ситуации я бы тоже тупо сидел и слушал всё то, что мне говорит серийный убийца. Главное резких движений не делай, не раздражай, и, возможно, останешься жива.        Девушка не поняла сарказма и явно напряглась от неуместной шуточки парня. Он не мог не заметить, как Рей стиснула в своих руках нож.        — Я шучу, малая. Не собираюсь я тебя резать, как свинюшку последнюю. В тебе мяса-то на пару грамм.        Рей не понимала, чего хочет от нее этот законченный юморист, который своё чувство юмора явно потерял где-то по пути, но этот нелепый разговор в одну сторону слегка расслабил девушку. Парню удалось как-то расположить гостью к себе, и на этом небольшом успехе останавливаться не хотелось. Он желал наконец прояснить всю ситуацию, как бы бредово она не выглядела или звучала. Девушка могла бы даже не воспринять его объяснения, рассказы, доводы всерьез, а дальше думать, что парень — клоун, а цирк уехал без него. — Знаешь, насчет ножа, что у тебя в руках. Им ты вряд ли дашь мне отпор. Во-первых, я весьма живучая тварь, во-вторых, его острота эквивалентна уровню моего IQ. Проще говоря, он пиздец тупой.        Рей до сих пор прибывала в некотором недоумении. Она, вроде как, недавно пережила чуть ли не самые ужасные моменты в своей жизни (других просто не помнит), да и от парня ожидала совершенно иных действий. В итоге, ее похитил не убийца, а стенд-ап комик. Она продолжала безмолвно стоять в другом конце комнаты, наблюдая за новоиспеченным знакомым. Значит, его зовут Айзек, да? Странное имя.  — Я так понимаю, что ты и дальше будешь молчать. Могла бы хотя бы присесть, нет? Знаешь, эта твоя тишина меня не радует, хотя я осознаю, что тебе тупо нечего мне сказать. Ну, зато мне есть что сказать…        Выдержав очередную паузу, юноша продолжил свой бессвязный монолог. В это время девушка всё же устроилась на полу, обняв колени. В помещении было весьма холодно. — Я — Айзек Фостер. Ты видишь меня в первый раз в своей жизни, но, нет, нихера не первый раз, Рейчел Гарднер. Я знаю о тебе намного больше, чем ты можешь себе представить. Он знает моё имя…        Несомненно, это удивило её, но удивление быстро сменилось скепсисом, и она решила перебить монолог парня, и всё же перейти на диалог: — Ты мог узнать моё имя в лечебнице, так что не удивил.        Парень нацепил на лицо малозаметную ухмылку. Он всё же сломал её и заставил говорить. Теперь ему станет легче, либо же сложнее в несколько раз. — Мог. Документы, твоя история болезни, санитары, врачи, медсестры. Кто угодно или что угодно могло помочь мне в этом. Можешь придерживаться этой версии сколько хочешь, но я знаю тебя с 13 лет. Я тебя еще пиздючкой мелкой помню.        Этот довод вызвал у девушки недоумении. Время в больнице для нее буквально остановилось, и лишь Айзек понимал, что девушке уже примерно 18, но сама Рей была уверена в обратном: — Ты знаешь меня с 13-ти лет, потому что мне сейчас тринадцать. Не понимаю, к чему ты это сказал, но молодец, возраст посмотреть (или спросить) тоже не поленился.        Айзек окинул взглядом уже весьма взрослую стать девушки, умилился ее ответу, но больше ужаснулся. Он понял, насколько печально ее положение, и как трудно ему будет напомнить о своем, когда-то, существовании в ее жизни. — Извини, малышка, но ты уже давно взрослая. Тринадцатилетние дети выглядят совершенно иначе. — Да? А ты спец в детях? Не хочу даже интересоваться, откуда у тебя такие познания. — Когда ты последний раз смотрела в зеркало? Я понимаю, родители часто пиздят, типа: «Ах, как быстро детки растут», но не настолько. Либо ты ребенок-переросток, либо я прав.        Парень пытался доказать свою правоту, но девушка не отступала от своего. Она имела на это право, ведь для нее давно исчезли такие понятия как ‘прошлое’ и ‘будущее’. Она застряла в том возрасте, в котором попала в ту лечебницу. Ей могло быть хоть 60 лет, но она всё равно бы думала, что она еще ребенок. Но в чем действительно повезло девушку, так это в ее развитости не по годам. И хоть она считала себя ребенком, ее мысли были намного старше.        