Воины Кровавого Солнца. Часть II

*** MUCC — Yoru Niikura Kaoru Каору молчал, пока Шинья быстро проводил его по длинным коридорам, куда-то сворачивал, спускался, поднимался и снова сворачивал. Впереди были едва слышны тихие шаги Асаги. Ниикура думал о том, что тот так преданно и аккуратно несет пленника на своих руках, будто это самая большая драгоценность. Сам он не мог сейчас сказать о том, что же он чувствует к Даю. Слишком сильно тот ранил его выбором между ним и своим боссом. Почему-то он надеялся на иной исход его логических рассуждений. Видимо, надежды были слишком наивными. Глупо было полагать, что он действительно что-то испытывает к человеку, которого он видел два раза в жизни, и с тех пор прошло уже два года. Только почему-то подобные неутешительные выводы отдавались режущей болью в сердце. Ведь то, что он видел в том взгляде на приеме пару дней назад невозможно с чем-либо перепутать. И буквально пять минут назад, когда он выдал свое истинное отношение к Даю, этот теплый и нежный взгляд. Не чувствуй Дайске к нему ничего, то откуда бы взяться такой незначительной ласке в столь холодном и равнодушном ко всему человеке? Гитарист зажмурился от слишком яркого солнечного света, заливавшего территорию заброшенного завода на окраине Токио. Асаги уже закрывал заднюю дверь массивного джипа, за которым оставил Дая. Быстрым шагом он подошел к ним. — Я отвезу его, — Шинья кивнул на Каору. — Не задерживайся. Нас ждет Рука, — коротко ответил Асаги. — Меня он не ждет, он ждет Дая, — Терачи сделал секундную паузу, а потом спросил. – Как он? — Плохо. Пытали изощренно. Эти люди знают, как причинить боль, — голос его был без каких-либо эмоций. Казалось, будто эти люди не судьбу человека обсуждают, а погоду. – Но я мало что знаю о вашем обучении. Мы проходили иной путь боли. Каору не уловил смысла последней фразы, но вот Шинья понимающе кивнул, на этом их разговор закончился, они разошлись. Терачи повел музыканта к своей сверкающей спортивной машине. Вперед умчался черный джип, сверкнув на прощание фарами и подняв столб пыли. — Расскажи, что произошло, — потребовал Шинья, заводя мотор и трогаясь следом. Его не особо волновало, что у Каору, возможно, душевная травма и ему больно вспоминать увиденное и пережитое. Но гитарист, несмотря на подобные противоречивые чувства, монотонным голосом поведал обо всем, что он запомнил. Шинья не перебивал, уверенно управляя автомобилем. Не сказал он ни слова и после того, как Каору замолчал, спокойно глядя перед собой на дорогу. — Куда ты меня везешь? – на самом деле сейчас музыканту было глубоко плевать, куда его везет мужчина, которого он видел первый раз в жизни. — К вашему вокалисту, — сразу сказал Шинья. Ниикура удивленно посмотрел на него, но промолчал, представляя, какое лицо будет у Ке, когда он появится на пороге его дома потрепанный, с лицом в крови, с синяками от тугих веревок, с красными глазами от слез и с незнакомым мужиком, у которого за поясом таятся два пистолета. — А куда повезли Дайске? – опять спросил Каору. Не сказать, что его это особо интересовало, но молчание угнетало еще больше. — На временную базу, — лаконично ответил убийца. — И где находится эта база? Шинья посмотрел на него равнодушно. Каору сглотнул и отвернулся. Ясно, что никто не раскроет ему тайну нахождения базы. Вон, Дайске даже под угрозой смерти не выдал этой священной тайны. А кто такой Каору, чтобы знать подобное. — Зачем ты тратишь свое время и везешь меня к вокалисту? – зашел с другой стороны лидер. — Я обещал, — после непродолжительной паузы ответил Шинья, выворачивая руль и втекая в поток машин, тянущихся в едином направлении. Жизнь, оказывается, продолжается. Все куда-то едут, спешат. Все также светит солнце, освещая полированные бока иномарок. Также шумит