Сыграете ли вы со мной?

— Господин, вставайте, — кто-то дернул мальчишку за плечо, скидывая одеяло с тощего тела, одетого в нижнюю рубаху, так и не снятую с приема. Рубашка оказалась безнадежно испачканной в несколько разноцветных пятен непонятного происхождения. Огнев прищурил глаза, медленно открывая их сквозь пелену после длительного сна. Почесав кулаком глаз, мальчишка уставился на противоположную сторону, осматривая незнакомый ему шкаф и странную расцветку обоев. Незнакомая обстановка заставила подскочить Нортона на кровати и тут же пожалеть об этом, когда в голову стрельнуло острое чувство боли, а в желудке замутило от тошноты. — Дня, мой лорд, — в приветствии склонил голову Миракл и подошел к массивному окну, как и каждое утро, распахивая плотные шторы. — Тазик, воды, полотенца? — Револьвер, — пробормотал парень, заваливаясь обратно. — Где я? — В столице Астрограда — Лазоре, — сообщил дворецкий, протягивая влажное полотенце, висящее на изгибе его локтя. — Воды? — Шутить изволите, — мрачно фыркнул Огнев, принимая полотенце и накидывая его на свою голову, прикрывая глаза в попытке спрятаться от солнца и света, — Время? — Четыре дня, — Миракл подхватил со стола ванночку для рук, полной воды, протягивая ее Господину. Огнев долго смотрел в свое отражение, присев на кровати, одной рукой удерживая полотенце на лбу. А затем просто окунул в ванночку лицо. Половина воды выплеснулась на простыни, остальная попала в рот самому Огневу, намочив рубашку и волосы. Миракл из-за неожиданного поведения мальчишки едва удержал ванночку в руках, не дав ей выпасть с его рук. Стряхнув воду головой и разметав, словно хлыстом, волосы по лицу, парень вытер мокрую шею и щеки простыней, которую до этого сжимал в руках. В висках неимоверно пульсировало, а в голове шумело, будто кто-то поставил на обратный проигрыш граммофон. — В таких случаях предлагают подслащенной воды или чего-то хмельного. Что предпочтете? — насмешка в голосе собственного дворецкого немного раздражала, но Нортон отмахнулся от этого. — Чая… — выдохнул парень, прижимаясь спиной к изголовью массивной кровати. — И чего… я тут? — Где именно? — Миракл постучал по деревянной тумбе рядом, и дверь к комнату раскрылась, впуская Эрна, а сам юноша схватился за голову, пытаясь заткнуть простынею уши от непредвиденного шума. — Чая с лимоном и медом, и принесите новую… с мылом, — попросил дворецкий, передавая Эрну ванночку с утонувшем в ней полотенцем. — Чтобы у Господина не было желания повторить купания по частям. Огнев фыркнул, отмахнувшись от всех и прикрывшись простыней. — И попроси Цзию принести халат и ночную рубаху, — дождавшись кивка Эрна и его ухода, Миракл сдернул с юноши простыню под недовольный вскрик того. — Ваша комната проветривается. Вам было плохо. Несколько раз подряд… В одно и тоже место. Лорд попытался ухватиться за край простыни, но, поняв бессмысленность данного, вновь завалился на кровать, прижимая к себе подушку и закрывая уставшие глаза, пытаясь погрузится в тишину… Чтобы голова не так сильно болела. — Как я попал домой? — продолжал парень, понимая, что последнее, что выдавала ему его память, это хлопок двери в игральную комнату и спуск по ступеням вниз. Маришка, целовавшая какую-то горничную, скорее была сном, чем реальностью, но кто знает. В голове был водоворот картинок, каких-то безумных образов. Ему казалось, что он помнит, как упал у кареты, содрав ладони, которые сейчас были целы и невредимы. Он даже проверил это, уперев в них долгий взгляд, а потом понял, что упал на колени, потому что именно те саднило. — На карете, — на слова Миракла Огнев вновь фыркнул, что это уже не смешно. Он может нормально ему ответить? В свою очередь дворецкий поинтересовался — может ли Господин задавать рациональные и толковые вопросы. — Демон, — пробормотал мальчишка. — Меня Резникова вывела из салона? — Огнев спросил у стены, нахмурив брови, пытаясь понять картинки, всплывавшие в памяти. Даже глаза зажмурил, что мало помогло. — Она что-то спрашивала? Что я говорил? — Не могу знать, Господин, — сообщил Миракл. — Вы были с ней одни, пока она не помогла вам выйти из дома. Где на лестничном пролете вас забрал я. — Черт, — шепотом возмутился мальчишка, понимая, что, сказав что-либо громче, обречет свой слух на страдание. — Что-то еще? — он осмотрел гостевую комнату собственного дома. Посмотрел в окно, где сегодня торжествовала мрачная и дождливая погода. — Завтра вечером у вас ужин с Императором, — напомнил Миракл, все так же стоя у кровати и глядя на мальчишку, полностью потерянного в пространстве и времени. — И утром один настойчивый юноша требовал вас, а после просто оставил письмо. Подать? Нортон махнул рукой, мол, можно. Миракл, решив, что его Господин не в том состоянии, побоялся давать нож для бумаги в руки и сам вскрыл письмо, получив недовольный взгляд от мальчишки. Вытаскивая из вспоротого конверта небольшое письмо, Нортон еще долго вглядывался в герб с изображением совы. Гласный герб. Нортон тихо выругался. Чтобы ни было написано в письме, это своего рода требование — гласный герб лишенного титула рода использовать было нельзя. Он стирался с памяти геральдики, словно слизанный цепким языком пожаров. А именно таким был герб Ляхтичей. — Опиши того, кто принес, — уверенный в том, что Миракл давно не видел Маркуса, просит мальчишка, читая письмо, бегло пробегая взглядом по всего трем строкам.

