Мотыльки в дорожной пыли

      — О, привет. Не ожидал, что вы уже дома, — удивился Иккинг, застав Моану и Флинна за барбекю на улице. — А откуда роскошь? — кивнул он на мясо в пряностях и стейки в фольге, от которых сладко пахло готовностью.       — Я обчистила одно отличное заведение в городе сегодня. Ты просто обязан попробовать чесночный батон, это шедевр! — расслаблено закрыв глаза и поднеся ко рту сложенный двумя пальцами жест «окей», восхитилась Ваялики.       — Это все хорошо, но у меня возникают вопросы к тебе, — с усмешкой поддел Хэддок.       Однако, не имея ввиду ничего серьезного, он почему-то вызвал на лице Моаны легкую потерянность. Она растянула губы в улыбке и сказала, что ждет всех… всех?       — А где все? — развела руками девушка, чем привлекла внимание и Флинна.       — Мерида неудачно приземлилась при падении с лошади. Они с Джеком, полагаю, скоро отправятся в больницу. Ну, а Астрид, — выражение лица парня посерьезнело, — не знаю. Наверное, уже идет домой.       — Да как же это случилось? — в унисон спросили Райдер и Ваялики.       В любом случае, под шокированные взгляды, Иккинг пожал плечами и потопал в сторону трейлера. Из распахнутой двери вытекло желе в морде Беззубика. Звучно орнув, кот уселся при входе, не пуская Хэддока внутрь и заставляя того склонится на колени и почесать ему за ухом, что Иккинг и сделал.       — Прости, сегодня не брал тебя с собой, — поругал самого себя Иккинг и, как ни странно, кот ответил напряжением во всем своем маленьком тельце, после чего, уже едва ли не наугад, запрыгнул на плечо парня.       Хэддок хотел заняться новой идеей, которая вдохновляла его на свершение грандиозного проекта. Иккинг не умел думать в рамках (кроме как в тех случаях, когда вопрос касался всякой романтики). Однако кот так расслаблял вибрацией своего мурлыканья, что хотелось прилечь и подумать. Идя на поводу у обстоятельств уже в сотый раз, Хэддок так и поступил, разместив питомца на своей груди.       — В голову всякая ересь лезет, — заглянувшая в трейлер Моана на момент стала свидетелем монолога, — о ней.       — Я думаю, тебе стоит отпустить ситуацию, — свет погас, когда выключатель утопился над подписью «нокс», вырезанной из бумаги непосредственно Моаной сегодня.       — Может, ты и права, — будто он не пытался. Боже, она серьезно думала, что он не пытался? Если бы он держал ситуацию под контролем, то никакого контакта с Астрид бы не было. — Вот и ты скучаешь о ней, — вновь обратился к Беззубику Иккинг. — Ты вообще, начнем с того, здесь благодаря ей. А у меня сердце не на месте. Вот и попробуй объясни, с чем эта тревога связана.       Кот сверкнул глазами в полутьме и сжал лапу с выпущенными когтями в удовольствии.       — А что… — Моана села на краю кровати, нелепо заправив прядь волос за ухо и потупив взгляд в пол, — ты чувствуешь, когда думаешь о ней?       Хэддок привстал на локтях, непонятливо уставившись на девушку, которая сидела к нему спиной. Ему, впрочем, совсем не хотелось разбираться в ее мотивах спрашивать о таком.       — Чувствую пустоту в голове. И, кажется, какое-то мерзкое насекомое щекочет мой желудок. Я бы сказал, что чувство приятное, но с другой стороны…       — Ты боишься, да? — и когда Моана обернулась, ее глаза сияли, как два черных камня, отчего Иккинг торкнулся назад и шарахнулся головой о стенку. — Боишься из-за болезни, которая минула уже как несколько лет? — Ваялики прижала кулачки к груди, умиляясь непонятно чему.       — Ну, знаешь, некоторая фигня в этой жизни не отступает. Затаиться может, чтобы сломать все в один прекрасный момент, — подвинув вытаращившего глаза Беззубика и почесав затылок, глухо отозвался парень.       — Дай угадаю, — девчонка потерла указательным пальцем нижнюю губу, — ты ощущаешь себя бомбой с часовым механизмом, да? Ты боишься ранить всех в один ужасный день, когда разорвешься, я права?       — Хватит цитировать Грина, Рапунцель мне читала эту книгу, — раздражался Иккинг, сталкивая Моану с кровати и прося дать ему часок на здоровый сон.       Это, черт возьми, было такой ядерной правдой, что плавило изнутри.

