—Chris—
27 ноября.
Еще один новый день нес мне уйму различных мыслей и переживаний. Изолировавшись от всех, без кого ранее не мог обойтись, я внезапно понял, что превратил свою жизнь в чертову черную дыру. И выбраться из нее было невозможно. Пуская ее под откос, я сосредоточился лишь на себе и своем сердце, которое сейчас было похоже на кусок черного угля. Эва каждый день оставляла мне сообщения, пыталась достучаться до меня звонками, выяснить, что происходит. Я знал, что она приходила ко мне под дверь и ждала, пока я выйду и внесу явность в наши отношения. Мун испытывала ко мне наисильнейшие чувства, ее любовь была чистой и безграничной, пока я прятался и избегал встреч. Блять, я даже не мог обронить банальное «привет» из-за сдавливающей шею вины. А открыть ей дверь и постараться излить душу было чем-то из рода вон выходящим. Внезапное появление Лиссы стерло все настоящее, создавая бурю. Днями сидя дома, я только то и делал, что писал Вильяму, запрещал ему брать трубку, когда звонила Мун. Он не был в восторге, все еще считая, что я поступаю как самый последний мудак. Но он не ошибался. Я и правда был мудаком. Ясность в моей голове заменилась серым туманом, который напоминал о прошлой жизни, к которой я бы никогда не хотел возвращаться. Лисса была главной героиней в моем мире, что не обернулся ничем хорошим. Но я все еще хотел ее; хотел окунуться в нее с головой, пройти через те прекрасные дни, когда мы были вместе. И продолжая топить вину алкоголем, я все сильнее проваливался в пропасть, прокручивая все возможные варианты развития событий. Лисса — это букет воспоминаний, моя первая любовь, которая закончилась крайне паршиво. Эва — мое настоящее, она могла стать самым лучшим, что было у меня. Она и была им, пока Лисс не ворвалась в мое сердце, отравляя весь мой организм и разум.28 ноября.
«Помнишь нашу первую встречу в кафе, Крис? Я была такой смелой, общалась с теми парням, будто они — вонючий мусор, совершенно не думая о последствиях, за что поплатилась. Знаешь, если бы ты не появился, то они, пожалуй, изнасиловали меня. Но незнакомец, которого я раньше никогда не встречала в кофейне, заступился за меня. И это было впервые; впервые кто-то беспокоился обо мне так сильно. Затем я узнала кто ты. И сразу отпустила идею познакомиться поближе. Как оказалось сопротивляться твоему обаянию было сложно, даже бесполезно, и я проиграла в этой игре почти сразу, как только ты коснулся своими губами моей щеки. А то глупое свидание. Оно так волновало меня. Я хотела облить тебя бензином и зажечь спичку. Вот как сильно ты бесил меня. Но уже тогда, сидя на крыше, я потихоньку начинала влюбляться. Пока ты все не испортил. Твой характер — дерьмо, тебе говорили? Но потом мы оказались у тебя дома. Тот адреналин, который нам подарил человек, преследующий нас, сыграл очень злую шутку. И я поцеловала тебя. Или ты меня. Неважно. Но тот поцелуй вдохнул в меня жизнь. И я знаю, что для тебя он тоже что-то значил. Скажи мне только одно, Шистад, ты так быстро забыл это? Или все было только ради секса? Если да, то поздравляю тебя. Мою девственность уже не вернуть. Ты победил». — Я ничего не забыл, Мун, — говоря в пустоту, я до крови закусил губу. — И никогда не забуду, — находясь на грани слез и улыбки, я обратился за помощью к лучшим друзьям: пиву, водке и виски.29 ноября.
«Прекрати молчать. Прекрати прятаться от меня, Крис. Я начинаю думать, что это конец. Дай мне знать, если я ошибаюсь», — сообщение Мун маячило перед глазами и клянусь, я ощущал отчаянье и грусть в каждой букве. Но блокируя мобильник, я отбросил его в сторону, все еще утопая. Я не представлял, что мог сказать ей. Как мог дать этот знак. Я не знал конец ли это, но прекрасно понимал, что стремительно к нему приближаюсь.30 ноября.
«Ну-и-ну, Шистад. Я выпиваю две бутылки вина в день, много курю. И за испорченное здоровье и разбитое сердце виню только тебя. Прошло две недели с тех пор, как мы вместе проснулись в одной постели. Я все еще помню вкус твоих губ, запах твоей кожи. А ты помнишь? Помнишь, как говорил, что мы — это навсегда? Я помню. Я помню каждую минуту, проведенную вместе. И с ужасом осознаю, что ненавижу свою хорошую память. Начинаю ненавидеть тебя, все еще любя». Я сдерживал слезы. Отдавал последние силы, чтобы не сорваться и не пойти к ней. Где-то глубоко внутри я начинал гноиться, будто кто-то воткнул в меня ржавый нож и не обработал рану. Именно сообщения Эвы превращали меня в гребанного труса и конченого уебка. Ненавидя себя и Лиссу, я обреченно глотал водку, надеясь, что та обожжет мое горло и заменит душевную боль на физическую Но почему-то этого никогда не происходило.1 декабря.
«Ты убиваешь меня. Ты — гребанная болезнь, Шистад. Смертельная болезнь, из-за которой я умираю. Ты хоть знаешь, что я желала провести с тобой всю жизнь? Хотела принадлежать только тебе. И самое хуевое в этой не менее блядско-конченной истории — это то, что ты подарил мне самое желанное: спокойствие, окрыленность, чувства легкости и влюбленности. А затем отнял это. Так просто. Если ты перестал меня любить, то, сука, сообщи мне об этом. Отправь гребанную точку или две точки, или три. Блять, просто скажи мне об этом. И я перестану бороться за наши отношения так же, как перестал бороться ты». Опрокинув голову, я глядел в потолок. В груди зарождалось разочарование в себе, полнейшее отвращение. Открывая сообщения, я напечатал точку. И стер ее, прекрасно понимая, что любить Мун я не перестал.2 декабря.
«Если у тебя не хватает смелости закончить это преставление, то прекрасный финал я создам сама. Я устала бежать за твоим сердцем, за прошлым тобой. Эта гонка не для меня. Прощай». И только сейчас я поднялся с постели. Выбросил пустые бутылки в мусорный бак, принял душ, заставил себя позавтракать, сдерживая рвоту. Практически прекратил пить, сократив дневную дозу до половины бутылки какого-нибудь дерьма в день. Но, идя домой по темному переулку, вслушиваясь в пугающую тишину, я так захотел начать жить. Захотел этого так сильно, что, опираясь на стену, опустился на землю и наконец-то заплакал, позволяя себе выплеснуть чувства наружу. Находясь в полном одиночестве, я с ужасом осознал, что испортил свою жизнь. И жизнь Эвы Мун. «Просто знай, что я все еще принадлежу тебе, Мун. Не обрывай все так...», — печатая сообщение, я внезапно остановился, вытирая слезы рукавом, перестав дышать. Отдавая себе отчет в содеянном, я рухнул. Ведь сам разрушил все, что мы так долго строили.