Отравленное яблоко

      Назима нашли под статуей Талоса. И чтобы столкнуть ее с постамента потребовалась бы нечеловеческая сила, а единственного обладателя подобной Балгруф отправил на самую высокую гору Скайрима к Седобородым еще ночью.       – Следов борьбы нет... хотя, после Довакина здесь сам великан ногу сломит!       Налетел Довакин с этим своим непотребным колдунством и улетел, а из замка опять пропали все ценные вещи, в городе разгромлены деревянные лавчонки рынка, кое-где посрывало Криками вывески. К тому же, перед тем как удалиться, хвостатый пройдоха снова сломал дверные замки у «Котелка Аркадии», «Товаров Белетора» и навалил в кузне Авениччи несметную кучу богатств из золотых украшений с каменьями, из-за которых уже как минимум трое подрались.       – Как можно было не заметить летящую в лоб статую?!       – Но глянь на него…       – Да-а… этот сукин сын улыбается…       И после смерти редгард ухмылялся так, словно глумился над Бренуином, Изольдой или еще каким безвестным бродягой, занесенным в Вайтран.       – …Ибо мы – дети человеческие! И мы унаследуем землю и небо!       Хеймскр, которого стража согнала с его привычного места, проповедовал под сенью Златолиста. Блаженный точно и не заметил, что приключилось с его обидчиком. Жрец добродушно улыбался и возводил руки к небу.       – Если Легион суда сунется, я против них даже в одиночку выйду и Легион обречен! Во мне сила Исграмора! Поэтому им не победить меня!       – Не иначе как Довакин разбушевался…       Командир Кай лично присутствует на осмотре места преступления. После недавней трепки выглядит он лучше ожидаемого, хоть и не отнимает руки от подбитого лица и поминутно прикладывается к исцеляющему зелью.       – Он не мог. Он всю ночь пытался впарить Элриндиру в «Пьяном охотнике» свои побрякушки. Оба не сошлись в цене, так что Довакин ушел ни с чем.       – Хм, да. И правда, не мог.       – Как не мог? – подорвался Микаэль. – Ты ж вчера обратное говорил! Я и песню уже написал! Послушаешь?       Кай отмахнулся от барда и погнал стражу по новой прочесывать город. И результаты не заставили себя ждать:       – Командир, мы Бренуина нашли…       – Ну так снова потеряйте!       – Не, не в этом смысле… помните, горожане жаловались, что на городском рынке тухлым мясом торгуют? Так вот, это Бренуин в колодце плавал.       Час от часу не легче.       Так мирная жизнь города была окончательно нарушена.       Терпение людей иссякло.       – Как долго это будет продолжаться?!       – Сколько еще человек должно погибнуть, чтобы вы зашевелились?!       Гнев недовольного народа сыпался на Балгруфа со всех сторон. Толпа отступила только когда Айрилет схватилась за меч.       – Назад! Все назад! Ведется следствие! Не мешайте страже работать!       Нужно что-то делать…       – Как много народа! Какой-то праздник?       Балгруф подпрыгнул, когда услышал этот голос.       – Довакин? Чт…       – А я вернулс-ся! Мис-сия выполнена!       Смотрите-ка, какой живучий! И волки его не съели, и тролль не унес. Благополучно возвратился, да не один – из-за плеча аргонианина выглядывает незнакомая спутница. Огромный рюкзак за спиной, темные с огненным отливом волосы, смышленые глаза и кожа белая, как снег, невольно приковывали взгляды прохожих.       – Да ведь ты только вчера ушел!       – Верно! – Ящер сверяется с дневником. – Везде был, вс-сех дос-стал! Теперь я драконоборец, бард, архимаг и кандидат в С-стражу Рассвета! А Изольду никто не видел? И Люс-сечку? Я им подарков принес-с!       Балгруф обменялся с Айрилет тяжелым взглядом.       – В Зале мертвых. Славный им старик Андурс насыпал курганчик…       Довакин выронил цветастое детское платьишко, схватился когтистой лапой за стену дома. Точно отказываясь верить словам, ящер тряс рогатой башкой.       – К-как же так…       В этот самый момент к Довакину приблизились двое. По черным балахонам и причудливым маскам Балгруф заподозрил в подошедших необычных культистов, из тех самых, что славятся людскими жертвоприношениями. Айрилет тоже нехорошо оскалилась.       – Эй, ты! Я знаю тебя!       – Не сейчас-с.       – Мирак истинный Драконорожденный! А ты лжец! Лжец!       В тот же миг аргонианин полоснул протянутую к нему руку когтями и без колебаний взял культиста за горло.       – Как был бы прекрас-сен этот мир, если бы из него ис-счезли некоторые люди... – культист хрипнул, пытаясь вывернуться из мертвой хватки, и Довакин, точно не заметив струящихся по коже электрических разрядов, сжал его глотку покрепче. – Ты тупой? Я с-сказал не сейчас-с! Я же вежливо попрос-сил. Ну, что теперь? С-сварганить тебе статУю из ос-станков и веночек из киш-шок?       И как втащил лбом по костяным маскам! Два удара – двое лежат, один со свернутой набок головой, вторая, правда, в боевом запале отползает в сторону, разжигая файерболы, а Довакин, спокойный как горный пруд, выхватил меч и метнул ей вслед. Вот и она прилегла отдохнуть, оросив кровью все вокруг.       – В чем же они провинилис-сь? Они ведь хорош-шие девочки, они ведь ничего не с-сделали! За что их убили?! – Айрилет пожала плечами, а Довакин незаметно вытер кровь с когтей о робу культиста. – Но в чем тогда смыс-сл убивать без какой-либо цели? Я… могу я попрощатьс-ся с-с ними?       Свирепую гримасу ящера как ветром сдуло. Он снова выглядел слабым и безобидным. Но в глазах Балгруфа, стоящего напротив него, Довакин навсегда останется Предвестником великих бедствий. Похитителем жизней.       Убийцей с добрыми глазами.       Седобородые обучали его смирению и Пути Голоса, а воспитали монстра, мастера мечника, способного в один миг затеряться посреди людной улицы. Отныне пытаться свести с ним счеты себе дороже – всего Скайрима не хватит на могилы наемников, нанятых для праведной мести.       Довакин возлагает цветы в Зале мертвых, долго и сбивчиво молится в абсолютной тишине. Пока ящер натурально скорбит о душах несправедливо убиенных, приносят стражника. У него перерезано горло, кое-где пробита кираса.       Довакин, точно хвостом учуяв взгляд командира городской стражи, бежит к покойнику.       – Ой! Кровушка! Можно мне?       Андурс без особого удивления поднимает брови.       – А разбираетесь?       – Ну, был как-то в Винхельме проездом… мес-стный придворный маг маньяком оказалс-ся. А я его поймал!       – Тогда прошу.       Ящер ловко пробегает пальцами по карманам убитого, находит горсть цепочек, браслетов, перстней превосходной работы и убирает обратно с досадным комментарием: мусор. Пристально осматривает раны.       – Травма на горле нанес-сена уже пос-сле с-смерти.       – Верно!       – Убит ударом кинжала. С-снизу и точно в с-сердце, минуя ребра.       – Опять-таки верно! А вы обратили внимание на угольную пыль на штанинах?       – С-само с-собой. Его ведь наш-шли у «Дома воительницы»? То-то Авениччи не в духе с-сегодня… – Довакин оборачивается на тело Назима, оглядывается на могилы Изольды и Люсии. Хмыкает. – Чудес-сно. Злой карлик-пс-сихопат. Теперь понятно, почему с-стража ничего не замечает! Ярлушка, да у вас-с с-серийный убийца завелс-ся! За с-скромное вознаграждение я возьмус-сь реш-шить эту проблемку!       – Это совсем ни к чему! Ведь убийца… ты! Можешь не отпираться, из тела убитого мои подопечные достали это!       Довакин щенячьми глазками смотрит на кинжал в руках начальника городской стражи, довакинская спутница шипит и деликатно скалит зубы.       – Отпираться бессмысленно, редкий мастер выгравирует свое имя на весь предмет!       – Кинжал мой, не с-спорю, начальник… да только по дороге с-сюда я таких штук трис-ста выброс-сил. Вс-сю ночь ковал, а Элриндир почему-то брать не с-стал.