Надеюсь, Вы задержитесь в городе, Ваша Светлость Я бы хотел выпить с Вами еще раз и отыграться Вы знатный шулер, как и ваш отец

Маркус говорил не как житель Астрограда, названный сын Фариэллы, а как старший ученик. Герб на печати был тому доказательством. — Обычный парень, сэр, таких по улице сотни бегает. Неброско, но и небогато одет, ниже вас ростом, темноволос. Он был напуганным и взволнованным… Что-то не так? Нортон покачал головой, пытаясь вникнуть в написанное. Мысли прервал стук в двери. Цзия, принесшая одежду, исподлобья смотрела на Господина, переминаясь с ноги на ногу. Нортон не испытывал отвращения к ее внешности, косящему глазу и к ее поведению. Она словно тень металась по дому, но сейчас она вела себя крайне странно. — И что случилось? — устало вздыхая, спросил Огнев, протягивая руку к халату и накидывая его себе на голые по колено ноги. — Ваш костюм… — пробормотала девушка, виновато сжавшись. Огнев посмотрел на Миракла, вздернув бровь в немом вопросе, мол, что случилось. — Ах, да… Ваш костюм разорван на предплечье и воротнике, словно вы встряли в драку. А после был безнадежно уничтожен в попытке его отстирать… — спокойно сообщил дворецкий, забирая из рук девушки длинную ночную сорочку и передавая ее мальчишке. — И все? Вы меня за дурака держите? Из-за ужасного костюма столько проблем? — он внимательно посмотрел сначала на Миракла, но, поняв, что это бесполезно, уставился на девушку, терпеливо ожидая ответа. — Вышел, — мотнул головой парень, однако Миракл не двинулся с места, — вышел! — прикрикнул, тут же прижимая ладонь к вискам. — Ваш костюм в губной помаде, — не споря, сообщил Миракл, словно выдавливая это через силу. — … Ого, — все, что смог высказать парень. Миракл проигнорировал это, хотя парень был уверен, на уроках этики ему за это влетит. — Чая мне и… вон все, мигом, — вздохнул парень, откидываясь на спинку. — Впускать только Эрна, — пробормотал, зарываясь в мохеровый халат. — Как прикажете, — терпеливо сообщил Миракл. — Ужин будет в семь, до этого вы свободны. — Вон… — махнул рукой парень, закрыв глаза после того, как хлопнула дверь. — Значит, старший ученик… Кто ж сомневался в том, что Орден все еще жив, — пробормотал, глядя в потолок и думая о выжженном на шее отца мышином крыле.

