***
В лагере ей устроили хорошую взбучку, обернувшуюся для Пестринки тяжелыми, скучными днями. А что она могла с собой поделать? Непоседливой, маленькой проказнице и ещё неизвестно, что будет дальше и как к ней отнесутся соплеменники. Пестринке приходилось довольно тяжело. Сутками сидеть в удушливой детской под присмотром Белки было, по-правде, невыносимо. Этот сезон Зеленых листьев был настолько жарким, что солнце буквально испепеляло яркими лучами шкуры воинов, доставляя жуткие неудобства. Кошечка видела, как они бегают из тени в тень, чтобы попасть к выходу и попить воды. Ведь, как она знает, река далеко, а ближнего ручейка не было, так как они все пересохли. Оруженосцы нехотя приносили воду королевам и старейшинам, а Лисохвостку и Сероспина не видать, прячутся от знойного солнца под листьями ежевики, их желание погреть свои косточки уплыло куда подальше. Пестринка в сотый раз тяжко вздохнула, сидя под раскидистым деревом, стоявшим около детской. Белка разрешила ей посидеть снаружи, но при условии, что она не будет ходить куда-нибудь без спросу. А как сказать, что она хочет пойти к целителю и расспросить про загадочную Пестролистую? Или, может, сходить к Огнезвезду? «Нет, это будет для него болезненной темой.» — помотала головой Пестринка. «Тем более… Как можно спросить, чтобы они не подумали, что я хочу стать целительницей?». Пестринку не тянуло к целительству, к вечным ухаживанием за больными и обету вечного безбрачия. Для неё это было бы мукой, она не представляла жизни скучней. Кошечка знала очень много о правилах, племенах и разных традициях. Пестринка много раз задумывалась: что там делают Звёздные предки? Бесконечные просторы и полная яма дичи, крепкая палатка и тёплое гнездо. Ей все время казалось, что она там была, ходила и знала каждый уголок, каждого кота, обитающего на небе. Холодные дожди и яркое солнце, тёплая, волнующая река. Она ни разу не видела этого мира, но все равно знала, что находится в толще воды или между ветками деревьев. Пестринка не обладала памятью, могущей запомнить сотни трав, но она могла сразу сказать, что это и для чего, хотя ни разу не видела и не слышала. Над головой кошечки шелестели и переговаривались зелёные листья, их волновал попутный ветерок, не спускающийся, чтобы охладить невидимым крылом воинов. Чуткие ушки Пестринки уловили тихий шорох в зарослях папоротников, недалеко от пестрой кошечки. Полосатик был похож на пьяного барсука, Пестринка фыркнула, видя, как брат пытается подобраться бесшумно. Вот из зарослей вынырнула полосатая голова брата, большие янтарные глаза смотрели на практически умирающую от жары кошечку с лёгкой усмешкой. Его шерстка короткая, вряд ли ему жарко. У Пестринки — густая, пёстрая шерсть, длинная, но послушная. — Испугалась? — повёл ушами наивный Полосатик. — Таким топотом ты всю дичь распугаешь! — фыркнула она на назойливого брата. Тот понурился, опустив голову. Пестринка была старше на несколько минут, но он ведёт себя главным! — Ладно, тебе все равно ничего нельзя, кроме как сидеть и копать себе могилку. — засмеялся он, отворачиваясь от Пестринки. Пестрая кошечка ощерилась при этих словах и с силой впилась маленькими коготками в рыхлую землю. «Да как он смеет?!» — мысленно прошипела Пестринка. Полосатик повернул коричневую головку, глядя на раздраженную сестру и прижал уши к голове, видя как Пестринка готовится к высокому прыжку. Он не успел убежать: пёстрая кошечка впилась в шкуру брата и, схватив его за загривок, начала драть когтями. Полосатик заверещал от боли и понесся, куда глаза глядят. Пестринка в ярости рвала его спину, не щадя брата. Её разум словно заволокло туманом, в ушах гудели обидные слова. Вдруг кто-то скинул Пестринку за загривок, она охнула, больно ударившись животом о землю. Разъяренная