Воины Кровавого Солнца. Часть II

*** Dir en Grey — Toguro Niikura Kaoru — Каору! Каору! – хриплый голос вокалиста доносился откуда-то издалека. Гитарист распахнул веки, непонимающе оглядывая комнату, пока не наткнулся взглядом на встревоженного Тоору, нависшего над ним. — Что? – сонно пробубнил лидер группы. — Вставай, — распорядился Ке. — Зачем? – не понял мужчина. — Вставай, сказал. Быстро! – и Ниимура скрылся из комнаты, ничего не объяснив. Каору недовольно сел на постели вокалиста, скидывая с себя теплое одеяло. Потерев глаза, он медленно стек на пол, когда услышал в квартире голоса. Тембр Ке он узнал сразу, но и второй ему был знаком. Наспех натянув штаны, мужчина выскочил из комнаты, на ходу одевая кофту. Он не ошибся, в гостиной стояли Тоору и Шинья, глядя друг на друга. Немного смутившись из-за того, что помешал им, Каору замер на пороге в нерешительности. Все эти пять дней с того момента, как Терачи привез его, Ниикура жил в квартире вокалиста, сам не зная почему. Ему не хотелось быть одному, а Ке ничего не имел против соседства с лидером. За это время они рассказали друг другу о Дае с Шиньей, поняв, что оказались примерно в одинаковом положении. Угораздило же влюбиться в столь сложных личностей и оказаться в неприятном подвешенном состоянии, среди моря неизвестности и тайн. — Шинья, — тихо позвал гитарист. Убийца поднял голову, оторвав взгляд от Ке. — Поехали со мной, — бросил он и первым вышел в коридор, заставив музыканта подвинуться с порога комнаты. Каору непонимающе посмотрел на друга, тот кивнул в спину Шинье, предлагая следовать за ним. — Куда? – спросил Ниикура, который не любил томиться в неизвестности, продолжая все так же стоять на одном месте. — К Даю, — коротко ответил Терачи, обуваясь и привычным движением проверяя наличие оружия за поясом. — Как… К Даю? – неверяще выдохнул гитарист, чувствуя, как остановилось сердце. – К нему же нельзя. — Он хочет тебя видеть. — Но… — Каору нечего было добавить. Все эти мучительно долгие пять дней он думал о Дайске постоянно. Не мог усидеть на месте или на чем-то сосредоточиться, терзаясь неведением о самочувствие мужчины. Номера Шиньи Ке не знал, номер Андо не отвечал, механическим голосом сообщая о недоступности абонента. Ниикура уже не мог уснуть без снотворного, не мог дышать без успокоительного. Он уже уверился, что такими темпами скоро окажется в психушке, как вдруг, посреди ночи, объявляется Шинья, который до этого стоял на том, что к Даю нельзя, и говорит, что отвезет его к нему, потому что Андо этого хочет. А Каору стоит столбом в коридоре и растерянно смотрит на убийцу, который спокойно ожидает его. — У нас мало времени, — спокойным тоном добавил Шинья. Ниикура сам не понял, почему стал поспешно одеваться, натягивая первую попавшуюся куртку, которая вполне могла принадлежать вокалисту, и даже не завязав шнурков на ботинках. Терачи лишь в последний раз взглянул на Ке, наблюдавшего за торопливыми сборами, и скрылся вслед за Каору. Уже в машине, стремительно приближающей его к судьбе, он вновь решился продолжить допрос, совсем не уверенный в том, что хоть на один вопрос водитель даст ответ. — Разве вы имеете право раскрывать место вашей базы таким, как я? — осторожно поинтересовался он. — Не имеем, — коротко, но ясно ответил мужчина. — Тогда почему ты везешь меня к нему? Шинья промолчал. Его просто попросил Дай. В любое другое время, его напарник не посмел бы озвучить такую просьбу, если бы и решился, то Терачи не исполнил. Но сейчас стало все равно. Кумитё сегодня в доме нет, только Рука. И, конечно, если их застанет Карино, то придется дорого заплатить за подобную вольность. Но в это тяжелое время такие исполнители, как Шинья и Дай, были на вес золота. Слишком многие погибли за эти короткие два года. И почему-то Терачи был готов понести наказание, если их маленький план раскроется. Dir en Grey — Warshaw No Gensou [ROMANTIST THE STALIN] Машина тихо свернула в невзрачный переулок, растворившись в мерцании безлунной ночи. Здесь не было фонарей, поэтому Каору даже не видел толком, куда они едут, лишь чувствовал, когда автомобиль сворачивал в очередной еще более узкий проулок. Он уже думал, что эти бесконечные повороты никогда не кончатся, когда машина, наконец, остановилась. — Без лишнего шума, — тихо произнес Терачи, первым вылезая на улицу. Каору зябко поежился от холода, оказавшись под ночным зимним небом, и огляделся, пытаясь рассмотреть место, где оказался: сплошные кирпичные стены и низкий козырек над тяжелой дверью какого-то невзрачного дома. Именно туда и направился убийца, потянув на себя железную дверь, которая с легким скрипом поддалась, распахиваясь. Повеяло теплом и спокойствием из приоткрывшейся щели. Они проскользнули внутрь. Каору почувствовал, как сжались длинные пальцы сопровождающего на его локте. В просторной прихожей горел свет, но гитарист слишком сильно нервничал, чтобы что-то запомнить. Да, оно ему и не надо было. Важнее всего сейчас было увидеть Дайске. От предвкушения встречи нервно подрагивали пальцы и содрогалось все тело. Терачи уверенно повел его по длинному коридору, постоянно куда-то сворачивая. Они быстро поднялись на второй этаж. Сердце бешено билось в груди, подсказывая, что они недалеко от заветной цели. Ниикура вспотел от волнения и нервозности. — Шинья, что он здесь делает? — Каору испуганно дернулся в цепких пальцах убийцы. В тихом голосе слышались неприкрытая угроза и сковывающий все тело холод. Они обернулись, наткнувшись взглядом на высокую стройную фигуру, которой гитарист едва ли доставал до носа. Подняв голову, он скользнул по пухлым губам, правильному носу, узким черным глазам, овалу лица. — Я спросил, что он здесь делает? – почему-то Каору был уверен, что этот человек знает, кто перед ним стоит. — Его хотел видеть Дай, Сатору-сан, — просто ответил Шинья. Видимо, он не привык врать или увиливать от ответа, выкладывая все сразу. Ниикура замер, молясь о том, чтобы его сейчас же не выкинули из этого дома, когда до Дайске оставались какие-то пара шагов. — А мое одобрение здесь уже никого не интересует? – прошипел мужчина, нависая над Терачи, как коршун над жертвой. Шинья промолчал, опустив голову. Каору испуганно сглотнул, не зная, чего ожидать от этого человека. От его взгляда парализовало все тело, он буквально испепелял взглядом. Почему-то гитарист подумал, что это и есть их кумитё или тот самый Рука, ни перед кем другим Шинья бы не склонил головы. — Ты прекрасно знаешь, что я с тобой могу сделать за неповиновение. Убийца ничего не ответил и сейчас. Ему был не страшен гнев этого человека, он прекрасно знал, на что идет, приводя сюда постороннего. — Иди в кабинет, — неожиданно сказал мужчина. – Тебя ждет Татсуро. — Ивагами-сан здесь? – поинтересовался Шинья, поднимая голову. — На твою радость, да. Каору я провожу к Даю сам. Даже если Терачи и удивился, то не подал виду, покорно склонив голову. Не взглянув больше на музыканта, он быстрым шагом направился обратно на первый этаж, скрывшись за поворотом. — Не наказывайте его, — тихо попросил Каору, сам