***
— Оу, да ладно, — Флинн шлепнул ладонями по рулю, делая вынужденную остановку. Астрид вопросительно посмотрела на друга, а потом перевела взгляд на дорогу. — Пока это дерево не уберут с дороги — нам не проехать дальше. — Неужели нет других путей? — засуетилась Хофферсон, разглядывая сложенную на бардачке карту. Моана ничуть не расстроилась, казалось, когда Флинн отрицательно покачал головой. Она почесала глаза и только лишь с облегчением покинула трейлер. Уже действительно стемнело достаточно, чтобы прекратить какое-либо движение. В воздухе повисло терпкое вечернее спокойствие. Оно укрывало, как пледом, и неслось на всех парусах, желая ворваться в этот мир. Моана поежилась, прижимаясь к Ролли спиной, когда Райдер вышел на улицу подышать и встал рядом, как вкопанный. Он неловко провел ладонью по шее и прищурился. — Тебе не было комфортно в тепле? — задала вопрос девушка, крепче прижимая к себе руки в надежде согреться. Флинн стянул с плеч кожаную куртку и протянул Ваялики, деловито изогнув бровь. Девушка неловко помялась, но оттолкнулась от стенки достаточно, чтобы Райдер накинул на ее плечи свою уютную вещицу, которая, к слову, пахла костром и розмарином. — Просто подумал, что… — юноша сунул руки по карманам и оттянул последние, потому что испытывал непередаваемую неловкость, — ты можешь заскучать или… Я просто заметил, что ты не в своей тарелке в последнее время. Не поделишься, в чем дело? — Со мной все в порядке, — качнув головой, ответила девушка и встала прямо перед Флинном. — Я просто иногда думаю о доме. Думаю о том, что было мне дорого, что дорого мне сейчас. Думаю о тех вещах, которые никогда не забуду после этого пути. Ваялики чувствовала, что расплывается глубоко внутри своего темного подсознания. Не великого ума проблема: она залгалась. Гнусно и неторопливо пробралась в каждую маленькую щелочку чужих отношений и осталась там ядом. Холодный порыв ветра колыхнул длинные распущенные волосы, подтолкнул Моану к Флинну и заставив ее упереться ладонями в его грудь. Ощутить быстроту сердечного ритма, обжечься и окунуться в зажженные самой ночью темные радужки. — Я точно знаю, что не забуду тебя, — парень аккуратно заправил выбившийся локон за ухо Моаны. — Я могу сказать глупость? — Ты можешь говорить все, что угодно, — пожала плечом Ваялики, робея и покрываясь обжигающими мурашками от затылка до копчика. — Ты мне, кажется, нравишься. Серьезно, прости меня за это, — Райдер заткнулся, ощутив то, как палец Моаны блокирует его губы. — Ты не должен извиняться, — прошептала Ваялики, трепетно касаясь скулы Флинна и скользя подушечками пальцев по шелковистым волосам юноши; Флинн нерешительно положил руку на талию девушки. — И ты не должен обижаться на меня, потому что это не то, что я могу себе позволить сейчас. Райдера отшатнуло в один миг. Он глухо прокашлялся, оборвав в себе какие-то путы, которые связывали с Моаной в этот момент, а потом скрылся в трейлере. Девушка осталась одна, но не в смятении, не в смущении, не с потрескавшейся пластиковой маской на своем лице. Лишь со впившимися в кожу ладоней ногтями. Она не испытывала ничего, кроме ответственности и решимости. Она должна была двигаться вперед, и точно это знала. Преследуя цель, Ваялики много раз спотыкалась, но все ее раны должны были зажить более, чем скоро. Есть цель и больше ничто не важно. Райдер буквально ввалился в трейлер и упал за руль, растекаясь по сидению. Тяжелый взгляд вперился в силуэт дерева, валявшегося посреди дороги: нещадно выдранного из