— А-а, мне нужна новая доза, — драматично закатив глаза, Мерида схватилась за лоб и шлепнулась на кровать.
На часах полдень, в голове бардак, в желудке пустота — и это худшее сочетание из всех. Флинн по привычке закусил зубочистку, уже сидя на водительском сидении. Астрид тревожно тарабанила пальцами по столу, а Моана — еще тревожнее. Последняя, ко всему прочему, в последнее время много думала. Вообще витала в облаках. Флинн, впрочем, уже не рассчитывал на то, что дело в нем, но отчасти дело было и в нем, собственно. Ваялики хотела бы быть честнее, чем могла в определенную минуту. Девушка повертела в руках свой телефон.
— Доза чего? Если хочешь завтракать, то уж прости, я не Фрост. Готовить не умею, — протарахтел Райдер, внимательно вглядываясь за пределы лобового стекла.
— Нет, мне нужна доза самого Фроста, — Астрид случайно задела ногой скейтборд, который уже знатно запылился от безделья, а теперь с белым облачком упал на пол. — Оу, его скейт, — Мерида подорвалась с места и трепетно подняла с пола доску.
Данброх накуксилась, пытаясь увидеть в этой простенькой вещице то, что так страстно желала. То, от чего воображение бунтовало ледяным пламенем в желудке — это вечно чуть прищуренные карие глаза в обрамлении черных ресниц. За ними пряталась именно та душа, в которую Мерида заглядывала без страха и сомнения, ибо знала: Джек никогда не соврет ей. И, возможно, только ей.
— Чего ты там увидела? — поинтересовалась Хофферсон, невольно наблюдая то, как рыжий ураган утих и залип взглядом на голубых языках пламени, украшавших доску сверху и бывших в весьма плачевном состоянии.
— Помню, как он учился кататься. Странно, что я помню, да? — Данброх, словно подхваченная порывом ветра, упала на диванчик рядом с Моаной. — Он содрал левое колено при первой неудаче, — выпалила девчонка, прижимая доску тесно к груди, — а еще нос расшиб. Угадайте, кто обрабатывал раны?
Астрид переглянулась с Флинном, но тот только плечами пожал, мол, ты ее подруга — вот и терпи. Находясь равно в том же глухом непонимании ситуации, что и Флинн, Астрид кротко улыбнулась другу. Что-то в ней смешалось при этом. Что-то розовое или красное. Что-то, что пахло сиренью или мятой. Может быть,
розмарином, которого Флинн никогда не жалел в своих блюдах? Однажды умудрился насыпать его даже в овсянку.
А потом болезненное воспоминание об унижении перед Хэддоком резко потянуло за шиворот назад, потребовало уместить себя в крохотном человеческом теле, а не парить за его пределами. И так было всегда. Астрид чувствовала, что она гораздо больше, чем эти кости, чем эта клетка. Но все вокруг, как умалишенные, каждый раз возвращали ее на землю, больно раздирая душу в процессе.
— Должно быть, это было очень романтично, — замечталась Моана, складывая ладонь на ладонь и упираясь в них подбородком. — Я просто читала некоторые фанфикшены, — спустя миг молчания попыталась оправдаться девушка и закрыла глаза.
— Ага, — Мерида криво ухмыльнулась, просканировав девчонку взглядом, — я ему перекисью в глаз брызнула, потому что руки распускал. Потом я же еще и от мамы схлопотала.
Мерида сдвинула мешавшиеся волосы назад и перекинула через плечо. Эти гипсовые стяжки на ее руках уже здорово раздражали. Почему никто не может вырваться из пут этого приключения без каких-либо травм?
— Ну, а вы с Флинном, Ас? — решилась разузнать поподробнее Данброх, чтобы хоть как-то отвлечься от чувства, странно манящего домой, в собственную мягкую постель под мамины сказки; Астрид выпучила на подругу глаза, но челка, выпавшая из-за уха, помешала узреть их глубочайшую туманную синеву. — Как вы познакомились?
— Ну, я вообще-то здесь, — напомнил о себе Райдер, надуваясь, подобно индюку.
— Флинни, ты не против? — поиграла интонацией Астрид, хотя сама не поняла, почему решила спросить его разрешения, ибо это, в первую очередь, было ее историей-дорожкой через тернии к беззвездному
«нигде»; парень непонятливо приподнял бровь, посмотрел на Хофферсон, но рукой маякнул о том, что она может сегодня распустить язык немного.
— Подробнее, — Мерида отложила скейт Фроста и принялась внимательно слушать.
Астрид потянула носом, принявшись вспоминать какие-то детали прошлого. Вероятно, это давалось ей не так уж просто. Всего не зашьешь, ведь полотно ее жизни столько раз рвалось и штопалось. А теперь
«возьми и раздери его вновь, чтобы кровоточило» — говорили они. Вспомнилась ночь откровений с Джеком. Нет, славный он все-таки парень.
