***
Арсений весь в поту, подушка и простыни под ним неприятно влажные, всё тело напряжено, а мозг отказывается воспринимать действительность. Но вернуло в реальный мир Попова не что иное, как стояк, поднявший вместе с собой одеяло. Увидев эту картину, Арсений быстро садится в надежде скрыть возбуждение от Антона. — Арс, тебе кошмар приснился? — осторожно спрашивает Шастун, заботливо проводя рукой по спине мужчины. Но от этого действия Попову становится только хуже, по телу будто пускают ток, а из горла рвётся вой. — Я в душ, — выпаливает Арсений. Попов быстро встаёт и, делая первый шаг, цепляется за что-то большое и мохнатое и с грохотом падает на пол. Булка негромко скулит и подрывается с места. — Всё в порядке, — тараторит Арсений, выползая из комнаты на четвереньках. Когда брюнету всё-таки удаётся добраться до ванны, он, недолго думая, снимает с себя пижамные штаны и встаёт под струи ледяной воды. И это уже был сотый по счёту казус такого рода. Своё странное поведение и не менее странную реакцию своего организма Арсений начал замечать в начале марта. Началось все в один прекрасный весенний день.***
Попов как обычно сидит над кипой непроверенных тетрадей, когда к нему подходит Антон. — Арс! — Ммм? — мычит Попов, не отрываясь от проверки. — У тебя же день рождения скоро… — протягивает Антон. — В конце месяца, — усмехается Арсений и поднимает голову. То, что он перед собой увидел, и стало причиной его теперешних страданий. Антон, мать его, Шастун вышел после душа, даже не удосужившись нормально обтереться, и предстал перед Поповым с голым торсом. С мокрым голым торсом. С очень сильно мокрым голым торсом. До этого самого момента Антон всегда казался Арсению больно худым, но, как оказалось, это было не так. Да, он был строен, но его худоба не была болезненной или некрасивой, наоборот, он был хорошо сложен. На животе просматривались кубики пресса, а ключицы и рёбра соблазнительно выпирали. Но всю картину, конечно, дополняли стекающие капли воды. Поэтому Арсению только и оставалось, что, прикусив конец ручки, представлять, как он будет слизывать стекающую воду с тела мужчины. — Ты согласен? — спрашивает Шастун, внимательно смотря на Попова. — Да, — тихо говорит Арсений. — Ты хоть понял на что согласен? — Антон усмехается и рукой зачёсывает влажные волосы назад. — Арс? Нужно ли говорить, что после этого действия брюнет снова завис? Думаю, нет. После этого дня Попов не мог нормально существовать рядом с Антоном. Порой ему казалось, что он просто-напросто сходит с ума. Так в один из вечеров они сидели в гостиной в квартире Попова и смотрели какой-то фильм. Но Антону-люблю-неожиданности-Шастуну взбрело в голову поесть банан. Мужчина преспокойно себе уплетал фрукт за обе щеки, внимательно смотря фильм. Но у Арсения в голове в этот момент было, как минимум порно, а во рту Антона был как минимум не банан. В тот день Попов убежал из собственного дома, чтобы пойти погулять с Булкой. Но последней (не в обсуждении данной темы будет сказано) каплей стал один инцидент… Арсению осточертело сомневаться и бояться, ибо от секса с Антоном его останавливала исключительно его необразованность в данном плане. Да, он занимался любовью с девушками, там все вполне себе понятно, но секс с мужчинами это отдельная история… Тогда Попов решил заняться самообразованием. И в момент, когда Арсений очень сосредоточенно наблюдал за тем, как одна порнозвезда, закинув себе на плечи ноги другой порнозвезды, вколачивает его в матрас, сзади подкрался Антон. — Я так себе один раз чуть связки не растянул, — с усмешкой говорит Антон прямо на ухо Попову. Брюнет вздрагивает от испуга и молниеносно закрывает крышку ноутбука в надежде, что у Шастуна память десять секунд, и он сейчас же забудет, что увидел. — Арс, ты не хочешь со мной ни о чём поговорить? — спокойно спрашивает Антон, присаживаясь на стол так, чтобы видеть лицо