***
«Как же это всё меня ЗАДОЛБАЛО-О!» - громкий, отдалённый крик, внезапно достигнувший моих ушей, сбил меня с мыслей. Я спокойно сидела в своём офисе, медленно перебирая бумаги и попивая кофе, ожидая окончания моей смены. Однако этот крик… заставил меня занервничать. Он был очень похож на крик Андайн, но я не была в этом уверена. Казалось, что моя усталость и моё воображение начинали глумиться надо мной. Следующие же громкие слова быстро убрали сомнения из моей головы: - «Свали с дороги! Не трогай меня, мразь!» Что-то происходило в офисах неподалёку. Люди и монстры, что находились на этаже, бежали в сторону криков. Я моментально метнулась из-за стола в сторону дверей, а затем – навстречу звукам борьбы и громким голосам, отводя всех заинтересованных сотрудников в стороны. Случившееся нельзя было назвать скандалом. Это было нечто вроде «буйства», причины которого были мне… неясны. Раздвинув в стороны всех удивлённых и заинтересованных, я быстро оглядела встретившую меня картину. Андайн, рычащая и скалящаяся, кипящая от гнева, пыталась выбраться из крепкой хватки двух парней, схвативших её за плечи и преграждающей ей путь. Рядом с ней, лёжа на полу, сидел третий сотрудник, попавший под удар. Он пытался остановить кровь, что текла из его разбитого века, скрючившись от боли. Пока одна рука прикрывала глаз - вторая рука обхватывала его грудь. И никто не спешил ему на помощь. Все в ужасе смотрели на Андайн, боясь сделать хоть один шаг в её сторону. А когда на сцену вышла я – гнев Андайн лишь раскалился. Одним мощным толчком одна заставила одного из сотрудников рухнуть в сторону стены, а второй, что продолжал сопротивляться ей, быстро получил кулаком в живот. Я была причиной этого конфликта. Всё её тело говорило языками гнева. Винило меня в чём-то. Презирало… - «Ты чего творишь, Андайн?» «Что Я творю?! Я тоже хочу узнать, что вы, мать вашу, творите! Почему это я должна быть покорной шафкой и выполнять за вас всю грязную работёнку?! Почему со мной должны общаться, как с куском дерьма, а?! Встаньте на моё место! Встаньте, хотя бы на один сраный день, а я посмотрю на вас с высоты и поржу!» - Андайн была абсолютно невменяемой. Из её рта несло алкоголем. Глаз, красный от прилившей крови, лишь подтверждал её состояние. Ей довелось выпить на работе. Выпить что-то крепкое… и не одну бутылку. «Андайн, угомонись! Возьми себя в руки и успокойся!» - мои слова отскакивали от неё, как от стены горох. Я лишь сильнее гневила её, заставляя орать на меня ещё громче и ярче: - «Успокоиться?! Вы хотите, чтобы я успокоилась?! Я пока вам рожу не разобью – точно не успокоюсь! Как, твою мать, можно быть такой бесчувственной тварью? К вам проявляют доверие, почёт, а вы лишь плюёте в лицо и валите обратно, в свою конуру! Я вам не швабра, и полы мною мыть не будут!» - Я не знаю, в чём была причина её недовольства, но я была готова согласиться на всё, лишь бы её успокоить и вывести из здания. Я терпела и внимательно принимала на себя всё её крики, все её оскорбления и толчки в плечо: - «Подруга называется! Шеф! Да вас только с собакой дворовой сравнить можно! С крысой! Сидит на жопе смирно и в мамку играет! Да на вас ваш же ребёнок смотрит с разочарованием, не говоря уже про всех остальных! Никто, никогда не должен доверять лживой паскуде, вроде вас! В жопу вас и ва-» Я не выдержала после всех её слов. Моя рука сама сжалась в кулак и направилась прямо ей в глаз с такой мощью, что Андайн оттолкнуло назад на пару шагов. Она удержалась на ногах. Удержалась и замерла, оглядывая меня своим покрасневшим глазом, полным удивления и шока. И не она одна была удивлена моим внезапным ударом. Люди и монстры, наблюдающие за нами, ахнули в шоке и замерли. Никто ещё не видел, чтобы я поднимала руки на кого-либо. За драки на работе довольно серьёзно карают… Мне же было абсолютно по барабану на последствия. Я знала, что