Айзек решил воспользоваться иной тактикой. Если до этого он просто утверждал, то сейчас попытался доказать, хоть и в характерной ему манере. — Окей, ребенок. Можешь сколько угодно говорить, что тебе тринадцать, но физиологию не обманешь. — Что ты имеешь в виду? — Ну смотри, малышка, всё просто. Для начала, ты весьма высокая для тринадцатилетнего ребенка. До меня явно далеко, но я немного встречал детей с ростом, примерно, 173. — Но… — Так, стоп, я не закончил. Я старше, а старших надо уважать.        Девушка решила отступить на этот раз, и продолжила слушать, что же скажет ей парень. — Окей, насчет роста мы определились. Теперь поговорим о другом явном признаке. Кхе…        Парень явно занервничал. Он не находил ничего более убедительного, чем явного ‘взрослого’ признака, который будто кричал о себе. — Извини за грубость, малая, но грудь у тебя не маленькая.        В этот момент смутились оба. Парень — от сказанного, Рей — от услышанного. Она могла ожидать чего угодно, но этот «довод» был слишком смущающим, и лишним, хотя весьма убедительным. Ну, так считал Зак. — Я не малое видел на своем веку, но у детей твоего возраста так не бывает. Может ты признаешь, что я прав? — Нет.        Разговоры о груди девушки явно застали ее врасплох, и диалог рискует вновь принять форму монолога, но парню важно было выиграть спор, и не менее важно донести до девушки правду. — Можешь меня возненавидеть за вышесказанное, но правда есть правда. Ты должна понять, что за весь наш разговор я скажу мало приятных вещей. Пойми, мелочь, я не желаю зла. Есть причины, по которым я так стараюсь тебя переубедить.        Голос Зака приобрел серьезную интонацию. Не было места для шуточек, юмора, поддразниваний. Он обязан был помочь девушке докопаться до сути, а подобные цели подразумевали серьезность. — Рей, ты можешь молчать сколько угодно, но ты считаешь своим врагом не того человека. Поверь, я знаю, о чем говорю.        Рей надоело смотреть на одного только парня. У нее было ощущение, будто нету никакого смысла его изучать. Его лицо, забинтованное почти под сто процентов, было явно знакомыми, но она была занята другими мыслями. Шанс прояснить воспоминания всё же был, но всё зависело от девушки и ее желания вспомнить.        Зак решил продолжить свой очередной монолог. Когда девушка резко замолчала, и перевела взгляд на пол, он понял, что так намного легче превозносить свои мысли и пытаться достучаться до неё. — Возможно, ты до сих пор считаешь, что я говорю откровенную чушь. Вероятно, ты до сих пор думаешь, что тебе тринадцать. Ладно, пусть так. Вышесказанное не убедило тебя. Ну, есть еще кое-что…        Девушка решила перевести взгляд вновь на парня, пока тот вновь почувствовал подступающий ком к горлу. — Вероятно, раз в месяц ты чувствуешь определенный дискомфорт. У детей такого не бывает. Фу блять, фу нахуй.        Девушка недоуменно посмотрела на парня, и решила все же ответить ему: — Я не понимаю, о чем ты говоришь.        Парень ответил на ее недоумение своим. Он мало понимал в этих делах, и всех нюансов ему не дано было знать, но даже он догадался… — Таблетки, что в тебя пихали, убили не только твою память, но и твоё здоровье… — Мою память?        Весь их диалог был наполнен одним сплошным недопониманием, недоумением, паузами. Было ощущение, будто иногда они говорят не друг с другом, а с кем-то еще. Парень наконец нащупал ту нить, за которую надо тянуть, чтобы достичь какого-либо эффекта. — Ну, у людей есть такая вещь, как память. Там мы храним важную, и не очень, информацию. События, что с нами происходили, людей, сюжет книг, что-то хорошее, или исключительно плохое. — Я знаю, что значит это слово, но что ты имеешь в виду под «убили память»? — Это и имею в виду. Вот расскажи, что ты «помнишь»? — С чего бы? — Чтобы я смог доступнее объяснить смысл своих слов.        