Так любят фэйри

— Оглянись, Марк. Неужели ты не видишь, насколько мир вокруг тебя прекрасен? Он не знает, с каких пор он стал таким романтиком, когда мир перестал казаться ему мрачным и серым. Что-то щёлкнуло внутри, что-то дало ему осознать, что он дышит полной грудью. Кто-то. И этот кто-то лежит сейчас прямо перед ним, обнажённый, красивый, до боли идеальный, даже со шрамами на спине. Идеальный от золотистых кудряшек до острых щиколоток. Совершенство. Потому что принадлежит ему. Потому что его. — Не прекраснее тебя, — отвечает так просто, не задумываясь, целуя его в плечо, а сердце Кирана замирает от счастья. От нежности, омывающей его тёплой волной. — Красота повсюду, мир удивителен. Нужно только видеть, — Марк слушает мягкий, вкрадчивый, завораживающий голос, который никогда бы ему не надоел, потому что этот голос успокаивает, дарит блаженное чувство уюта, спокойствия. На такую роскошь он и не рассчитывал, когда только попал в Дикую Охоту. Он видит цветок дождевой лилии неподалёку, и он напоминает ему Кирана. Изящный, изысканный, на него хочется смотреть часами. А на Кирана — целую вечность. Он украдкой срывает жёлтый цветок, на котором капельками собралась роса, и устраивает хрупкую лилию в волосах Кирана. Как красиво. Марк задыхается. — Ничто не сравнится с красотой, открывающейся влюблённому сердцу, — шепчет тихо-тихо, практически произносит одними губами, но Киран понимает. Он чувствует. Он знает. А после Киран уже не может сдерживаться, впиваясь в губы Марка настойчивым, но одновременно невесомо-нежным поцелуем. Они тонут, они улетают куда-то ввысь, но пока они есть друг у друга, им ничего не страшно. Они со всем справятся.

***

Он получает огненное письмо от той темноволосой принцессы, что когда-то нравилась Марку. В нём всего два слова, от которых трещит между рёбер, а сердце взрывается от боли, слёзы катятся градом по щекам. Не может быть. Только не Марк. Киран трясущимися руками отправляет ответ Кристине. Он только что потерял свой якорь, свою опору, смысл жизни. Он немедленно прибывает в Лос-Анджелесский Институт, зная, что сегодня никто его не прогонит. А в его покоях на столе лежит записка, которая оживила то, что тлело в душе не один год. Два слова, которые заставили боль вспыхнуть так ярко, что он едва не ослеп. «Он погиб».

***

— Я подумала, что ты захочешь знать. Это демонический яд, его было слишком много даже для такого сильного парня, как Марк, — Розалес говорит, не замолкая, знает, что у Кирана не хватит сил спросить что-либо, — он умер за пару минут, мы...мы не успели. — Могу я…? — надрывно, ломко, крупицами выдавливая звуки, произносит он, разваливаясь на куски. — Прошу, Кристина, умоляю. — Да, он лежит в лазарете. Джулиан пока успокаивает всех остальных, Хелен в особенности, для неё это словно лишиться части души. Кристина сопровождает его до двери лазарета, а после лишь проводит ладонью по плечу, пытаясь подбодрить. И откуда в ней столько силы, как она держится? А после девушка молвит, и в голосе Киран улавливает океаны тоски и печали, ей ведь тоже нелегко, Марк был её другом. Был. И ничего уже не исправить. — Он любил тебя. Больше всего на свете. Киран кивает, открывая дверь дрожащими руками, понимая, что это конец. Марк лежит неподвижно, будто статуя. Все тот же Марк. Его Марк. Идеальный от золотистых кудряшек до острых щиколоток. Все тот же Марк. Но он мёртв, он не дышит. Его. Больше. Нет. Киран приближается к нему, проводит пальцами от запястья к плечу, а после касается скул и губ. Целует. Целует в последний раз. Достаёт цветок водяной лилии, окроплённый на этот раз не росой, а его слезами, которые всё не заканчиваются. И шепчет, зная, что никогда себе этого не простит. — Мы еще встретимся, любовь моя. Мы еще встретимся.