Попова, которое он закрыл ладонями. — Нет, — глухо говорит брюнет куда-то себе в руки. — Арс, посмотри на меня, — мягко просит Антон. — Мне стыдно, — бубнит Арсений, продолжая закрывать лицо. — У меня такое ощущение, что я мамаша, которая спалила своего сына за просмотром гей-порно, — с усмешкой говорит Шастун. — Вот у меня такое же ощущение, — тихо говорит мужчина. — Арс, — Антон перестаёт ждать, что Попов сам откроет лицо, поэтому аккуратно берёт руки мужчины в свои. — Я прекрасно знаю, что ты сейчас это смотрел не для того, чтобы подрочить… — Почему ты так уверен? — с вызовом спрашивает Арсений, но при виде насмешливого взгляда Антона его защитная реакция даёт сбой. — Я понимаю все твои сомнения и страхи, сам когда-то находился в такой ситуации, — задумчиво говорит Шастун, переплетая пальцы Попова и свои. — Я просто хочу сказать, что я готов помочь тебе разобраться и ответить на все интересующие тебя вопросы. — Ты говоришь, как учитель, это мерзко, — кривится Арсений, вызывая смех Антона. — Надеюсь, ты меня понял, — с улыбкой говорит Шастун, быстро целует Попова в щёку и выходит из комнаты. После всех этих происшествий Арсений не придумал ничего лучше, как начать избегать Антона. Попов надеялся, что вдали от Шастуна он сможет немного остыть и собрать мозги в кучу. В принципе, это сработало. Эротические сны с участием зеленоглазого прекратились, возбуждение по поводу и без тоже. Но как итог, Арсений после двух недель одиночества и редких встреч на работе, всё-таки сорвался и согласился переночевать у Антона. И вот вам, пожалуйста, Попов трясётся под холодными струями воды, чтобы остыть и вымыть из головы картинки с развратно стонущим Антоном.***
— Тебе не кажется, что Арсений Сергеевич каким-то рассеянным стал? — задумчиво говорит Дима. Ребята сидели в один из будних дней в школьной столовой и наблюдали, как Попов, смотря куда-то расфокусированным взглядом, сыпал себе в чашку уже двадцатую ложку сахара. — Да, я тоже заметил, — протягивает Серёжа, не сводя взгляд с учителя. — Он нам вчера вместо теста экзаменационного, дал самостоятельную работу класса пятого, проверил и наставил пятёрок, даже похвалил, — говорит Матвиенко, усмехаясь. — Влюбился, наверное… — задумчиво говорит Дима. И в этот момент к Арсению Сергеевичу подходит Антон Андреевич, аккуратно кладёт руку на плечо мужчины и что-то говорит. Попов вздрагивает, роняет ложку и из-за того, что резко поворачивается к коллеге, локтем сносит со стола сахарницу. — Ловкач, — прыскает Серёжа. — Слушай, а где Маша? — спрашивает Дима, вспоминая, что девушку он сегодня не видел. — Свалилась с температурой вчера, — грустно говорит Матвиенко, смотря куда-то в чашку. — Носился вчера весь день на пару с её мамой с градусниками, таблетками, бульонами... — Заботливый какой, — щебечет Позов, за что получает фантиком от шоколадного батончика по лицу. Парни ненадолго замолкают, погружаясь в свои мысли. Но тишину нарушает Серёжа. — Я хотел спросить… — мнётся Матвиенко. — А у вас с Катей… ну, было уже? — Ты про секс? — спокойно спрашивает Дима, смотря на краснеющего друга. — Давай называть вещи своими именами. — Ага, — бубнит Серёжа, громко отпивая чай. — Нет, не было, рано ещё, — говорит Позов, закручивая салфетку в трубочку. — Недавно были у меня дома, мама попросила посидеть с сестрой, так Катя смеялась над мультиками громче, чем трехлетний ребёнок, — с улыбкой говорит Дима, поднимая голову. — У вас? Серёжа начинает мяться, опускает голову, но широкой улыбки сдержать не может. — Да ладно?! — округляет глаза парень, улыбаясь. — Было? — Было! — уверенно кивает Матвиенко. — Красавчик, — заключает Позов, и парни с громким смехом отбивают друг другу пять. — Погоди, тебе восемнадцать, а ей-то семнадцать… — Ой, Дим, не начинай, — усмехается Серёжа. — Возраст согласия начинается с шестнадцати. — А она была согласна? — подкалывает друга Позов, но