не зная, почему обращался к человеку на «вы». Возможно, потому что так к нему обращался Шинья. Но ведь сам гитарист подчиненным не являлся. – Он ни в чем не виноват. — Это не тебе решать, — грубо ответил мужчина. – Он не имел права приводить сюда тебя. Местонахождение базы нельзя рассекречивать. Уж тебе ли не знать, ты видел, чем поплатился Дай за свое молчание и верность кумитё… — Вы Рука? – неожиданно поинтересовался Каору, беспардонно перебив говорящего. Мужчина ничего не ответил, лишь бросив: — Иди за мной. И первым направился по очередному коридору. В отличие от первого этажа, здесь не было освещения вообще. Даже окон не наблюдалось. Но шли они не долго, сразу перед поворотом брюнет остановился и тихонько толкнул дверь, похожую на все остальные. Они вошли в небольшую комнату с двумя кроватями, одна из которых пустовала. Через небольшое окно совсем не пробивался свет, возможно, потому что ночь была безлунной. Но даже в темноте Каору разглядел того, кто лежал на второй. С трудом удержавшись от того, чтобы не рвануться к Даю, он замер на месте, пытаясь привыкнуть к темноте. — Рука? – в голосе слышалось удивление. Он скользнул взглядом по Каору и снова перевел его на Карино. Значит, Ниикура оказался прав, и в коридоре они столкнулись именно с братом кумитё. Это вполне объясняло столь покорное отношение Шиньи к нему. — Его заберет Асаги, — сказал Карино. – У тебя есть пять минут. С этими словами он вышел из комнаты, аккуратно затворив за собой дверь. Они остались в комнате, наполненной тишиной, вдвоем. Dir en Grey — Conceived Sorrow (unplugged) Каору медленно подошел к кровати и присел на самый край, стараясь не прикасаться к Даю, чтобы не сделать больно. Он прекрасно помнил, в каком состоянии был Андо, когда его снимали с цепей. Вряд ли за пять дней он смог хоть немного восстановиться. Но, вопреки его представлениям о самочувствии мужчины, тот шевельнулся, а потом стал медленно садиться под скрип пружин кровати. — Лежи! – испуганно воскликнул Ниикура, услышав, как Дай тихо зашипел от боли. — Мне надоело лежать, — упрямо буркнул Андо и откинулся на подушки, закрывая глаза и давя боль. – Рука тебе ничего не сделал? — А что он мне мог сделать? – удивился Каору. — Он мог, — в голосе слышались грустные нотки. Внезапно Каору понял почему. Он вспомнил давний разговор по телефону, когда их неожиданно прервали, после чего Дай и пришел в квартиру гитариста. Всплыл в памяти и разговор Дайске и Хитсуги. — Ты ведь с ним спишь, да? – тихо поинтересовался музыкант, опуская глаза на собственные колени. Он чувствовал на себе внимательный взгляд, но не поднимал головы. — Спал, — поправил Андо. — Что же изменилось? – его не интересовал ответ, он вообще не хотел разговаривать на эту тему. Но присутствие рядом Дая путало все его мысли, рассеялись привычные сосредоточенность и собранность. Каору чувствовал себя первоклассником, оставшимся в кабинете с понравившейся девочкой. — Обстоятельства, — уклончиво ответил Дайске, а Ниикура не стал уточнять. Они замолчали, не зная, что еще сказать. Тишина давила, буквально прибивала к полу, заставляя горбиться все сильнее. Воздух стал каким-то горьковатым на вкус. Хотелось выскочить из этой комнаты, открыть окно и задышать полной грудью, судорожно сжимая пальцами подоконник, чтобы ветер унес с собой все мысли и переживания. — Зачем ты меня хотел видеть? – голос был еле слышен. — Убедиться, что с тобой все в порядке… — Мог бы позвонить, — Каору не знал, зачем говорит все эти вещи. Ведь на самом деле он был несказанно рад, что снова находится так близко к Дайске, чувствует тепло его тела, видит очертания лица в полутьме. Отчаянно хотелось протянуть руку и коснуться жесткой линии скул, провести пальцами по тонким губам, ощущая их твердость и тепло дыхания. — Я хотел видеть. — Зачем? – в тихом голосе слышалось отчаяние. Хотелось услышать, что он нужен, любим, дорог. Только это все мечты. Перед ним убийца, привыкший только исполнять, при этом не чувствовать, не надеяться, не мечтать. — Проверить, приедешь ли ты, — ответ оказался настолько неожиданным, что Каору вскинул голову, удивленно воззрившись на собеседника. — Что? – выдохнул он. — Я был уверен, что ты ненавидишь меня за мой выбор, — отсутствие эмоций в голосе поражали гораздо больше, чем смысл сказанного. Ниикура не привык к такой манере общения, содрогался, не слыша привычных слуху человеческих интонаций. — Сначала не понимал, — признался гитарист, вновь опуская голову. – Но сейчас не виню. — Вряд ли ты способен меня понять, — покачал головой Дай, отворачиваясь к окну. — Я знаю, через что тебе пришлось пройти, — прошептал Каору. — Шинья рассказал? – в голосе слышалась горькая усмешка. — Нет. Я знал это давно, еще два года назад, когда ты выдал себя, я до конца понял, кто же ты. Поэтому мне не нужны были твои объяснения. Дайске промолчал, видимо, загнанный в тупик подобным утверждением. Правильно, кто еще мог рассказать обычному человеку об особенностях их жестокого воспитания. Но Каору знал. — Когда-то давно, пять лет назад, я познакомился с девушкой. Ее звали Ясудо Харуко. Она чем-то напоминала тебя, тоже окружена загадками. Никогда не говорила, где работает, оправдываясь тем, что мне лучше не знать. Мы общались около полугода, потом стали жить вместе. Я впервые по-настоящему полюбил и ощущал ответные чувства. Видел, что с каждым днем ей все тяжелее скрывать правду, она буквально истончалась на глазах. Я ничем не мог ей помочь, никогда не настаивал на своем желании узнать, кем же она работает, и бессильно смотрел на то, как ее все сильнее гнетет скрытность. А потом она не выдержала. Темной ночью она, вернувшись с работы, потянула меня в душ, включила воду и стала рассказывать. Оказывается, что она вела бухгалтерию вашей организации и была помощницей какого-то сенсея, следила за камерами наблюдения. В ту ночь я узнал все подробности вашего воспитания — от самого начала, когда вас забирают из семей и до конца, когда вы выпускаетесь из школы и поступаете на службу к своему кумитё. Сказать, что я был в шоке – не сказать ничего. А она цеплялась за мою руку и умоляла этого никому не рассказывать. Конечно, я пообещал и сдержал слово. Только вот через неделю опознавал ее тело в морге. Они как-то узнали об этом и убили ее. Голос музыканта становился все тише, а под конец сломался, и он замолчал, скрывая лицо за густыми волнами собственных волос. Дай внимательно смотрел на него, пытаясь перебороть в себе желание просто прикоснуться. Он не умел утешать, никогда не говорил правильных слов. — Ты поэтому оттолкнул меня два года назад? – поинтересовался он все тем же мертвенно спокойным тоном. Каору лишь кивнул, не поднимая головы. — Со мной бы ничего не случилось, — хотелось улыбнуться от облегчения, но вряд ли гитарист правильно расценил бы подобное проявление эмоций. Значит все дело не в том, что Дай не нужен был Каору, а лишь в том, что он хотел уберечь от подобной участи. — Откуда ты знаешь? – сдавленно прошептал Ниикура. — Я не бухгалтер, которому не разрешено раскрывать конфиденциальной