October and April

Только сейчас Леви понимала, насколько могла её жизнь быть другой, будь она немного пожёстче и более требовательной. Мужчины любят, когда им уделяют внимание, так же, как и женщины, но мужчинами с лёгкостью можно манипулировать, только нужно знать, как и где правильно надавить. И вот сейчас Леви смотрела на своего обидчика, своего «тайного поклонника» и у неё в голове не укладывалось. Как? Как он мог такое с ней сделать? Человек, которого она знает всю свою жизнь. Человек, с которым она ходила в школу, с которым всегда здоровалась. - Лексус. Но… - Никаких «но», Леви. Никаких. Он провел пальцами по щеке девушки, задевая полоску сухой крови. Леви хотела отодвинуться подальше, чтобы не чувствовать прикосновений его мерзких рук. Он заметил это и, нахмурившись, снова сильно ударил девушку в лицо. - Противно, да? А ты не думала, что чувствую я? Нет, ты же на меня вообще никакого внимания не обращала. Никогда. Ты видела только Гажила. Он был для тебя всем, а я просто богатенький сынок мэра. Больше так не будет, Леви. Теперь, мы с тобой будем вместе. Всегда. Его безумные глаза сверкали совсем нехорошо, и от этого сердце просто взрывалось от страха, а адреналин переполнял кровь. - Лексус, но ведь я всегда видела тебя. Мы ведь с тобой общались, - тихо плача, начала девушка, но тут же её заткнула новая порция ударов. Он бил её кулаками в живот, грудь, плечи. Казалось, что живого места на ней уже нет. Кожу жгло от боли, а слезы и кровь сливались в одно и заливали сиреневое платье. - Стой… Прошу! Лексус! Когда девушка просто обвисла на том стуле, как тряпичная кукла и не могла больше ничего говорить, мужчина начал снова шагать по комнате, словно дикий зверь, который нервничает в клетке. - Прости, просто по-другому нельзя с тобой. Ты совсем распустилась, но мы справимся. Он говорил со странным придыханием, от которого кожа покрывалась пупырышками от страха, хотя самого чувства не было. Или это просто шок? - Тебя это возбуждает, да? – вдруг спросила Леви, растягивая губы в весёлой улыбке, показывая свои окрашенные в розовый цвет зубы. – Что такое, Лексус? Неужели никто не даёт? Она явно нарывалась, но лучше пусть он убьёт её, нежели будет издеваться. Для МакГарден такой выход был более приемлем. - Молчи! - Значит я права? О, мне так жаль, Лексус. А ты не думал, что ты гей? Знаешь, когда не встает на девушек, может, встанет на парней? Посмотри порнушку. Ещё удар, от которого начали сверкать в глазах звёздочки. Стул снова упал, и девушка почувствовала, как в руке треснула кость. Нет, не кость, это просто ножка отвалилась. - Ты никогда не понимала меня. Никогда! - И никогда не пойму. Леви начала смеяться. Сначала тихо и сдерживая себя, а потом громко и весело. Из её глаз катились слезы. Она лежала на боку, руки были завязаны за спинкой кресла, поэтому Леви давила своим весом на предплечье, и подняться и выпутаться было невозможно, да и Лексус не спешил её поднимать. Вот сейчас перед глазами начали мелькать картинки из её жизни. Она уже не понимала, смеётся или плачет. Ей было страшно. Очень страшно. - Ты всегда была одна, как и я. - Нет, Лексус. Я никогда не была одна. Никогда! Слышишь, ты кусок дерьма? Никогда. У меня всегда были люди, которые поддерживали меня в трудную минуту. Родители, друзья, любимые. А у тебя? Ты больной. С таким как ты никто не хочет связываться. Лексус зарычал и, схватив девушку за волосы, посмотрел безумными глазами на неё. - Молчи. Молчи. Молчи. Его всего сотрясала дрожь от гнева. Он снова ударил. И снова. И снова. Пока Леви не провалилась в глубочайшую темноту, из которой выбраться было не возможно. Она засасывала, полностью и бесповоротно. И только одна мысль теплилась где-то далеко-далеко. Гажил, помоги.