Матвиенко, кажется, воспринимает этот вопрос серьёзно. — Вроде, да… — протягивает Серёжа, устремляя взгляд в потолок, будто пытаясь вспомнить, была ли Маша согласна или нет. Дима же от реакции друга заливается в немом смехе, за что получает протяжное «Ну Д-и-и-и-м!» — Ладно, хорош меня стебать, — возмущается Серёжа, но улыбки сдержать не может. — Ты лучше скажи мне, ты вот весь из себя такой правильный даже и не думал о близости с Катей? — Конечно думал, Серёж! — честно говорит Дима. — Тем более сейчас особенно тяжело: март, гормоны, все дела… — Точно! Гормоны… — Арсений Сергеевич с отстраненным видом останавливается у стола парней, смотря с приоткрытым ртом куда-то в стену. Парням только и остаётся, что непонимающе уставиться на учителя, ожидая его дальнейших действий. Мужчина же хмурится и подносит кружку к губам, отпивая, но потом морщится. — Солёный, — с перекошенным лицом заключает Арсений Сергеевич, ставит кружку на стол парней и медленно уходит из столовой. — Он же туда полсахарницы высыпал… — задумчиво говорит Дима, смотря на оставленную чашку.***
В ночь перед днём рождения Арсения Антон не мог уснуть. Мужчина был очень измотан и нуждался в сне, но мысли не давали ему и глаз сомкнуть. Ухудшал ситуацию и тот момент, что соседняя часть кровати была холодная и пустая. Арсений снова отказался ночевать у Шастуна дома, как бы тот его ни уговаривал. И так он сбегал от Антона уже месяц. Мужчина прекрасно видел и понимал, в чём кроется суть такого поведения Попова, но сделать с этим он ничего не мог, потому что не хотел давить на Арсения. Да и бесполезно это было. Брюнет всегда разгребал свои проблемы сам и не считал нужным посвящать людей в свои неприятности, а так тем более — просить совета. Арсений всегда был расчётлив — он привык продумывать все свои действия на несколько шагов вперёд. Но никакой расчёт не сможет помочь, когда речь заходит о чувствах и эмоциях. Именно поэтому Попов находился в постоянных думах. Каждый раз его мысли заходили в тупик, не находя выхода. Антон видел это, но считал себя бессильным в этом плане, потому что речь шла о близости. И это очень откровенный и личный вопрос. Арсений должен был сам себе ответить, готов он или нет. Шастун бы нагло соврал, если бы сказал, что не хотел Попова и не думал о сексе с ним. Он думал, много и часто, и сам сходил с ума от ожидания, когда же уже Арсений перестанет витать в своих мыслях и перейдёт к действиям. — Он же хочет этого, — сам себе говорит Антон, пялясь в потолок. Шастун видел, как Попов смотрит на него, как его тело покрывается мурашками от каждого прикосновения, как он по ночам стонет, мечется по кровати. Он хотел этого, но боялся. Хотя бояться секса, как минимум, глупо, особенно, когда речь идёт о человеке, которому ты доверяешь. Безусловно, можно переживать о том, что ты можешь сделать что-то неправильно и не доставить партнеру желанного наслаждения. Эти страхи преследуют абсолютно каждого, но их просто надо перебороть. И Арсений боролся. Антон видел, что мужчина пытается в самом себе задушить страх, но чего-то Попову не хватало для того, чтобы решиться, а чего именно, Шастун понять не мог. Будильник прозвенел ровно в семь утра, сообщая о том, что пора вставать. Антон тяжело вздыхает, понимая, что день ему сегодня предстоит тяжёлый. Попов же наверняка не любит свой день рождения (он вообще какие-нибудь праздники любит?), и Шастуну надо будет весь день ходить с широкой улыбкой и делать вид, что он бодр, чтобы создать вокруг Арсения атмосферу праздника.***
