Самая яркая звезда

      Похороны Ирма помнила смутно. Она толком не стояла на ногах, потому ее все время держал под руки Айк. Он сразу же примчался к сестре, как только услышал о смерти Теоны. Братец отлично понимал, что он теперь - единственный родной человек для несчастной девушки. Всем вокруг было на нее решительно плевать, что Бате, что остальным. Только повариха Бетани беспрестанно всплескивала руками и что-то причитала на своем родном языке, который считается мертвым...       В комплексе никто будто и не заметил этой смерти. Конечно, сейчас полным ходом идет вооруженный конфликт, так что тут каждый день кто-то умирает, но Айк недоумевал, как можно пропустить мимо себя такую ужасную и трагичную смерть. Хоть он и был уже здоровенным лбом, когда появилась Теона, все равно он привязался к ней. Однако, больше всего сейчас он волновался за сестру, ибо его привязанность не была такой глубокой. Наш братец давно понял, что его сестренка, если любит, то любит, отдавая всю себя. Забавно то, что она сама решительно это отрицала и всячески пыталась убедить окружающих в обратном, в том, что любить не умеет. Но Айк, как и Теона, знал, что уж это она умеет гораздо лучше всех остальных. Впрочем, это не имело почти ни для кого вообще какой-либо важности, кроме уже упомянутых. Даже для старшего брата. Сэм не особо понимал факта наличия этой девчонки в своей семье и не обращал на нее внимания, а потом он и вовсе погиб. А его несчастная сестренка еще долго металась в слезах и горьких муках, сожалея о потере брата, который ее-то и не замечал вовсе. Но к его истории мы вернемся чуть позже.       Но, как бы оно ни было, через некоторое время Айк все же собрался улетать. Дела, знаете ли, не ждут, но в один прекрасный (на самом деле, не очень) момент все его планы рухнули - Ирма вдруг слегла. В ночь перед отъездом брата ее измучил жуткий жар, да так, что в первые же сутки своей болезни она оказалась совершенно истощена. Айк обнаружил свою сестру в таком состоянии лишь утром, когда она, так страстно желавшая на днях проститься с братом перед долгой разлукой, не вышла из своей комнаты даже к двум часа дня. Он тихо прокрался к Ирме в комнату, думая, что она просто спит, разгулявшись ночью. В самом деле, ожидать от нее можно было всего чего угодно. Опять же, Айк был одним из немногих, кто это усвоил.       Ирма лежала в постели, отбросив одеяло куда-то в сторону и сильно запрокинув голову назад. Айк подошел поближе и наклонился к ней, недоверчиво прищурившись. Лицо у несчастной Ирмы все было красное, губы высохли и потрескались, а волосы у корней слиплись от обильной ночной испарины. Тут и дураку станет ясно, что происходило прошлой ночью, а уж Айка с каким-никаким, а медицинским образованием вокруг пальца не обведешь. Он нервно вздохнул, оценивая ситуацию и обдумывая пути выхода, пока бесцельно бродя подслеповатыми глазами по скудной, но по-особому уютной обстановке комнаты. Взгляд Айка застрял на столе. Там было какое-то черное пятно, растекшееся по листу бумаги, а вокруг этого самого пятна были разбросаны уже скомканные, так сказать, отжившие свое, листы. Разглядеть что-либо подробнее он не мог. В подобных условиях операцию он сделать ну никак не мог - просто негде и некому провести комплексное обследование. Он знал, что стремительно слепнет, но не мог ничего с этим поделать.       