делаю, и что за этим последует. Андайн напала на меня. Один мгновенный рывок, и она оказалась рядом, со всей возможной силы ударив меня в грудь. Я же ожидала удара. Андайн не из тех, что после удара по левой щеке - подставит вторую. Удар был сильным, но я смогла удержаться на ногах и, стиснув зубы, схватить её за запястье, отведя руку в сторону и поворачивая Андайн к себе спиной. На повороте, она воспользовалась возможностью ударить меня локтём по щеке, из-за чего мне пришлось сделать шаг назад и увернуться от очередного удара, схватив её за плечо и наклонив вперёд. Как только её тело наклонилось вперёд – я заломила её руку и, подсекая её ногой, повалила на пол, придержав её второй рукой за пояс. - «Отпусти меня! Дерись честно, чтоб тебя! Дерись!» «Да угомонись же ты, наконец! Я не собираюсь драться с тобой! Никто тут не собирается махать кулаками перед твоей рожей!» - Мне пришлось отвечать на крики Андайн криками. Я пыталась удержать своё превосходство над ситуацией и показать себя сильнее, хоть это и не было в моих планах. Порою мой громкий голос касался и окружающих сотрудников. Я командовала ими. Приказывала разойтись или помочь. Из моего рта выходило что-то вроде рыков. Пугающих рыков. Моя щека горела, а грудь зудела и ныла от боли. У меня даже было ощущение, что рёбра в моей груди звенели и трещали от удара Андайн. Потому я и повышала голос, сама того не замечая. Я пыталась… перекричать боль. А как только все разошлись, помогая подняться тем, что попали под удар – мне пришлось самостоятельно поднимать Андайн с пола и вести её к лифту. С каждой прошедшей секундой её сопротивление слабело, до тех пор, пока она полностью не успокоилась, опустив свой взгляд к полу. Пока мы ехали в лифте… Я слышала её тяжёлое дыхание. Её тело слегка покачивалось из стороны в сторону. Голова была опущена, словно от стыда. Даже руки, которые я держала, то дрожали, то расслабленно поддавались мне. Похоже, она начинала понимать, что ей грозило. Что она наделала. «Ше-е-!» - Я не дала ей возможности заговорить со мной. Я заломила ей руку, превратив её жалобный стон в лёгкое шипение. И потом, серьёзным, но тихим тоном, я ответила ей: - «В машине поговорим». В машину я её посадила самостоятельно. Как ребёнка. Открыла ей дверь, усадила её внутрь и застегнула ремни безопасности, перед тем как сесть за руль. Но даже тогда мне было… неспокойно. Мне пришлось дистанционно закрыть все двери автомобиля, чего я обычно не делаю. Я… беспокоилась за Андайн. «И что это вдруг на тебя нашло? А, Андайн?» - Я обратилась к ней. Спокойно и тихо, без единой нотки злости в голосе. Она же, не смотря на мой спокойный тон, боялась поднимать взгляда. Продолжала сидеть смирно и пялиться на свои колени, иногда потирая свой глаз кулаком. – «Выпила на рабочем месте. Избила своего соседа по рабочему месту. На меня начала лезть с оскорблениями. Ох-х… Совсем на тебя не похоже…» Я и не ожидала от неё оправданий. Она была пьяна и повержена. Узнать у неё что-либо было глупым и опасным решением. Вместо этого я неспешно, молча довезла Андайн до её квартиры и помогла ей войти внутрь. Сняла с неё форму и усадила её на диван. На глаза мне попались едва заметные мокрые пятна, медленно исчезающие на чёрной ткани брюк. Глаз Андайн слезился, а из самого края её повязки убегали слёзы. Она не ревела, не хныкала, но я услышала лёгкую дрожь в её поверженном голосе, спрашивающем меня: - «Но ведь… я вас ударила… Зачем…» «Что значит "зачем"?» - Андайн сначала не поняла, что я произнесла, слегка приподняв голову. Она словно пыталась вслушаться в мои следующие слова, но я лишь слегка улыбнулась, аккуратно похлопав её по щеке. – «Не бросать же тебя, дуру, на съедение. Из-за одного то паршивого удара». – То, что я назвала её удары "паршивыми", слегка её завело, но в её озлобленном оскале можно было увидеть скрытую улыбку. Она даже выпустила из себя лёгкий смешок, легко смахнув слёзы с самого края повязки. Это можно было назвать… облегчением, хотя на её душе всё ещё висело что-то тяжёлое. С этой ношей я разберусь позднее, когда она вернётся в норму и оправится. – «Давай. Возьми себя в руки и протрезвей хорошенько. Завтра мне всё сама расскажешь». Андайн кивнула мне в качестве ответа и, вытерев свой глаз, вновь устремила свой взгляд в пол, глубоко вздохнув. Ей было о чём волноваться.***
