Подтверждение любви

-6-       После обеда родители поднялись к себе, как обычно. Мария Тимофеевна села на тахту у окна и взялась за вышивание: до Пасхи почти два месяца, можно успеть вышить новую льняную скатерть. Виктор Иванович, сидя перед бюро, просматривал документы по намеченным судебным делам и иногда, незаметно, любовался женой.       -Ну, а теперь расскажи мне, моя драгоценная женушка, - он развернулся к Марии Тимофеевне, сложив руки на груди и хитро улыбаясь в усы, - что за спектакль ты устроила сегодня, разбирая посылки Анны. Даже я не сразу понял твое притворство. Ведь ты не хотела отбирать у Анны шляпку или веер, зачем тогда этот спектакль?!       -Конечно, нет. – Спокойно ответила Мария Тимофеевна. – Я же не чудовище! Я просто беспокоюсь за ее эмоциональное состояние. Я считала, что она любит,… любила, - поправилась Мария Тимофеевна, - Штольмана, но она слишком спокойно отреагировала на новость о его смерти. Я испугалась, что у нее начнется депрессия, и она уйдет в себя, как после его исчезновения, и потому, пыталась ее расшевелить, вызвать сильные эмоции, она должна выплакать это горе, иначе ее сердце высохнет от тоски, а она так еще молода, жизни еще не видела. Она вчера и сегодня даже на разговоры о смотринах и женитьбе, на которые раньше реагировала бурно и эмоционально, не обратила никакого внимания! Я надеялась, что уж подарки от него она будет защищать, но опять - нет! – Мария Тимофеевна говорила все более возбужденно и громче, постоянно взмахивая руками, в одной из которых находилась игла, а она об этом позабыла. Виктор Иванович осознал, насколько тяжело дались его супруге эти сутки, сколько всего она передумала и пережила, не выдав никому своего беспокойства состоянием дочери. – Она должна осознать эту потерю, принять, пережить ее и жить дальше!       -Маша, но по ее словам, он для нее не умер! Она видит его, она разговаривает с ним! И если честно, по моим наблюдениям за ней, она счастлива! – Виктор Иванович был материалист, и как юрист, верил только фактам. Анна не расстроена – это факт, она разговаривает со Штольманом, но это только ее слова. Может жена права, и Анне надо помочь осознать потерю, пока не поздно.       -О каком счастье ты говоришь? Разговаривать с мертвым – это счастье?       -Ну, не знаю. К тому же Анна так редко плачет, должно произойти что-то очень серьезное, чтоб она заплакала! – Виктор Иванович в растерянности развел руками. – Я попробую поговорить с Петром, может он найдет для нее правильные слова.       -Твой брат втянул ее во все это, когда мы ее почти вылечили.       Виктор Иванович не любил ссоры, а потому обычно давал жене выговориться, приводил несколько своих доводов, после чего она успокаивалась. Но в этот раз он решил сгладить намечающийся конфликт на тему: «Твой никчемный, беспутный, пьяница - брат», по-другому. Весеннее солнышко, что ли так на него подействовало?       -Маша, - загадочно произнес Виктор Иванович, встал, медленно подошел к жене, присел перед ней на одно колено, медленно убрал из ее рук шитье, взял ее руки в свои, поцеловал и с любовью посмотрел в ее глаза. – Но ведь это вполне возможно наследственное. Тебе просто повезло, что мне этот дар не достался. – Он провел руками по ее бедрам, сомкнул их под турнюром ее платье и придвинул жену к себе.       Только сейчас Мария Тимофеевна обратила внимание, что глаза мужа смотрят на нее не просто с любовью, они потемнели от страсти и желания.       -Виктор?! - Засмущалась Мария Тимофеевна, как молодая девушка, и щечки ее слегка порозовели. – Что ты?       Супруг ничего не ответил, страстно поцеловал жену и сел с ней рядом, прижав ее к себе за талию одной рукой.       -Я просто люблю свою жену! - Довольным голосом ответил он. – Да, я до сих пор люблю свою жену!       Мужчина ловко подхватил супругу и посадил к себе на колени.       -Витя, осторожно, - заволновалась она, - твоя нога.       Виктор Иванович обнял жену одной рукой за шею, другой за талию и, слегка отклонив ее назад, поцеловал, долго, смакуя мягкость и вкус ее губ.       