***

      — Что же, дорогая, — женщина провела ладонью по волосам дочери, призывая ту отлучить свой взгляд от книги и поговорить; Рапунцель лежала на ковре, лицом к распахнутому окну, когда легкий ветер трепал розовые сатиновые шторы, — мы подумали о твоем будущем.       Пока мама сидела в кресле рядом и говорила тихим голосом, дочь придумывала тысячу сценариев этого самого будущего. В самом деле, все те несколько дней без людей, которых она полюбила всей душой за их непосредственность, единство и родственность (шуточки, долгие разговоры, рассуждения и постоянные попытки столкнуть ее в пучину приключений) Рапунцель провела взаперти. Отец и мать ее — люди хорошие, но они напуганы тем, что дочь могут вновь отнять. В принципе, Корона понимала, что от перестановки мест слагаемых ничего толком и не изменилось.       — Что ты хочешь сказать? — девушка подползла к матери и положила свою голову той на колени, выпрашивая ласку, и миссис Корона принялась что-то плести на коротких волосах дочери, задумчиво улыбаясь.       — Когда мы соберем все необходимые документы для отвоевывания тебя у Готель, когда ты станешь свободной от ее оков, полагаю, ты не откажешь нам в помощи, дорогая?       Рапунцель приподняла голову с колен женщины, и ее брови опустились.       — Конечно, я не могла бы тебе отказать!       — Мы бы хотели отправить тебя учиться в бизнес-школу, здесь, в Париже. И кроме того, нашей компании нужны…крепкие связи, — взгляд матери заюлил, а слова застревали у нее в горле. — Компания «Southern Islands» предлагает объединение наших сил посредством обручения наших детей.       Вот блин. Как скальпелем по горлу полоснули! Рапунцель шокировалась, но мама мягко обхватила запястья дочери, поглаживая их нежную кожу. Рапунцель ощущала легкую тошноту и, непонятно за какие грехи, стала понимать Джека. Кто знает, может быть наследник южан и не высокомерный ублюдок, и с ним можно будет жить долго и счастливо, как девушка всегда грезила, но… Она предаст Иккинга? Как она может?       — Дочка, нам так нужна твоя помощь, — с надеждой позвала отвлекшуюся Рапунцель женщина. И эта мольба сломала в девушке что-то.       — Я… Я.       Я не умею говорить слово вопреки, черт.       — Он придет завтра, вы сможете познакомиться поближе и пообщаться. Надень то строгое черное платье, — не получив отказа, ликовала женщина, вставая с кресла и направляясь к выходу.       — Но мне больше нравится розовое, — девушка как бы невзначай поправила рукав широкой белой футболки.       — Ну, — длинные тонкие пальцы матери обхватили ручку двери, — ты ведь можешь поступиться своим желанием разочек, дорогая? — обезоруживающая улыбка.       Нет, нет, нет. Рапунцель должна сделать что-то с этой махиной, именуемой «жизнью». Куда сердце зовет? К Иккингу. Туда не отправишься, потому что утопающие просят о помощи.       Поднявшись с ковра, Корона подошла к зеркалу, и дыхание застопорилось от удушающего комка в горле. Две маленькие косички отозвались образом Иккинга в голове, голос которого неминуемо преследовал каждую секунду. Рапунцель была вынуждена принять лекарства сегодня уже в третий раз.