город. — Кому? Дайске на меня плевать! – в сердцах выкрикнул Каору, отвернувшись к окну. Он так делал всегда – отворачивался в сторону, когда был растерян. Терачи оторвался от наблюдения за дорогой и мельком взглянул на пассажира. Равнодушное выражение на его лице не поменялось. — Ему на тебя не плевать, — объяснил он. — Ага, конечно, — с сарказмом выдохнул Ниикура, не отрываясь от созерцания пейзажа за окном. — Ты не понимаешь, кто такой Дай… — Я прекрасно понимаю! Он убийца! — Он солдат, – с нажимом произнес Шинья, взглядом заставляя Каору замолчать. – Когда тебе с одиннадцати лет говорят одно и то же и оспорить подобную истину некому, начинаешь считать это религией. А нам с детства втолковывали, что жизнь наша в руках кумитё. Нам она не принадлежит. Вся наша жизнь – служение ему. Мы просто лишаем жизни тех, кто не угодил главе семьи. Не имеем права чувствовать. Когда выбор встает между чьей-то жизнью и жизнью кумитё, даже мешкать не должны. Если бы мы не пришли, то тебя бы убили при любом исходе – выдай Дай нужную информацию или нет. То, что Дай нежилец он знал с той секунды, как его приковали к тем цепям. Так какой смысл раскрывать тайну нахождения кумитё, если вас обоих убьют в любом случае. Шинья замолчал, все так же глядя на дорогу. Каору изучал взглядом свои колени. Опять на глаза навернулись тяжелые капли, неосторожно сорвавшиеся на раскрытые ладони. Почему-то он обвинял все два года Дайске в том, что тот оказался убийцей. И только сейчас задумался над тем, а в чем, собственно, виновен он? Ребенок, которому испортили жизнь, превратив ее в кошмар. Он действительно не знает ничего, кроме служения своему главе. — Отвези меня к Даю, — приказным тоном велел Каору, сжав ладони в кулаки. — Нет. — Почему? — Мы не раскрываем местонахождение штаба, — спокойно произнес Шинья. — Я должен его видеть! – выкрикнул Ниикура, его начинало трясти от злости и беспомощности. Он должен извиниться за то, что посмел усомниться. Ему жизненно необходимо увидеть эти черные сияющие глаза, неподражаемую улыбку. — Нет. Когда он поправится, то сам тебя найдет, — настаивал на своем Терачи. — Ты не понимаешь! Я хочу его увидеть! Я не выдержу ждать месяц до его выздоровления! Он мне нужен! – подкатывала истерика, голос обламывался и срывался, щеки обжигали кислотные слезы. — Нет, — как робот повторял Шинья, не меняя тона. — Выпусти меня, — захлебываясь душащими рыданиями, выкрикнул Каору, бессильно ударив ладонью по стеклу. — Нет. Я отвезу тебя к вашему вокалисту. — Не хочу я к Ке! Я хочу к Даю! — он со всей силы ударился плечом о дверь несколько раз. Коротко размахнувшись, Шинья ударил музыканта по лицу ладонью, приводя в чувство. Повисла тишина, в течение которой Каору, скрывшись за волосами, тихо всхлипывал. Его плечи вздрагивали под тонкой местами порванной кофтой. Постепенно он успокаивался, приходя в себя. Терачи молчал, не глядя на пассажира и стараясь не беспокоить того своим присутствием. Его не особо волновали подобные эмоции. Не будь он другом Ке и любимым Дая, Шинья бы уже давно выкинул его из своей машины. Потому что он не понимал подобного проявления эмоций. Для него они сияли слишком ярко и были чужды. — Кто такой Рука? – неожиданно спросил Каору, окончательно взявший себя в руки. — Это он узнал местонахождение Дая, — уклончиво ответил Шинья. Ниикура задумался. Это имя ему было смутно знакомо. А потом в голове сама по себе всплыла фраза: «Дай, Рука отправил за тобой Хитсуги». — Он пытался меня убить! – воскликнул он, взглянув на водителя. Тот покачал головой. — Руке нет до тебя дела. Ему вообще нет ни до чего дела. — Два года назад… Он послал убийцу. Блондина невысокого, — торопливо начал объяснять Каору. Шинья перевел на него взгляд. — Он послал к тебе Хитсуги? – переспросил он. — Да, по-моему, его