информации. Для меня не существует подобного табу. Нас не считают людьми, воспринимая лишь как исполнителей, не чувствующих ничего. В нас последовательно убивают все живое. Поэтому уверены, что и рассказывать подобную информацию нам некому. В домах тех, кто работает, стоит мощная прослушка. В наших убежищах нет ничего, потому что это бесполезно и накладно. Мы очень часто меняем место жительства, нас сложно поймать, только оябун всегда знает наше месторасположение. Кому нас наказывать за подобное? Другим убийцам? Да, возможно. Но, гордиться тут нечем, я лучший в своем деле. Ивагами-сан не выгодно терять таких людей, как я или Шинья. Сейчас нам грозит смерть только за предательство. На все остальное кумитё наплевать. Каору смотрел на Дая изумленно, часто хлопая влажными ресницами, силясь понять, о чем тот говорит. — Хочешь сказать…— неуверенно проговорил он. – Что я зря тебя оттолкнул тогда? В ответ убийца покачала головой, а потом добавил: — Нет. Я приходил к тебе попрощаться, — брови гитариста взметнулись вверх в немом удивлении. – Находиться рядом со мной на тот момент было опасно. Со мной рядом всегда опасно. Ты же видишь, меня вычислили по одному лишь мимолетному взгляду. — Так меня привезли сюда, чтобы ты со мной попрощался? – тихо спросил Ниикура. Как же тяжело было в этом признаться, сказать это судьбоносное «да». Перечеркнуть уже в который раз возможность на мечту. — Каору, ты оттолкнул меня ради того, чтобы я жил. Сейчас мне придется сделать то же самое, — произнес Дайске. – Неизвестно, сколько еще будет длиться эта война, но именно она угрожает твоей жизни больше всего. Пока есть открытые противники, которым нужна информация, мы находимся под прицелом. Как только все уляжется, то Ивагами-сан снова вернется в свое поместье и подобная информация перестанет быть секретной. Мы снова станем тенями этого мира, никому не нужные и незаметные. И возможно тогда я смогу придти к тебе вновь… — И сколько еще ждать? – нетерпеливо выпалил Каору, заламывая пальцы. — Я не знаю, — короткие три слова, как острый кинжал в самое сердце. Ниикура непроизвольно дернулся, физически ощущая эту боль. Сейчас надо было встать, найти в себе силы, чтобы развернуться и уйти, не поворачивая головы, дабы не видеть осколки разбитых надежд. И ждать… Ждать… Ждать. Сколько? День, месяц, год, вечность? Каору был терпеливым человеком, но именно сейчас почему-то не хотелось быть таковым. Острое желание иметь все и сразу накатило удушливой волной. — Као, — позвал задумавшегося мужчину Андо. – Тебе лучше не ждать… — Что? – не понял Каору, уже глубоко ушедший в себя. Он только что расставил все приоритеты и был уверен в дальнейших действиях. — Не жди меня. Твоя жизнь, в отличие от моей, не зависит от узких ограничений, рамок и чьего-то решения. Живи дальше… Без меня, — но гитарист вряд ли услышал хоть слово из-за грохота крови в ушах и гонга собственного сердца, которое впервые взяло верх над расчетливым разумом. — Я не буду ждать, — категорично произнес он, сверкнув темными очами. Дайске кивнул. Это больно, но это правильно. И хорошо, что Каору понял и согласился без лишних пререканий. Переубеждать сил уже не было. — Я получу сейчас, — в голосе слышалась уверенность. — Что? – не понял Андо. — Тебя. Каору внезапно подался вперед, касаясь губами губ мужчины, чувствуя царапины и шершавость, зализывая их. Дайске, не ожидавший такого напора, поддался, позволяя поцелую стать откровеннее. Гитарист судорожно сминал изящными пальцами одеяло на груди убийцы, чуть царапая кожу. Дай запустил руку в густые волосы, сжимая ее в кулак. Давно забытые ощущения вкуса губ, сбитого дыхания, шелка кожи. Их связывала одна совместная ночь и бездна чувств и эмоций, которые они скрупулезно накапливали столь долгое время, даже не зная, удастся ли когда-нибудь вылить их друг на друга. А сейчас они так отчаянно рвались на встречу, стараясь слиться в единое целое, чтобы так и остаться навеки. На этот короткий миг все вопросы отошли на второй план, не хотелось отталкивать, объяснять, доказывать. Ведь он был так невыносимо близко, и легкие наполнялись запахом его волос и забытым ароматом кожи. Их прервал Асаги, бесцеремонно ворвавшийся в комнату и замерший на пороге. Каору откинулся назад, Дай вжался в подушку, все еще не убирая руку с головы гитариста. — Дай, время, — тихо напомнил Асаги, опуская глаза. Андо кивнул, даже не взглянув на вошедшего. Он все еще тонул в черных глазах напротив. Времени так мало, а еще нужно найти в этом бездонном океане ответ на вопрос. Но они лучились так ярко, что мужчина бессильно слеп, даже не сопротивляясь напору чувств. — Ты не представляешь, на что подписываешься, — прошептал Дайске, проведя большим пальцем по щеке музыканта. — Могу сказать тебе то же, — подмигнул ему Каору и улыбнулся, как-то так легко и беззаботно, что невозможно было не улыбнуться в ответ. – Поправляйся. Ниикура поднялся с кровати и направился в сторону Асаги. На пороге он обернулся. Дай отчетливо видел очертания его фигуры в проеме двери, но не мог разглядеть лица. И все же, он был уверен, что Каору снова улыбнулся, небрежно махнув рукой на прощание. Конечно же, гитарист до конца не понимал, на что подписывается, как тяжело ему придется потом, когда, возможно, все нормализуется. Дай никогда не будет работать в офисе канцелярской крысой. Единственное, что он по-настоящему умеет – это убивать. Вся его жизнь – это служение одному человеку и полное ему подчинение. Он никогда не бросит то, чем занимается. И не потому что не хочет, а попросту не может. Он как работ запрограммирован делать лишь одно. И стоит радоваться хотя бы тому, что стандартная программа дала сбой, и сейчас он способен ощущать такие сильные эмоции, как любовь. В том, что Дай его любит, Каору был уверен, он видел это в глазах, скрытых пеленой ночи. Ему придется смириться с тем, кем является Дай. Надо будет принять его таким, какой он есть. И он примет. Потому что любит. *** Февраль 2010г. D – Kyoujin butou fu Iwagami Tatsurou — Ивагами-сан, на пол, — послышал громогласный рев Асаги над самым ухом кумитё, от чего он на мгновение оглох. Но Татсуро не собирался выполнять просьбу, больше похожую на приказ. Резво выхватив из-за пояса пистолет, он, не прицеливаясь, стал стрелять в массовое скопление противника, неотступно надвигающееся на них. Асаги не стал настаивать на своем, сосредоточившись на том, чему был обучен – защите своего главы. Мягко отстранив растерянного Юккэ за спину Саточи, он загородил собой Ивагами, толкнув его за покосившийся металлический шкаф, ловко метнул тонкие иглы, нашедшие свои жертвы. Еще с начала внезапного нападения ему что-то казалось странным в противнике. Как-то странно они смотрели на него. Да, конечно, его одеяние – смесь шелка, латекса и кожи – было весьма необычным, но удивление вызывало раньше, несколько лет назад, когда оябун только взял их с Тошией на службу. За время этой кровопролитной войны все привыкли к их нестандартным одеждам. Почему же тогда он видит во взглядах напротив такое нескрываемое удивление, если не сказать