Мария Тимофеевна тоже очень любила своего мужа, а потому не могла долго сопротивляться. Она обняла его за шею и ответила на его поцелуй, ее тело расслабилось, а мысли затуманились. Очнулась она, когда муж стал целовать ее за ухом, потом шею и ниже.       – Как можно, день на дворе?! – Засмущалась Мария Тимофеевна, перевела смущенный взгляд с мужа на окно и поправила локон у себя за ухом. – Что на тебя нашло?       -Весна, пробуждение природы! – Лирично продекламировал он. - Ну, а что нам бояться? - Виктор Иванович страстно смотрел на свою любовь, не имея никакого намерения отпускать ее из своих рук. - Мы с тобой муж и жена, мы любим друг друга, а в данный момент мы в нашей спальне.- Он указал ей взглядом на кровать, стоящую рядом.       -Витя, нет! Ты не кот, чтоб реагировать на мартовские деньки! Позже. Ночью. – Попыталась охладить пыл мужа Мария Тимофеевна и вырваться из его объятий.       -Я уже не молод, - соврал он, - и могу не дожить до вечера. – Он решительно снял ее со своих колен, твердым шагом прошел к двери и вышел из спальни.       -Обиделся. Ничего, ночью все решим. - Мария Тимофеевна облегченно вздохнула, присела на тахту, чтоб продолжить шитье, но услышала, как закрывается на ключ дверь в холл перед их спальней и шаги возвращающегося мужа. Она посмотрела на дверь, где в проеме уже стоял супруг, ухмыляющийся в усы, с пиджаком, закинутым на руку и призывным взглядом. До чего он хорош, словно в первые дни их супружества: бравый офицер, добрый, улыбчивый и страстно влюбленный в нее. Мария Тимофеевна улыбнулась, встала и зашторила все окна. Виктор Иванович повесил пиджак и жилет на стул, подошел к любимой со спины, обняв ее за талию, и поцеловал в шею за ухом.       -Витя, а вдруг мы понадобимся Анне или домашним, а дверь закрыта, конфуз-то какой! – Она развернулась к мужу, не размыкая круга его объятий, и коротко поцеловала его в губы.       Сейчас он не дал бы ей больше 20 лет от роду: смущенный румянец на щеках, кроткий взгляд.       -Забудь хоть на несколько минут о своих обязанностях. Анна взрослая, она сама совсем справиться: и со своими проблемами, и по хозяйству, - его руки уже были на спине супруги и достаточно быстро и умело расстегивали ее платье. – А мы совместим с тобой приятное с полезным.       Супруга удивленно посмотрела на мужа.       -Ну, ты же будешь переодеваться в вечернее платье? Вот. А я тебе помогу! Я тебя раздену, я тебя и одену, но попозже! – Промурлыкал любимой Виктор Иванович.       Мария Тимофеевна покачала головой, и не спеша, не отрывая влюбленных глаз от мужа, начала вытаскивать шпильки из прически, и в тот момент, когда платье слетело вниз с ее плеч, водопад каштановых волос накрыл их полностью.              Анна лежала на кровати в мечтах о встрече с любимым и не заметила, как заснула. Ей снился какой-то сумбур: дуэль Штольмана с Чеховым, ее дуэль на шпагах с новым знакомым - Сандро; пожар;Нина Аркадьевна и еще что-то.Анна открыла глаза, когда солнце коснулось макушек деревьев. В доме было тихо. Она переоделась в вечернее платье и спустилась вниз в столовую, но там никого не было.       -Анна Викторовна, Вам чай в столовую подавать? – Спросила служанка Глаша, которую дядя нанял для них, чтоб они не везли свою.       -А где все? – Удивленно оглянулась Анна.       -Петр Иванович распорядились самовар на веранду принести, а родители Ваши чай у себя пьют, велели передать, что спустятся ближе к ужину.       -Тогда я к дяде, спасибо.       Глаша принесла из гардероба пальто, и Анна вышла на веранду. Дядюшка сидел за столом и читал какую-то книгу. Перед ним стояла чашка горячего чая и свежие бублики. Даже было непонятно, что пахнет привлекательнее кипрейный чай со смородиновым листом или свежеиспеченный бублик, богато обсыпанный маком.       -Что читаешь? – Анна прошла за дядей и провела рукой по его плечам. – Что-то новое?       -Аннет, это ты! – оторвался от книги дядя. – Прости, увлекся и не заметил тебя.       -Да, твой чай почти остыл. Что за книга?       -Твоя. – Дядюшка посмотрел на Анну взглядом нашкодившего щенка и сжал губы.       -Моя? – Удивилась Анна.       -Прости, час назад я зашел к тебе, но ты еще спала. Книга лежала рядом, и я позволил себе взять ее. – Только сейчас Анна разглядела обложку, это была книга Конан Дойля, которую прислал ей Яков.       -Ты, наверное, хотела прочитать ее первой, - все еще сокрушался дядюшка.       -Пустое, - отмахнулась Анна, - ты знаешь, что мне для тебя ничего не жалко! Все мое – твое! – Она взяла бублик, села в плетеное кресло и поджала одну ногу под себя, пока мама не видит.       -И даже ту прекрасную чайную пару, что стоит у тебя в шкафу?       Анна, было, хотела возразить, что чашка только ее, но посмотрела на дядю и поняла, что он ее просто дразнит.       -Дядюшка! Дядюшка! – Анна погрозила ему пальчиком, и они оба задорно рассмеялись       Анна отломила небольшой кусок бублика и положила в рот. Хрустящая, поджаристая, тонкая корочка и мягкий, сдобный мякиш. Анна даже позабыла на миг, о чем хотела поговорить с дядей. Она зажмурилась и вспомнила детство, как няня водила ее на ярмарку и покупала такие бублики.       -Дядюшка! – Анна открыла глаза и пристально посмотрела на дядю. – Я так сильно соскучилась по нему, что не смогу целый вечер не замечать его, прости.       -Анна, но мы договорились! – Петр Иванович отложил книгу. – Ты мне обещала!       -Мне будет легче исполнить наш с тобой договор, - Анна начала лисить перед дядюшкой, - если после, ты устроишь мне встречу с ним. Наедине!       -Опоздала, матушка! – Петр Иванович широко улыбнулся, но не торопился с ответом.       Лицо Анны изменилось в момент: «Что значит опоздала?» Она смотрела на дядю большими удивленными глазами и часто хлопала ресницами.       -Он попросил меня об этом сразу, как только я рассказал ему про званый вечер. – Дядюшка был очень доволен, что ему удалось поинтриговать Анну.       -Ну, и?       -Да, - успокоил влюбленную Петр Иванович, - Вы увидитесь, наедине.       -Ты мой – купидон! - Анна подбежала к дяде и крепко-крепко его обняла.       -Это лучше звучит, чем сводник. – Посетовал Петр Иванович.       -Ну, что ты, я про тебя так никогда не думала!       -Ты нет! А вот маменька твоя…       -Просто Вы оба хотите мне счастья, только понимаете это по-разному! – Анна сделала глоток чая из дядиной чашки и убежала в дом.              Вечер прошел спокойно, на удивление. У матушки было прекрасное настроение: она смеялась, даже, над шутками дяди и постоянно, почти незаметно, бросала томные взгляды на мужа, а папенька часто касался ее пальчиков своими или целовал их. Анна с дядей заметили это и решили пораньше удалиться к себе и не смущать родителей.              Утром Анна встала поздно, так как допоздна читала. Завтракать ей пришлось одной, потому что дядя уже куда-то ушел. Нетерпение съедало ее изнутри, ни музыка, ни рисование, ни чтение, не могли отвлечь ее. Дядя вернулся к обеду, был сдержан и молчалив. Анна попыталась его расспросить, но он отмахнулся и сказал, что все после.              Как только они вошли в дом Мережковских, к ним подошли хозяева дома: Зинаида Николаевна и Дмитрий Сергеевич, в сопровождении Нижинской.       -А вот и мои добрые соседи из Затонска, - начала представление Нина Аркадьевна, и постепенно представила все семейство Мироновых хозяевам, особенно отметив способности Петра и Анны.       Виктор Иванович сообщил Зинаиде Николаевне, что был знаком с ее отцом и выразил свои соболезнования. Хозяйка предложила представить им своих гостей и первым представила нового знакомого Анны – Сандро, рядом с которым стоял ее Штольман, в образе Зигмунда Ян фон Ульриха. «Интересно»,- подумала Анна,- «они были знакомы раньше? Скорей всего нет!»       -Позвольте представить Вам наш знакомый из Тифлиса, а так же морской офицер и путешественник, Александр Михайлович. Несколько лет назад совершил кругосветное плавание, но его главная любовь, как у многих из здесь присутствующих, Кавказ.       Сандро поцеловал руку Марии Тимофеевны и Анны, но вот руку Анны задержал более положенного, что немного смутило Анну, и она едва не взглянула на Штольмана, чтоб узнать его реакцию, но удержалась.       -Наш гость из Англии, Зигмунд Ян фон Ульрих, приглашен в столицу, как консультант по оружию, - представила Штольмана хозяйка,- наши друзья из Европы попросили нас помочь ему освоиться на новом месте и подучить наш язык.       