Another, Goddamn, Tale: Chisk.

— «Только… аккуратнее, ладно? И Горе… не говори об этом.» Я всегда видела в Чиск нечто… абсолютно необъяснимое. Человек с постоянной улыбкой, в постоянной гармонии с собой, способный поддержать тебя в любую возможную минуту. Она всегда полна энергии, целеустремленности, решимости. Даже в тот день, слегка подвыпившая и уставшая, она продолжала сверкать и сиять. Так же, как и всегда. Но в тот день… что-то в ней… изменилось. Пока я шагала рядом, наблюдая за звездным небом с легкой улыбкой, Чиск… молчала. Смотрела под ноги и молчала, даже не обращая на меня внимания. Я не видела ее глаз… ее улыбки… Это был совсем другой человек для меня. Я хотела спросить ее: «Все ли в порядке?», но что-то мешало мне даже… привлечь ее внимание. Она повернула ключ и открыла двери дома, не входя внутрь. Рассматривая темный коридор своего дома, стоя у порога, она сделала очередной глоток из фляги и… начала терять равновесие. Не будь меня рядом, и она бы упала. Я успела поймать ее и подставить ей свое плечо, стараясь разглядеть ее лицо. «Ты… в порядке?» — на мои слова она никак не отреагировала, продолжая смотреть в пол. Это… пугало меня. Я не знала, что с ней происходит. Не могла увидеть ее лица, и не знала, как ей помочь. Когда она бросила флягу в угол, недовольно пробормотав что-то себе под нос, я не на шутку испугалась. Мне нужно было как-то успокоить ее… Иначе она может разбудить детей, или даже наделать бед. «Прошу тебя, тише.» — Я старалась успокоить ее слегка взволнованным шепотом, но ничего не выходило. Чиск лишь отошла от меня в сторону, слегка покачиваясь, устремив свой взгляд куда-то вдаль. Она стояла в коридоре и не двигалась… Такое поведение с ее стороны было для меня в новинку. Если она будет продолжать стоять на месте, то я могу освежиться в ванной и придумать что-нибудь… Так я и поступила, заранее предупредив ее о своих намерениях. — «Стой тут, моя дорогая… Я помою лапы… и мы вместе пойдем спать. Хорошо?» Она все еще не реагировала на мой шепот. Она меня пугает… В ванной я дрожала, словно овечий хвост. В голове все смешалось и перепуталось, лапы дрожали… Я не знала что делать! Моя подруга… сестра… У меня не было и малейшей идеи… не было даже мысли… Я… Я не могла объяснить ее поведение! Мне не раз приходилось видеть ее усталой, в гневе, или даже пьяной! И никогда еще она не вела себя так… непредсказуемо и странно. Даже Чара, которые находятся рядом с ней чуть-ли не каждый день, не упоминали о подобных случаях. Я не доктор, не врач… У меня нету никаких полноценных знаний о людях! Я ничего не знаю о них! Все, что я делала всю свою жизнь — ухаживала за детьми! Я знаю что им нужно, как с ними обращаться… Как мать, я всегда делилась своей любовью и заботой… Но… как мне поступать со взрослым человеком?! Что мне делать? Я моментально начала паниковать, когда вспомнила про Чиск, которую я оставила одну, в коридоре. Мне было так страшно увидеть то, что происходит с ней… и что она успела сделать… Лапы поспешно открыли дверь, и я моментально выглянула из ванной, стараясь разглядеть хоть что-то в темноте. Поначалу я испугалась, когда мои глаза не смогли найти ее очертаний в коридоре, но потом… Я успокоилась. Чиск уснула за столом, вновь уронив свою фляжку, даже не обращая внимания на яркий лунный свет, аккуратно освещающий ее усталый образ. Она спит и видит сны… Какое облегчение. С моих плеч буквально упала скала, когда я оглядела ее повнимательнее, убедившись в том, что все в полном порядке. И я все еще… не могла увидеть ее лица. Даже яркий свет луны едва мог осветить ее лицо, спрятавшееся за локонами ее волос. Так или иначе, я должна была помочь ей всем, чем только можно. Я представила ее ребенком. Рослым… но ребенком. И обращалась с ней я с того момента… как с ребенком: Аккуратно отодвинула стул и взяла ее на свои лапы, слегка покачивая и тихо шипя, дабы не разбудить ее. Забралась по лестнице в спальню и аккуратно положила ее на диван. Дети крепко спали и едва могли услышать нас… Мятая подушка, раскрытое одеяло… Я просто не могла оставить их без внимания. Сначала я аккуратно пододвинула Чару к Азриелю, поправила и взбила подушки, а после — накрыла их всех одеялом, наблюдая за тем, как Фриск приобняли Чару с довольной улыбкой на лице. Для меня это было неким знаком… Знаком того, что я сделала свою работу. Теперь… мне осталось только позаботиться о Чиск. Уложить ее спать так же, как и эту троицу. Я села рядом с ней на диван и снова взяла ее на руки, аккуратно посадив на свои колени. Мне нужно было ее раздеть. Аккуратно снять с нее ботинки, куртку, штаны, кофту… Когда я решила снять с нее кофту, то мне пришлось слегка сменить ее… позицию. Посадить ее на свои колени и дать ей обнять мою шею, чтобы потом, практически незаметно, снять с нее кофту. Когда ее руки лениво и медленно обняли меня, а ее лицо слегка вжалось в мое плечо… Это… было очень мило с ее стороны. Честно. Я