Белка посадила перед собой обиженную дочь, Полосатик, плача, придвинулся к матери, прячась за её рыжий хвост. Пестринка презрительно глянула в янтарные глаза наглого брата, но из своих мыслей её выдернул обжигающий, словно пламя, взгляд. Она не смела посмотреть на мать, только лишь разглядывала свои лапы. Стыд жёг словно укус пчелы, казалось, что её шерсть сейчас задымится. — Объяснись! — строго начала Белка. Над кошками повисло напряженное молчание. Очнувшаяся Пестринка начала быстро придумывать отговорку, пока мама окончательно не вышла из себя. «Что же делать? И это всё Полосатик! Он первый!» —обиженно подумала пёстрая кошечка. «Зачем он сказал плохие слова? Так ему и надо! ». — Ну? Я долго ждать буду или мне отца позвать? — это было последней каплей. — Я не хотела, это все Полосатик! Он первый начал! — чуть не плача, она начала оправдываться. Вновь кончики ушей ожёг взгляд матери, заставляя съежиться под его грузом. Сейчас ей стало очень плохо: зачем она напала на брата? По его плечу текла струйка алой крови, по щекам брата лились слёзы, округленные от страха глаза, в некоторый местах красовались вырванные клоки шерсти. Пестринка отшатнулась, это она сделала? — Прости, пожалуйста… — пролепетала пестрая кошечка. Пестринка развернулась и быстро понеслась прочь, в спину летели протестующие крики Белки, но ей было всё равно. Слёзы текли по щекам, она не ожидала от себя такой кровожадности. Наконец, она низко припав к земле, пролезла сквозь ветки в центр куста под деревом. Здесь было мягкое гнездышко из листвы, горячие лучи не проникали под купол ветвей. Пестринка знала это место с самого рождения, она любила находится именно здесь, так как здесь можно спрятаться от жары и побыть одной. Сквозь маленькие щели она увидела Белку, та оглядывалась и что-то говорила Полосатику, тот только кивал с важным видом. Прилив злости опалил щёки пестрой кошечки. С ней никто практически не играл, кроме Полосатика, но он все время командовал. У неё не было друга или подруги, в детской пустовало, одиночество витало в воздухе. «Надеюсь, Голубка скоро родит…» — Пестринка смирилась с участью одиночки, но так она хоть успеет поиграть с Голубкиными котятами. Слепой целитель всё утверждал, что Голубка прямо сегодня переселится в детскую. — Она уже готовится родить. — в который раз сказал Воробей Белке, проходя мимо любопытной Пестринки. — Жду не дождусь, а то скучно мне с котятами. — Белка скакала вокруг Воробья. На морде целителя отчётливо вырисовывалось раздражение. — Да хватит уже! — прошипел Воробей, быстро удирая в палатку. Белка была очень рада за неё, но будущая королева молчала, кто отец котят. Голубка, понурившись, уходила, когда об этом заводили речь, в её глазах блестела некая грусть. Пестринка замотала головой, отгоняя назойливые мысли и залезла в гнездышко, сонно заморгав янтарными глазками. Снаружи слышались голоса оруженосцев, сидевших неподалеку около пня, причудливо шевеля ушами и смешно скаля зубы. Она прислушалась к их разговору. — Завтра у меня испытание! — похвастался Мотылёк, старший оруженосец. Его белая шерстка сверкала в горячих лучах солнца. — И что? — рядом с Мотыльком сидела хорошенькая коричневая кошечка, непринужденно махавшая кончиком хвоста. — Знаете, что сегодня Голубка переселится в детскую? — рыжий оруженосец, сидевший по другую сторону пня, словно пропустил слова коричневой кошечки мимо ушей. Вся группа посмотрела на рыжего. — Ты серьёзно, Орехолап? — Да, Королапка. — А кто отец? — Мотылек пошевелил кончиками белых ушей. Пестринка любила слушать разговоры оруженосцев. Сейчас её никто не видит и она сможет услышать последние новости лагеря и племён. Кошечка видела, как Королапка бросает взгляды на белого котика, её задумчивые серые глаза блестели каким-то