Следующим вечером всё начало выплывать наружу. Засидевшись «У Гриллби», Андайн спокойно рассказала мне о своей «небольшой» ссоре с Альфис, разговором с начальством и небольшим "подарком" от соседа по офису. Темы разговора менялись, бутылка быстро опустела, а алкоголь начал бить в голову. Андайн даже не заметила того, как все её проблемы быстро смешались с алкоголем и превратили её в буйствующую машину, сметающую всё с пути. Гриллби знал всё об алкоголе, и он подметил, что её напиток был "злым". Что она точно не успокоится, утопая в нём. - «Чёрт… Теперь меня начальство точно отчебучит. Придётся искать новую работу». «Не торопись с выводами. Я ещё с начальством не разговаривала», - Я пыталась подбодрить Андайн своими словами, но я сама не была уверена в их правдивости. Мне было больно даже думать о разговоре с начальством. Целый выходной, который я хотела отвести на развлечения с Чарой, уйдёт на решение проблем Андайн. Но я не огорчалась. Протягивая ей очередную бутылку "холодненького", я показывала улыбку, расслабленно произнеся: - «Как поговорю – постараюсь соблазнить ими парочкой хороших слов. Да и с Альфи постараюсь побеседовать, если будет возможность», - мои обещания казались Андайн невыполнимыми. Её пессимизм буквально заставлял её скулить, повторяя её мысли вновь и вновь, без остановки. Что «это бесполезно», или что-то в этом роде. Но она остановилась, когда я всё же толкнула её пальцами в плечо и, слегка повысив голос, произнесла: - «Эй! Прекращай бубнить! Ты же сама мне твердила, что тебя так просто не погнуть! Или ты уже забыла свои слова?» «Я ничего не забыла!» - ответила она с громом в голосе, ударив кулаком по столу. Она не утихла, даже когда она заметила на себе взгляды посетителей. – «Мне просто не хочется просить у вас помощи! Не хочу вас затягивать в свои проблемы!» «А вот поздно, Андайн! Я сама себя затянула в эти дебри! Ты мне помогла – пора и мне помочь! И даже не вздумай отнекиваться!» - Я серьёзно говорила об этом, и я не собиралась сдавать позиций. Я хотела отдать должок. "Око за око", другими словами. Это более-менее вернула Андайн веру в себя. Поставило её обратно на нужную волну. А уже потом, с улыбкой пожав ей руку и похлопав её по плечу, мы продолжили спокойные разговоры о жизни, получив в свою сторону парочку лёгких аплодисментов со стороны «завсегдатаев». Наша дружба была для остальных примером, а некоторых – вдохновляла. Я до сих пор рада, что между нами с Андайн ничего не изменилось.***
После разговора с начальством мне пришлось устроить своё личное расследование и убедиться в том, что она не была единственной виноватой. Что можно показать пальцем на кого-то ещё. И, к счастью… мне удалось найти таких людей. Некоторые из моих сотрудников довольно сильно недолюбливали меня. Втихую они точили на меня зуб, укрываясь в офисе. Я давно уже догадывалась об этом, но не знала причин. И вот, небольшая группа друзей-собутыльников, решившая мне навредить, воспользовалась легкомыслием Андайн. Медленно проникли в круг её доверия, напоили её до нужного состояния и оклеветали меня, заставив Андайн взбеситься. Взбеситься не только на меня, но и на них. Не знаю, что они про меня наговорили, но ничего хорошего обо мне они точно не сказали. Даже поверить не могу, что Андайн так просто клюнула на их ложь, хотя она знает меня лучше всех остальных. Мой доклад о произошедшем не особо помог Андайн. Её начали