земли, зиявшего чернотой корней на фоне подпаленного жидким алым солнечным светом небосвода. Оно казалось прекрасно-уничтоженным, умиротворяюще-опустошающим, оглушающим. Ток крови ударил по ушам, не оставляя ничего, кроме продолжительного звона. Саморазрушение остановило робкое прикосновение Астрид, ее цепкий взгляд. — Что с тобой? — задала она вопрос, стоя рядом с другом; Флинн расслабил губы, попытался сделать как всегда отвлеченное выражение лица, но в трейлер вошла Моана, делая все невыносимым, невозможным. — Я в порядке. Астрид все поняла. Она потерялась в бесконечных разводах складочек на футболке Райдера, почувствовала себя глупым маленьким котенком, потому что не знала, чем ему помочь. Впрочем, Астрид всегда чувствовала себя так рядом с ним. Но сейчас она еще и разделяла его чувства отчасти. — Ты только со мной и можешь быть честным, — Астрид привычно уселась к другу на колени и убрала выбившуюся прядь его волос одними кончиками пальцев. Что-то менялось. Стремительно, словно боялось не успеть прежде, чем все сломается. Флинн обнял подругу за талию и уткнулся носом в ее плечо. По определению, это была мята. Она плотно въелась в память, как плотно въелась в Астрид. — Как? Если я даже с собой не могу быть честным, Ас. Хофферсон потупила взгляд в черноту пола. На душе было тоскливо, драли кошки. Но в данный момент хотелось заботиться не о себе. Хотелось отдать остатки себя, скорее уж. Вот так.***
— Не могу поверить, что она здесь, — роптал Иккинг, ударяя ладонью по Стене Джульетты и искоса пялясь на все ту же приставленную к балкону лестницу. Джек поднял взгляд. Редкие прохожие притормаживали, глядя на странных молодых людей, ошивавшихся там, где обычно ошиваются женщины с сердечными проблемами. Славно, что людям часто многое невдомек. Иккинг отстранился от ледяной стены и отошел к Джеку. Как раз в этот момент дверь наверху распахнулась, срывая в Иккинге всяческие таблички и табло с надписью «Стоп». Ему захотелось кричать имя, от которого кровь стыла в жилах — и он прокричал его, как в последний раз. Девушка на балконе, прежде озиравшаяся по сторонам, застыла. Мир потрескался, погрузившись в полную тишину. Джек громко усмехнулся, встречаясь с Рапунцель взглядом. Иккинг оторопел, и его сердце прекратило биться на мгновение. С высоты балкона на него взирала маленькая девушка с потерянным, но все еще живым взглядом. Ветер хлестнул по лицу. Губы Рапунцель осторожно приоткрылись, изгибаясь в изумленной улыбке. — Иккинг… — почти проплакала Корона, впиваясь пальцами в ограждение и опасно наклоняясь вперед. Джек шлепнул руками по боковым карманам выразив тем самым что-то вроде: «Ну, е-мое, я тоже здесь вообще-то!» Иккинг распознал в голосе Рапунцель дрожь, и его самого колотило, когда лестница оказалась в его руках. Он не мог собирать сценарий и слова по кусочкам, пока взбирался вверх и рассчитывал каждый свой вдох и выдох. Он просто пытался достичь той, что прильнула к перилам и не отняла своей руки. — Ох, быть бы на ее руке перчаткой… Перчаткой на руке, © — еле вышептал Хэддок на ходу спрыгивая на балкон, в порыве срывая девушку и захватывая ее, взвизгнувшую от эмоций, в объятия. Весь мир подернулся, застыл и сократился до биения сердца. Своего, чужого. С легкостью Рапунцель прижалась к родному плечу, утонула в круговороте запаха кофе, умерла, когда ее ноги оторвались от пола, а тело грациозной чайкой вскружилось над ним. Иккинг немо пустил слезу от осознания: это правда, — и потому он разлился эмоциями. Но Рапунцель, чувствуя