Рождественские исчезновения

      Пожалуй, это утро стало самым тихим за время заключения шестерых студентов в Выручай-комнате. Они не кричали о том, что в этот раз пропал Невилл Долгопупс, не метались и не спрашивали, что делать — нет. Теперь они остерегались что-либо говорить и даже двигаться. Только Полумна решилась пойти поискать Невилла на ёлке, а затем подтвердить уже и так понятный факт — палочки никто не трогал.       В тот момент Гермиона поняла, что теперь просто необходимо принять реальность и постараться найти злоумышленника. Она абстрагировалась от окружающих, погружаясь в воспоминания о трёх последних днях. Она старалась вспомнить каждую деталь, мельчайшие изменения в поведении однокурсников, их действия, и всё это нужно было сплести вместе, чтобы получить один-единственный ответ — кто именно это мог провернуть.       Как ни странно, но над этим трудилась не только Гермиона, но и Драко с Полумной, и чем больше они думали о произошедшем, тем неутешительнее становились выводы. Когда общее напряжение достигло пика, тишину наконец нарушили:       — Мы должны сказать это, — прошептала Гермиона. Она так и не подняла головы и смотрела куда-то в пол, словно ища ответ в узоре коврового ворса. — Мы только и делали, что перекладывали вину друг на дружку, боясь за собственное чистое имя. Я считаю, что мы должны вскрыть карты.       — Гермиона… — Полумна хотела уже возразить, но была прервана Драко, который довольно холодно отнёсся к этому предложению.       — То есть ты уверена, что сможешь вот так просто в лицо обвинить кого-то из нас? — поинтересовался он. — А если двое сойдутся во мнении, то что они сделают с подсудимым? Свяжут и будут пытать? Ты так это видишь?       — Слишком много вопросов, Малфой. Да, я смогу сказать, кого подозреваю, а что произойдёт после признания — меня пока не волнует. Сейчас я хочу знать ваши выводы, — Гермиона сделала глубокий вдох и наконец подняла взгляд на однокурсников. — Думаю, в нашем заточении виноват Драко Малфой. Пусть и глупо полагаться на слова Невилла, сказанные в запале, но в них действительно было зерно логики. Похищение Блейза, а также твоя вполне правдоподобная реакция на это происшествие создали тебе прекрасное алиби — усыпили нашу бдительность. Гарри подозревал нас всех, а Невилл слишком сильно раздражал тебя и, возможно, пугал своими догадками — поэтому они стали следующими. Таким образом всё произошедшее указывает мне именно на тебя, хотя я и не знаю, какая твоя конечная цель и что тобой движет.       — Браво, Грейнджер, — сказал Драко, поднимаясь из кресла. — Ты всё так чётко разложила по полочкам, что мне самому на миг почудилось, будто это я виноват! Хотя это было мимолётно, а теперь все твои слова кажутся мне ножом, торчащим из моей спины. Ты всё это время так ратовала за доверие, за дружбу, а сейчас, почувствовав опасность, готова предать собственные слова. Я разочарован в тебе, — он покачал головой под упрямым взглядом Гермионы, которая всё искала подвох в словах Драко. — Если это была попытка спровоцировать меня, то крайне неудачная. Я скажу, что на данный момент подозреваю Лавгуд, потому что из всех вас, кто был заточён в этой комнате, её я не знаю, как человека. Ты, Грейнджер, просила меня доверять вам всем, сказала, что считаешь нас партнёрами, и я верил тебе, — теперь всё своё внимание Драко обратил на Полумну, которую, кажется, нисколько не тронуло его обвинение. — Не я был инициатором этого, Лавгуд, но, как попросила Грейнджер, буду откровенен. Могу предположить, что наше появление около Выручай-комнаты, в которой у тебя с Блейзом должно было быть свидание, нарушило твой план, и его, видимо, пришлось корректировать. Одного изменить было нельзя — исчезновение Забини, ведь он-то и был твоей целью, а мы были лишь мышками, с которыми ты играла всё это время.       — Ну и ну. А зачем же я стала бы это делать? — спросила Полумна. Уголки её губ слегка подрагивали, словно она едва сдерживала себя от громкого смеха. — Давай, Драко, я хочу знать твоё мнение.       — Ревность, а может чувство собственности. Понять, что могли нашептать тебе мозгошмыги, мне не представляется возможным, да и не настолько я безумен. Жаль разве что Долгопупса — Мерлин, я правда сказал это. Ведь он верил тебе, Лавгуд, сказал, что только тебе разрешит проверить свою палочку, хотя тебе-то их и нельзя доверять. Напоследок ты оставила лишь Грейнджер, которая всё пыталась объединить нас, и меня — друга Блейза, вряд ли бы подумавшего на тебя. Вот, что я думаю обо всём этом.       Закончив говорить, Драко не стал смотреть на ошеломлённое лицо Гермионы, которая наверняка ждала обвинений в свою сторону, и следил за Полумной, решение которой, как ему казалось, было очевидно. Он предугадал её лёгкую улыбку и что-то вроде просьбы о прощении во взгляде, но вот слова этой странной девушки удивили его:       — Вы оба невероятные, и, мне кажется, что при иных обстоятельствах вы бы учились на Когтевране, но гением я бы назвала именно Гермиону. Возможно, я так до конца и не узнала всех деталей нашего заключения, но скажу, что вина лежит на ней. В порядке исчезновений логики я не приметила, да и мотив предсказать не так просто. Считайте, что это всё моя интуиция, хотя, возможно, во всём виноваты мозгошмыги.       Сказать, что Полумна поразила своим ответом, ничего не сказать. Гермиона была уверена — её-то аргументам можно верить, а Драко предполагал, что дружба девушек станет залогом обвинений в сторону его персоны, чего не случилось. Они снова попали в тупик, так и не найдя тропки, ведущей к выходу из лабиринта предположений.       — Что ж, — протянула Гермиона, стараясь не смотреть ни на Полумну, ни на Драко, — каждый сделал свой вывод и обвинить кого-то большинством не представляется возможным. Не знаю, как вам, а мне необходимо побыть одной и подумать обо всём, — с этими словами Гермиона направилась туда, где стояли кресла проклятых Гарри и Блейза, но словно вспомнив что-то обернулась. — Тот, кто первым заберёт свою палочку, будет считаться мною похитителем. Если сегодня никого не проклянут, план похитителя нарушится, и он попытается его изменить. Вот тогда всё и решится.