звали именно так, — кивнул гитарист. — Почему ты еще жив? — Меня спас Дайске. Он выкинул Хитсуги за дверь, приказав тому молчать, — Каору мельком глянул за окно. – Разве у убийц есть иерархия? — Нет, просто Дай гораздо сильнее Хитсуги, — объяснил Шинья, задумавшись. О нападение Икари на этого человека он ничего не знал. Правильно, убийцы редко обсуждают свои задания. Даже Дай с Шиньей, несмотря на дружбу, очень редко говорили о подобном. Например, Терачи не рассказывал другу о Ке. Он вообще никому не раскрывал своей связи с вокалистом известной группы. — Тогда зачем Руке спасать нас сегодня? — Сатору-сан важно было освободить Дая, — ответил Шинья, сворачивая в проулок, заканчивающийся высоткой Ниимуры. — С чего вдруг такая забота? Кто такой Рука? – спросил Каору, пытаясь поймать взгляд Шиньи, но тот не спешил поворачиваться лицом к музыканту. — Рука – брат нашего кумитё, — он ответил только на второй вопрос, сильно сомневаясь, стоило ли вообще что-то говорить. Ниикура замер, приоткрыв рот от удивления. — Какое ему дело до Дая? – аккуратно поинтересовался он. Терачи не ответил на вопрос. Это было не его дело – отношения Дая и Сатору-сан. И уж тем более он не собирался посвящать в подробности Каору, ему об этом стоило знать меньше всего. Они медленно подъехали к дому. Шинья ловко припарковал свое низкое авто между двумя громоздкими джипами, заглушив мотор. Больше не сказав ни слова, он вылез из машины. Каору ничего не оставалось, кроме как последовать его примеру. Терачи снял с себя черное пальто, протянув его гитаристу. — Зачем? – непонимающе спросил тот. — Чтобы не привлекать внимания порванной одеждой, — ответил убийца и направился в сторону подъезда. Каору поспешно натянул пальто, которое оказалось ему почти как раз, и пошел следом. Вместе они прошли мимо охраны, поднялись на нужный этаж. Шинья позвонил в дверь. — Откуда ты знаешь, где живет Ке? – наконец, поинтересовался Каору, только сейчас удивившись этому факту. Но Шинья не успел ответить. Входная дверь распахнулась, и на пороге появился бледный Ке, чье лицо пылало волнением и испугом. — Каору! – воскликнул он, втягивая музыканта за шиворот в дом и крепко обнимая. У гитариста было странное ощущение, что он попал в другой мир. Только что была чужая кровь, смертельные раны, ржавые цепи, тугие веревки, крики Дая. А теперь уют квартиры, привычный запах кожи вокалиста, его голос – все такое знакомое и дорогое сердцу. — Я просил тебя открывать дверь только мне, — холодно бросил Шинья, заходя следом. — Так это и был ты! – всплеснул руками вокалист, отпустив друга. — Ты даже в глазок не посмотрел, — буркнул убийца разуваясь. — Я видел вас из окна, — не задумываясь, ответил Ке. — Не ври, — беззлобно произнес Шинья, проходя в гостиную. — Вы знакомы?! – удивленно выдохнул Каору, слушавший всю эту перепалку. — Да, — нервно заламывая руки, ответил Тоору. – Я тебе потом объясню, — добавил он, заметив растерянное лицо друга. Терачи вышел из гостиной и, под непонимающие взгляды музыкантов, проследовал в спальню. — Что ты высматриваешь? – поинтересовался Ниимура, когда убийца покинул комнату и направился в кухню. — Проверяю, — коротко бросил Шинья, вернувшись. — Что? С того момента, как ты ушел, ко мне никто не приходил. Любовников в шкафу я не прячу, только в холодильнике. Ты там смотрел? – съехидничал Ке, при этом даже не улыбнувшись. Шинья никак не отреагировал на подобный сарказм и молча стал обуваться. — Ты куда?! – воскликнул вокалист. — На базу, — ответил тот. — А объяснить мне все! Ты же обещал! — Каору тебе объяснит. А я тебе не обещал. — Шинья! – в отчаянии выкрикнул Ке. Убийца остановился, выпрямившись. Он внимательно посмотрел на растерянного мужчину, чей взгляд метался по его лицу, не зная, на чем остановиться. — Тоору, — он