шок. Подобная реакция наталкивала на мысль, что это не люди семьи Хаяши-кай. Но даймон, видневшийся на их форме говорил об обратном. Потеряв на секунду бдительность, увлекшись своими рассуждениями, Асаги проглядел подкравшегося сзади врага. Лишь когда в волне густых волос запуталась сильная рука, грубо оттягивая назад, открывая доступ к незащищенной шее, он упрекнул себя за подобную вольность. Зашипев, убийца покорно подался назад, незаметно перехватывая инициативу в свои руки, давая почувствовать вкус победы наивному нападающему. В ладони сверкнул короткий кинжал, наливаясь теплом человеческого тела. Только Асаги занес руку для точного удара, как противник издал хриплый стон, отпуская черные волосы и мешком падая на пол. — Не зевай, — выпалил Рука, пригибаясь от града пуль, смертельной волной пронесшихся в полуметре от него и небрежно сплевывая кровь с разбитой губы. Он, как и старший брат, отказался находиться в стороне от сражения, ввязавшись в потасовку. Конечно, их помощь была не лишней, особенно, когда количество нападающих в десять раз превышает количество обороняющихся, учитывая, что в охране сегодня были только Асаги и Саточи. Им нужно было продержаться совсем чуть-чуть, пока не прибудет помощь в лице тех, кто всегда следует за своими главами, находясь чуть поодаль, буквально в километре. И им требуется совсем немного времени, чтобы добраться до места столкновения. Но они загнаны в ловушку, их появления ждали. Спасаясь от погони, оказались здесь – в заброшенном здании. Татсуро за последние два года побывал в неимоверном количестве подобных мест, а еще Токио считают застроенным с отсутствием свободной земли. А эти развалины тогда как назвать? Отступать им некуда, одна надежда на тех, кто движется за ними, о которых не знает эта толпа камикадзе, как их успел окрестить оябун. Страх, испуг, сомнения – все эти чувства давно растворились призрачной дымкой в пылу войны. Сейчас был только какой-то необъяснимый азарт… Болезненный азарт, когда хочется прыгать под пули с безумным блеском в глазах и боевым кличем. И уже не важно будущее, имеет значение лишь этот момент. Ивагами попытался сдуть длинные пряди с лица, но они прилипли к мокрой коже и жутко раздражали. Пистолет быстро нагрелся в горячей ладони и буквально обжигал кожу. Уши закладывало от симфонии выстрелов из всевозможного оружия, странного свиста и лязга металла. Темные глаза кумитё лихорадочно скользнули по немногочисленной кучке его защитников, выискивая блондинистую макушку, мечущуюся за широкой спиной Саточи, который притискивал его к стене. Неожиданно стал раздражать тот факт, что сам кумитё сейчас трусливо скрывается за куском проржавевшего железа в тщетной попытке спасти свою жизнь. В конце концов, он всегда полагался на судьбу, если суждено умереть, значит от предначертанного никуда не убежишь. А в правилах Ивагами Татсуро никогда не было пункта «бежать». Всегда только вперед, по тонкой острой грани собственной судьбы, испытывая ее, проверяя свои возможности. Так какого черта? Почему сейчас он сидит, прижимая к груди оружие, и чего-то ждет? Не найдя ответа и посчитав вопрос абсурдным, оябун легко оттолкнулся от шкафа, едва не уронив его, и выскочил из своего укрытия. Он знал, что делать едва ли не лучше своих профессионалов. Ловко прогнувшись, он ускользнул от пули, будто в замедленном действии наблюдая за ее полетом. Все звуки неожиданной дымкой растворились в голове, превратившись лишь в отдаленное эхо. Он отчетливо видел плавные завораживающие движения Асаги, холодный и расчетливый взгляд Саточи, небрежные выстрелы Руки. Все-таки его брат мог собраться, когда хотел. Давно уже стоило признать, что Карино повзрослел, но все никак не находилось на это время. «Глупая отговорка», — с усмешкой подумал Татсуро, выкидывая руку вперед и спуская всю обойму в плохо притаившихся за покосившейся мебелью противников. Он видел все: торчащий край ботинка, острый край локтя, сверкнувший в темноте глаз. Казалось, он давно забыл это ощущение – объединение с оружием, растворившиеся в памяти навыки. Но нет, невозможно это забыть, как бы тебе не хотелось. Скорее не слухом, а внутренним чутьем он уловил топот множества ног. Вот она, долгожданная подмога. Они смогли, продержались, выжили. Ловко перезарядив обойму парой неуловимых движений, Ивагами не смог сдержать какой-то безумной улыбки, кожей чувствуя просвистевший в миллиметрах кинжал, от которого он увернулся, плавно передвинувшись вплотную к Асаги, который даже не пытался больше запрятать своего кумитё в темный угол комнаты. В широкую арку, отделяющую это помещение от остальных, как река, прорвавшая плотину, влились воины семьи Ивагами-кай, буквально сметая своего противника. В эту секунду глава клана позволил себе свободно выдохнуть, гася безумные искры во взгляде. И чуть не допустил ошибку. Еще обостренные инстинкты уловили смертельный свист пули, в отчаянии пущенной уже захваченным противником, не глядя, наугад, но слишком удачно. Едва уловив краем глаза траекторию, Татсуро в мгновение похолодел, понимая, в кого она попадет… Точно в сердце. Не было даже секунды, чтобы раздумывать, он находился слишком далеко от цели, чтобы успеть оттолкнуть. Один легкий поворот, едва заметный. Острая разрывающая боль пронзает правое плечо, которое мгновенно парализует. Белая вспышка перед глазами и некрасиво упавшее тело, сбитое мощью отдачи. MUCC – Freesia (Karma edit) Все произошло в течении пары секунд, никто толком не понял сначала, а потом из угла комнаты раздался пронзительный короткий вопль, от которого все вздрогнули. Карие глаза Юккэ были прикованы к распростертому на полу телу Татсуро, из плеча которого хлестала кровь, окропляя одежду и заливая пыльный пол. Тут же перед ним на колени упал Рука, находящийся ближе всех. Резко дернув за здоровое плечо, рукой он умело надавил на рану, в попытке остановить кровотечение. — Тато! – сорвалось с его побледневших губ. Саточи опустился с другой стороны. Притянув к себе Асаги за подол юбки, он двумя руками дернул края в разные стороны, отрывая длинный лоскут искусственной ткани. Уже в следующее мгновение, он перевязывал поврежденное плечо. Один лишь Фукуно все так же сидел в стороне, стеклянными глазами глядя на Татсуро, на своего извечного защитника. Он не мог поверить в беззащитность распростертого тела. Только что Тато стоял перед ним. Незыблемый, непобедимый. Привычный щит: большой и надежный. И двигался он непривычно плавно, мягко, завораживающе, как большая черная кошка. Такую грацию Юске видел впервые у этого человека. А теперь он лежит в паре метров, возможно, он уже мертв. Мертв… МЕРТВ! Реальность вплывала в сознание вяло и с явной неохотой. Так хорошо было жить в своих розовых мечтах, где Ивагами невозможно победить, где он не даст тебя в обиду и, скорее пожертвует своей жизнью, нежели позволит страдать самому Юккэ. Так и получилось, он отдал жизнь за него. Отдал, не задумываясь, не жалея, просто взял и подставился под пулю. И нет больше Ивагами Татсуро – его личного защитника, мужчины, которого он