блаженством. — Не знаю, она только отмахивается. — честно ответил Орехолап. — И кто это может быть? Странно… — коричневая кошечка прижалась к Мотыльку и тот вздрогнул от неожиданности. — Я тоже пытался расспросить Голубку, но тщетно! — Орехолап пригладил растрепанную шерсть на груди, его нежные зелёные глаза блеснули на солнце. Пестринка удивилась красоте его очей и неожиданно засмотрелась. «Когда этот день закончится?» — застонала Пестринка, замученная невыносимой жарой. — Шмель говорил тебе что-нибудь насчёт совета? — Королапка повернула голову в сторону белого котика. — Говорил, через несколько закатов он начнётся.— Мотылёк задумчиво обвёл взглядом лагерь. — Жду, не дождусь — вздохнул Орехолап, махнув рыжим хвостом. — Надейся, чтобы тебя взяли! — издала смешок коричневая кошечка в её глазах заблестели весёлые искорки. — Тучеглаз сказал, что я пойду! — обиженный оруженосец. — Повезло, Шмель оставит меня в лагере. — огорченно вздохнул Мотылёк. Он устало положил белую голову на пень. Пестрая кошечка легла на палую листву и посмотрела на детскую, откуда неторопливо выходила Голубка, её слегка округленный живот был заметен. Пестринка с интересом подумала: сколько она родит котят? Два или три? Может больше? «Наверное, меня мама ищет.» —подумала она, но ей не хотелось возвращаться в детскую, хотя солнце уже клонилось за горизонт. Пестринка посмотрела на небо. Облака уносили с собой алые лучи заката, окрашивали белую дымку в розоватый цвет; листья раскидистого дуба покачивались в такт дыханию ветра; знойная духота уступила место вечерней прохладе, воины с облегчением выходили из тени, ветерок шевелил их разноцветную шерстку. Пестринка дождалась момента когда оруженосцы, попрощавшись, ушли. Пестрая кошечка, низко пригнувшись к земле, пролезла между веток и очутилась снаружи. Она огорченно вздохнула, хотелось остаться здесь, в одиночестве, но судьба решила по-другому. Когда же она переедет в палатку оруженосцев? Но туда за ней последует Полосатик. «Мдаа… Не хочу туда!» — ей захотелось плакать. Больше всего кошечке нравились шорохи листвы и лёгкий ветерок, находиться в детской для неё было мукой. Пестринка остановилась у входа, из палатки доносились голоса. Она могла гулять снаружи, но только под присмотром воинов. Войдя в детскую, пестрая кошечка взглянула на ярко светящиеся зеленые глаза матери. Рядом с ней лежала Голубка, скрываясь в полумраке детской. Её голубые глаза сверкали озорными искорками. — Заходи быстрее! — шикнула Белка, подзывая её хвостом. Пестринка нехотя прижалась к тёплому боку матери, подальше от Полосатика. Тот отстранился с презрительной мордочкой. Пестринка фыркнула и отвернулась, злоба опалила душу. Почему все от неё отстраняются? Полосатик понятно, но другие? — Поздравляю! — Белка тепло улыбнулась Голубке. — Спасибо. — будущая королева спрятала лапки под грудку, тихо мурча. — А кто отец? — Голубка потупила голубой взгляд. — Это долгая история, и я не хочу заводить речь об этом. — тихо ответила кошка, в её глазах блеснула грусть и тоска сжала сердце. — Как хочешь. — пожала плечами Белка, положив голову на лапы. Пестринке показалось это странным, ведь у каждого котёнка есть отец, и каждая кошка хочет его осчастливить. Но Голубка в праве решать — говорить или нет. Пёстрая кошечка задумывалась много раз: может, отец котят из другого племени или он одиночка? «Это просто чушь! Голубка бы не смогла нарушить закон!» — уверяла себя Пестринка, но плохое предчувствие терзало её изнутри острыми когтями.***
