Дар белой колдуньи

Держась друг за друга, как воры, крадущиеся по дому, они поднимались по лестнице, хихикая и переговариваясь шепотом. Тайна горячила им кровь. Тайна, и предвкушение того, что сейчас, вот прямо сейчас они снова будут заниматься любовью, после разделивших их без малого десяти лет. На пороге спальни Джейми остановился и, выпустив руку Клэр, шагнул в сторону детской. — Я… просто хочу пожелать ей сладких снов, — шепнул он, и Клэр, даже в темноте, была уверена, что уши у него покраснели. Клэр ободряюще улыбнулась ему, и в первый раз они вместе зашли в комнату дочки. Свет ночника в детской окутывал всё розовой дымкой, почти как в сказке. Подойдя к кроватке, Джейми опустился на колени и, коснувшись макушки Бри, бережно, как чудесный дар, взял в ладони маленькую рыжеволосую головку. — Доброй ночи, моя сладкая. Пусть тебе снятся чудесные сны. Знай, что тебя любят и ты в безопасности. — Он наклонился и со щемящей нежностью поцеловал ее в лоб. — Хотя ты не видишь меня, я всегда буду с тобой, — он невесомо коснулся ее сердца, — вот здесь. Прислонившись к дверному косяку, Клэр беззвучно плакала. Слезы текли по щекам и шее, и она наспех обтерла их, пока не заметил Джейми. Еще раз поцеловав напоследок Бри, он поднялся и с улыбкой подошел к Клэр. — Пойдем, — он потянул ее за руку в коридор. — Люби меня, Sassenach, и позволь мне любить тебя. Джейми не помнил, как они добрались до кровати, не заметил даже, когда Клэр успела разжечь камин, но он ясно запомнил, как она прикусила его губу, как стаскивала с него одежду. Львица вышла на охоту, и руки у Джейми дрожали от нетерпения. Клэр ловко и быстро расстегнула его штаны, но внезапно остановилась. — Что не так? — выдохнул он, стараясь скрыть желание и возбуждение в голосе. Клэр пристально рассматривала что-то у него в кармане. Зеленый листок, который он подобрал, разыскивая белую колдунью. При взгляде на него на глаза Клэр снова навернулись слезы. Водяной кресс. Это было глупо, но крохотный зеленый листок больше всяких слов сказал ей о том, сколько Джейми, должно быть, думал о ней, как тосковал без нее. Она ведь и без того знала это, но при виде этого знака, такого осязаемого напоминания у нее подогнулись колени. Он помнил. Протянув руку, она с нежностью дотронулась до хрупкого растения, спрашивая себя, как ему удалось невредимым миновать пространство и время. Джейми чуть улыбнулся, и вместо ответа провел большим пальцем по ее щеке. Я знаю, сказал он. Я помню, сказал он. На самом деле ты никогда не покидала меня. Не выдержав, она расплакалась навзрыд, но слезы быстро иссякли под чуткими губами, собирающими со щек соленые капли. — Я люблю тебя, — выдохнула она ему в шею между беспорядочными поцелуями. — Я люблю тебя. В ответ он только теснее прижал ее к себе, желая, чтобы она была как можно ближе, желая чувствовать ее всем телом, и сохранить, сберечь в памяти это ощущение, удержать его, когда ее уже не будет рядом. Они не помнили, как избавились от одежды. Торопливо сорванная куртка. Медленно стянутый через голову толстый свитер. И пальцы Джейми, медлящие над каждым дюймом открывающейся под ними кожи, будто он никогда прежде не касался женщины. В конце концов они оказались на пушистом ковре, у огня, жарко разгоревшегося в камине. Скользя ладонями вверх и вниз по телу Джейми, Клэр нащупала на его запястьях шрамы, оставленные кандалами, и это свидетельство жертв, принесенных им не только во имя нее и их ребенка, но и ради своих людей, как тисками сдавило ей сердце. Осторожно, стараясь не потревожить свежие рубцы, она поднесла ко рту его руку, чувствуя под губами кровавые ссадины, и целуя эти отметины с безоглядной нежностью и страстью, будто повторяя ему каждым поцелуем, что он любим, и проклиная тех, кто сотворил с ним это. — Забудь, Sassenach, — шепнул Джейми ей в волосы, отнимая руку от ее губ и обхватывая ее бедро. — Просто будь со мной. И она подчинилась, отгоняя прочь все печали. Жарко потянулась к его губам, ответившим ей с той же страстью. Он вплел пальцы ей в волосы, и она стиснула его плечи, притягивая к своему обнаженному телу, чувствуя, как жесткие волоски царапают нежную кожу ее грудей. Их языки сплетались в чувственном танце, сызнова открывая некогда покоренные земли, и прокладывая по ним свежую тропу, меж старых каверн и новых шрамов. Она откинулась навзничь, чувствуя спиной мягкий ворс ковра, и Джейми накрыл ее своим телом, целуя серебристые отметины, змеившиеся на ее животе с той поры, как она носила Бри. Клэр не сдержала рыдания, нащупав на его бедре глубокий шрам, оставленный Каллоденом, пальцем прочертила пульсирующий синий ручеек вены, змеящийся меж его чресел, и он застонал, зарываясь руками в копну ее волос. Они дрогнули, эти сильные руки, когда она обхватила ладонью напряженную плоть, разжигая пожар в его венах. Сам он, не торопясь, перебирал струны ее тела, заставляя его вибрировать и петь, как делал это когда-то изо дня в день. Он водил носом по ее бедру, щекотал поцелуями пальцы ног, пощипывал мраморно-белую кожу, любуясь расцветавшими на ней пунцовыми отметинами. Он вдыхал ее земной аромат, пьянивший его запах женщины, жадно вслушиваясь в ее вздохи и стоны. Им хотелось остановить время, пробуя на вкус каждую отпущенную им минуту. Им хотелось торопить его бег, с каждым ударом сердца приближавший их к желанному единению. Всё, что разделило их, всё, что пролегло между ними за эти годы, сделалось вдруг совершенно неважным, когда он, наконец, развел ей ноги, входя в нее одним долгим движением. Полузабытый язык, на котором говорили их тела, вернулся к ним, как способность дышать, и они плавились, будто воск, двигаясь навстречу друг другу в давным-давно заданном ритме. — О, Клэр, — шептал он, лаская дыханием ее кожу. — Боже, Клэр. Встречая его толчки, она только крепче прижималась к нему, обвивая его ногами. Его первые движения были неторопливыми, почти нежными, исподволь разжигая тлевшее под золой потерянных лет ненасытное пламя. Желая большего, он начал двигаться в ней требовательно и резко, вбиваясь всё быстрее, всё глубже, и она выгибалась ему навстречу, затягивая в жаркую тесноту, покуда взметнувшаяся в ней волна дрожи не нашла отклика в его теле, и, сделав последний рывок, он замер, изливаясь так глубоко, чтобы остаться в ней даже тогда, когда его здесь уже не будет. После они просто в молчании лежали рядом, не размыкая объятий, чтобы даже дюйм пустоты не мог отдалить их друг от друга. Засыпая, Клэр слышала, как Джейми шепчет что-то на гэльском под шорох потрескивающего огня в камине. Когда она задремала, Джейми, всё так же прижимая ее к себе, долго всматривался в безмятежное во сне лицо, запоминая его до мельчайшей черточки. Его переполняло чувство безопасности и всепоглощающей любви, почти забытое за годы, что он провел без нее, неодолимое ощущение покоя, против воли смежившее его веки. И в эти благословенные минуты тишины их разум забывал о неизбежной разлуке, помня лишь о недолгих годах отпущенного им счастья.