впервые обратился к нему по имени, отчего вокалист нервно дернулся. – У меня нет времени. Меня ждет кумитё. Я появлюсь, как смогу. Он откинул светлую челку, пронзая взглядом Ниимуру. Тот молча кивнул, не став спорить или спрашивать. Лишь тяжело вздохнул, когда за гостем закрылась дверь. — Ками, Ке, — послышался раздраженный голос лидера. – Ты тоже якудза? Ниимура пораженно оглядел его. — Не неси бред, Као, — бросил он, проходя в гостиную. *** Dir en Grey — Mushi Terachi Shinya Захрипев, Шинья закашлялся собственной кровью, размазывая ее по лицу ладонью. Опершись на локоть, он с трудом приподнялся, морщась от нестерпимой боли в голове. Поднеся руку к волосам, он запустил в них пятерню, чувствуя противную влажность. Отняв ладонь, он взглянул на свет, длинные пальцы блестели алыми разводами. Убийца оглядел гору трупов вокруг, в поисках еще кого-нибудь, кто мог бы напасть внезапно, как это сделал предыдущий смельчак. Но все лежали бездвижно, глядя мертвыми глазами в потолок. Перевернувшись, Терачи поднялся на ноги, цепляясь рукой за стену и оставляя на ней багровые разводы. Спрятав один пистолет за спиной, второй он крепко сжал в липкой ладони. Хромая и опираясь на перила вдоль стены, он как можно быстрее покинул здание. Через пятнадцать минут, он уже садился в свою машину, которую оставил в соседнем квартале. Вести одной рукой было сложно, потому что вторую, уже в который раз, прострелили. От их базы он находился очень далеко. А перевязать раны в машине и одной рукой было очень сложно, тем более опасно, находясь так близко от места преступления. Поэтому он решил ехать к единственному человеку, жившему совсем недалеко. — Шинья? – подобный возглас уже вошел у Ке в привычку. Он поспешно отступил вглубь квартиры, пропуская мужчину, и шокировано оглядывая его вешний вид. — Я приму у тебя душ, — коротко бросил он, разулся и, не дожидаясь разрешения, прошел в ванную. Вокалист поспешно захлопнул входную дверь и направился следом, но перед самым входом замер в нерешительности. Он не боялся крови, ранений и царапин на коже, но опасался заглянуть в глаза тому человеку, что стоял за дверью. Шинья находился в коридоре пару секунд, а в темноте узкого пространства до сих пор веяло смертью, кровью и бездушием. Потоптавшись у двери, Ке пошел на кухню, но, не найдя себе там занятия, вновь вернулся в коридор. Из ванной доносился тихий плеск воды. Помедлив, Тоору толкнул дверь и вошел во влажное пространство, кожей ощущая горячее прикосновение пара. Душевая была закрыта, через матовое стекло проглядывалась фигура Шиньи, бездвижно стоящая под струями воды. Почему-то отчаянно захотелось войти под душ и прижаться к горячему телу. Но вместо этого он оперся о раковину, сложив руки на груди и оглядывая вещи, аккуратно лежащие в углу комнаты. Даже, несмотря на то, что вся одежда была преимущественно черной, было видно, что она пропитана кровью. Принадлежала ли она Шинье или кому-то другому, Тоору знать не хотел. Было понятно, что он отнюдь не с прогулки пришел. Терачи выкрутил краны, и шум воды стих. Отодвинув дверцу, убийца вышел из кабинки, даже не взглянув на хозяина квартиры. Ке был уверен, что он знал о его присутствии с того момента, как вокалист вошел, хоть тот и не издавал лишнего шума. Взгляд бездонных глаз брюнета прошелся по обнаженной груди с зияющей дырой в плече и глубокой раной в животе. Подкатила тошнота. Одно дело восхищаться шрамами незнакомого человека, коим являлся для него Шинья еще года два назад. Теперь же он был ему гораздо ближе, необходимее, важнее. И подобные ранения вселяли страх. Поэтому он, не забыв прихватить аптечку, вышел вслед за гостем, направляясь в гостиную. Шинья устало упал на диван, вытянув ноги, откинул голову на спинку дивана, прикрывая глаза. Ке опустился рядом на