любил. Любил… И не успел этого сказать. Издав непонятный писк, Юске неожиданно сорвался с места и, грубо оттолкнув Саточи, склонился над Тато, сильно пихнув Сатору под ребра. Длинные пальцы смяли тонкий свитер, пропитанный кровью, на груди кумитё. — Тато, — всхлипнув, выкрикнул он, обдав горячим дыханием побледневшее лицо. – Нет, Тато, не вздумай умирать. Светлые волосы рассыпались по сероватому свитеру, когда Фукуно уронил голову на грудь мужчины. — Не смей… Оставлять меня одного, — еще один всхлип, тело сотрясло рыданиями. – Я ведь… Я ведь люблю тебя… Ками-сама, Тато… Все, кто находился рядом, старательно отводили взгляды, чувствуя себя неуютно. Лишь Асаги как-то криво усмехнулся и произнес над головами сидящих. — Вы не ушиблись, Ивагами-сан? – его голос прозвучал неестественно бодро, что заставило Юккэ моментально ощетиниться. — Идиот, закрой рот! — прошипел он, испепелив взглядом высокого брюнета. Но тут же осекся, почувствовав, как под пальцами шевельнулось якобы мертвое тело. Резко развернувшись, он впился в бледное лицо взглядом. Несколько секунд ничего не происходило, но вот дрогнули сомкнутые веки, а потом распахнулись, являя свету почти черные глаза. Юккэ задохнулся от нахлынувшего облегчения, даже не заметив прозрачных дорожек на горящих щеках. Не важны никакие слезы, когда эти черные глаза смотрят на тебя с такой нежностью. — Тато, — выдохнул он, несильно ударив кулаком по широкой груди. — Мне нужно было умереть, чтобы услышать от тебя это? – слабо улыбнувшись, вымолвил Татсуро, сжав здоровой рукой сильный кулак Юске. Но тот не успел ответить. Слова Асаги, брошенные минуту назад только сейчас обрели смысл. Моргнув, будто прогоняя пелену, он посмотрел на Ивагами. — Ты в порядке? – неверяще прошептал он. — Пуля, попавшая Ивагами-сан в плечо, не способна его убить. — Убить… Возможно, но потерять сознание… Ведь столько крови… — мысли путались, слова не хотели произноситься. Фукуно посмотрел на Руку, ища в его глазах объяснение, но увидел там привычное равнодушие. — После школы, которую прошел Ивагами-сан, он умеет уворачиваться от серьезных ранений, — не унимался Асаги. Склонившись над своим кумитё, он протянул ему руку, предлагая помощь. Оябун не отказался, поднимаясь с грязного пола и отряхивая одежду здоровой рукой. На действия, разворачивающиеся в другом конце зала, где воины семьи уже скрутили всех нападающих, никто не обратил внимания. А Юккэ продолжал сидеть на полу, сжимая длинные пальцы и разжимая, пропуская через них густой затхлый воздух. В голове уже набатом громыхали все слова, сказанные телохранителем Ивагами. Только спустя пару минут сам Тато заметил это. Склонившись над блондином, он сжал его плечо. — Что случилось, Юске? – тихо поинтересовался он. — О какой школе говорит Асаги? – холодно спросил тот, не желая разворачиваться и смотреть в глаза этому человеку. — Аноо, — немного замявшись, протянул Татсуро. – Я прошел ту же школу, что и Шинья, Дайске, Саточи, Хитсуги. Это прозвучало как-то легко и просто. Юккэ передернуло, что не ускользнуло от Татсуро, который одним рывком поднял мужчину на ноги и, обхватив широкую ладонь, потащил куда-то вслед за собой. Им в спины доносились выкрики телохранителей, возмущенных подобной опрометчивостью. Только когда раздался тихий хлопок закрываемой двери, Фукуно понял, что они сидят на заднем сиденье их джипа. Перегнувшись через водительское сиденье, Ивагами щелкнул кнопкой, блокируя все замки. Юске удивленно посмотрел на него, когда шоколадные глаза впились в его лицо. — Почему я не знал этого? – едва слышно прошептал он. — Об этом не знает никто, кроме ближайшего круга, — также тихо ответил Тато. Ему не нравилось выражение любимого лица: слишком растерянное и испуганное. Так непривычно и настораживающе. — Я не кто-то. Мы с тобой знакомы много лет, — Юккэ подался вперед. – Я думал, что действительно что-то значу для тебя… Дорог тебе. Почему какие-то подчиненные знают о таких нюансах твоей биографии, а я не в курсе? — в голосе слышалось отчаяние и подступающая истерика. — Потому что я учился с ними…С Дайске и Саточи, — выпалил Тато, всплеснув руками. — Как ты там оказался? — Отец не всегда признавал меня, как своего сына и будущего главу многочисленной семьи. Когда я был ребенком, он отталкивал меня. Когда родился Рука, стал совершенно неинтересен отцу, и, чтобы я не мешался под ногами, он отдал меня в эту школу. Но я прошел не все обучение. Когда мне исполнилось пятнадцать, меня забрали оттуда. Учителя слишком уж расхваливали, что заставило отца по-другому посмотреть на неродного сына. Он решил, что я достоин места главы, тем более что Карино не проявлял рвения ни к чему. Тот факт, что я был учеником школы тщательно скрывают, дабы всех ввести в заблуждение. Поэтому об этом знают только мои ближайшие подчиненные. Я помню, как ты отреагировал на мой рассказ об обучении, тогда я побоялся, продолжить… Открыть тебе правду до конца. Прости, кои, что тебе пришлось узнать об этом вот так… Татсуро замолчал, чуть отвернувшись. Он никогда не гордился этим фактом своей биографии и старался умалчивать о нем. Но действительно не мог сам себе объяснить, почему же не рассказывал раньше Юске, который действительно заслужил правду. Тато вздрогнул, когда почувствовал на своей руке холодные ладони блондина. Он повернулся, вопросительно взглянув на мужчину. Тот улыбался немного вымученно, но вполне открыто и искренне: — Ивагами, — произнес он жизнерадостным тоном. – Как только приедем домой, ты будешь очень долго вымаливать прощение. — К…каким образом? – выдохнул Татсуро, удивленный такой переменой настроения. — У тебя есть время подумать, — хмыкнул Юккэ и убрал свои руки. Минуту Тато соображал, а не издевается ли над ним этот наглец. Подавшись вперед, он обнял отвернувшегося Фукуно. — Я могу позволить себе все, что угодно? – приторно-сладким голосом поинтересовался он, пройдясь губами по изгибу шеи. Раздался тихий шлепок ладони по руке Ивагами. — Ручонки не распускай, — наигранно возмущенным тоном воскликнул блондин, однако, наклоняя голову, чтобы удобнее было целовать. – С пулей в плече ты мало что можешь себе позволить. — Вот вечером и посмотрим, — хохотнул Татсуро, отстраняясь и разблокировывая двери. Через пару минут в салоне уже находились Саточи, Асаги и Рука. Последний недовольно косился на Фукуно и закатывал глаза. — Куда мы, Ивагами-сан? – поинтересовался Саточи, заводя машину. — Домой! – радостно возвестил Тато. – Нас там ждет Сугизо. *** MUCC – 25ji no Yuutsu Takamasa Ishihara Ворвавшись на свою базу, служащую им убежищем, пятеро мужчин замерли на пороге, пораженные развернувшейся перед ними картиной. Ивагами возмущенно выдохнул, разглядев участников. Посреди коридора друг напротив друга стояли Шинья и Мияви. Дуло пистолета первого было направлено в лоб второго. Такамаса не вынимал меча из ножен. Весь его вешний вид говорил о том, что его нисколько не волнует происходящее или маска равнодушия настолько вросла в идеальные изгибы лица. — Что здесь происходит? – прорычал Рука, оттолкнув плечом замершего