Они вновь переглянулись, выдержали паузу, но девушка решила рассказать то, что так желает услышать парень. У нее не было выбора. Кто знает, может она умрет через пять минут, или десять. Так хотя бы займет убийцу на более продолжительное время бессмысленным диалогом. — Я помню, как зашла в свою комнату в больнице. Как впервые познакомилась со своим врачом. Помню, как мы пили чай, как познакомилась с одним парнем… Или это была девушка. Мы проводили время вместе. Помню, как считала секунды. Скучное занятие, но помогало не сходить с ума, когда я проходила реабилитацию. Мне посоветовал это врач. От этого и засыпаешь быстрее… А потом помню, как пришел ты, и разрушил всё. Помню, как было очень холодно. Еще мне снился странный сон. И… Потом я проснулась в этом доме, и я почему-то была на тебе. Видимо, ты притащил меня сюда, и использовал как одеяло.        Девушка особо не старалась. Говорила, что придет в голову, но Зак понимал, что этого мало. Единственное, что заставило его удивиться, это абсолютное спокойствие девушки. Она либо не понимает, что явно что-то упустила, либо не хочет это понимать. Но парень настроен решительно, и продолжил давить на девушку: — А что было до этого? — А это так важно для тебя? — Проблема в том, что я знаю, что было в твоей жизни до больницы, а ты — нет. — Я не понимаю, о чем ты. — Рей, ты либо тупая, либо специально ставишь стену для своих воспоминаний. — Я НЕ ПОНИМАЮ, О ЧЕМ ТЫ!        Для девушки это был стресс. Она не специально не договаривала. В ее памяти был явный провал, она это поняла, но она не понимала, зачем парень так давит на нее. Это было сложно. Я ведь ни в чем не виновата. Правда? Ни в чем. Никогда.        Для парня ее бурная реакция была похожа на явный прогресс. В каком-то смысле, это было действительно прогрессом, но его можно было рассматривать как с положительной, так и с отрицательной стороны. Парень решил смягчить разговор, но останавливаться в его планы не входило. — Рей, ты же уже поняла… Ты не помнишь, что было до больницы. И я знаю, что я прав, можешь отрицать сколько угодно, но эта игра бессмысленна. Я пытаюсь помочь.        Рей опять замолчала. Она бросалась от крайности в крайность, то поддерживая разговор с парнем, то делая вид, что ее не существует. В этот раз она хотела просто услышать то, что скажет ей парень. — Малая, ты забыла всё, не потому что так было удобно для тебя… Это было удобно для твоего врача.        Девушка уже успела сменить позу, в которой сидела. Она пыталась осмыслить всё сказанное, за это время. Изначально, она не хотела верить, но что-то внутри нее истошно кричало, что этому парню есть смысл доверять. — Ты не представляешь, насколько ты крутая, малая, и насколько ты была опасна для той тупой врачихи. Однажды ты спасла мою задницу из заточения… Ты просто спасла меня, ок? Не хотелось бы этого признавать, ведь ты была еще соплячкой, но дохера умной, хочу заметить.        Девушку наконец что-то порадовало за весь этот разговор с парнем. У нее кончились все силы сопротивляться, и она просто внимала словам. Проглатывала всё, что ей говорил Зак. Ему хотелось верить, а точнее определенным его словам. —  Хер ты конечно мне веришь, а вряд ли принимаешь всю мою словесную блевотину, но у меня есть кое-что, что точно убедит тебя.        Рей посмотрела на парня, но ее взгляд немного отличался от всех ее предыдущих. Он совмещал в себе и страх, и надежду, и растерянность. Конечно, она не могла слепо верить словам, но неужели есть что-то, что действительно докажет эти безумные доводы? Неужели она действительно каким-то образом была опасна для своего лечащего врача? Неужели, она знает этого парня? Неужели, всё, что говорил этот сумасшедший — правда?