Арсений снова не спал полночи, потому что снова проснулся в третьем часу в поту и со сложно скрываемым возбуждением в штанах. В общем, классное выдалось начало дня рождения. Попов долго смотрит на своё отражение в зеркале и проводит длинными пальцами по темным кругам под глазами, думая, что от этого действия они могут исчезнуть. — Красавчик, — бубнит Арсений и берёт в руки флакон с пеной для бритья. Попов обильно наносит на лицо пену и, только поднеся лезвие к коже, слышит звонок в дверь. Мужчина хмурится и плетется к выходу. — С днем рождения! — выпаливает сияющий Антон, стоя на пороге. — Марафет наводишь? Это хорошо! — смеётся мужчина, снимая пальцем каплю пены с груди оторопевшего Арсения и намазывает ему же на нос. — Ты такой радостный, как будто у тебя день рождения, — говорит Попов и понимает, что просто от одного присутствия Антона рядом его настроение растет в геометрической прогрессии. — Пойдём, — скинув с себя пальто и разувшись, говорит Шастун. — Буду тебя брить, — после этих слов Антон разворачивает Арсения спиной к себе, берёт за плечи и ведёт в ванную. — С чего это вдруг? — ухмыляясь, спрашивает Попов и садится на край ванны. — Именинник не должен сам себя брить, традиция такая, — с улыбкой говорит Антон, аккуратно проводя бритвой по лицу брюнета. — Нет такой традиции, — смеётся Арсений, наклоняя голову, чтобы Шастуну было удобнее. — Теперь есть, — пожимая плечами, говорит Антон. Дальше мужчины замолкают. Но тишина только на руку Арсению, она помогает ему внимательно наблюдать за каждым движением Антона. Мужчина с какой-то невероятной заботой и нежностью проводит бритвой по лицу Арсения. И у второго даже не возникает страха, что Шастун может его порезать — он доверяет ему даже в такой мелочи, как бритьё. — Готово! — говорит Антон и полотенцем стирает остатки пены на шее и за ушами мужчины. — Теперь ты похож на школьника. — Вот, кто реально похож на школьника без щетины, так это ты, — с усмешкой говорит Арсений. — А я просто становлюсь чуть моложе. — Всё равно ты старый, — мужчина открывает кран с водой и начинает ополаскивать бритву и раковину от пены. — А тебя не смущает то, что мы ровесники? — говорит Арсений и подходит к мужчине сзади. — Не-а, — усмехается Антон, выключая воду. Попов в этот момент аккуратно обнимает Шастуна за талию, прижимаясь к спине мужчины грудью и кладя голову ему на плечо. — Спасибо тебе, — тихо говорит брюнет. — За что? — с улыбкой спрашивает Антон, смотря на Арсения через отражение в зеркале. — Да за все, — крепче обнимая мужчину, отвечает Попов. — Я тебе два подарка принёс, — разворачивая голову к брюнету, говорит Шастун. — Потом отдашь, — произносит Арсений и отпускает Антона из объятий. — Один нужно отдать прямо сейчас, — выпаливает Шастун, улыбаясь. — Хорошо, — смотря на хитрое лицо мужчины, соглашается Попов. Антон быстро кладёт руку на шею Арсения, утягивая мужчину в глубокий поцелуй. Вторую он опускает на талию брюнета и сразу же чувствует, как его кожа покрывается мурашками. Шастун отмечает, что Попов с большим рвением отвечает на поцелуй, переплетая языки и изредка покусывая губы Антона. В какой-то момент Арсений отстраняется, крепко обнимает Шастуна за талию и утыкается лбом ему в шею. Антон с улыбкой на губах обнимает мужчину в ответ. Весь дальнейший день проходит в похожем стиле. Шастун вызвался быть поваром для Попова, приготовив ему завтрак. Стал его личным водителем, довозя до школы. Арсению казалось, что если бы Антон хоть что-то понимал в математике, то вызвался бы за него вести уроки. В общем, весь день был посвящен Попову и только ему. Его поздравили все коллеги и, в том числе, Павел Алексеевич. Мама с отцом так вообще приехали во время одной из перемен, чтобы поздравить сына лично. Но больше всего Арсения порадовали его собственные ученики, которые подарили учителю огромный торт, весь покрытый разными формулами и прочими математическими атрибутами. Ну, а завершала всё это великолепие маленькая фигурка Арсения, сделанная из мастики, которую перед последним уроком со злодейским хохотом съел Антон. Настроение Попова первый раз за много лет было действительно праздничным. За один день он получил больше объятий, чем за всю свою жизнь, а про поздравления и подарки так и говорить нечего. — Кажется, меня все резко полюбили, — с усмешкой говорит Арсений. — Это я их всех заставил, — смеётся Антон. Вечерний Арбат был полон людьми, отовсюду слышались весёлые разговоры, смех и музыка, которую исполняли уличные артисты. В витринах кафе сидели парочки или просто большие компании друзей. Но в общей суете Арсений видит только рядом идущего мужчину и чувствует себя влюблённым дураком, хотя по сути таковым и является. — Поехали домой, — выпаливает Попов и останавливается. Антон разворачивается к мужчине и впивается в него взглядом: — Поехали.***