колени, открывая аптечку. Когда он коснулся смоченной ватой раны на животе, убийца распахнул глаза, уверенно отводя руку вокалиста. — Я сам, — твердо произнес он. – Зашивать надо. — Думаешь, я не справлюсь? – Ке испытующе посмотрел на мужчину. — Справишься? — Посмотрим, — пространственно ответил вокалист, доставая иголку с ниткой из нижнего ящика компьютерного стола. Он скрупулезно зашивал рваную рану, стараясь, чтобы рука не дрожала. Шинья молчал, полулежа развалившись на диване и закрыв глаза. Создавалось впечатление, что он вообще не чувствует, как его кожу пронзает игла. Закончив, Ке старательно скрыл швы за бинтами и перевел взгляд на другое ранение. Терачи будто почувствовал это и лениво посмотрел на сидящего в ногах мужчину. — Еще плечо, — хриплым голосом произнес Ке, поднимаясь. — Тут я сам, — покачал головой Шинья. – Найди мне пинцет. Тоору разочарованно кивнул и принес требуемое. Терачи безжалостно всунул в рану пинцет, ловко доставая маленький свинцовый слиток. Кровь хлынула по руке и груди, пропитывая белоснежное полотенце на бедрах и обивку дивана. Но Ке было не до испорченного интерьера, он заворожено наблюдал, как отточенными движениями мужчина зашивает руку, потом забинтовывает ее, помогая себе зубами удерживать стерильные бинты. Терачи закончил, и Ниимура, не зная, что делать и говорить, скрылся в ванной, под предлогом отнести на место аптечку. Облокотившись на белоснежную раковину, он внимательно осмотрел свое бледное лицо. Не найдя в нем ничего нового, вернулся в гостиную. — Ты не задумывался, что с тобой будет после того, как ты перестанешь петь в группе? – неожиданно спросил Шинья, не открывая глаз и не поворачивая головы. Вокалист замер от неожиданности, удивленно взглянув на мужчину. Потом, все же, сел на диван, сохраняя между ними дистанцию и боясь прикоснуться к такому умиротворенному Шинье. — Нет. Я никогда не думал об этом. Я ведь не штатный офисный сотрудник, меня не могут выгнать за плохо исполненную работу. А волна вдохновения – она бесконечна. Да, когда-то более мощная, когда-то слабее, но она захлестывает меня постоянно. А фанатов у моей группы только прибавляется, с каждым годом все больше. Они прощают нам все, даже малоинформативные тексты с большим содержанием мата, — Ке горько усмехнулся. – Скорее, я раньше сойду с ума от того, в каком цвете я вижу этот мир, чем брошу свое творчество. Правда, есть еще вариант потери голоса. Он замолчал, обдумывая сказанное. — А к чему ты это спросил? – поинтересовался Ке, подаваясь вперед. Шинья покачал головой, не открывая глаз. Тоору догадался сам. Легонько коснувшись пальцами локтя мужчины, он тихо произнес. — Ты думаешь о том, кому будешь нужен ты, когда больше не понадобишься кумитё? Терачи не спешил отвечать, лежа и не шевелясь, будто статуя. А потом медленно кивнул. Ке немного растерялся, не зная, что сказать ему. Но убийца опередил его, тихо произнеся: — Я умру гораздо раньше. — Не утверждай подобного, — покачал головой брюнет. – Еще лет пять назад фанаты мне пророчили, что с таким темпом жизни и самобичеванием на сцене я проживу не больше пяти лет. Отпущенное ими время прошло. Сейчас я могу сказать, что чувствую себя превосходно и проживу еще долго. А от кирпича по голове не застрахован никто. — Я сам не хочу этой старости, — прошептал Шинья. – Там меня ничего не ждет, кроме одиночества и призрака смерти перед глазами. — А как заканчивают другие убийцы? – тихо спросил Ниимура. — Практически никто из нас не доживает и до сорока. — А если будет стимул выживать каждый раз? – волнуясь, спросил вокалист, сильнее сжимая локоть убийцы. — Откуда взяться подобному стимулу? – усмехнулся Шинья. — А если ты будешь знать, что тебя кто-то ждет, что ты кому-то нужен? – голос стал хрипловатым и высоким. — Я в такое