* * *

— … Я помню! Руками не есть, о науке не говорить, о работе не говорить, все время говорить о моей любви к чаю и империи, — отмахнулся от руки дворецкого парень, самостоятельно поправив платок на черном фраке в том месте, где по правилам должна быть бутоньерка. — Вы утрируете, — вздыхает мужчина. — Вы не нуждаетесь в сопровождении? — Пять раз сказал — нет. На какой раз ты соизволишь меня услышать? — раздраженно бормочет парень, потирая руки, одетые в пару черных лайкровых перчаток, словно ему внезапно стало холодно. Миракл чувствовал его взволнованность. — Удачи, мой лорд, — говорит Миракл, отпирая дверь кареты на площади возле резиденции Императора в Лазоре. — Удача для дураков, — фыркает парень. — Я же — гений, — не стесняясь, заявляет тот, подбирая полы длинного черного шерстяного пальто, чтобы не зацепиться за порог кареты. — Цилиндр или котелок можешь оставить при себе, — бормочет он, выпрыгивая из кареты, цокнув небольшими каблучками сапог. — Двигай, — выкрикивает милорд, захлопнув дверь и отскочив чуть назад, чтобы не попасть под копыта, и кучер послушно дергает поводьями. Лошади тут же начинают ход. Парень еще пару минут смотрит на удаляющуюся карету, придерживая волосы, чтобы их не разметало на ветру. Только затем подходит к воротам, где стоит стража, показывая им письмо от Императора с приглашением, и просит сообщить, что явился Сын покойного Герцога Огнева, Лорд Нортон Огнев. Офицер, провожающий Нортона во дворец, молчит всю дорогу, сказав лишь приветствие и сообщив, что господина уже ждут. Нортон же вовсе отказался от слов, даже со служанкой, которая снимала с него пальто, относя в гардеробную. Стража и прислуга повсюду сопровождала гостя, провожая от одних дверей к другим. Складывалось впечатление, что он идет не на ужин, а на полноценный допрос. Следовало бы считать, что старик Астариус выжил из ума и боится переворота, но так было всегда — свободно по дворцу мог перемещаться лишь сам Император. — Прошу, — на очередной смене поста, когда офицер открывал дверь перед Огневым, произнес сопровождающий. Огнев попытался скинуть мандраж, щелкнув костяшками пальцев. Офицер невольно поморщился. В просторном обеденном зале на втором этаже было слышно, как вилки звонко ударяются о ножи и фарфоровую поверхность тарелок. Лорд полной грудью вдохнул ароматный запах выпечки и заставил себя улыбнуться. Сам Император не обедал в одиночестве, ожидая Огнева, который был уверен, что явился вовремя. Но тем не менее, столовый дворецкий давно расстелил белую салфетку. — Доброго дня и приятного аппетита, Ваше Сиятельство, — лорд коротко склонил голову перед Императором, стоя у свободного стула по левую руку от Императора напротив еще одного гостя. — Ох, мой юный друг, — рассмеялся Астариус, вытирая губы салфеткой, и только после этого встал, чтобы приобнять парня за плечи и потрепать по волосам, которые Нортон так бережно прятал от ветра. — Не стесняйся — это… — Император предпринял попытку знакомства, но мужчина напротив встал ранее, чем прозвучало его имя, — Ассер Драгоций, племянник покойного Герцога Драгоция Астрагора. Я назначил его Лордом-Канцлером, так как больше никого на этот пост в данный момент не вижу… Только если вы, — вновь засмеялся старик, потирая другой рукой свою длинную седую, как и голову, бороду. Старческое лицо полностью пряталось за бородой и крупными бровями — каков он был без такой густой растительности и представить трудно. — Приятно познакомится, — чуть склонив голову, сообщил Драгоций, и, как только Астариус присел на место, Огнев обошел стол перед лицом Императора, как учила госпожа Азалия. В голове звучал менторский тон учителя — обходить за спиной — невежливо. — Прощу прощения за дань старым правилам, меня обучает учитель отца, она жестока и неумолима в этом, — усмехнулся Огнев, протягивая руку Драгоцию. Большая ладонь высокого мужчины легла в руку Огнева, крепко сжав, так что пришлось сжать зубы, чтобы не сказать что-то лишнее. Как и ожидалось, на Драгоции была рубаха по горло со шнуровкой на атласных нитях, и злосчастные остроносые сапоги. Расшитая темно-синими и черными нитями накидка явно повествовала о каком-то историческом событии — в этом была особенность моды Змиулана. Они носили на себе произведения искусства, словно одетые в ковры. А черный кушак полностью сливался с темной рубахой. Мужчина словно был охвачен мраком и выглядел как цитата, вырванная из контекста, посреди яркого, залитого светом зала с белыми скатертями и посудой. Единственное, что было на нем цветное — это