Асаги. – Шинья?! Тот будто очнулся. Быстро моргнув, он мельком глянул на вошедших, осознавая, что больше они не одни. Секунду заминки и тихо щелкнул предохранитель. Терачи молниеносно спрятал оружие под одеждой и повернулся к прибывшим, дабы выразить свое почтение привычным поклоном. Он ничем не объяснил свое поведение, развернулся и быстрым шагом пошел прочь. — Ты не можешь винить в произошедшем только меня, Шин-кун, — тихий голос Мияви нагнал его, разбившись о равнодушную спину. Терачи замер, будто наткнулся на невидимую преграду. Ишихара смотрел на узкие плечи, идеальную осанку, тонкую талию. Так давно это было. Они не виделись много лет. О чем сейчас думал Шинья? Этот человек так и остался загадкой для наблюдательного Мияви, он не смог понять его до конца, между ними осталась молочная пелена. И сейчас он не догадывался, о чем думает Терачи, какие эмоции отражаются на лице. Хотя, скорее всего никакие, ведь открывать чувства не в его правилах. Такамаса действительно не знал, о чем думает этот человек в нескольких метрах от него, но почувствовал опасность, исходящую от тонкой фигуры. Шинья повернулся очень быстро, можно даже сказать неуловимо. Пистолет яростно сверкнул в тусклом коридорном свете. Мгновение и натренированный палец уверенно спустил курок, отправляя в полет пулю. Мияви видел траекторию медленно приближающейся смерти. Не было даже секунды, но и доли мгновения ему хватило, чтобы податься влево, ловко уворачиваясь. Только после пришли звуки, удивленные выкрики. Никто из присутствующих не ожидал подобной выходки от Шиньи, который всегда отличался хладнокровностью и безграничным спокойствием. Такамаса прекрасно видел в отблеске сузившихся глаз напротив, что Терачи знал, что он увернется от выстрела, поэтому и поднял оружие на него. Что же это значило? Он прощен? Или Шинье уже настолько плевать? А может все дело в том человеке? — Отпусти… — почти прошептал Такамаса. — Не смей больше следить за мной, — ответил Терачи и вновь отвернулся. Ишихара даже не удивился произнесенным словам. В профессионализме этого человека не стоило сомневаться. — Все дело в нем? – поинтересовался он вслед, даже не надеясь на ответ. И не получил его, Шинья скрылся за поворотом. — Что тут происходит? – взревел Ивагами, который ненавидел находиться вне дел на своей территории. Никто не удостоил его ответом. Рыкнув от негодования, оябун сорвался с места, таща за собой ничего не понимающего Юккэ, вопившего от возмущения и пытающегося вырваться. Прекратил он орать лишь когда они пересекли порог кабинета, в котором уже находились Ясухиро и молчаливый Шинья. — Сугизо, — кивнул гостю Татсуро и получил ответный приветственный жест. Вслед за главами семей вошел мрачный Рука и сразу упал в свое любимое кресло, подогнув одну ногу под себя. За ним скользнул Асаги, замерев на пороге. Выглядел он довольно чудно: броская одежда превратился в груду разодранных и простреленных лоскутов, лохмотьями свисающих со всех сторон, идеальная укладка растрепалась, легкий макияж черными тенями расплылся по бледным щекам. Последним в комнату зашел Мияви, встав с другой стороны от Асаги. Они с Шиньей даже не посмотрели друг на друга, ни к чему было устраивать еще одно представление. — Почему все такие жизнерадостные? – с угрюмым выражением лица поинтересовался Сугихара, оглядев каждого. – Ты ранен? – вяло спросил он, увидев пропитанный кровью свитер на Ивагами. Тот лишь отмахнулся в ответ. — Что за срочность вновь привела тебя к нам? – в ответ вымолвил Татсуро, тяжело падая на диван. Рядом присел Юске. Пусть на лице его и читалась надменность, но все же во взгляде можно было уловить беспокойство. — Я встречался с Йошики, — сразу перешел к делу Сугизо, решив не ходить вокруг да около. Любые звуки в комнате мгновенно стихли, все взгляды сошлись на фигуре главы клана, который выглядел отрешенно спокойным. — И что же ты выяснил? – нетерпеливо выпалил Фукуно, сделав вид, что не заметил широкой ладони Татсуро на своем колене. — О, выяснил я многое, — улыбка Ясухиро больше напоминала волчий оскал, — Но не от Хаяши. Он сам ничего не знает, — мужчина сделал театральную паузу. – Я не буду рассказывать подробности нашей встречи… Мияви, бездвижно стоящий у стены, громкой хмыкнул. Сугизо нахмурился, мельком глянув на него. — …в ней нет ничего примечательного, — продолжил Сугихара, делая акцент на слово «ничего» и строго глядя на своего телохранителя. – Но все же один факт имеется, на который мы с Мияви не могли не обратить внимание. За нашей встречей наблюдали двое: один из семьи Хаяши, в крайнем случае, об этом говорил даймон, другой – неизвестный. О том, что нас подслушивают сам Йошики не знал, что заставило нас подумать над тем, что и первый пойманный тоже не тот, за кого себя выдает, либо в семье Хаяши-кай завелись шпионы. Как оказалось позже, правда и то, и другое предположение. Еще с момента нападения на Юккэ с Татсуро противник вызывал интерес. Потратив массу времени на нахождение истины, теперь, благодаря Мияви, мы знаем правду. Точнее, пока ее знаю только я. — Не тяни, Сугизо, — раздраженно бросил Рука, взглянув на мужчину исподлобья. — Йошики не развязывал войны! Он такая же жертва, как и мы… Пушечное мясо, — Сугихара замер, ожидая реакции находящихся в комнате. Кабинет до краев наполнился недоуменным молчанием и взглядами с отблесками сомнения. Привычнее было думать о том, что виноват во всем кто-то определенный – Хаяши-сан. А теперь появился человек, утверждающий, что это заблуждение. И сомневаться в этих словах не получается, потому что человек уважаем и опытен. — А кто же тогда стоит за этой войной? – Юккэ вздернул бровь, от нетерпения подавшись вперед. — Ну, стоим-то за ней все мы, воевали мы друг с другом. Мы считали, что виноват во всем Хаяши-сан. Йошики был уверен, что мы подтолкнули его к этому. А в это время кто-то третий стоял и наслаждался картиной, как мы друг друга уничтожаем. А теперь сами подумайте, кому было выгодно избавиться от якудза. Сугизо обвел всех глазами с лихорадочным блеском. — Чего тут думать, — недовольно буркнул Карино. – Американцы! — Правильно, — кивнул Ясухиро и тут же был прерван скрипом распахнувшейся двери. — Извините, мы опоздали, — тихо проговорил Дайске, входя в кабинет сразу вслед за братом. Рука мгновенно повернулся спиной к прибывшим. Все главы приветственно кивнули, Асаги скрыл легкую улыбку под волной густых волос при виде своего напарника, вставшего совсем рядом с ним. На милом лице Тошии не читалось никаких эмоций, но черные глаза лихорадочно блестели, как у первоклассника на своей первой в жизни линейке. — Я продолжу, — откашлявшись, произнес Сугизо. — Погоди, но ведь Ямахито… — начал было Юккэ. — Вот именно, дорогой мой Юске, что Ямахито! Ведь мы еще два года назад поняли, что он американская подстилка, – голос Сугихары стал громче и звонче, а глаза горели, будто он произносил ораторскую речь перед своими подчиненными. — О нем не стоит задумываться, — спокойно выдал Татсуро. – Я ему этот пост подарил, я его с него и сниму. — Не будь столь наивным, Тато, — подал голос