курс счастья в теле, звонко рассмеялась, утопая в своей боли и плавно переходя в неслышную истерику. Со спины Рапунцель обнял подоспевший Джек и смял задохнувшуюся девчонку, которая аж запищала. Так простояли недолго, пока Фрост, увлеченный силуэтом, блуждавшим во тьме комнаты, не ушел внутрь. Рапунцель поджала губы, не желая отпустить из рук любимое лицо. Иккинг с ужасом изучал царапины и разводы синяков на полупрозрачном теле. Он, конечно, совсем не так представлял эту встречу. Но сейчас он держал ее в своих руках, и больше ничто не было важно. Фрост едва не споткнулся, когда вывел Анну наружу. Девушка боязливо вертела головой и крепко держала его руку. — Так значит, у моей невесты есть сестрица? Эльза даже никогда не упоминала ее, — бурчал Джек, держась за лестницу и спускаясь вниз. — Полагаю, ей было неприятно упоминать о том, что сдерживало в ней Снежную Королеву, — отозвалась Анна. — Думаю, ты видел ее неправильно все время, что вы знакомы. — Я хочу признаться тебе, — Иккинг закрыл глаза и сцепил пальцы в замок на уровне своих губ. — Мы с предками никогда не уезжали в Америку на отдых, — брови Рапунцель подернулись, — и этот протез вовсе не из-за неудачного перелома или что я там тебе наплел, я просто… — теперь она выражала тревогу, — перебарывал остеосаркому. Признаться, сейчас мне страшно, — уже суетливее продолжил Хэддок, — потому что рак это не то, что отпускает так просто, но я не хотел, чтобы ты меня жалела. — Мы справимся вместе, — решительно перебила Иккинга Рапунцель; парень улыбнулся. — Нам очень многое придется пройти, если ты не отвернешься от меня. Я буду рядом с тобой, я хочу, — заверила девушка, укладывая ладони на грудь Хэддока и рассыпаясь горячими мурашками, когда Иккинг задел ее шрам на задней части шеи. — Рапунцель? — юноша коснулся скулы девушки; Рапунцель мягко улыбнулась и прильнула к его ладони щекой, слыша только грохот крови в ушах. — Да? — Я люблю тебя. За спиной Хэддока раздался протяжный вздох. Ребята посмотрели на предмет беспокойства, и им оказался Джек-мать-его-супер-обломщик-романтических-моментов-Фрост, который, подперев голову рукой, стоял на лестнице и наблюдал эту картину. Рапунцель даже боялась предположить, что момент испорчен, когда Иккинг, взяв ее руку в свою, сделал шаг к двери. — И именно поэтому я сейчас делаю это. Джек, давай! Фрост спрыгнул на балкон и окольцевал руками талию ничего не понимающей Рапунцель. Глаза девушки резко расширились, и она сделала рывок к Хэддоку, внезапно испытав удушающий ужас, который попросился на свет громким выкриком его имени. Что он делает сейчас и что происходит? ЧТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ПРОИСХОДИТ?! Иккинг ступил во тьму комнаты и запер балконную дверь. Рапунцель со всей дури наступила Джеку на ногу, и тот, рыкнув, отпустил девушку, но было поздно. Рапунцель врезалась в преграду и заскребла ее ногтями, заколотила по стеклу кулаками, но все оказалось тщетно. — Нет! Нет! — ладонь Фроста легла на губы Рапунцель, и силой потянула назад, к телу парня. Девушка забилась в чужих руках уже более по привычке. Казалось, она никогда ТАК не сопротивлялась. Сердце тарабанило в ее голове неконтролируемыми вспышками. — Ты не знаешь, на что он способен! Иккинг приложил руку к стеклу и кивнул Фросту, который тут же принялся утягивать Рапунцель вниз по лестнице. — Что ж, ублюдок, разберись с кем-то своего размера, — произнес Хэддок себе под нос, провожая взглядом ребят и углубляясь в мертвенно-холодную тьму комнаты