В ходе своих раздумий Айк пришел к выводу, что Ирму лучше не будить, пока она сама не проснется. Эта ночь явно была для нее не из легких, потому сейчас ему стало как-то даже совестно прерывать ее сон. Сдержанно вздохнув, Айк осторожно протянул руку к начавшему постепенно бледнеть лицу Ирмы, прикоснулся к ее лбу и щекам. Остатки ночной лихорадки еще давали о себе знать - небольшой жар ощущался тактильно, но Айк надеялся, что сейчас состояние его сестры уже не было таким ужасным, как ночью. Следом он машинально взял безвольно лежащую у края кровати тонкую руку сестры за запястье, чтобы ощутить под своими пальцами упругие удары ее маленького сердца. Просто чтобы удостовериться, что с ней все хорошо. Пульс прощупывался хорошо, и это уже немного просветлило жутковатый мрак подозрений Айка. Значит Ирма и вправду всего-навсего спит. Снова вздохнув, но уже с каким-то облегчением, он вернул ее худую и холодную ручку на постель, после чего очень осторожно, чтобы ни в коем случае не разбудить, поправил сестре подушку. Запрокинутая назад голова приняла нормальное положение, губы сомкнулись, а из груди вырвался томный тихий вздох. Айк в испуге отдернул руки, решив было, что нарушил покой мирно спящей Ирмы, но затем шумно выдохнул в сторону, убедившись, что его сестра все так же находится в объятиях Морфея. Следом он решился укрыть несчастную одеялом, потому как после лихорадки всегда на больного огромной лапищей наступает слабость, а следом за ней и озноб.       Еще немного постояв над сестрой, Айк чуть отошел назад, к столу, и наступил на валявшийся на полу комок бумаги. Словив небольшой инфаркт, братец осторожно пнул его ногой под стол, чтобы снова на него не наступить, и тяжело опустился на табуретку. Приведя в покой тело, Айк решил привести в покой и рассудок. Стоит ли ему улетать сейчас? А если не сейчас, то когда? И на кого оставить несчастную сестренку? На этих коновалов в санчасти и на Батю? Да он же скорее задушит, как задушил Теону. В сравнении с ним маленькая Ирма - беззащитная девочка, как ты ни крути. Батя прибьет ее хотя бы просто потому, что так будет проще. Или, того хуже, оставит ее умирать. Батя хотел вырастить из этой девочки агрессивную волчицу-охотницу, которая будет прикрывать собой горло единственному самцу - ему самому. Но немного не вышло, волчонок оказался гораздо благороднее той стаи, в которую попал. Потому вожак решил ее изгнать, но только в духовном плане, что гораздо хуже. Отпустить-то он ее уже точно не отпустит, слишком близка она была к его тайнам, слишком много эта девчонка знала...       Почти одновременно с этой мыслью Ирма залилась удушающим кашлем, от которого Айк вздрогнул, снова перепугавшись. Звучал этот кашель ужасно. Наш братец не был дипломированным врачом, а лишь медбратом, но все равно понимал, что кашель при простой простуде таким быть не может, следственно это уже что-то легочное. Подобные умозаключения только укрепили беспокойство Айка и привели его к выводу, что надо бы найти врача. Только вот где его взять? В секторе ни одного нет - Батя пристрелил последнего, как раз из-за нашего братца. А в сектор никто не согласится лететь, даже за очень большие деньги никто не будет рисковать своей жизнью... Айк помрачнел и поник, вспомнив всю эту историю и почувствовав какую-то вину перед сестрой. Но делать нечего, надо как-то играть с имеющейся колодой карт. Сам-то он не боялся получить знатно пизды от Бати, он ненавидел себя за свои увечья и мечтал, наконец, перестать быть таким бесполезным, а одновременно с этим он желал не просто помочь своей сестре справиться с болезнью, он хотел спасти ее. Именно спасти, безо всякого пафоса. И в самом деле, этому маленькому созданию здесь грозила смертельная опасность. Конечно же, она не собиралась признавать свою слабость, она собиралась бороться изо всех своих сил, но вряд ли здоровенная лапища Бати ее пощадит... Скорее наоборот. Своим неугомонным и самовольным нравом Ирма подписала себе смертный приговор...       Айк еще некоторое время провел в бессмысленных попытках придумать выход, но, не получив никакого результата, решил немного отвлечься, подумать о другом. С этой мыслью он развернулся к столу. Теперь черное пятно на листе приняло более четкие очертания, и стало понятно, что это рисунок. Айк осторожно подобрал этот листок и поднес к глазам, чтобы рассмотреть его получше.       