Прекрасная, коварная и холодная ночь. Ярко светит луна. Туман мягким одеялом окутывает землю, пляшут тени, пугая незадачливых путников. Пестринка взглянула на чистое небо. Всю ночь её мучила бессонница и она решила выйти наружу и полюбоваться полумесяцем. Ей это редко удавалось, лишь когда Белка показывала звезды, рассказывала об умерших и их судьбах. Кошечка не могла представить, что их мама может умереть. Её надо беречь или больше никогда не увидишь. Так говорила Пестринка сама себе. Пестрая кошечка сидела у входа в детскую, глядя, как тихо пролетает над спящими котами ворона, её чёрный силуэт отчётливо виднелся в ярком свете луны. Кошечка подумывала сходить к Воробью, чтобы расспросить о терзавших вопросах. Но она боялась, что Воробей всё расскажет Белке или просто отправит обратно, ведь это её единственный шанс — больше ей не дадут гулять в ночи. Пестринка перевела взгляд на палатку целителя, скрывающуюся в густой тени могучего дуба. Кусты и небольшие деревца покачивались на лёгком ветру, лунный свет отражался на листьях. Пестрая кошечка не могла решиться, её лапы словно прикованы к земле. «Да что ты такая трусливая!» — рассердилась на себя Пестринка. В её душе бурлили разные чувства. Кошечка раздраженно помотала головой, злясь на саму себя. Если она не проявит силу воли, то не успеет. Пестринка взглянула на светлеющее небо. Предрассветные сумерки давали о себе знать, а луна начала потихоньку исчезать за яркой пеленой бледно-желтых лучей. Её соплеменники ещё не добрались до лагеря, так что она успеет. Пестринка нерешительно побежала в сторону входа в палатку, прячась за кустами и судорожно оглядываясь — вдруг, кто-то уже проснулся и видел, как она сбежала из детской. Страх окутал с головы до пят, он витал, словно назойливая муха вокруг пестрой кошечки, и она испугалась, что его могут почувствовать. Наконец-то, добравшись до спасительных кустов у входа, она, низко пригнувшись под ветками, начала ползти. Толстые ветви сжимали маленькое тельце Пестринки, иногда не давая пролезть, но это её единственный проход. То, что творится у отверстия легко увидеть, так как его ничего не закрывало. Пестринка боязливо оглянулась. Она дрожала, но нельзя отступать, ведь она уже решилась на этот шаг. Внутри слышались голоса, иногда они повышались или понижались до шёпота. Пестрая кошечка замерла, услышав протестующий возглас слепого целителя, а потом обиженное шипение Листвички. Звук шагов рассерженной кошки заставил её сжаться и нерешительно заглянуть в палатку. Полутьма окутала все изнутри, редкие лучики неяркого света луны проникали через маленькие щели, освещая голую землю. В середине возвышался Воробей, на его серебристую шерсть падали призрачные лучики, осветляя полосатые бока. Глаза слепого целителя неожиданно сузились и заметались по палатке, что-то ища вокруг, словно невидимый дух потревожил его. — Я знаю, что ты здесь. — негромко начал Воробей. Она не знала, что ответить, как поведет себя слепой целитель, но по его виду было понятно, что ему все равно. Равнодушие витало вокруг серебристого кота, и это ещё больше напугало пёструю кошечку. — Я хоть не вижу тебя, но чувствую твой страх. Зачем пришла сюда? — этот вопрос поставил её в тупик. Сейчас хотелось провалиться под землю от стыда. — Я-я, хотела тебя расспросить кое о чем — замялась она, переминаясь с лапки на лапку. Чувство неловкости окружило её, заставляя стоять смирно и разглядывать свои пушистые лапки. — Тебе лучше возвращаться в детскую, а то твоя мать задаст мне хорошую трепку. — Воробей раздраженно отвернулся от назойливой кошечки. Огорчение омрачило мордочку котенка, но Пестринка понимала, что слепой целитель прав и она должна возвращаться в детскую, пока Белка не проснулась. А если не успеет, то целая луна невыносимого безделья в детской ей обеспечена. — Ну пожалуйста! — попросила Пестринка, глядя в незрячие глаза Воробья. Тот помотал головой. Она вздохнула и, встав с места, поплелась обратно в детскую. «Все неправильно, просто нечестно!» — подумала она, кинув раздраженный взгляд на палатку.