without exit

В первое воскресенье ноября, в их детдоме под номером 66, на удивление, шумно, воспитательницы мечутся туда-сюда, нервно повышая голос, приказывая уборщицам работать усерднее и мыть тщательнее и вообще говорят, мол, чтоб всё блестело. Во главе всего этого непонятного деяния и сам директор, который всем этим руководит, отдавая приказы направо и налево. Ли мимолётом думает, что от всей грязи они уже никогда не смогут отмыться, что это как клеймо, которое не исчезнет. Года наверно так 2 назад он бы не смог представить, что люди, которые вроде как должны помогать людям справиться с проблемами и хоть как-то уменьшить её, будут лишь увеличивать её во всех проявлениях. Оказывается мир и правда полон эгоистами, и он жесток. Это была вторая истина, которую усвоил Ли. В прочем Сонхве нет никакого дела до этого, у него лишь спина затекла и всё болит, после проведённой ночи в туалете. Парень идёт по длинному коридору, который кажется длинною в вечность, и слышит, как бьётся его собственное сердце, как кружится голова, и в кору головного мозга забирается страх, пуская мурашки по всему телу. При всём этом, он старается сохранять внутреннее спокойство, закрывая глаза и вдыхая спасательный воздух, замечая как ко всем симпотомам болезненого, «неживого» состояния прибавилось ещё и боль 3 последних ребер. Сонхва думает, что нужно где-то достать обезболивающее или умирать он будет в муках, чего бы не хотелось. Лучше уж сразу и мгновенно. Это не Сонхва шутит с жизнью, это по-моему жизнь над ним шутит, и если так, то Ли не оценил. Поток мыслей сбивает громкий и неприятный голос старенькой вахтёрши Ли Наён, который сообщает, что всем ученикам детдома следует спуститься в главный корпус и немедленно, иначе их ждёт наказание, от которого уже никто не сможет отлынуть. Ли уверен, что в этом прогнившем городке, в этом месте, не осталось людей, тут только твари, которым имя «нелюди», и в этом он уверен на все 100. Ему пришлось пойти в обход, чтобы достигнуть цели, и эти действия он уже выполняет на автомате, как робот, который запрограммирован, уже даже неосознанно. Оказывается к ним приехал мэр и инвестор этого детдома, да и ещё и со своим сыном, что Ли не понятно совсем. У Сонхвы формируется неприязнь с первого взгляда, вообще из-за того, что ненавидит он всех и врядли это когда-то изменится. Хотя бы потому, что своими деньгами, что старший Чон вкладывает в этот детдом, который домом то называется по определению, он им никогда и не был. Это только пустая трата денег. Все накопления ухватывают себе директор и воспитатели, при этом зажимая персоналу, у которых обязанностей больше, но должность меньше. Сонхва называет это жадностью, жлобством и кощунством. Мэр собственными деньгами «воспитывает» в этих едва ли людях голодных животных, которые действуют по инстинктам и готовы друг другу перегрызть глотки за простые бумажки с циферками. Все, чем они живут это ложью и деньгами, и для них этот мир прекрасен, вот только для других — нет. Директор доверчиво заглядывает в глаза инвестора, как доверчивая собачка, ожидая свой лакомый кусочек, рассказывает про обеспечение хороших условий для детей, должное образование, правильное питание и сбалансированный сон. Это конечно все ложь от первого и до последнего слова. Сонхва даже усмехается про себя и невероятно хочет свалить, потому что от лжи его тошнит тоже. Он чувствует на себе чей-то взгляд и поднимает голову, встречаясь с парнем. Сонхва не сомневается, это отпрыск Чон. Вот только напрягает, что из всей толпы детей, он смотрит только на него, глаза в глаза. Глаза Чона не выражают абсолютно ничего, они нечитабельные, а от его взгляда становится  даже как-то холодно, и подушечки пальцев Ли внезапно становятся холодными, а ладони потеют. Сонхва слышит краем уха, что зовут его Кисок, и он не так уж и плох на первый взгляд. Чон ухожен, красиво одет, а на руках, Ли уверен, дорогие швейцарские часы. Кажется примерно такие носил и его отец. Ему кажется, что этот Чон Кисок не так уж и прост, и врядли его подводит интуиция. Сонхва первым не выдерживает этих гляделок и отводит взгляд в сторону, улыбаясь левым краешком губ, думая что это