С листа на него смотрела улыбающаяся, не побоюсь этого слова, почти живая Теона. Рисунок был черно-белым, но узнать на нем погибшую всего лишь девять дней назад жену Бати не составляло труда. Айк знал об этом увлечении своей сестры, о том, что она рисует, но не думал, что она способна изображать людей с практически фотографической точностью. Рисунок всколыхнул в душе братца только что улегшийся осадок трагедии, которую он разделил со своей несчастной сестренкой. Чтобы отодвинуть печальные мысли подальше, он окинул взглядом стол, заваленный смятыми и порванными листами бумаги. Разворачивать их Айк, конечно, не стал - тайна художественной мысли как-никак, но было ясно: образ Теоны - единственное, что сейчас могла изобразить Ирма. Ничего другого на ум ей не шло, а если и шло, то решительно не выходило. На самом деле, и без того было ясно, что Ирма тоскует, но этот рисунок стал лишним подтверждением.       Айк бережно вернул лист на место и снова взглянул на Ирму, отвернувшуюся к стене. От Теоны цепочка его мыслей пошла дальше в прошлое, и в конце концов у трудной загадки с врачом появилось решение. Айк вспомнил своего друга по медицинской академии, который выпустился оттуда с факультета в тот же год, что и Айк, который закончил там сестринские курсы. Конечно, Айка немного смутила ирония специальности его друга, ибо тот был патологоанатомом, но он потряс головой и вернул все на свои места. "Ну и что, в конце-то концов. Как будто бы у меня есть еще варианты..."       Айк знал, куда попал Герман, к счастью, они продолжили общаться, но он не знал, согласится ли его друг прибыть из относительно мирного Нового Эдема сюда, практически под имперский огонь. Конечно же, Герман был немного своеобразным, так сказать, со своими причудами, но, как и положено врачу, как бы он не был холоден, в нем присутствовала человеческая самоотверженность. Во всяком случае, Айк был готов даже давить на жалость, да и заплатить за визит и помощь не было бы для него проблемой. Денег у приближенных к Бате было хоть ушами жуй, их тут даже не считал никто, да только они совсем не решали львиной доли местных проблем. Так, иллюзия богатства и хорошей жизни. Но притащи Айк сюда федерата, кто его знает, что будет потом... Но наш братец этого не боялся. Он боялся, что его сестренка может умереть.       Айк с тревогой взглянул на сестру, которая пока продолжала мирно спать, но периодически давиться мучительным кашлем, от которого у братца по коже пробегали мурашки. Про себя он подумал, что пока она спит, то ничего этого не чувствует. Еще немного поерзав на табуретке, Айк собрался было уходить. - Братец?..       Робкий вопрос Ирмы застал его уже в дверях. Резко развернувшись, он сразу же нашел взглядом сестру. Айк точно не мог разглядеть ее лица, но понимал, что она пристально смотрит на него, повернув к нему голову и приподнявшись на локте. Айк, не медля ни секунды, подскочил к ней и сразу же схватил ее холодную маленькую руку. Просто потому что ему захотелось проявить нежность. Айк склонился над Ирмой, а потом, бегло осмотрев ее лицо, осторожно присел рядом, все еще не выпуская ее холодную ладонь из рук. - Я не хотел тебя будить... - робко выговорил он, глядя ей в глаза, и не зная, с чего еще можно начать разговор. Однако, немного помолчав, братец все же через силу выдал: - Что с тобой, сестренка? Почему ты ничего не сказала мне вчера?       