Сердце грифона

"У людей не хватает воображения. Они только повторяют то, что им скажешь…"

- Ты зря принес плохие вести, Говорящий с демонами. Лес защитит нас, - оборвал его торопливую отрывистую речь Первый старец, когда Меченый, задыхаясь после долгого бега по жаре, по звериной тропе - наперерез, чтобы сократить путь, через самый бурелом, с ходу ворвался в дом Старейшин и бесцеремонно прервал степенно переговаривавшийся Совет. - Им хватит награбленного с окраинных земель. Они не полезут в чащу. Мы слишком далеко от основных дорог, - поддержал Второй. - Зря ты так часто ходишь к долине. Ты только навлечешь на нас своих демонов, - вторил Третий. «Покрытый знаками» и свежими царапинами от множества хлестких веток угрюмо замолчал. Вернувшись в деревню с «дурной вестью», он снова оправдал в их глазах свое «проклятье». Трое Старейшин укоризненно шептались, приказав ему молчать, и рослый мужчина снова почувствовал себя худеньким мальцом, что пытался докричаться до них много лет назад. Он бежал всю ночь и почти весь день, бросив добытого оленя. Бежал после того, как, устроившись на ночной привал, вдруг услышал звук горна и почуял запах дыма. Бежал, когда вышел к долине и увидел, как горят внизу окраинные поселки, увидел вереницы вооруженных людей и всадников в броне, в свете факелов напомнивших ему ожившие призрачные доспехи, и понял, что вот оно, давно забытое, снова. Бежать-бежать-бежать... Он бежал, вдруг ощутив себя в давно изученном, исхоженном вдоль и поперек старом лесу, как когда-то - потерянным в древних катакомбах. Бежал наперегонки со смертью, потому что видел – один из отрядов уже огненным червем поднимается по склону долины, втекая в лес в поисках новой добычи. Они хотели все больше-больше-больше... «Орлы-людоеды» уже давно не уносили детей десятками. Но люди и сами прекрасно справлялись с тем, чтобы без потери разума и приказа Владыки Гнезда забирать тысячами больше чужих жизней. Не в колдовском сне – но в здравом рассудке. Война снова докатилась до ближних земель. В лучшем случае на них шел один отряд. В худшем – считай что целая армия. А племя было слишком мало, чтобы сражаться. Нужно было... Бежать-бежать-бежать... - Мы бежали сюда много лет назад, ты хочешь этого снова? Им нечего здесь искать, - указал в широкое распахнутое окно Второй. Горстка деревянных домов в самом центре бескрайней чащобы. В селении охотников, выменивающих дичь и шкуры на рис и ткань у дружественных приречных племен, не было ничего ценного. - Им нечего искать, кроме нас, - возразил Меченый с горящим в синих глазах застарелым упрямством, - Разве нас уже не пытались сделать рабами? - Мы никуда не уйдем, - тяжелым камнем уронил Первый. ... Он страшно устал, почти весь день продираясь по лесу и изнемогая от зноя, но отдыхать не было времени. Он взобрался на самую высокую из деревянных сторожевых вышек, и с нее ему был виден сплошной зеленый ковер на фоне разгорающегося заката. Но послеполуденный свет непривычно темнел, словно сумерки были уже близки, и золотистые перья неба становились цвета крови, мутнея от далекого пожара. За краем леса колышущимся темным облаком поднималась гарь. И пожар был вовсе не от грозы. И он нарушил короткий приказ Старейшин - молчать. Большой бронзовый гонг гулко и тревожно запел, созывая племя – как в далекую ночь, когда люди огнем отгоняли крылатого демона. Он знал, что наказание за самовольство – изгнание. Но он уже был изгнан - много лет назад – в день, когда зачарованный зверь похитил его из общей сиротской спальни. И, если чудо случится, и враги не дойдут – он готов был уйти. Люди, сгрудившиеся на поле собраний, недоверчиво переговаривались, не веря «меченому» – для них он не был тем, у кого есть право первого голоса. Старейшины были злы на него за сеяние паники, он был зол на них, а жители все медлили, не желая бросать забитые запасами амбары. Но он не мог уйти один. Уйти сейчас. Бежать, как трус. Он понял - придется остаться и ждать, надеясь на призрачный шанс. Ждать, чтобы сражаться, погибнув вместе с другими. Но не позволив превратить себя в раба.