давно не верю. Ке рванулся вперед так неожиданно, что даже Терачи не успел сориентироваться. Вокалист перекинул ногу через него, усаживаясь на колени убийцы и обхватывая длинными пальцами его лицо, заглядывая в темные глаза. — Я тебя буду ждать, — зашептал он в приоткрытые губы, сотрясаясь всем телом. Тоору никогда в жизни не говорил подобных слов кому бы то ни было. – Ты мне нужен. Я хочу быть твоим стимулом, — он тряхнул мужчину. – Понимаешь? Терачи кивнул, хотя мало что понял. Никогда в жизни ему не говорили ничего подобного. Всю жизнь он существовал сам по себе, никому не нужный. А теперь, ни с того ни с сего, этот человек говорит такие громкие слова. Он не понимает, что несет. Нельзя произносить такие слова вслух. Нельзя брать на себя такую ответственность. Невозможно жить с таким, как он, понимать, кто же он. — Ты не понимаешь… Я ведь убийца, — выговорил он. — Да, все я понимаю, — воскликнул Ке, не отпуская рук с лица. – На все согласен. — Ты обрекаешься себя… — Знаю я, — нетерпеливо перебил его Тоору, приподнимая лицо мужчины. – На все согласен… Мой… Только мой… Он стал хаотично торопливо целовать его, едва касаясь губами кожи. Шинья сначала не шевелился, пытаясь убедить себя, что это мираж. Не может такой человек как Ке, перед которым преклоняются десятки тысяч фанатов, сейчас сидеть на его коленях и признаваться в подобных чувствах, буквально топить в них растерянного человека. Они слишком разные. Блондин отчаянно пытался себя уверить в своей правоте, только, как он уже успел заметить, Тоору действовал на него очень странно. Потому что уже через минуту он сжимал маленького вокалиста в объятиях, сдавливая пальцами кожу, и глубоко целовал, вжимая в себя трепещущее тело. И были уже не важны все эти убеждения и принципы, впервые в жизни Шинья не думал ни о чем, искрясь настоящими живыми эмоциями. И смысл жизни неожиданно слабо засветился вокруг, сходясь в эпицентре и обрушиваясь на голову одного человека, который радостно в них захлебывался, прогибаясь в спине, подставляя ключицу под поцелуи. *** Dir en grey — Ain't Afraid to Die Satoru Karino Дай постепенно открыл глаза, медленно моргая в попытке разогнать белесую пелену. Даже столь невинное движение было болезненным, но он старался не обращать на это внимание. Постепенно возвращающееся сознание подсказывало, что он в чьей-то большой темной комнате. Чувствовалось, что кто-то держит его за руку, едва касаясь пальцами грубой кожи. Сосредоточившись, Дайске попытался шевельнуть пальцами. — Дай, — совсем рядом раздался голос Карино, сильнее обхватившего слабую руку. Андо постарался повернуть голову, но тут же со стоном прекратил попытки, почувствовав, как острой стрелой боль впилась в шейные позвонки. — Лежи, не шевелись, — теплая ладонь переместилась на плечо, мягко удерживая. – Дать воды? Дайске с трудом кивнул, поражаясь тому, сколько же заботы прозвучало в этом обычно равнодушном голосе. Рука аккуратно поднес прохладный стакан к разбитым губам. Помог приподняться, чувствуя, как замирает сердце от того, как Дай морщится от боли при каждом движении. Медленно вливая воду в разодранное горло, сглатывал нервозность. Уложив его обратно, он заботливо поправил подушки. — Где я? – севшим голосом прохрипел Дай. — У меня в комнате, — поспешил ответить Рука и, опережая следующий вопрос, добавил. – Три дня! Три дня назад тебя на руках сюда принес Асаги. — Где… — Андо сглотнул, говорить было очень тяжело. – Где Каору? Рука напрягся, убрав ладонь с руки Дая, дабы не навредить. Черты его лица обострились, пухлые губы натянулись. Он не знал о Каору. Асаги ничего толком не рассказал, а о присутствии там кого-то еще, кроме Дайске, вообще умолчал. Стиснув кулак под кроватью, чтобы не заметил раненый, он постарался успокоиться и равнодушно пожать