признавать "опасной" и "нестабильной", а некоторые и вовсе обсуждали её скорое увольнение, или даже арест. Если бы я не вышла вперёд перед начальством, проглотив всю свою гордость – я бы больше не увидела Андайн. Моё предложение было простым: - «Я прошу передать Андайн под моё личное руководство. Не важно, что для этого мне потребуется сделать, но её нужно перевести в мой отдел. И сделать это нужно как можно скорее», - это было простым предложением, но из моих уст это выходило как строгий приказ. Я знала, о чём просила. Мы с Андайн работали вместе довольно долго, и наши совместные достижения ни для кого не были секретом. Если кого она и будет слушаться, так это меня. А под руководством какого-либо иного человека – всё может пойти ко дну. И это было не всё, о чём я просила. У меня было ещё кое-что на уме: - «А ещё… позвольте мне и Андайн публично извиниться перед всем отделом. За всё, что они нашли неприятным или оскорбительным. Мне будет очень приятно, если моё решение опубликуют и запланируют на… менее занятой день». Так и получилось. К моему предложению прислушались и, спустя пару дней, весь отдел собрали в большом зале, где я и Андайн, прямо у всех на глазах, извинялись за всё и вся. За то, что мы делали и не делали. Андайн даже забрала себе минуту, дабы лично извиниться передо мной. Под конец она… Она сделала это не особо профессионально, обняв меня на глазах у всех. Крепко, с силой. Она словно закрепляла свои слова действиями. А уже потом, после всей этой сцены, люди вернулись к работе. На этот раз они работали с лёгкими улыбками на лицах. И общались они со мной без тревоги в глазах. С доверием. Этого я и добивалась всё это время.***
Восстановить доверие среди знакомых, друзей и близких было сложной задачей. Изо дня в день я пыталась найти возможность извиниться перед кем-либо и укрепить свои отношения с ними. Мне удалось поговорить с Ториель, спустя пару месяцев молчания, навестить Альфис и помирить её с Андайн. Я старалась изо всех сил, и мои труды вознаграждались. Мне… доверяли. Мир, полный ненависти, начал растворяться в лучах тёплого света. Однако я пропустила одно имя в своём списке. Кое-кто начинал сомневаться во мне. Это был день моей квалификации. Сложный тест, проверяющий мои умения и навыки. Чаре… довелось увидеть всё. Абсолютно всё. Они пришли ко мне на работу с вопросами. Хотели узнать меня получше. И то, что они увидели меня, избивающую манекены… Это было не самым хорошим стартом, скажем так. И мне пришлось рассказать им всё. Каждый секрет, который я утаивала от них. О скрытых камерах, о своём имени, о своём отце. Со слезами на глазах и дрожью в руках я молила их о прощении, ибо всё это… Не все могут простить подобную ложь. Чара же пришли не ругаться со мной. Они не держали на меня обиды или злости. Они были лишь… заинтересованы мною. Всё тайное должно было стать явным. Я знала это. К сожалению… Этот долгожданный момент произошёл не в самое лучшее время. Когда Чара покинули меня и направились домой – мои глаза вновь начали осматривать мониторы. Я опять села на своё место и погрузилась в темноту своего офиса, вслушиваясь в лёгкую тишину. Одна из камер в лаборатории Альфис перестала работать на пару секунд, а вторая успела поймать едва отчётливую, размытую фигуру человека, в спешке выходящего из лаборатории. Альфис, к счастью, не было внутри. Она обсуждала некоторые вопросы за пределами пещеры. Как и планировалось. «Уже успела по нему соскучиться?» - и вновь я услышала насмешливый голос моего застенчивого знакомого, прячущегося в тенях. Я чувствовала, как он подглядывает. Стоит за моим плечом и ухмыляется, пронзая меня своей странной аурой. Я ничего не сказала ему в ответ. Меня интересовало лишь застывшее изображение на одной из камер. Я молчаливо осматривала размытый образ, не обращая внимания на своего посетителя, пока он всё же не вздохнул и не