золотая цепочка медальонов на шее, да массивный перстень на среднем пальце. А еще глаза… Приторно-голубые, словно природе красок не хватило. Издалека они казались вовсе прозрачными, лишь с одним черным зрачком. — В газетных карикатурах Вы изображены совершенно по-другому. Должен признаться, — усмехнулся Огнев, поднимая голову вверх, — думал, что вы на головы две ниже… Даже стыдно как-то, — засмеялся мальчишка, доставая самому ассеру едва до плеча. Астариус хохотнул, сложив руки в замок, — и худее… — А вы именно такой, как я себе и представлял, — не остался в долгу Драгоций, устало вздохнув, будто беседа его утомляла и раздражала. Не дожидаясь, пока сядет Огнев, ассер сел вслед за Астариусом. Огнев не знал, как и расценить его слова. — Дамочки, мы же не будем обедать при музыке? — весело поинтересовался старик, попросив столовую прислугу покинуть комнату, не дожидаясь ответа, который итак был понятен. — Итак… Нортон, как твое здоровье? Я слышал, тебе лучше? Огнев внимательно смотрел на Драгоция, понимая, что его настойчивый взгляд уже заметили и даже фыркнули. Но парень старательно оценивал черты мужчины, сидящем перед ним, и Астрагора, которого знал лишь по картинам и двум поездкам в Змиулан. Единственное, что их связывало: черные волосы и фамилия Драгоциев. Плотное лицо со скулами, не имело ничего общего с длинными, тощим и болезненным лицом Герцога Драгоция. И пойми: в силу возраста или крови? — О да… Астроградский воздух пропитанный сигаретами, дымом и пылью пошел мне на пользу, — не сдержал улыбку Огнев, принимаясь за обед. — Что есть, то есть, — вздохнул Император. — Перееду на пару месяцев в Астроград, раз тут такой целебный воздух и больных параличом ставит на ноги, — говорил Драгоций, не сводя с Огнева странного взгляда, такого же, каким Нортон изучал Фэшиара пару минут назад. — Я давно не болен, — настоятельно напомнил лорд. — Последние годы в доме отца я провел на ногах, — говорил Огнев, не сбиваясь. Данная тема его не пугала и не заботила — было все равно. — И после такой долгой и утомительной болезни вас ждало еще два года скитаний… Тяжела же ваша доля, — не постеснялся Фэшиар, отложив приборы в сторону, казалось, поглощенный беседой, которая больше напоминала насмешку. — Не так тяжела, как вам кажется. Тут скорее вас стоит жалеть. Столько лет прожить под крылом тирана и деспота и не умереть от голода или болезни… Вы счастливчик, — Нортон поднимает бокал, мол, за вас и делает небольшой глоток красного вина. Во рту горчит, и немного мутит. — Не стоит меня жалеть, — сообщает Лорд-канцлер. — Счастливчиков не бывает. Бывают люди, которые с умением используют то, что им дано и дается, а те, кто полагаются на волю судьбы — недалекие глупцы, верующие в помощь с небес. Воля случая? Чепуха. Выбор человека ведет к случаю.

(Пы.Сы. По мните — вера выдуманная, но если я обижу чувства верующих — сорян, я не такой уж атеист, но придерживаюсь политики — что в средневековье католическая церковь, как и сейчас, была то еще дно.)

— А Эфларус? Неужели вы не верите в его силу, его пророческое будущее? — хмыкает Нортон, понимая, что согласен с Драгоцием, но задеть его хочется больше, чем согласиться с ним. — А вы верите? — с пренебрежением кидает ассер, словно насмехаясь над взглядами лорда. — Вера — способ контролировать людей, давая им какие-то условные правила, правила морали и этики. Не убей. Не укради… И все в таком духе. Люди бояться того, чего не знают. Древние люди боялись огня. Теперь люди бояться Эфларуса и его мистическую кару, и загробный мир… Некоторые бояться станков и лекарств, считая, что их хотят отравить. — Вы рассуждаете слишком примитивно, — фыркает Огнев. — Уникальный метод пополнения счетов пасторов. Представляете, сколько прихожан, боящихся собственных грехов, приходят в церковь и дают подаяние? Индульгенция — вот это и есть смысл всей церкви. Ложь и крохоборство. А выгодные войны для решения финансовой революции? Просто дайте людям смысл церковной войны, и они устроят вам настоящую — за «Эфларуса и Эфлару!», — поддержал мальчишка, делая еще один глоток, морщась и ища на столе взглядом графин с водой. Император снисходительно улыбается, наливая в пустой стакан воды мальчишке. Огнев запоздало бормочет благодарность и извинение. — Я не буду спорить с вами, ведь вы правы. Но вы мыслите неверно, мои юные друзья… Вы судите по поступкам людей. Откуда в вас уверенность, что вера выдуманная? А не современные пасторы наживаются, пользуясь старыми устоями? Возможно вера — истинная, а люди несущие ее — лживы и