Рука. – Ты потратил столько сил на то, чтобы люди обратили на этого тугодума внимание, теперь попробуй ту же толпу переубедить. — Ками, Карино, пару достоверных слухов и недостоверных фактов и все поверят в его антигуманность, узреют его запятнанную репутацию, — отмахнулся от брата кумитё. — Да, Татсуро прав. Ямахито может начинать молиться, чтобы в живых остался, — кивнул Сугизо. – У нас есть проблемы серьезнее, нежели безмозглый премьер-министр, который последние дни занимает свой высокий пост. Нам нужно сообщить обо всем Йошики. — А какие тут проблемы? – нахмурился Юккэ. — Проблема в том, что Хаяши тот еще упертый баран, которого невозможно переубедить. За два года в нем укоренилась мысль, что мы – виновники всех бед. А тут мы заявляемся к нему с противоположным заявлением. Да, он перестреляет нас, не дав даже поприветствовать его. — Какой ты позитивный, Сугизо, — мрачно констатировал Ивагами, откидываясь на спинку дивана. — Какой есть, — не менее угрюмо ответил ему оябун. — И что же ты предлагаешь? – поинтересовался Сатору со своего места. Но не успел Ясухиро и рта раскрыть, чтобы ответить, как в кабинете погас весь свет, погрузив небольшое помещение в кромешную тьму, в которой растворилось всеобщее недоумение и гробовое молчание. — Шинья, — тихо позвал Ивагами. Послышались вкрадчивые шаги, скрип двери. — Света нет нигде, — констатировал убийца равнодушным голосом, хотя и так уже все увидели очевидное. — И что это значит? – недовольно поинтересовался Карино, почувствовав, как на его плечо легла горячая ладонь. Даже не видя в темноте, он и так прекрасно знал, что это Дай, потому что Шинья у дверей, Тошия и Асаги рядом со своим кумитё, Мияви так и остался стоять у дверей, а Саточи не подойдет к нему. — Может пробки? – наивно предположил Юске, ощущая, как Татсуро обнял его за талию, прижимая к себе. — Ну да, именно в тот момент, когда мы все здесь и обсуждаем столь важный вопрос в разгар войны, — с насмешкой произнес Мияви. Тут же послышались едва уловимые шаги во тьме коридора. Тихо звякнули сюрикэн в руках профессионалов, вставших стеной перед своим кумитё. — Это Хитсуги, — молвил Дай, сжав плечо Карино. Его слова подтвердились через секунду, когда убийца тихо проскользнул в кабинет, привычно поклонившись всем главам, хотя его никто и не увидел. — Ивагами-сан, на дом Хаяши-сан произошло нападение, — доложил он сразу с порога. — Что?! – воскликнул Юске. Он начинал нервничать, неожиданно отключившийся свет действительно пугал его, но признаваться в этом даже самому себе он не хотел. — Кто? – вторил ему Сугизо. — Я не знаю, но это не ваши люди. Это вообще не японцы, — спокойно отрапортовал Хитсуги. — Что и требовалось доказать, — подвел итог Сугихара. — Теперь Йошики должен сам понять, что мы здесь не причем, — высказал свое мнение. — Я бы не утверждал этого, — со вздохом произнес Сугизо. — Почему? — Потому что это только в твоей семье процветает чистота расы, — совсем тихо объяснил Ивагами. – В моей же семье и семье Ясухиро много европейцев. Мы уже убедились, как легко ввести в заблуждение, нацепив даймон клана, поэтому… Его голос потонул в грохоте выстрелов, обрушившихся, казалось, со всех сторон. Дайске бесцеремонно толкнул Руку на пол, даже не позаботившись, не ударился ли он. Сам же припал на одно колено перед ним. — Ты мне собрался предложение делать? – с сарказмом поинтересовался Карино. Андо не ответил. Асаги с Тошией не пошевелились, все также загораживая обоих кумитё. Хитсуги встал в проходе, перед ним мелькнул Шинья, растворившись в коридоре. Мияви достал пистолет, поморщившись, потому что огнестрельное оружие на дух не переносил. Сугизо тоже достал свое оружие, встав у стены. — Похоже, Хаяши нашел виноватых в нападении на его особняк, — мрачно констатировал он, снимая предохранитель. — Надо отсюда уходить, — стараясь перекричать оркестр выстрелов, выпалил Ивагами. – Мы здесь как мыши в клетке. — Выбирайтесь, а у меня важная миссия, — прокричал Сугизо и неожиданно сорвался с места, смело встав ногой в кресло, а с него перепрыгнув широкий дубовый стол. В темноте была заметна лишь мелькнувшая тень и ветер, разлетевшийся от стройной фигуры. *** Dir en Grey – Bottom of the Death Valley Asagi Сугизо скрылся за дверью. Что странно, но Мияви остался на месте, сменив огнестрельное оружие на привычную катану, хищно блеснувшую в устрашающей мгле. Выстрелы стихли, но отчетливо слышался топот ног тех, кто искал их. — Выход нам отрезан, — спокойно констатировал Хитсуги, стоящий ближе всех к двери. — Мне интересно, к чему вообще открыли эту шлею огня? В доме кроме нас никого нет, — буркнул Татсуро, резво поднимаясь на ноги и поднимая за собой Юккэ. Отпустив его одежду, он лихо достал два пистолета и жизнерадостно выдохнул: – Ну, будем прорываться с боем! — А с чего такая радость? – угрюмо поинтересовался мрачный, как туча, Юске. На оружие он поглядывал с нескрываемым неудовольствием и зябко ежился, будто в помещение было ощутимо холодно. — Нельзя порадоваться что ли? – осведомился Ивагами, перезаряжая свое оружие. – Может, меня сейчас пристрелят. И, не дожидаясь, когда Фукуно возмутится подобной легкомысленности, он сорвался с места с верными телохранителями по обеим сторонам. Почти одновременно снова раздалась какофония выстрелов. — Ясухиро-сан наткнулся на них, — констатировал Тошия, вслушиваясь в пулеметную очередь, которая, казалось, доносилась отовсюду. – Он на лестнице. — Асаги, давай за ним, — распорядился кумитё и убийца не посмел ослушаться, растворившись в темноте, в которой полагался только на инстинкты. Плавная поступь, едва заметная тень на стене, замедленное дыхание, размеренная дробь сердца, натянутые в тонкие струны нервы и напряженные мышцы. Он скользил по многочисленным поворотам, приближаясь к эпицентру потасовки, при этом сильно сомневаясь, что Сугизо-сан еще жив. Вот мимо него, в упор не замечая противника, слившегося со стеной, прошли двое, постоянно оглядываясь и замирая. Асаги пропустил их, не издав не единого звука. Лишь через пару мгновений он тронулся со своего места, метнув уже в спину нападавшим два стальных лезвия. Даже не посмотрев на результат, он перешел на бег. Звуки выстрелов уже привычно оглушали, он подбирался все ближе к лестнице. И вдруг замер, пройдя мимо массивного комода. Выдох, удар сердца, все еще мчащегося вперед. Но убийца сделал шаг назад, вглядываясь в тень от мебели. — Ясухиро-сан, — едва слышно вымолвил он. — Ох, Асаги, что ж ты так пугаешь, я в темноте не разобрал, свой это или чужой, — тихо затараторил оябун, подтаскивая мужчину за кожаный рукав поближе к себе. — Почему вы сбежали от всех? – посмел поинтересоваться убийца, хотя его это, по большому счету, не касалось. — Мне нужен Йошики. Надо ему объяснить все, пока он нас всех не перестрелял. Асаги кивнул, хотя его собеседник вряд ли разглядел этот жест согласия с идеей. — Нам надо прорваться сквозь тех недоумков, которые палят сами по себе, — фыркнул Сугизо. — Не стоит напрягаться, они сейчас сами сюда поднимутся, — прошептал убийца, уловивший топот