Ирма молчала. Она смотрела в глаза Айку. Давно Айк не видел в этих проницательных глазах столько страха и непонимания. Его сестра сейчас была похожа на ребенка, которому приснился кошмар. Вдруг нижняя губа у нее задрожала, и она бросилась на шею к брату, крепко его обняв. Айк немного не ожидал такого резкого проявления нежности, но, отойдя, крепко обнял сестру в ответ. Она редко прикасалась к кому-то, а уж бросаться на шею... - Мне было так страшно... - тихо выговорила Ирма, не отрываясь от груди брата. - Я думала, что я умру сегодня ночью... - Ну что ты такое говоришь? - спросил Айк с ноткой снисходительности в голосе и поднял к себе лицо своей сестры. Огромные глаза и впрямь были полны страха, а сама Ирма дрожала, как осиновый листок. - Я не могла подняться... Я хотела позвать тебя, но не могла. А потом я уснула... Ну, точнее, меня вырубило. Даже не помню, когда...       Айк хотел было продолжить задавать вопросы, но Ирма вдруг залилась таким жутким кашлем у него в руках, от которого она вся покраснела и едва не начала задыхаться. Братец в панике вскочил, схватил со стола всегда стоявший там стакан с водой, и приставил его к губам Ирмы, когда приступ закончился. Она сделала несколько жадных глотков, кашлянула еще пару раз и свалилась на подушку, лишившись последних сил. Айк тяжело вздохнул, бережно стер выступившие между ее ресниц слезки и выговорил: - Не бойся, сестренка. Я тебя не брошу. Ну, по крайней мере, уж точно никому не отдам.       Ирма лишь тихо вздохнула, боясь спровоцировать очередной приступ кашля, и отвернулась к стене. Ее охватило просто безграничное чувство беспомощности, своей бесполезности и ущербности. К слову, такое же точно не оставляло теперь и Айка. Она терпеть не могла подобным или каким-либо другим образом садиться на шею кому-то из близких, а уж тем более на шею своему брату, который сам нуждается в помощи. Но одновременно несчастная девушка страдала от нехватки внимания и заботы, коей она была обделена едва ли не с самого рождения. Однако Ирма продолжала отрицать свое страстное желание быть любимой, нужной, понятой даже перед своим Я. Эти размышления вновь прервал жуткий кашель, от которого, казалось, легкие сейчас вывернутся наизнанку.

***

      Герман явился почти сразу же после просьбы Айка, как смог. То ли он забыл о ведущихся поблизости боях, то ли и впрямь так желал помочь страдающей Ирме, которая, к слову, совсем ослабла, вынужденная сутками томиться в уже опостылевшей комнате. Истинные мотивы поступков этого человека угадать было трудновато, хотя вроде они лежали на поверхности. Герман весь был такой - с первого взгляда замудреный до невозможности, а стоит присмотреться, то он оказывается тем еще простачком.       Айк долго готовился к появлению здесь своего друга. Выдумал целую легенду, точно рассчитал дату и время для посадки и упросил Германа прилететь в форме инженера. Тот, конечно, долго допытывался у Айка, зачем все так усложнять, но с тридцатой попытки нашему братцу удалось убедить друга в необходимости всех этих конспиративных предприятий. Айк достаточно прожил на этом свете и на этой базе, чтобы понять, на что способен Батя. Кстати, последний давно не появлялся в коридорах комплекса, так что наш братец изрядно волновался, а не выщелкнется этот тип прямо перед носом Германа после посадки?       Однако же все обошлось, готовящихся планов никто не заметил, Ирма тоже ничего не знала, а кто-то из персонала и подавно. И вот, в назначенный день, минута в минуту, Герман посадил на планете свой небольшой транспортный челнок, не имеющий никаких опознавательных знаков. Он спустился на платформу, минуя трап, и подошел к посадочной стойке, которая раскрылась чуть не до конца. Недолго думая, он с силой пнул ее ногой. От такой встряски механизм недовольно щелкнул и развернул петлю до нужного угла, а Айк подумал про себя с ухмылкой: "Типичный фед". В принципе, Герман и выглядел, как среднестатистический федерат: на голове вечный бардак в стиле а-ля "взрыв на макаронной фабрике", внушительные бицепсы забиты геометрическими татуировками, а довершала образ эдакого федовского мордоворота трехдневная щетина. Словом, по представлениям Бати, это уж точно был не врач, а скорее наемник или разнорабочий, которых в народе звали бомжами. Айк встретил своего друга, пожал ему руку в знак приветствия и повел его по хитросплетенным коридорам в сторону комнаты Ирмы. Герман был в курсе, что помощь нужна сестре Айка, и был уведомлен о имеющихся симптомах. Правда, при первом разговоре, он пошутил на тему своей специализации, совершенно без задней мысли, но Айк на него зашипел.       