грешны. Не там причину раздора ищите, — усмехнулся старик и налил в стакан воды и Драгоцию. Драгоций сухо поблагодарил. — У вас есть вода, у меня есть вода — но только мы можем ей распорядиться по-разному. У кого-то есть деньги, и он тратит, кто-то бережет, кто-то вообще может выкинуть… Нет ни черного, ни белого, даже тени нет, отбрасываемой на темное и светлое… Мы собирались обедать или дискуссировать? — между тем поинтересовался Астариус, заставив двух юношей, которые до этого неотрывно смотрели на то, как водя льется в стакан Императора, словно тот собирался поведать им смысл жизни, вздрогнуть. — Обедать, — почему-то шепотом пробормотал Огнев, уставившись в свою тарелку со щами. — Вот и лестно, — бодро поддержал Астариус. — Давайте поговорим-с… Итак, Нортон, как прошел прием у Резниковых? — О, Ваше Сиятельство, можно не об этом, — обреченно усмехнулся парень. — Я ничего не помню… Астариус рассмеялся, на распев протянув о том, как прекрасна и безмятежна юность. Больше никто так не считал. Где-то к середине обеда, когда зашла речь о делах на землях, Император поинтересовался о том, что происходят в Объединенном Королевстве. — Я избавляюсь от должников: или отдают долг, или производство. Это помогает, пока, — заметил Драгоций, отвечая уклончиво, понимая, что уши Нортона здесь совершенно лишние. — Рано или поздно инвестиций из других регионов начнет не хватать, а казна пуста после Дядюшки. Восстанавливать производства оставленных компаний мы не можем. Зато тяжелая промышленность вышла на рынок и занимает лидирующее место, мы вторые после Чернолюта. Но это ненадолго. — Хочется верить, — одобрительно улыбнулся Император, мешая ложечкой мокрый десерт… Мороженное было плохим выбором для его бороды. — А откуда вы берете деньги на тяжелое производство? Вы же не можете поднять налоги или уменьшить льготы? Люди не потянут, — вникает Огнев, помешивая подтаявший на пломбире шоколад. — Инфляция в помощь, — усмехается Драгоций, словно оскорбляя данным Огнева, будто тому не хватило ума, чтобы предположить такое. — Пока люди не в силах оплатить еду, а мы труд — выдаем карточки, распределяем продукцию и труд, обеспечиваем нуждающихся и делаем усиление на сельхоз продукцию… Это не уровень, и мы далеки от прогресса пока. Но у меня впереди десятки лет, чтобы оставить после себя стоящий мир. — Хорошие планы, — присвистнул Огнев, это скорее получилось случайно, чем специально. Нортону показалось, что сейчас как по-волшебству появится Миракл и выдаст подзатыльника, уткнув носом в книгу этики. Данного не случилось. А старик по-доброму рассмеялся, сказав, что сам так больше не сможет. — Буду считать это презентабельной оценкой, — вздохнул Драгоций, так же лениво мешая мороженное, тому его просто не хотелось. А Огневу попросту запрещалось. Хотя, Миракла же тут нет, и шанса больше не будет. — А не хотите посетить поместье Фэшиара? — поинтересовался Астариус. Огнев так и замер с ложкой у рта. — Что? — Зачем? — нахмурился Драгоций, глядя на мальчишку, как на врага. — Лорду пойдет на пользу знакомство с такой экономикой, а вам потенциальный клиент, да и филиалы ЗолМеха следовало бы разместить в ОК, это все выгоднее и стабильнее. Вот и инвестиции, — говорил Астарирус, доедая свой десерт, глядя сначала на Огнева. Затем на ассера. — Там продавать некому — люди не способны купить, — бормочет Огнев. — А мне, простите, не нужны советы от ребенка, — спокойно сообщает Драгоций, расправляя плечи. Хочется как в детских играх показать Фэшиару язык. — Всего неделя, господа… И если состоится сделка, я пересмотрю договор на поставку, — говорит Астариус обращаясь к Драгоцию. — И петицию на «Защиту детства и материнства». Огнев пожевал губу. С сожалением посмотрел на нетронутый десерт. На Драгоция смотреть не хотелось, тогда он будет действовать ему на зло, а не ориентируясь на здравый смысл. Продавать там некому. Только если не высшим слоям, но пока поставят филиал, пройдет время, что-то может измениться… Появятся заказы, новые дизайны, волна нового дизайна в свете изменений и интереса к Змиулану повысит продажу такого дизайна во всей Эфларе. Больше денег, больше разработок. — Я не против, — легко пожал плечами парень, протягивая руку ассеру через весь стол. Тот ответил враждебным взглядом и долго гипнотизировал ее взглядом, непонятно о чем думая. — У меня нет аргументированных причин для отказа, — сообщает юноша, снова пожимая руку мальчишки, как при знакомстве. Огнев понимает, что единственная, та самая не аргументированная причина для отказа — он сам.