— Когда мне было двенадцать — мой дом вместе со всей семьей сгорел в пожаре. Меня спасла кошка, — в ответ Мерида и Моана отшатнулись, и их глаза стали огромными; Флинн же опустил голову, стараясь сдержать тот порыв внутри себя, который диктовал подойти и обнять
подругу сестру эту странную бойкую девушку. — Я была определена в приют, куда Райдер устроился на работу буквально через несколько недель. И он стал моим… другом.
— Мы играли на чердаке после отбоя, — с болезненной усмешкой вспомнил Райдер, обводя линии на своей ладони.
— … в шашки.
— … прятки. Игрушки.
— … в детство. Хотя ему было уже девятнадцать, — оторвав взгляд от поверхности стола, Астрид столкнулась взглядом с родными глазами своего ближайшего человека. — Он стал для меня всем, нашел меня обесточенной и разбитой на полу в спальне в первый раз. И он протянул мне руку. Я приятно удивлена, что ты все это помнишь, Флинн.
— У тебя была страшная истерика! В первый и последний раз, к слову, — сокровенно донес до аудитории Райдер, вконец разрушая маску брутала-мачо-бабника в глазах всех этих зевак.
Моана негнущимися пальцами коснулась своих щек и опустила взгляд, словно претерпевала кровопролитную внутреннюю борьбу.
— А потом он забрал меня. Но это было аж через год после нашего первого знакомства. Сиделка, как сейчас помню, не хотела отдавать. Все думала, что ты заберешь меня в рабство, — хохотнула Хофферсон; Данброх и Ваялики переглянулись, теперь уже явно поняв, что Астрид ведет свой рассказ с целью напомнить Флинну. Только вот он ничего не забыл. — Ну, отчасти так оно и было. Этот поганец уходил на работу, а я оставалась дома и работала мини-горничной.
— Хе-ей! — шутливо возмутился парень, разводя руками. — Ты была не против. К тому же, ты любишь этот трейлер.
— Да, верно, — Астрид встала из-за стола, вытащила из холодильника бутылку прохладительного, и подошла к другу, после чего толкнула его в плечо нарочито-легонько и усмехнулась.
— Но это значит, что у тебя есть дом? То есть, права собственности и все вот это, — вклинилась Мерида.
— Да, полагаю, я не последняя нищенка. У меня действительно есть права и все, как ты выразилась, «вот это вот», — Астрид по-хозяйски положила свою ладонь на плечо Райдера, а потом внезапно взлохматила его волосы; Флинн взвыл, состроив гримасу боли и принявшись все исправлять. Как обычно после прикосновений Астрид, впрочем. — Но мне ничего не нужно. Я не хочу туда возвращаться. Рим был в моем сердце, но в двенадцатилетнем возрасте его накрыло цунами, разрушили ураганы, смерчи или инопланетяне, — Хофферсон цокнула языком, вручая другу бутылку, чтобы он открыл. — Взамен у меня появился мой лучший друг. У него множество тайн и загадок, которые я еще не разгадала. Но он чертовски харизматичен. Не раз он уговаривал меня остаться, когда я порывалась оставить его после очередной ссоры.
— Ну, я же поручился за тебя. Чувствую ответственность. Вспомни хотя бы любого из парней, которого встречала в своей жизни, — грозно заметил Райдер.
— Да. Он мне не давал ни с кем встречаться. Опекал, как папаша. То компромат на несчастного найдет, то подкараулит в темном переулке, то вызовет меня на дело, а это окажется дом моего избранника, — Ас скептически посмотрела на друга, забирая из его рук бутылку и прикладывая горлышко к губам; Райдер настолько потерялся в полотне своей памяти, что невольно залип на это зрелище.
— Многое прошли вместе, — охнула Моана, обнимая Мериду за плечи и блаженно закрывая глаза.
На улице стремительно стемнело. Жарким днем. Все повысовывались в распахнутые двери. Черные тяжелые тучи устлали небо от горизонта до горизонта. Деревья принялись раскачиваться, а трава и вовсе упала на землю, как подкошенная. Астрид повела носом, наполняя легкие предгрозовой свежестью, и захлопнула дверь второго пилота. По стеклу через мгновение принялись размазываться косые быстрые капли дождя. Неподалеку тревожно сверкнуло, а потом небо распорол душераздирающий грохот. Мерида закрыла основную дверь, ведущую в салон, и уселась на место, а Моана заблокировала люк. И только Флинн высунулся в открытое окно водительской двери и подставился холодному ливню, желая остыть. Ему казалось, что жадные языки пламени лижут его лицо.
Мериде не нравилось обнаруживать себя тоскливой вафелькой, но еще больше ее раздражало то, что причиной этому является Фрост. Да, какой-то там парень! Тосковать о Рапунцель казалось необходимостью, переживать и бояться за нее было правильно, но бездумно тыкать палочкой в морду брюссельского медведя и пытаться ощутить на своих плечах плащ объятий Джека было… из рук вон не по канону! Исходя из мучений их общей несколькочасовой разлуки, Данброх делала вывод, что все-таки испытывает к Фросту гораздо большую привязанность, чем хотелось бы.