Сейчас же врач сначала молча топал по коридору за другом, настороженно оглядываясь по сторонам, а потом, когда серые стены наскучили ему своим однообразием, сказал: - Да уж, у вас тут мрачновато. И давно ты тут обитаешь?       Айк усмехнулся. - Ну да, галереи фамильных портретов в золоченых рамах не имеем, канделябры пришлось снять. А если серьезно, то я с тобой согласен. Тут даже чертовы окна есть не везде... - он с силой толкнул встретившуюся им на пути бронированную дверь. - Но я вообще-то тут не живу, - отозвался он чуть позже от кодовой панели, открыв очередную переборку своим отпечатком пальца. - Я на похороны приехал. Теона погибла, вот 9 дней только было. - Теона... - Герман будто пережевал это имя, опустив свои густые брови прямо на верхнее веко. - Напомни, кто это?       Айк печально улыбнулся и пропустил друга в лифт, зайдя за ним и развернувшись к нему лицом. - Это вторая жена моего отца. Молодая совсем была... Я бы сам на ней жениться мог, хах. Ни за что ведь погибла. - Ах да, точно, ты же рассказывал... Но при каких обстоятельствах она погибла? - скептически спросил врач, прищурившись и почесав бороду. Он уже предчувствовал кое-какой подвох. Вообще умению Германа читать между строк, между слов и даже за словами можно было позавидовать. - Я точно не знаю, - обреченно выдохнул Айк. Ее сестренка нашла... А она и двух слов связать не может. Знаю только, что задушили Теону. Она в гробу лежала со здоровенным отпечатком руки на шее. - братец немного помолчал, гипнотизируя взглядом пол, и, дождавшись, когда механический голос объявит нужный уровень, добавил: - Да и сестренка же болеет сейчас, ей и без того плохо, не хочу ее мучить... - Вот как... - Герман вздохнул следом, покачал головой и сделал для себя вывод. Почувствовав, что томительная для его друга пауза затянулась, врач спросил: - Кстати, как она?       Айк сдержанно вздохнул и дернул нижней частью лица. - Совсем зачахла у меня... У нее кашель такой жуткий, он у нее все силы забрал. Если сначала она еще рвалась из постели, то сейчас... лежит и даже глаза не открывает. - Температура? - Я ж тебе говорил, что после той ужасной ночи у нее выше тридцати семи с половиной не поднималось. - Динамики никакой... Мда. Похоже на пневмонию. Но, если ей повезло, то это просто тяжелая форма бронхита. - Обрадовал, блин, - ругнулся Айк и взялся за дверную ручку нужной комнаты. Однако открывать он ее сразу не стал, а обернулся на друга и вопросительно посмотрел на него. - Э, ты сомневаться во мне собрался? - с наигранным недоумением возмутился Герман. - Дружище, я понимаю, чего тебе стоило притащить меня сюда так, чтобы нам обоим не вышибли мозги, так что все будет в лучшем виде. Не беспокойся. Твои нервы тебе еще пригодятся... - Только не каркай, - прервал его Айк, после чего, наконец, пропустил Германа в заветную комнату вперед себя.       Ирма дремала, закутавшись в одеяло чуть ли не с головой. Она теперь постоянно мерзла из-за не проходящей противной температуры, а чтобы не мучиться в томительном ожидании судьбы и новых приступов кашля, она старалась не просыпаться. Этот трюк она уже знала с пятнадцати лет, тогда она получила жуткую травму позвоночника и перенесла сложнейшую операцию. Вряд ли сейчас она даже слышала, что в комнату кто-то вошел, потому никакой реакции но появление Германа не последовала. Безмолвная тишина комнаты врача немного напрягла, но потом он услышал хриплый вздох откуда-то из-под одеяла и успокоился. Немного помявшись на месте, Герман