***

      — О, ну и ну, ты прямо как робот с другой планеты, — осторожно ударив палочкой по гипсам Мериды, Флинн передал хлеб Моане, и так далее по кругу.       — Спасибо, другого комплимента я от тебя и не ожидала, — добродушно заметила девушка, прижимаясь боком к боку Фроста.       Иккинг впихнул в пасть Беззубика несколько волокон стейка. Кот, почесав когти о плечо хозяина, спрыгнул на землю и направился в трейлер. Было уже слишком темно и поздно для активных туристов. Только робкий костерок колыхался под порывами холодного ветра, заставлявшего ежиться.       Через несколько минут заморосило. Моана, Астрид и Мерида ушли под крышу, но парни никуда не торопились. Хэддок как бы понимал, что ему необходимо остудиться, как и Фрост. Как и Флинн.       — Неспокойно как, — прошелестел Иккинг, откидывая голову назад и тем самым подставляя лицо холодным освежающим каплям.       — Конечно, завтра ведь последнее соревнование. А потом мы двинемся вперед, — спокойно отозвался Флинн, засовывая одноразовую посуду в мешок для отходов. К счастью, он не понял, что Хэддок говорил о другом. — К слову, пока мы одни. Помните, я говорил о том, что нас никто не преследует и не ищет, — дождь слегка припустил, затушив пламя и заставив ребят вырулить под навес соседнего трейлера, в котором свет не горел. — Почему нас до сих пор не хватились? — зашептал парень.       — Ты действительно тревожишься об этом? — положив руки на пояс, откликнулся Джек.       — Я понимаю, меня искать не будут. Некому. Но вот вы: сынок бизнесмена, у которого из конспирации только темные волосы, да сынок приличных граждан. И вы серьезно думаете, что им плевать?       Иккинг знал, что его родителям не плевать. Но по правде, он не волновался. Он ведь оставил записку, только без контрольной точки, потому как тогда о ней еще не ведал. А вот Джек чуток напрягся, чем вызвал у Флинна улыбку, ведь Райдер, выходит, прав.       — Ну так… — Джек поджал губы, ища что-то в зеркалах лиц друзей. — Я правда не знаю, в чем тут дело. Быть может, они одумались? Поняли, что их дети взрослые и самостоятельные?       Отражения сказали: ты идиот. Нет, ну серьезно.       — Ты сейчас… — начал было Флинн.       — Нет, потому что я не знаю. Правда не знаю. Но у нас нет вариантов, мы должны достигнуть цели! — взорвался Фрост, засовывая руки в карманы. — Я впервые за годы чувствую себя счастливым. Не стану отступаться от этого чувства из-за страха перед предками.       Флинн и Иккинг переглянулись. Ну, есть цель, и ладно. Можно пока что оставить этот вопрос, но быть начеку.       Оставив тему вновь, все трое направились к дому. Они и правда считали Ролли домом с некоторых пор. Все знали об особенностях трейлера: содранной краске на заднем левом диске, вмятине на капоте справа и чуть подбитой правой передней фаре. Но все равно любили мягкий диванчик в кухне, старую (чуть скрипучую у стенки) кровать в хвосте, дырочку в обтяжке кресла второго пилота. Вся эта иллюзия создавалась из мелочей.       — Джек, — окликнул Иккинг, когда Флинн вошел в трейлер. Дождь все не унимался, но поговорить было необходимо от острого желания услышать чертовски родной голос. Нет, не Джека.       — Чего-то ты, братюнь, сам не свой, — отметил Фрост.       — Мне нужно поговорить с Рапунцель. Вот позарез, не могу больше держать ее только в своей голове, ты понимаешь? Что мне делать?       Фрост также заметил, что Хэд похож на наркомана в ломке, но это стало так привычно, что даже глаз не мозолило. Надо же, всего несколько дней, а он уже вон где.       — Я обязательно помогу тебе, о ученик, — закрыв глаза и положив руку на сердце, молвил Фрост, — а теперь го внутрь. Не хватало еще заболеть.