Мужчины, не разрывая поцелуй, вваливаются в небольшой коридор квартиры Арсения, сразу начиная раздевать друг друга. За эту мучительно долгую поездку Антон всё-таки понял, чего не хватало Попову для того, чтобы решиться на близость. И всё оказалось до смешного просто: ему не хватало ответных действий от Шастуна. Антон всегда старался вести себя сдержанно и не распускать руки, боясь испугать Арсения, но как оказалось, именно это ему и было нужно. Поэтому стоило мужчине провести рукой вверх от внутренней стороны бедра до самого паха Попова, как тот наградил его голодным взглядом и крепче вцепился в руль. И, как итог, Арсений услышал треск. Это были его выдержка и остатки натуральности. Поэтому ему больше ничего не мешало сейчас выцеловывать каждый миллиметр полуголого тела Антона. Шастун же слишком долго ждал этого момента, поэтому с большой охотой поддавался ласкам брюнета, выгибаясь и томно постанывая, даже не потому, что хотелось, а потому, что это заставляло крышу Арсения уезжать всё дальше. Но в один момент, когда брюки обоих мужчин отправляются на пол, Антон понимает, что Попов начинает медлить. — Ты не знаешь, что дальше? — с улыбкой спрашивает Шастун, разрывая слишком долгий развратный поцелуй. — Знаю что, но… — тяжело дыша, отвечает Арсений. — Но не знаешь как, — заканчивает за мужчину Антон и получает в ответ кивок. — Учись, пока я жив, — с похабной улыбкой говорит Шастун и быстро переворачивает оторопевшего Арсения. Попов, кажется, пытается что-то возразить, но Шастун быстро затыкает рот брюнета своим и запускает руку в трусы Арсения, сжимая горячий член. Дальше Антон начинает спускаться по телу мужчины поцелуями, заставляя Арсения мычать что-то бессвязное и вцепляться в простыни. Но когда Попов чувствует, как Шастун зубами тащит резинку от боксеров вниз, проводя ей по вставшему члену, он забывает как думать и чем дышать. — Смазка есть? — быстро спрашивает Антон, приподнимаясь, чтобы иметь возможность снять трусы с Арсения, а заодно и с себя. — Откуда? — тяжело дыша, спрашивает Попов, поднимаясь на локтях. — Понятно… — тянет Шастун, располагаясь между ног Арсения. — Согни, — командует мужчина, и Попову только и остается, что подчиниться. Антон, не разрывая зрительного контакта с брюнетом, целует внутреннюю часть бедра мужчины и ластится о чувствительную кожу небритой щекой. Арсений мычит и снова падает на подушку, понимая, что кончит слишком быстро, если продолжит смотреть. Антон берёт член Арсения в руку и большим пальцем размазывает выступающую смазку. Дальше он проводит языком от основания до головки, и Попов чувствует, что уже находится на пределе и не придумывает ничего лучше, как начать вспоминать все стихи, которые он учил в школе. И как на зло Арсений не может уйти дальше первой строчки, потому что Шастун творит просто невероятные вещи с его членом. Он сжимает стенки горла, создавая давление и двигает головой, глубоко вбирая напряженный орган. — А тебе когда-нибудь… ах, твою мать, — прерывает свою речь Арсений, потому что, чувствует как в него входит один палец. Ощущение не из приятных, и Попов чувствует, что ему просто жизненно необходимо отвлечься. — Мне когда-нибудь, что? — спрашивает Антон, отстраняясь от члена и опускаясь ниже. — Когда-нибудь пели во время секса-а-а? — Арсений выстанывает последнюю гласную, потому