Зигмунд-Штольман так же поцеловал руку дамам, но коротко и спокойно. «Вот это - выдержка», - подумала Анна, ведь ее собственное сердце колотилось, как сотня полковых барабанов. Анна посмотрела на Нижинскую, неужели она не узнала Якова, но та непрерывно смотрела на Сандро, буквально смотрела ему в рот. «Вот и замена Штольману нашлась», - улыбнулась своим мыслям Анна. Сандро перехватил ее взгляд и аккуратно убрал руку Нижинской со своего локтя.       Далее познакомились с молодыми писателями Чеховым и Сувориным, которые, к тому же, оба оказались врачами. Зинаида Николаевна посетовала на свое слабое здоровье и пошутила, что теперь в ее жизни лучшие друзья это климат Кавказа и врачи. Антон Павлович очень тепло поприветствовал Анну и ее семью, как старый добрый знакомый, а вот Суворин был очень холоден, и почему то сразу, интуитивно не понравился Анне.       Подали чай, вокруг которого расположились на уютных диванчиках гости и хозяева. Родители и дядя сели на диванчик рядом с диваном хозяев. Зигмунд-Штольман сел рядом с Мережковским. Сандро хотел подсесть к Анне, но ее с двух сторон оккупировали писатели, и ему пришлось подсесть к Нижинской, ей на радость, а ему на страдание.       Мережковские рассказали, что обязаны Кавказу своим супружеством, что влюбились в него с первого взгляда, и собираются поехать туда на будущий год. Антон Павлович попросился с ними и рассказал о своем первом впечатлении от Кавказа. Анна слушала всех не внимательно, так как постоянно приходилось контролировать себя и стараться не смотреть в сторону Якова. Но когда заговорил Сандро, Анна, как заколдованная слушала его с открытым ртом, с такой любовью он рассказывал про Тифлис, Боржом и Кавказ: «Окна кабинета выходили на Головинский проспект… Мы не могли насмотреться на высоких, загорелых горцев в серых, коричневых или же красных черкесках, верхом на чистокровных скакунах, с рукой на рукояти серебряных или золотых кинжалов, покрытых драгоценными камнями. Мы без особого труда различали в толпе беспечных персов, одетых в пестрые ткани и ярко выделявшихся на черном фоне одежд грузин и простой формы наших солдат. Армянские продавцы фруктов, сумрачные татары верхом на мулах, желтолицые бухарцы, кричащие на своих тяжело нагруженных верблюдов, - вот главные персонажи этой вечно двигавшейся панорамы. Громада Казбека, покрытого снегом и пронизывавшего своей вершиной голубое небо, царила над узкими, кривыми улицами, которые вели к базарной площади и были всегда наполнены шумной толпой. Только мелодичное журчание быстрой Куры смягчало шумную гамму этого вечно кричащего города. Пикники, поездки в лес, в горы, где я лежал часами в высокой траве, любуясь цветами, росшими красными, голубыми и желтыми пятнами по горным склонам, и следя за полетами жаворонков, которые поднимались высоко вверх и потом камнем падали вниз, чтобы посмотреть на свои гнезда»       Сандро рассказывал с такой любовью и так вкусно, что Анна, забыв о приличиях, смотрела на него, не переставая. Да, и он не сводил с нее глаз, словно проникая внутрь нее, что, судя по лицу, очень удивляло Нижинскую. Устав от невнимания к себе, Нина Аркадьевна решила прекратить эти беседы и напомнила хозяевам про спиритический сеанс.       Все, кроме родителей Анны, Сандро и Зигмунда, заняли свои места за столом. Дядя взял за руку Нижинскую и Анну, Анна - Чехова, Нижинская - Мережковского, Зинаида Николаевна села между мужем и Сувориным. Родители остались сидеть на диване. Сандро встал у окна, но так чтоб хорошо видеть Анну. Яков-Зигмунд встал в стороне и чуть позади от него, не спуская глаз с Петра Ивановича.       -Кого Вы хотите, чтоб я вызвала? - Обратилась Анна к хозяевам.       -Может Пушкина, - попросила хозяйка, - мне бы хотелось расспросить его о стихотворении «Пророк», какова интерпретация автора.       -Прекрасно, - вмешалась Нижинская, - Анна Викторовна поселилась на Черной речке, и,несомненно, Пушкин уже приходил к ней.       Дядя в недоумении посмотрел в сторону Штольмана, а Яков стоял, как ошарашенный: «Почему Пушкин?» Никогда он не был так близок к провалу! Он был уверен, что Нина не поверит до конца в его гибель и захочет вызвать ЕГО дух, чтоб задать личные вопросы и убедиться в его смерти.