отстранился от меня, спросив напоследок: - «Ты ведь знаешь, куда он направляется, верно?» «Верно». – Заявила я. Без единой эмоции на лице. Холодным, монотонным голосом. Я пыталась впитать в себя этот момент, ибо он будет последним в моей жизни. Через пару часов всё исчезнет, если я не смогу что-либо предпринять. Я была готова пожертвовать собой ради этого мира. Ради Чары, ради семьи Дремурр, ради Андайн. Мне пришлось оставить своё оружие и значок в офисе, выключить телефон и уйти, никому не сказав о своих намерениях. Я хотела уйти незаметно и быстро, но по дороге к лифту меня поймала Андайн. «Куда-то торопитесь, Шеф?» - Она не сразу заметила моего мрачного взгляда и дрожи в руках. Я вовремя нацепила на себя лёгкую улыбку и лишь помотала головой, но сделала я это не особо… "нормально". Это выглядело не натурально в её глазах: - «Всё в порядке?» «Да… Андайн. Я просто забыла кое-что сделать дома. Я вернусь… скоро. Не переживай». – это не было на меня похоже. Может я и отвела от себя внимание Андайн, но это ненадолго. Этого… должно было хватить. До дома я добиралась пешком, не обращая внимания на дождь с грозой. Сама погода предвещала беду, и этого мало кто замечал. Прохожие были вполне довольны этим днём. Бегали и визжали, пытаясь укрыться от дождя, или же наслаждаясь им. На некоторых улицах даже раздавали зонты и дождевики, не требуя ничего взамен. Один дождевик мне даже насильно впихнули в руки, а после – надели на меня, не обращая внимания на мои отказы. Кто бы мог подумать, что добро монстров так быстро перетечёт в людской мир… Это было… чем-то, что я ещё не видела. Сколько бы я не перемещалась между временными линиями, сколько бы я не смотрела на лица людей и монстров... Я никогда не видела их настолько дружелюбными и любвеобильными. Словно распрей между ними никогда и не было. Это давало мне уверенности в себе. В светлое будущее, которое я смогу защитить. Мне нужно лишь постараться. Чара были дома. Свет в доме горел, и никого не было поблизости. Всё шло так, как и положено. Секунда в секунду. Когда облака полностью поглотили небеса, а солнце исчезло за горизонтом – тогда-то он и появился. Он смотрел на меня издалека, медленно шагая мне навстречу. Иногда он поворачивался в сторону моего дома, словно чувствуя Чару поблизости, но я не давала ему даже думать о чём либо, кроме меня. «Рад снова тебя видеть, Чиск». – Я не могла сказать ему того же. Его появление было пятном в моей душе. Он знал, что я более терпеть его не могла, и я была готова избавиться от него всеми способами, лишь бы он более не терроризировал другие временные отрезки. В его правой руке тускло сверкнул нож. Нож, покрытый лёгкой ржавчиной, царапинами и засохшей кровью, которые не мог смыть даже самый сильный ливень. Яркая вспышка вновь осветила его мрачный образ, и я в очередной раз увидела его лёгкую, но вполне серьёзную ухмылку. Мы оба знали, что нас ждёт. Мы были готовы к этому. – «Готова?» «Я всегда была готова». – Мои слова его не удивили. Улыбка не исчезла… пока он всё же не сделал следующий шаг. Как только он посмел приблизиться ко мне – шум дождя исчез. Земля под моими ногами перестала существовать. Гроза и гром не могли прорезаться через непроглядный мрак, окруживший нас. Он словно жил в своём мире. Он… затащил меня в него.***