не осталось не замеченым никем; вот тут он ошибается. Директор говорит, что покажет обстановку, оборудование в комнатах и кабинетах, и Чон старший следует за ним, слушая очередную сладкую ложь, которую ему приторной патокой заливают в уши, и верит. Потому что, в отличии от глаз его сына, там было доверие, наивность и какая-то даже глупость. Ли предполагает, что они абсолютно разные, как огонь и вода, не похожи вовсе, но это его не касается. Кисок не идёт с отцом, он уходит на крыльцо отдохнуть от всех этих дел отца, что ему уж точно безразличны. Сонхва даже немного обижается на него за то, что они так и не смогут пообщаться поближе, да и этому не суждено случится. Парень тяжело вздыхает и собирается уходить прочь, надеясь спокойно дойти до постели, так и ничего себе не повредив и не на кого не натолкнуться. В это самое мгновенье, на оба его плеча ложатся чьи-то руки. Что ж, удача его второе имя. Сонхва не умеет предсказывать будущего, но он точно знает кто за его спиной, даже не надо гадать. Ли лишь взрагивает от внезапности и морщится от болезненого ощущения всё ещё не заживших синяков на лопатках, которые только обрели свой цвет, переливаясь сразу несколькими цветами от багрово-фиолетового до насыщенной синего с примесью грязно-болотного. Выглядит даже симпатично, если бы это не были гематомы, которые не заживают и с каждым разом болят всё сильнее. Сонхва даже дал им название — «крылья падшего человека» и кажется это лучше всего описывает его. Он ждёт, что будет дальше, потому что мысли уже осточертели ему и хотелось, чтоб всё это закончилось как можно скорее. — Хэй, девчонка, я скучаю по тебе. Мы уже давно не проводили времени вместе, ты так не считаешь? — говорит Минхёк, а двое других лишь смеются, и этот смех слишком застрял в голове Ли, что внезапно накатывает страх. Вот только ему больше не страшно. Он молчит, потому что знает, что это разадоривает их ещё больше, Сонхве весело. Он смеётся, но ничего не отвечает и осознает, что это больше похоже на истерический приступ. — Ой, он голос подал. Или все-таки она? — говорит Джунхён. — Как хочешь, — вторит ему Ли и прожигает своим ненавистным взглядом, казалось бы дыру в парне, но нет. Джунхён в ответ бьёт в живот, и Сонхва заходится в приступе кашля и чуть сгибается, не позволяя окончательно показать слабину. В глаза он все также неизменно смотрит, терпя боль, что жгучим пламенем выжигает все внутренности, пробуждая нестерпимую жажду, но вместо этого Ли лишь облизывает губы и улыбается, впервые как-то спокойно, но с надломом. Третий молча стоит в сторонке, охраняя «поле битвы» и параллельно наблюдая за развитием ситуации. Минхёк подходит ближе и проводит пальцем по губам Ли. — Джунхёк, посмотри на его губы, прикинь как он классно отсасывает. — уже обращаясь непосредственно к Сонхве. — Да, детка? — ухмыляется, и парню просто хочется плюнуть ему в лицо, но он покорно молчит. — Пойдём проверим. Малышка, сегодня у меня на тебя грандиозные планы, — вся компания заходится в громком смехе, что так давит  на уши и хочется в тот час же закрыть их, лишь бы не слышать. Они хватает его под руки, а тот третий, имени, которого Сонхва не знает, бьёт его по заднице, и парень готов развернуться и дать ему в лицо. Они толкают его, и он от внезапности утыкается в чью-то грудь, которая его спасает от падения. Сонхва поднимает глаза и натытается на ответный взгляд глубоких черных, в которых утонуть можно, они полностью поглощают, как чёрная дыра, которая затягивает без шанса на спасение. Сонхва чувствует, как под ребром, что-то хрустит и ломается. Он боится, что вот она его последняя возможность, которую Ли вот так вот просто отпускает, кажется даже не пытаясь. Глаза в глаза, и он говорит короткое «извини», так и не получая ответа. В следующее мгновенье, эта тройка как бы «по-дружески» толкает его со всей силы в правое плечо, то самое, где одно из «незаживших крыльев», и Сонхва морщится вновь. Они заходят за детдом, выходя за железные ворота и направляясь в сторону моста. Мысли Сонхвы абсолютно пусты, он просто думает о том, что всё скоро закончится, и парень наконец-то сможет встретиться с родителями, по которым очень