***
В мозгу — вспышками воспоминаний, под кожей — сладостью поцелуев, на сетчатке — каждой черточкой, — Марк повсюду. Он затёртый участок на пластинке его существования. Он кислород, представляющий такую же, если не большую необходимость. Жизнь делится на «до» и «после», и он уже не помнит, как было «до». Не хочет помнить, потому что после появления Блэкторна в груди взорвался целый фейерверк, а жизнь заиграла красками, без сожалений вытесняя чёрный и серый, оставляя лишь глаза как извечное напоминание о том, что он никогда не будет таким, как прежде. И он согласен не возвращаться к безвозвратно упущенному иллюзорному шансу на нормальную жизнь, зная, что у него есть Марк. Отныне и навсегда все его существование сведено к Марку. Теперь ему есть, о ком заботиться. Он тонет в глазах, что кажутся ему самыми великолепными на свете. Нет, не кажутся. Он знает это наверняка. Еще больше пьянит понимание, что Марк точно так же увяз. Кому нужны зеркала, когда можно раствориться без остатка, теряя самого себя, чувствуя то, что не назовёшь даже словом «любовь»? Они уже не существуют по отдельности, нет Кирана и нет Марка. Есть только их уютный мир, один на двоих, а больше ничего и не нужно. Когда они вместе, все вокруг до невозможности яркое, ослепляющее, концентрированно-солнечное, что больно смотреть. И калейдоскопу цветов он ни за что бы не предпочел унылую серость, которая до встречи с Марком намертво отпечаталась под веками. Марку удалось пробраться и туда.***
Опустошающее одиночество, которое призраком следует за ним по пятам, вызывает табун мурашек по хребту от одной лишь мысли, что теперь не осталось ни единого шанса все изменить. Резкий контраст счастливых дней в Охоте с Марком и ужасающего безразличия, а также покорной терпимости ко всем насмешкам, издевательствам, пыткам оглушает. Он прикован к дереву в ожидании казни. Он знает, что это конец. Но внутри все мертво. Он не чувствует ничего. Ничего. Не злится, не просит о пощаде, не лелеет надежду, что всё ещё образуется, не умоляет дать ему последний шанс. Не выказывает слабости. И только это напоминает о нем прежнем. О том бесстрашном фейри, в которого Блэкторн когда-то влюбился. О том, чьё сердце блондин украл, забрал себе, заклеймил, разбил не единожды. О том, каким он хотел бы снова стать. Но он не чувствует больше. Даже Ангел не дал своим детям руны, исцеляющей вдребезги разбитое сердце. Потому что порой боль так поглощает, что становится частью тебя самого. Он сгусток боли. Она заполнила его до краёв, и однажды он перестанет с этим бороться. Однажды ему не хватит сил жить без того, кто принёс в конечном итоге нереальное счастье и безмерную боль. Однажды и он сдастся, повинуясь судьбе. Однажды он признает, что легче не станет, и сгорит дотла, но в отличие от феникса, не возродится из пепла.