Отец показался передо мной лично, но просто так подставлять себя под удар он не собирался. Он пользовался лучшим методом защиты – нападением. Отец был силён. Каждый взмах ножом, который я пыталась перехватить или блокировать, давался мне с ужасной болью. И чем больше я сопротивлялась ему – тем сильнее он становился. Если же мне удавалось достать его – он отходил назад, исчезая во мраке и появляясь за моей спиной. Мои удары словно не касались его. Он их даже не чувствовал, продолжая идти на меня с новыми силами и вечно горящим желанием убивать. Вскоре он… достал меня. Ударил меня в грудь кулаком, заставив упасть на спину. Его сила пугала меня. Один лишь удар принёс в моё тело столько боли. Отец… Он был неприступен для меня. Что-то давало ему сил сражаться, и таких сил у меня не было. Я была готова принять на себя удар ещё раз. Пытаться защититься от ножа… Что-то остановило его. Тело шатнулось из стороны в сторону, а рука, державшая нож над головой, спокойно опустилась. На лице, полном злобы, появилась едва заметная улыбка, и глаза его направились в сторону непроглядной тьмы. Помимо нас… рядом был кто-то ещё. «А я-то думал, что никогда тебя больше не встречу, «приятель», - он обращался к кому-то во тьме. К кому-то знакомому… нам обоим. Именно он остановил атаку моего отца и помог мне подняться. Незнакомец, скрывающийся в тенях! Он словно… держал отца за его гнилую, чёрную душу, не давая ему двинуться с места. Но даже его силы не хватало, чтобы полностью остановить моего отца. Он вырвался из его невидимых оков, встрепенувшись, и громко произнёс мне: - «Вот теперь у меня нет никаких причин сдерживаться!» Его смех эхом проскальзывал среди темноты, и образы моего отца начали появляться во мраке. Меня словно окружили тени, готовые унести меня во мрак. Но я была не одна. Что-то необъяснимое помогало мне сдерживать их натиск. С каждым образом, двигающимся в мою сторону, я сражалась без издержек. Я показывала отцу, на что я была способна. Образы были слабы, и каждый был сравним со мной по силе. Они были похожи на простых людей. Каждый чувствовал боль от моих ударов. Каждый, сверкая глазами, нападал на меня с безграничной свирепостью и гневом. И сдаваться никто из нас не собирался. Своими кулаками и ногами я разбивала эти тени, подобно стеклу. Метала их из стороны в сторону, ломала им конечности и шеи, разбивала ключицы, позвонки и грудные клетки. Я словно сражалась… с настоящими людьми. И это мне нравилось! Я чувствовала, как меня заволакивало странное чувство… и оно казалось мне сладким! Приятным! Каждый хруст костей, каждый крик и стон… возбуждал меня! И именно в этот момент противников становилось всё меньше! Я начинала оглядываться по сторонам, выискивая себе оппонента… «Эй! Не взду-» «Ну же, Чиск! Я здесь!» - голос отца гремел в моей голове без остановки. Его образ во тьме казался мне чётче, и я напала на него без задней мысли, с криками и громким рёвом. Этого он… и добивался. Его образ пропал во мраке, а моё тело пронзила острая боль. Сама того не понимая, я набежала прямо на его нож. Лезвие прошло прямо в мой живот, остановив меня на бегу. Даже скрывающийся в тени незнакомец… Он мало что мог сделать в этот момент. Я… оказалась в объятиях моего отца. Он продолжал вгонять в меня свой нож, медленно обхватывая меня свободной рукой. И он… смеялся. Тихо, спокойно, безмятежно. «Видишь, Чиск? Мы ничем друг от друга не отличаемся. Какой отец – такая и дочь». – отчётливо произнёс он, с лёгкой улыбкой на лице. Словно он и добивался этого. Словно… это всё было заранее продумано им. Спланировано. – «Ты ведь почувствовала это, верно? Эту сладость в теле. Тепло… Словно твоя кровь закипает, как в котле!» - «О ч-чём ты… г… говоришь?» «А разве это не очевидно? У нас есть сила, несравнимая ни с чем на свете. Наша "решимость"…» - Он говорил о чём-то… своём. Я не понимала, о чём шла речь. Он словно был в трансе, медленно опуская меня к земле и продолжая делиться со мной чем-то… сокровенным для него: - «Человек способен достигнуть всего, если он очень сильно этого желает. Ты сражалась, даже не чувствуя усталости. Ты ощущала победу. Ты была готова убить всё и вся лишь бы достать меня. Покончить со мной! Именно это и двигало тебя вперёд, верно? Ты стремишься именно к этому?». Я не сразу поняла, что он хотел сказать этим. Он показал мне, что на самом деле двигало мной. Мы… были убийцами. Мы хотели достичь своей цели сквозь кровь и трупы. Только наши