бросил молящий взгляд на Айка, который вошел следом. Последний понимающе вздохнул и указал рукой на стол в углу, а сам приблизился к комку из одеяла, тихо кашлявшему на кровати. Стянуть одеяло с Ирмы оказалось трудновато, но, в конце концов, Айк набрался смелости сдернуть с нее хотя бы угол. Замученное, бледное, сонное создание и руками, и ногами обнимало огромную подушку, уткнувшись в нее носом. Почувствовав холод, она вцепилась в подушку еще крепче и что-то недовольно пробурчала. Тут уже подоспел Герман, которого вид Ирмы немного ошеломил. Это было видно по выражению его глаз, хоть и лицо осталось невозмутимым. Дальше случилась небольшая неловкая пауза, после которой Айк все же разбудил свою сестру.       После непродолжительного осмотра Ирма опять завалилась спать, так же обхватив подушку руками и ногами, а Герман уселся за стол и начал что-то нервно писать на первом попавшемся чистом листе бумаги. Айк немного помялся у постели сестры, а потом склонился над Германом, силясь разобрать содержимое листка. - Слушай, не стой над душой, а? - немного раздраженно попросил врач. прекратив на секунду писать и закусив конец ручки-карандаша. Она у него писала металлом и ее хватит еще лет на 500 письма. Братец вздохнул, ногой придвинул себе вторую табуретку и сел рядом, чтобы уже не стоять, а только лишь сидеть над душой. Герман обреченно вздохнул и, смирившись со своей участью, продолжил писать. - Что-то не так? - тихо спросил Айк.       Герман повел бровью и медленно повернулся к другу. - Знаешь ли, - врач загреб своей здоровой пятерней назад передние пряди волос, тем самым приведя свою шевелюру в еще больший беспорядок. - Я немного удивлен. Когда ты сказал мне про сестру, я представлял себе либо ребенка от нуля до трех лет, поскольку отец твой женился только три года назад, либо такую же взрослую тетю-лошадь вроде тебя. Но, придя, я увидел здесь существо женского пола, которое ну никак не тянет ни на три года, ни на сорок один. Я, кстати, так и не понял сколько ей. Она у тебя такая маленькая и щупленькая, как подросток лет тринадцати, но формы совсем взрослые, да и лицо замученное, как у домохозяйки, вышедшей замуж полжизни назад и родившей четверых детей от мужа-алкаша. - Ей двадцать три на самом деле, - как то меланхолично отозвался Айк, подперев голову рукой.       Герман кашлянул и очевидно хотел выругаться, но сделал это в итоге про себя. Закончив, наконец, он отклонился назад и оглянулся на спящую Ирму, которая будто по команде залилась жутким кашлем в очередной раз. Герман кашлянул сам, чтобы привлечь к себе внимание братца, судорожного обернувшегося назад, и сказал наконец: - Тут не что иное, как пневмония. Вялотекущая, левосторонняя... Видимо, на фоне стресса иммунитет упал ниже плинтуса, а так как карантина тут решительно никакого, заразу мог принести абсолютно кто угодно. Хоть и ты сам. - И что нам теперь делать? - спросил поникший от чувста вины Айк. - Лечиться. Постельный режим на три дня как минимум. - А... - Стоп, - Герман выставил вперед раскрытую ладонь. - Послушай, я могу легко ей выписать чудодейственные таблеточки, от которых она у тебя через пару дней забегает кабанчиком, но до конца это ее не вылечит. Я знаю, что такое потерять близкого человека, так что ей срочно надо развеяться. Сменить обстановку, да, как бы банально это не звучало. - Но... куда я ее отправлю? - с недоумением и беспокойством спросил Айк. - Да хотя бы я могу к себе взять твою Ирму на Новый Эдем. Она у тебя гайки прикручивать-откручивать умеет? - Ну... Да. Она сама свой корабль ремонтирует. - Отлично, будет механиком, так такие товарищи всегда нужны. Вечно что-нибудь отвалится или убежит... Зарплатку платить будут, проживать есть где, да и я за ней приглядывать буду. - Ну, если только ты... - Айк прищурился, но потом добродушно улыбнулся. - Тогда я согласен.