множества ног по деревянной лестнице. Уверенным движением он прижал кумитё к стене, закрыв его собой. Ему не надо было затаивать дыхание, чтобы его не услышали, не нужна была темная одежда, чтобы не заметили. Он не таился, а внешний вид напоминал сейчас потасканную шлюху. Но это не имело значения, потому что все пройдут мимо него, даже не обратив внимания. Это умение, профессионализм – сливаться с ночью, растворяться в пространстве. Асаги тихо выдохнул и закрыл глаза, отсчитывая секунды до соприкосновения с противником. Он отчетливо слышал топот ног, тяжелое дыхание, ругательство, звон оружия, негромкие команды. Даже в кромешной тьме убийца различал очертания, тени. Они прошли мимо, даже не предполагая, что в шаге от них стоят двое из тех, кого им приказано убить. Они беззащитны. Открой огонь на поражение, и они ничего не смогут сделать, так и умрут, прибитые к стене. — Пойдемте, — шепнул Асаги на ухо замершего кумитё и первым скользнул к лестнице. Переведя дух, Сугизо побежал за ним, стараясь унять дрожь в ногах. Одно дело – кидаться на противника в безбашенном порыве, совсем другое – быть столь беззащитным перед лицом опасности, когда негде скрыться. Они выскочили на лестничную площадку, и Сугихара едва не упал, не заметив первой ступеньки. Мокрая ладонь скользнула по прохладному дереву перил. Он практически не видел и уж точно не слышал Асаги, шедшего где-то впереди. — Где вы собираетесь искать Хаяши-сан? – голос раздался так близко, что Ясухиро снова споткнулся, тихо охнув от неожиданности. На это раз от падения его спасла стальная хватка убийцы. — Я сам не знаю, — признался Сугизо, вглядываясь в темноту перед собой. — Хаяши-сан не станет сам участвовать в этом нападении, — вымолвил Асаги. — Я знаю, но рассчитываю, что он неподалеку. Надо обыскать прилегающую к дому территорию на наличие его машины. — Может, вы останетесь здесь? – предложил убийца, который в первую очередь думал о безопасности. Хотя, дом, напичканный противниками, не представлял собой надежного укрытия. — А если ты найдешь Йошики, то что ему скажешь? – прошипел Сугизо. На это ответа у Асаги не было. Они продолжили путь вдвоем. Пару раз они сталкивались все с новым наплывом убийц. Краем сознания телохранитель стал высчитывать шансы тех, кто остался позади на возможность выжить в этой мясорубке. Перспективы не воодушевляли. Но бросить Ясухиро-сан он не имел права, это значило бы ослушаться прямого приказа своего кумитё – подписать себе смертный приговор. Им удалось незаметно пробраться к выходу, оставив на пороге три трупа, стеклянными глазами смотрящих в ночное небо. Ледяной порыв ветра хлесткой пощечиной прошелся по лицу и нагло проник под одежду. Асаги огляделся, ища в тесном переулке очертания автомобиля. Но даже их собственные машины были отогнаны в гараж, а проезд до поворота был свободен. — Пошли, надо все осмотреть вплоть до шоссе, — распорядился Сугизо и уверенным шагом направился во мглу узкого переулка. Они быстро прошли вперед, сворачивая все снова и снова, но так и не встретили ни одной припаркованной машины, пока… — Куда? – взревел кто-то с другого конца улицы, появляясь в тусклом лунном свечении. Асаги, особо не прицеливаясь, метнул сюрикэн. Мужчина, издав булькающий звук, упал замертво. И тут убийца осознал, что они в засаде, потому что с противоположной стороны выскочило человек десять и столько же с другой стороны. Не долго думая, Асаги схватил Сугизо буквально за шиворот и затолкнул в огромный ящик, захлопнув сверху крышку. Нападающие быстро приближались, срываясь на бег. Опять же, они почему-то не насторожились, полностью расслабившись, при виде откровенного наряда мужчины. Это был их ошибкой. Распахнув тяжелые полы местами порванной юбки, Асаги ловко выхватил сюрикэн и стал метать их без остановки, заняв оборонительную позицию. Ремешки, закрепленные на талии, пустели. Первому подбежавшему Асаги умело свернул шею. Хруст позвонков утонул в воинственном кличе нападающих, чьи лица исказились гримасой гнева. Убийца же оставался внешне спокоен, ничем не выдавая своих эмоций. Да, и были ли вообще эти эмоции? Голыми руками он буквально разрывал противников, легко ломая кости, будто сухие прутики. Длинный кинжал привычно улегся в широкой ладони, рассекая ночной воздух белесыми вспышками. Кровь тяжелыми каплями разлеталась по кирпичным стенам и растворялась в лужах от недавно прошедшего дождя. Когда последнее тело упало на своего товарища, испустив жизнь, Асаги позволил себе выпрямиться. Вложив окровавленный кинжал в ножны, он брезгливо вытер кровь с разбитой губы и откинул длинные пряди с лица. Пластмассовый короб, в который он бесцеремонно засунул кумитё, кто-то умудрился опрокинуть так, что крышку придавило стеной. Приложив усилие, Асаги развернул его в другую сторону, только сейчас сообразив, что это мусорный бак. Мысленно чертыхнувшись, поспешил высвободить Ясухиро, который выглядел весьма комично с недовольным лицом и листом салата на плече. — Ты в живых кого-нибудь оставил? – мрачно поинтересовался Сугизо, стряхивая картофельные очистки с волос. — Не знаю. — Черт, а не мешало бы. Допрашивать мы кого будем? – взвился кумитё. Асаги тут же повернулся к разбросанным повсюду телам и пнул ближайшее. Признаков жизни оно не подало. Вообще, у убийцы не было цели убить, он просто обездвиживал противника, поэтому вполне допускал мысль о том, что кто-то из них еще дышал. Таковой нашелся на другом конце проулка. Рывком подняв с грязной земли, мужчина придавил его к стене, сорвав с губ стон: — Где ваш кумитё? – ледяным тоном поинтересовался Сугизо. — Я вам ничего не скажу, — захлебываясь кровью и закатывая глаза, прохрипел молодой парень, которому на вид было лет девятнадцать. Асаги умело надавил на какие-то точки на теле и парнишка издал пронзительный вопль, изогнувшись всем телом в стальной хватке. — Где ваш кумитё? – повторил вопрос Сугихара, подходя ближе и с удовольствием читая в расширившихся от ужаса глазах испуг. – Давай, просто скажи здесь он или нет, и мы отпустим тебя. Ты ведь понимаешь, с кем ты сейчас разговариваешь? Юноша покачал головой, с усилием разглядывая очертания мучителя перед ним. — Я Ясухиро Сугихара – глава дома якудза, — привычно представился мужчина. – Мне ты имеешь право сказать. Голос его звучал спокойно и как-то доверительно, будто он разговаривал со своим сыном, а не с человеком, который пять минут назад пытался его убить. — Его… Его здесь нет, — выдохнул мальчишка, обдав жаром лицо убийцы перед ним. — Плохо, — Сугизо нахмурился и отвернулся от обоих. За его спиной раздалась короткая возня, вскрик, булькающий хрип и тихий шорох упавшего тела. — Мог бы оставить его в живых, — заметил оябун, даже не повернувшись. — Враги не заслуживают пощады, — бесцветным голосом выдал Асаги. — Он же еще мальчишка. — Я тоже был когда-то мальчишкой, но никого это не остановило. — Мстишь? — Не имею право. — А если бы имел. — Я оружие своего кумитё, собственных желаний не имею. — Ками, звучит жутко, — судорожно выдохнул Сугизо. – Ладно, пошли обратно, выручать наших неродивых.