цели были разными. Он хотел стать богом, а я – покончить с ним раз и навсегда. Когда отец начал выпускать меня из рук – правда моего существования быстро ударила меня в голову. Он был прав. Мы ничем не отличаемся. Мы лишь… выглядим иначе, но наши души были практически одинаковыми. Души, познавшие вкус крови. Впитывающие в себя гнев и ярость. Сила, которую он зовёт "Решимостью". «Ты сделала большую ошибку, отказавшись от моей помощи. Надеюсь, Чара не повторят твоей глупости…» - Отец был уверен в своей сокрушительной победе. У него были силы одолеть меня, вот только… - «Нет… Это ты… сделал… ошибку. Подобравшись так близко». Он указал мне на мою слабость… и мою истинную силу. Моя "решимость" кипела и полыхала, словно в печи. Я чувствовала, как моё тело отрицало боль и усталость. Я вынимала нож из своего живота, прямо перед глазами отца. Противилась движениям его сильных рук, вывернув их и отобрав нож после сильного удара по челюсти. Он был оглушен, обезоружен. Это стало моим преимуществом. Он старался блокировать мой удар, но это лишь навредило ему. Лезвие ножа пробилось сквозь его ладонь, а после - направилось прямиком в грудь. Этот удар повторился вновь, загнав лезвие ножа глубже меж его рёбер. Затем опять. И опять. И ещё раз… Пока моё тело не перестало меня слушаться. Оно… не хотело более вредить отцу. Мрак рассеялся. Я вновь стояла и слушала шум дождя и грома. Вновь чувствовала, как дождь наклоняет меня к земле тяжестью своих капель. Но картина вокруг меня… она никак не изменилась. Мой отец лежал на земле, тяжело дыша, рассматривая меня своими мрачными глазами. Что… что мешало мне закончить его страдания? Почему руки, что держали нож у моей груди, дрожали? «Значит… ты стремил-лась… к чему-то… иному?» - он словно спрашивал себя, оглядывая меня медленно тускнеющими глазами. Он… умирал. Умирал на моих глазах, и ничуть не боялся этого. На его лице растягивалась улыбка, а из уст, вместе с последними силами, вышло едва различимое: - «Как… стра… н-н… н-но-о…» Мне никогда не было так страшно и горестно за всю свою жизнь. Человек, которого я так сильно ненавидела и презирала… который был моим отцом… умер. Я убила его. Я так сильно этого желала и стремилась к этому, но… почему тогда я плачу? «Всё… кончено?» - я направила этот вопрос в сторону незнакомой фигуры, скрывшейся за тенью фонарного столба. Сквозь шум дождя я могла услышать его тяжёлое дыхание. Но ответа от него я так и не услышала. Дождь смывал кровь с моих рук, но мою рану нельзя было омыть и залечить. Она была слишком глубокой. Для меня, наверное… это было только к лучшему. – «Осталась только… я?» - «Эй…» «Не вздумай... помогать мне!» - из последних сил я выкрикнула в сторону теневой фигуры за моей спиной, сильнее схватившись за рану. – «Ты… слыш-шал, что он… сказал. Мы ничем… н-не отли… чаемся. Дай мне… повод, и я… пойду его дорогой. И… к-кто меня остановит… потом?» Я взяла слова отца за правду. Мы ничем не отличались, и он показал мне это. Те чувства, что я испытывала, убивая тех существ, созданных по его образу и подобию… Ни одно живое существо не должно испытывать подобных эмоций, убивая кого-либо. Внутри меня жил такой же демон, как и в моём отце. И если я не избавлюсь от него – всё повторится. Я должна была стать жертвой своей собственной судьбы. «Оставь меня… истекать… кровью. Я это… з-за… служила». – Может он и не слышал меня, но сдвигаться с места он не решался. Это было его слабостью. Он не мог покидать своего укромного, тёмного уголка. Он хотел помочь мне… но не мог. И я усмехнулась над этим, показав на его слабость пальцем. На то, как он запыхается и укрывается за фонарным столбом, наблюдая за мной: - «А если… ты… х-хочешь мне помочь… у тебя силёнок… н-не хватит… Ха-ха…» «Я ничем не могу тебе помочь. Но вот они…» - после этих слов… Мой взгляд направился в сторону дверей. Они распахнулись, и тёплый