даже решила не спешить с кофтой и дать ей полежать на мне немного. Только я коснулась ее спины лапами, слегка задрав ее кофту, она… произнесла кое-что. Сонным, нежным голосом: — «Ма… ма…» Меня словно ударило током… Все мое тело вздрогнуло, а изо рта, от неожиданности, вышел негромкий вздох. То, что она произнесла… Это… Она заставила мое сердце сбиться с ритма. Тронула до глубины моей души своими словами. Мне было так неловко… Даже если она говорила это себе… во сне… Я не стала торопиться. Не хотела портить ей самый приятный момент в ее сне. Пока она спала, прижимаясь к моему плечу щекой, я решила… посмотреть на нее. Аккуратно отвести ее локоны за ушко и рассмотреть ее лицо. Эта женщина… Девушка… Я видела совершенно иного человека рядом с собой. Никакой улыбки на лице, ни сияния в глазах… Лишь сомкнутые веки, румяные щеки и маленький, слегка приоткрытый рот. Настоящее дитя в теле взрослого… Это лицо… Этот момент… Все это напоминало мне о чем-то, что произошло со мной в прошлом. Я не помнила деталей, но каждая прошедшая секунда буквально подпевала мне, рассказывая сказку. Когда… Чара… только-только стали частью нашей дружной семьи — они были… огорчены чем-то. Молчали, практически ничего не ели и постоянно отводили взгляд в сторону. Даже Азриель, который всегда был рядом с ними, не знал как им помочь. Однажды, когда я пришла с прогулки, купив продуктов на ужин — дома никого не было. Я решила проведать Чару, а они… Лежали на полу, рядом со своими рисунками, едва удерживая карандаш в своих маленьких детских пальчиках. Они нарисовали себя, рядом с двумя высокими фигурами. У одной фигуры была приписка: «Папа». Вторую-же они не дописали… Она оборвалась на букве «М», а рядом с ней можно было увидеть едва заметные, мокрые следы. Они… плакали. Даже тогда, когда Чара спали, я могла видеть легкий блеск их слез, медленно скатывающихся по щеке. Ребенок еще не привык к новой семье. Они хотят домой… К своим… отцу и матери. Тогда я поступила так же, как и сейчас, с Чиск. Положила Чару на кровать и аккуратно раздела их до тех пор, пока они не обняли мою лапу. Вспоминая эти моменты… Я заметила легкое сияние. По щеке Чиск скатывалась слеза. Одна единственная слеза… Она так была похожа на Чару, что я уже была готова спутать их. Назвать ее своим любимым чадом, медленно начать гладить ее по голове и успокаивать ее… Делать все то, что я делала с Чарой в тот момент, когда им было плохо. Одиноко и грустно. Мне захотелось стереть ее слезу, и я приложила лапу к ее щеке. В моих глазах что-то… померещилось. Мне казалось, что я что-то забыла, и я не могла вспомнить… что именно… Пока Чиск не издала тихий, едва различимый, оборвавшийся на пол пути, вздох, за которым последовали очередные порции ее кристально-чистых слез. Сдерживая горечь в горле, вжимаясь в меня всем телом, приобняв покрепче своими руками, она вновь произнесла едва различимое: — «Ма… М… ма…» Чиск растопила мое сердце в этот момент. Я вспомнила то, что я не должна была вспоминать. Не в этом мире, не в этом месте… ни в этой жизни. Не за Чарой я присматривала в этот момент… И даже не за Фриск… Это она и была. Это она нарисовала рисунок и плакала… Тогда, когда мы еще не должны были встретиться. Воспоминания из далекого прошлого, которое и не было моим прошлым вовсе. Воспоминания из другой жизни… Чиск была одинока с самого своего появления. Даже сейчас, когда у нее есть ее любимое чадо, друзья, близкие и родные — она одинока. Отец, которого она не хочет вспоминать. Мать, которую она не помнит. Все это… это лишь доказывало мне, что мы — монстры… Мы ничем не отличаемся от людей. Даже если сотни наших душ не хватит, чтобы сравниться с одной человеческой — их душа и сердце может быть настолько же хрупким и нежным, как и наши души. Наши сердца. Мои лапы аккуратно потянулись к ней, аккуратно прижимая ее нежное тело ко мне, поглаживая ее шелковые, каштановые локоны. «Тише… Тише, моя родная.» — нежно прошептала я, стараясь сдерживать слезы. — «Все хорошо… Спи. Спи…» Наивная моя душа… Как я могу сдержать чьи-либо слезы, если я не могу сдержать своих же собственных? Как я могу успокоить человека, если я сама не могу себя успокоить? Мне было так стыдно… страшно… Мое тело вновь вздрогнуло, ощутив приятное тепло, переместившееся от моего плеча к груди. Чиск расположилась поудобнее на мне, обняв меня крепче, вжимаясь лицом в мою грудь. И… она улыбалась. Тепло улыбалась, продолжая неспешно лить слезы, капля за каплей. Теплая улыбка… Знак того, что я… сделала свою работу. Даже если это так — я не собиралась оставлять ее одной. Я хотела разделить с ней ее печаль и сны. Приобнять ее и расслабиться, медленно поглаживая ее по голове. Я хотела сделать ее счастливее… Увидеть более теплую, более нежную улыбку, медленно растягивающуюся до ее румяных щёк… И даже если этого не хватит — я сделаю для нее все, что только можно… Лишь бы она была счастливой. Лишь бы она улыбалась.