скучает. Они приходят слишком быстро, будучи в своих мыслях, Сонхва все пропустил и даже не заметил, как пришло то самое время. Минхёк толкает его на кирпичную стену, и Ли не успевает должным образом среагировать. От него это больше не требуется, только вот нос он себе всё-таки разбил. Минхёк ударяет в скулу, и теперь уже из нижней губы течёт кровь. Ли шуточно на неё дует, чтоб было не больно, но так ещё больнее. Сонхва готов зарыдать. — Слушай, кем же была твоя мама, что родила такую девченку, как ты? Она что спала со всеми, что получилось такое чудовище как ты? — ему всегда доставляло кидать едкие комментарии в его сторону, заставляя вскипать от злости и ненависти. — А ты вообще парень, м? — продолжает он свою речь. Сонхва чувствует, что по больному, и сердце расходится вновь ещё незажившими шрамами. На это дружки Минхёка смеются вновь, ведь они любят издеваться над слабыми, это у них как развлечение. По одному они никто, а так они — друзья по интересам. Ли Минхек — главарь их группировки, а против него никто не попрёт, потому что за это «смелого» поставят раком. — Если хочешь унизить меня, растопать, хотя дальше уже кажется некуда, то давай, но маму мою не трогай, ублюдок, — он ударяет Минхёка, и рассекает ему бровь, на что он шипит и прижимает руку к больному месту. Сонхве вовсе не жалко, разве можно таких жалеть? — А вот это ты зря, — вторит ему Минхек. — Парни, научите эту размазню себя правильно вести. — И они слушаются его. Они, как послушные псы, выполняют все команды своего хозяина. Шестерки Ли толкают парня на землю, не оставляя даже малейшей возможности сбежать, и бьют всем, чем только можно. Можно подумать, что эта возможность у него когда-то была. Удары приходятся в живот и немного в голову, и Сонхве больно, с уголка его глаз текут слёзы, смешиваясь с кровью и грязью. Он и сам похож на эту грязь, потому что пал уже ниже некуда. Минхёк подходит к нему вольной походкой и садится на корточки, до боли сжимая чёрные, порядком отросшие волосы Сонхвы в кулак, заставляя смотреть в лицо, повиноваться. И он подчиняется, потому что больше не может по другому. Минхёк наклоняяется ниже, и Ли чувствует его дыхание на своей щеке и ждёт, что будет дальше. Сонхва знает, ошибок он не прощает. — Смазливенький ты, но знаешь, всему приходит конец, вот и тебе тоже пришёл, — его смех буквально разрезает напряженую тишину вокруг и режет по барабаным перепонкам. — Приятно было познакомиться, Сонхва, а сейчас прощай. — И все прекрасно знают, что никому из них не было приятно это знакомство, это просто чистая случайность. Минхёк заносит руку с камнем, замахиваясь. Сонхва ждал этого момента очень долго. Глаза закрываются сами по себе, дыхание учащается, а сам парень испытывает достаточно двоякие чувства: страх и предвкушение. В любом случае он давно уже был готов, дороги обратно нет. Этот момент так и не наступает, потому что в разборки вклинивается «лишний», и Ли даже знает кто, он чувствует нутром, даже с закрытыми глазами. Кисок, он определённо, не так прост. Сонхва медленно проваливается в бездну и ему жутко хочется спать, но «незнакомец» не даёт. Он слышит, как Чон ломает нос Минхёку, как хрустит рука Джунхёна и как позорно сбегает тот третий молчаливый. Кисок подходит к нему и шепчет тихое «успел, прости, что так поздно». Он садится на колени прямо в грязь и лужу крови в своих дорогих фирменных джинсах, после чего кладет голову черноволосого к себе на колени; всё так просто оказывается. А Сонхва из последних сил тянет уголки губ вверх, и это больно, но он держится, и шепчет тихо, но Чон слышит: — Не стоило правда. Чувствую себя виноватым теперь, — он начинает кашлять, а из глаз его текут слёзы, и теперь кажется он счастлив, что его последним воспоминаниям станет Кисок, который спас его от того, что спасти уже не возможно. Кисок вытирает его лицо и пачкает вещи в крови, но ему правда все равно на это. — Дорогие вещи, да? Прости, — он молчит, и подбирает подходящие слова.— Спасибо, что станешь моим последним воспоминанием. Я закажу за тебя словечко там, наверху. — Не говори глупостей, мы с тобой обязательно встретимся вновь, запомни. — Я запомню, — и Сонхва замолкает.