***

      — Ну как, нашла? — спросил Драко, присаживаясь рядом с Полумной. Та подняла на него взгляд, удивлённо приподнимая брови. Драко махнул рукой на ближайшие ёлочные игрушки: — Забини. Уверен, у тебя получилось его отыскать.       — И ты прав, — улыбнулась Полумна. — Вот только тебе я его не покажу. Сам отыщешь — вы ведь близкие друзья.       — Я даже не всегда понимаю его действия, что уж тут говорить об игрушечном облике.       — Ты себя недооцениваешь, Драко. Блейз как-то сказал, что ты порой недостаточно сосредотачиваешься на поиске ответа, хотя он может быть перед глазами, — Полумна протянула руку к снеговику-Невиллу и аккуратно погладила его, будто знала, что он сможет почувствовать её сочувствие. — Ты что-то хотел мне сказать?       — Попросить прощения за то, что, возможно, был резок с тобой и…       — Не извиняйся, я понимаю твои действия, — прошептала Полумна, а потом тихонько засмеялась, глядя на недоумённого Драко. — Вы с Блейзом похожи. Оба ужасные гордецы, но ваши действия выдают вас. Только Блейз решительнее тебя.       — Ты странная, Лавгуд. Никогда не мог понять, что творится в твоей голове.       — Главное, чтоб там не было мозгошмыгов. Знаешь, — выглянув из-за веток и посмотрев на Гермиону, Полумна нахмурилась, — я должна поговорить с ней.

***

      Гермиона не сразу поняла, что её одиночество нарушили, а когда подняла голову, то увидела, что ей компанию решила составить Полумна.       — Зачем ты пришла? — голос Гермионы охрип от пролитых в одиночестве слёз. Плакала ли она из-за обвинения Полумны или от обиды Драко на неё — девушка не знала.       — Извиниться, ведь я не считаю тебя нашим тюремщиком, но в то же время не хотела, чтобы мой выбор вынес приговор Драко. Его я тоже не виню. Твоё предложение раскрыть свои подозрения застало меня врасплох, поэтому не успела отговорить от этой затеи.       — Но почему? Это же было самое логичное решение!       — Пока самым логичным решением стала сдача палочек. Пусть и сделано оно было под воздействием эмоций, но это гарантировало хоть какую-то надежду. Думаю, на сегодня мы друг дружку обезопасили.       — А что будет завтра? Я всё пыталась придумать, как расколдовать ребят, но ничего не приходит в голову. Нашему тюремщику нужен ещё день — потом наши друзья навсегда останутся игрушками, а с нами… — Гермиона помотала головой, прогоняя не самые радужные картинки возможного будущего. — Это задачка мне не поддаётся.       — Быть может на неё нужно посмотреть под иным углом? Или просто выбрать соседнюю тропку. Зачем же идти по левой стене, если можно в любой момент свернуть направо — вдруг выход находится именно там?

