I'd feel something

      В их доме кое-что изменилось. Теперь они часто ели вместе, а вечером не ложились спать без разговоров ни о чем, в небольшой кухоньке, медленно попивая, обычно, остывший из-за долгих разговоров чай.       Теперь Ларин был более внимательным по отношению к Юлику, из-за чего в тумбе всегда находилась небольшая баночка смазки. А еще — в ванной, гостиной, на кухне, рабочем столе и даже в рюкзаке Димы. Отныне и Онешко был намного внимательнее. И если Ларин был не в том расположении духа, то он практически не тревожил мужчину, старался не лезть на рожон. Юлий стал еще более невинным и наивным, это не могло не привлекать Дмитрия.       У них были целых две выходные недели, в течение которых они могли наслаждаться друг другом, чем, собственно, и занимались. Первые два дня они практически никуда не выходили, лишь валялись в кровати, бурно рассказывая свои истории, тем самым узнавая друг друга поближе. Онешко целовал Дмитрия везде — будь то подбородок, плечи, ключицы или губы. А Дима лишь усмехался, прижимая его ближе к себе и что-то увлеченно рассказывая. Он очень много говорил, а главное — интересно. Диму можно было слушать вечно. Его рассказы из жизни, какие-то гипотезы, просто заумные вещи, которые Юлик не всегда понимал, но всегда жадно вслушивался в каждое слово.       Наконец, когда конечности обоих уже начинали изнывать от неприятной боли, парни смогли подняться. Дмитрий выглядел более, чем ужасно, но не ужаснее своего товарища. Тот был уж чересчур заспанный, а его рыжие пряди волос превратились в одни сплошные колтуны. И на их лицах творилось черти что. Взглянув друг на друга, оба засмеялись. — Нам, наверное, даже душ не поможет. — касаясь своих колтунчиков, заметил Юлик. — Тебе-то уж точно, дорогой. Просто взгляни на себя. — Эй, ну знаешь ли, — приподнимаясь на ноги, Юлик резво вскочил с кровати и кинулся к двери комнаты. — Мне может и не поможет, а вот ты сегодня останешься без душа, моя дорогая. — сделав едкий акцент на последним слове, протараторил Юлик и кинулся в сторону душа. — А это мы еще посмотрим! — рявкнул Ларин и точно так же бросился в то же место за юношей. Юлик уже успел залететь в ванную, но захлопнуть за собой дверь ему не удалось, из-за чего Дмитрий моментально попал в комнату и попытался вытолкнуть парня за дверь. — Да ты ебнутый, свали отсюда, я первый был! — отпихиваясь от Ларина, пытался докричаться Онешко. — Нечестно же! Осознав свои действия, Ларин в миг прекратил все свои попытки, после чего уставился на Юлика. Они еще долго пялились друг на друга, пока Юлий не засмеялся. Не выдержав, Дмитрий усмехнулся тоже, после чего ухватил мальчишку с собой, осторожно закрыв дверь. *** — Я люблю Placebo, — выдает он, копошась где-то в просторах комнаты. Слова его были слишком внезапны, особенно после долгой тишины в комнате, из-за чего Юлик не успел расслышать фразу. Он привстает с кровати, дабы переспросить, но не успевает, потому что помещение заливается музыкой. Парень переводит свой взгляд в сторону источника звука, где замечает небольшой проигрыватель, а рядом с ним около семи разных дисков с альбомами исполнителя. Мужской голос поет незамысловато и душевно, что сразу же привлекает Юлия. Ларин встает и выпрямляется, протягивая обе руки в сторону юноши. Губы мужчины расплываются в легкой улыбке, и слова мелодично изливаются из его уст. — Dare, dare I to mention. Your laughter makes me cry, a speck of dust in my eye. — начинает петь он, слегка пританцовывая. — Ой, да брось, — усмехается Юлик, посматривая на Дмитрия. Такой Дима был ему в новинку. Мужчина не казался серьезным, задумчивым, злым. Сейчас он был весел, его состояние можно было сравнить с цветением чего-то. Он казался таким же ярким, жизнерадостность словно кипела в нем. Ларин подошел ближе к Юлию и попытался утянуть его с кровати. — Нет, Дим, не надо. — продолжал усмехаться Юлик, слабо отпихивая мужчину от себя. Тот, в свою очередь, даже и не думал отступать. Наконец подняв Юлика с кровати, он взял его за руки и начал пританцовывать, двигаясь из стороны в сторону, призывая оного к этому же. — And I am unafraid and blissful. Here I come. — продолжает мужчина, явно не собираясь останавливаться. — Эй, — улыбаясь во весь рот, отвечает Юлик, — Дмитрий Ларин, Вы превысили дозу веселья в своих действиях! — лукаво, с театральным выражением в голосе, отвечал Юлик. — I am unashamed at getting nothing done, — будто и не услышав юношу, продолжил Ларин, напевая слова и приближаясь к Юлию. Настигнув нужное расстояние, мужчина целует порозовевшие щеки юноши, медленно переходя от них к губам, при этом умудряясь тихо напевать слова играющей песни. Они целовались медленно, ведь для каждого это действие значило не просто поцелуй, а что-то многим большее. Каждый понимал это действие по-своему, каждый в этот момент испытал странные для него эмоции, которые ни Ларин, ни Онешко не смогли бы объяснить сейчас. — But I’m okay, just like Jesus' Son… — совсем тихо произнес Ларин, прильнув к теплой шее Юлия.