***
— Ну, Джудс, тут реально проблема! — Фрост отстранил трубку от щеки и жалобно посмотрел на таксофон. — Слушай, давай ты свяжешься со своими из парижского управления. Они могли бы нагрянуть с проверкой, сделать хоть что-то. Потому что мы больше не можем оставлять ее там. Она достала для вас весомейшее из доказательств, я вообще не понимаю, чего вы тянете.
— Ну, Джеки, беда в том, что деньги контролируют этот мир и…
— Так что, ему теперь позволено каждую ночь делать то, что он с ней делает?!
Фрост взорвался, подобно салюту. К несчастью, когда его накрыла волна раздражения от этого бессмысленного разговора, Иккинг стоял рядом. Прямо за спиной Джека. И сейчас в обычно обеспокоенном Хэддоке что-то
надломилось рухнуло. Он положил другу на плечо свою ладонь и повернул Фроста к себе лицом так, что трубка выскользнула из пальцев говорившего и со звоном столкнулась с автоматом.
— Он сделал что? — бровь Иккинга недобро дернулась, а глаза стали узкими, как щелки.
Джек проглотил все слова вместе с большим пузырьком воздуха, который болезненно протиснулся по пищеводу в желудок. Фрост попытался схватить больше воздуха, но дрожащая рука Иккинга не давала сосредоточится на чем-то, кроме собеседника.
— Хэд, я, — Джексон неприятно поморщился, отводя взгляд и зачесывая волосы назад, — мне жаль. Не думаю, что это было частью их контракта, но это…было.
С этими словами Фрост поджал губы и вернулся к разговору с Джуди. Иккинг остался стоять на месте, словно его ботинки прилипли к раскаленному асфальту. Хэддок не хотел бы назвать себя ошарашенным, но да — мысли сквозили.
***
— Ты помнишь правила, верно? — Рапунцель послушно опустилась на кровать.
Перелет ее не утомил. Утомляло все, кроме перелета. Убивали четыре стены. Кружили, как в волчке. Рапунцель потерла ресницы и надавила на веки, вызывая яркие желтые круги перед глазами.
— Да, я помню правила.
В снятых апартаментах было много розовых деталей, которые неугодно окунали в омут памяти вновь и вновь. Рапунцель впервые за долгое время хотела безостановочно рыдать, но сил едва хватало на то, чтобы держать веки на расстоянии друг от друга. Ханс оценил результат своего воздействия продолжительным взглядом, а затем в дверь раздался стук, и юноша ушел.
Тишину наполнил звук щелчка, а потом в прихожую кто-то вошел. Рапунцель насторожилась, но головы не подняла. Рваный ритм сердца стал громче, но даже так можно было распознать женский голос и пару мужских. Ханс вошел в комнату к Рапунцель не один. Под руку он держал другую девушку: рыжеволосую и смутно-знакомо сникшую. Незнакомка с косичками украдкой посмотрела на Рапунцель прежде, чем Ханс усадил ее рядом с женой.
— Боюсь, мы вынуждены вас оставить. Мой брат хочет обговорить некоторые вопросы в ресторане, — отчеканил парень, накидывая куртку на плечи и доставая из кармана ключ. — Балкон не открывать, свет не включать, громко не разговаривать. Ну, — он усмехнулся, — ты знаешь.
— Не совершаешь ли ты ошибку, оставляя меня наедине с той, что вас ненавидит? — огрызнулась Корона.
— О, поверь, — Ханс остановился в дверях и посмотрел на соседку Рапунцель, — эта уже не дернется. Приятного времяпрепровождения, дамы, и я скоро вернусь.
Дверь захлопнулась, отпустив в голове Рапунцель невидимые уздцы. Девушка выдохнула и, поджав губы, посмотрела на незнакомку. С балкона порыв ветра ворвался свежайшим спасением. Рапунцель изогнула бровь и обернулась: дверь действительно была немного приоткрыта на верхнее проветривание.
— Здравствуй, — тихо принялась налаживать диалог Корона, заискивающе склоняясь к собеседнице; в полумраке комнаты та казалась живой тенью. Трехмерной, возможно, но худой и высосанной настолько, что, вероятно, уже близилась к оригиналу.
— Оу, это ты мне? — незнакомка положила тонкие пальцы на грудную клетку. — Здравствуй.
— Как твое имя? — осмелела Рапунцель, усаживаясь на кровати в позу лотоса и вызывая на лице девушки немой ужас. — Я — Рапунцель, Рапунцель Корона
(и давайте без девичества?)
— Я… я Анна, — нерешительно произнесла девушка, принявшись теребить косу. — Анна Разенграффе.