что чувствует язык Антона на своей заднице. — Нет, — коротко говорит Шастун и снова возвращается к сладкой пытке. Антон очень старательно и аккуратно растягивает мужчину под себя, ибо знает насколько это важно. А Арсений? А Арсения просто уносит, в буквальном смысле… — И уно-о-сит меня, и ун-о-о-сит меня, в звенящую гейскую да-а-а-ль, - громко запевает Попов, вцепившись в простыни. Антон, который растягивал мужчину уже двумя пальцами, помогая языком, ибо смазки у них нет, смеётся и, сам того не понимая, пускает вибрацию, и Арсений уже готов рыдать. После долгих оральных утех, от которых у Попова уже кружится голова, Шастун решает, что мужчина готов. Антон рукой распределяет естественную смазку по всей поверхности члена и, оперевшись на одну руку, начинает входить в Арсения. Сказать, что зад Попова горит огнем — ничего не сказать. Ему сразу хочется убежать далеко и надолго, но он уже и так достаточно пережил, чтобы так просто сдаться. Поэтому он одной рукой цепляется за спину Антона, а второй притягивает его для глубокого поцелуя. Шастун без лишних слов понимает, что Арсений пытается отвлечься от неприятных ощущений, поэтому начинает отвечать на поцелуй, продолжая медленно входить в мужчину. Антон и сам не может сдержаться от стона, начиная двигаться, потому что Попов мало того, что был узким, так он ещё и сжимался вокруг него, даря неимоверное наслаждение. Арсений же, сжав зубы, терпит, надеется и верит, что боль прекратится и на её смену придёт что-то более приятное. И ожидания Попова оказались не напрасными. Антон начинает наращивать темп и, толкнувшись достаточно резко, попадает по простате. Арсений никогда не думал, что может так похабно стонать и выгибаться. Оказалось, может. И, кажется, даже соседи узнали, что может. Антон уже больше не осторожничает и начинает активно двигаться, наслаждаясь разбитым видом Попова. Он выгибается, рычит что-то нечленораздельное и закатывает глаза от наслаждения. И через какое-то время Антон чувствует, как Попов скрещивает ноги у него за спиной, давя пяткой на зад. Арсений действительно смелеет, полностью отдаваясь ощущениям. У него ещё никогда не было такого фееричного секса. Да, с девушками было приятно и просто, но такого удовольствия, как сейчас с Антоном, он не испытывал ни разу в жизни. — Ты лучший, — шепчет Арсений, а Антон просто тает и глубоко целует Попова в знак благодарности. Шастун часто дышит, срываясь на стоны, буквально вколачивая Арсения в матрас. Оба мужчины уже изнемогают, желая получить долгожданную разрядку, потому что в комнате слишком жарко, а тела уже давно находятся в напряжении. Антон чувствует, как рука Арсения пропадает с его спины. — Нет, — на выдохе говорит Шастун, перехватывая руку Попова где-то на уровне живота, заводит её над головой брюнета, переплетая пальцы. — Я больше не могу, — воет Арсений, снова выгибаясь от попадания по нужной точке. — Можешь, — шепчет Антон в шею Попова и наваливается сверху. Член Арсения оказывается зажат между животами, что служит ему дополнительной стимуляцией. Мужчины крепко сжимают друг друга в объятиях, двигаясь навстречу друг другу. После пары толчков Арсений кончает, издавая протяжный стон и изгибаясь. Антон ещё какое-то время продолжает двигаться, наслаждаясь полуобморочным видом Попова и кончает с громким рыком, утыкаясь лбом в плечо брюнета. Мужчины часто дышат, пытаясь восстановить дыхание. Их тела периодически вздрагивают из-за того, что они долго находились в напряжении. Антон собирает последние остатки сил и нависает над Арсением. Тот смотрит на него совиными глазами, кажется, не понимая, что сейчас произошло. Шастун начинает мягко целовать лицо мужчины, опускаясь ниже к шее. Когда он доходит до груди Арсения, то просто прижимается к ней. — Антон… — Я тебя тоже, Арс, — перебивая брюнета, говорит Шастун, продолжая слушать глубокие вздохи мужчины и часто бьющееся сердце.