***

      Она долго не могла решиться на это. Больше двух часов Гермиона сидела отдельно от всех, потерявшись в лабиринте прошедших дней и сказанных слов, а после совета Полумны девушка окончательно запуталась. Но груз вины всё продолжал давить на плечи Гермионы, так что, собравшись с духом и на некоторое время выкинув из головы все логические схемы, она подошла к Драко, который расставил на доске шахматные фигуры в определённой позиции.       — Сам с собой играешь? Составить компанию?       — Не нужно, — ответил Драко, не отрывая взгляда от фигур. — Мы с Забини накануне начала наших приключений немного отвлеклись от игры, а я поставил кое-что важное на победу. Как выберемся, напьюсь, а потом обыграю этого индюка.       — Настолько важен выигрыш? Что он поставил?       — Не так важно, что он поставил— важна моя ставка. Ты кстати не думала над тем, что это всё тоже походит на шахматы. Белые и чёрные фигуры. Жертва и тюремщик, вот только лицо чёрный король спрятал под шлемом. Шах и мат — и он снимет его… — морщины на лбу Драко стали глубже, голос тише, а взгляд затуманился, но не прошло и секунды, как мысли об игре ушли на второй план. Кожа лба разгладилась, а сам Драко обратился к Гермионе: — только не говори, что пришла извиняться за обвинение, иначе буду думать, что подтолкнул тебя к этому, хотя кто мог знать, что Лавгуд подхватит эту лихорадку от меня?       — Извиниться, но не за обвинение, — прошептала Гермиона. Она не прекращала теребить серебряный кулон, а сама казалась какой-то потерянной. — Я должна извиниться за те слова, сказанные во второй день нашего заключения. Я была не честна с тобой, когда назвала наши отношения партнёрскими, ведь они таковыми никогда для меня не были, — слова с трудом слетали с языка, но Гермиона упорно выталкивала их из себя, потому что извиняться за обвинение она не собиралась. Она хотела вытащить нож из спины Драко, чтобы потом воткнуть в живот — хотела исправить подлость смертельным ранением. — Нас вынудили работать сообща: сначала профессора, затем тюремщик. Я никогда не стремилась к этим взаимоотношениям, а когда всему этому настанет конец, не хочу иметь что-либо общее с тобой. Прости за ту ложь, Малфой.       Гермиона ушла, как только сказал последнюю фразу и не заметила, с какой тоской во взгляде провожал её Драко. Он разом стал похож не на гордого слизеринца, а на потерянного мальчика, которому только что сообщили, что Санта-Клаус не существует. И магия тоже. Гермиона так и не поняла, что промахнулась дважды — теперь нож угодил в сердце Малфоя.

***

      Выручай-комната вновь и вновь подкладывала свежие поленья в камин, и поэтому только хруст сгорающего дерева непрерывно нарушал молчание учеников. После извинений они вернулись в свои укромные уголки, а оттуда прямиком в собственные мысли. Полумна порой что-то шептала, но так тихо, что могло казаться, будто губы шевелились по привычке, а вела она мысленный разговор с самой собой. Драко навис над шахматами словно король, следящий с высокого балкона за походом рыцарей на смерть. Гермиона же казалась спящей или даже мёртвой, ведь двигались иногда одни лишь зрачки её глаз. Взгляд девушки то направлялся к игрушкам на ёлке, то устремлялся к Полумне, а иногда перемещался в сторону полыхающего камина, при этом старательно избегая любого попадания на Драко Малфоя. Отчуждению не было конца.       Казалось, они уже не верили в дружбу и понятия не имели, как вернуть доверие друг друга, но тем не менее, когда часы пробили девять, Полумна собралась с силами, подошла к печальной Гермионе, а та в свою очередь позвала замкнувшегося в себе Драко. Они взялись за руки, чтобы не быть в одиночестве ночью, и в то же время лелеять призрачную надежду на то, что это удержит похитителя от того, чтобы добраться до оружия. Палочками за весь день никто не пользовался, ведь несмотря на царящее в комнате отчуждение они не прекращали следить друг за дружкой.       Ребята сдвинули свои кресла, устроились в них и уснули, надеясь, что если с одним из них что-то случится, другие придут на помощь, но на утро, стоило двоим оставшимся в комнате открыть глаза и посмотреть друг на друга, как по помещению разлетелся вскрик ужаса и недоверия:       — Ты?!