оранжевый свет осветил очертания знакомого человека. Чара… вышли наружу. И они увидели меня. Вспышка молнии, как не кстати, показала им всё, что скрывала тьма. «Н-н… Не подходи! Отвернись!» - тогда меня накрыла паника. Я кричала на Чару, что есть сил. Пыталась прогнать их прочь. Даже наставила на них нож, пока моя рука попросту не выпустила этот нож, а колени не согнулись. Я просила их зайти обратно домой, но Чара меня не слушались. Они… самовольно коснулись меня. Подали мне своё плечо и начали нести меня обратно домой, даже когда я изо всех сил просила их, заливаясь слезами: - «Н-не… под-дходи. Про… шу…» Я не хотела, чтобы они видели, как я умираю. Я и так оставила немало шрамов на этом мире. Даже когда Чара положили меня в ванную и достали аптечку – я сопротивлялась. Я не желала такой жизни! Мне нужно было умереть! Это никак не исправить и не изменить! Если я переживу всё это… «Просто дай мне помочь! Мне плевать на то, что произошло! Я не хочу тебя потерять! Мама!» - Я… я просто не могла… противиться им. Меня не так часто называли мамой, а сейчас… Мне пришлось ухватиться за последнюю ниточку, которая ещё не успела порваться. И эта ниточка постепенно становилась крепче, толще. Чувство тепла в моей груди вновь вернулось. Что-то держало меня… на этой линии. Мои губы сами начали диктовать Чаре, что делать. Каждый шов, каждое касание намоченной ваткой… Они делали всё с лёгким шоком в теле, но даже в теле Чары я начинала замечать то… что горело во мне. Их "решимость"… Их целью было моё спасение. А что на счёт меня… Я так и не поняла, что было моей истинной целью. Что заставляло меня идти вперёд. Их последние движения рук я смогла почувствовать… а потом, слушая затихающие крики Андайн… в моих глазах потемнело. Тепло… ушло.***
Я чувствовала себя мёртвой. Я убеждала себя в том, что я умерла… и что это – к лучшему. Что мир не увидит более зла и горя. Что я сделала всё правильно. Однако… одни лишь воспоминания о Чаре. О моём прошлом… Каждый день с ними казался для меня сном. Я никогда ещё не жила так счастливо и беззаботливо. Меня ещё никогда не называли… мамой. От одних лишь воспоминания я начинала рыдать. Рыдать во сне, покрывая своё лицо бесконечными слезами, что прожигали мою душу своим странным теплом. «Оказывается, ты стремилась защищать родных тебе от бед. Он не был даже у тебя на уме, потому он так и удивился. У тебя… доброе сердце. С чистыми намерениями», – слова незнакомца плавали в моей голове, а его спокойный голос странно взаимодействовал на мои сны. Он словно заставлял меня смотреть на то, что я так близко держала к своему сердцу. Каждое доброе и нежное воспоминание… Я хотела вернуться к жизни лишь из-за них. Хотела испытать эту безмятежность и тепло солнечных лучей вновь. – «Наши пути теперь разойдутся. Чара вряд-ли станут проблемой, особенно когда они живут в таком прекрасном мире… благодаря тебе». – Я не могла не согласиться с ним. Чара будут жить в самом лучшем мире из всех, которые мне когда-либо приходилось видеть. Я была готова умереть со спокойной душой… Вот только этот говнюк разыгрывал меня всё это время, без стыда и совести: - «И да, ты сейчас в госпитале. Можешь открывать глаза в любой удобный тебе момент. А вот я, хехех… пойду, пожалуй. Бывай».***
Я с трудом могла раскрыть свои веки. Руки и ноги едва слушались меня, а голова лежала не в совсем удобном положении. Однако одно я узнала точно: Я была жива. Я дышала, я размышляла, я двигалась. Чувство слабости накрыло всё моё тело, и мысли в голове были… вперемешку. Но сам факт, что я осталась в этом мире, да ещё и живой… Это казалось для меня чудом. Сказкой! Лишь в своих мечтах я могла увидеть очередную встречу с Ториель, Андайн, или даже Чарой. Они, кстати, встретились со мной вновь, спустя пару часов. И тогда… Я стала поистине счастливой женщиной… А обо всём остальном я, наверное, уже давно рассказала.