плечами. — Я не осведомлялся о его судьбе. Лучше спросить это у Шиньи, — как можно более безмятежно ответил он. — А…Тошия… — совсем тихо произнес убийца, вновь поморщившись от вспыхнувшей боли. Карино помедлил, отводя взгляд. — Он… Еще не пришел в себя. Даже такой небольшой порез смог впитать в себя достаточно яда. Если бы удар был нанесен ближе к сердцу или глубже, то он бы не выкарабкался. Но врач обещает, что с ним все будет в порядке. Рука почувствовал, как напряглись мышцы руки убийцы. В ответ на непонимающий взгляд, он с усилием прохрипел: — Мне надо к нему. — Куда?! – ужаснулся Сатору. – Он в соседней комнате. Ты сейчас слишком слаб, чтобы встать. Никуда твой брат не денется. За ним смотрит Асаги. Андо посмотрел на него тяжелым взглядом, но больше дергаться не стал, постаравшись расслабиться. Он лежал и смотрел в потолок, думая лишь о том, как же Каору. С ним ничего не должны были сделать, ведь Шинья с Асаги пришли вовремя. Была надежда на то, что Терачи отвезет Каору домой. Но он все равно не мог не волноваться. Ведь Као слышал каждое его слово и тот ужас, плескавшийся в глазах, давал понять, что решение Дая его отнюдь не устроило. Страшно было даже представить, какого мнения теперь о нем музыкант. Внезапно Дайске осознал, что тонкие пальцы Руки уже не касаются его ладони, теперь он явно чувствовал на ней горячие следы губ. Карино осторожно целовал его руку, медленно продвигаясь выше. Преодолев боль, Андо медленно вытащил свою руку из плена губ и покачал головой. Он видел в глазах, цвета ночного неба, разочарование и боль. Но Рука зашел слишком далеко. Больше их отношения не основывались на животном удовлетворении собственных потребностей. Он прекрасно видел во взгляде напротив знакомые эмоции. До этого на него так смотрел только один человек. Дай не мог говорить с уверенностью, потому что был плохо знаком с подобным чувством. Он предполагал, что это любовь. Он уже давно подозревал, что Рука с ним не только ради секса, но не хотел верить, отворачивался, закрывал глаза. Но сейчас, когда Карино сделал для него так много, ведь именно он спас ему жизнь, в этом Дай не сомневался, потому что больше никто бы не стал тратить время на какого-то убийцу. Судя по темным кругам под глазами, он мало спал последнее время, караулил, когда же Дайске придет в себя. А ведь у него, наверняка, есть дела важнее, ведь войну никто не отменял. И пусть на ней каждый солдат важен, но не выхаживать же его главе клана. Меньше всего Даю хотелось, чтобы Рука тешил себя надеждами, что все будет хорошо. Да, Карино был очень хорошим человеком и идеальным любовником, дорожившим Андо. О таком можно было только мечтать, а Даю он доставался даром, буквально преподносился на блюдечке. Только ему не нужно было этого, потому что существовал другой, где-то там, за гранью его призрачной реальности. Но был необходим, как воздух, если не он, то никто. И что-то подсказывало, что никто. Он не хотел использовать Руку. — Дай, я… — Я знаю, — перебил его Андо, не желая слышать продолжения. – Карино, не надо, пожалуйста. — Почему нет? – в отчаянии прошептал Рука. — Не стоит… Я не тот, кто тебе нужен. Ты достоин лучшего. — Это мне решать. Для меня нет лучшего! — Ты должен быть любим… — тихо сказал Дай, отводя взгляд. Сатору замер, остекленевшим взглядом смотря перед собой на замысловатые штрихи татуировки Дайске на руке. Он ничего перед собой не видел, даже не думал. Было такое чувство, будто из большого воздушного шарика выпустили весь воздух, проткнув тонкой иглой. И теперь он лежит никому не нужный на грязном асфальте. Рука и раньше не тешил себя надеждой о счастливом будущем с этим человеком, но Дай был рядом всегда, когда главе это было нужно. А с появлением этого Каору, он перестал реагировать на Карино вообще, позволяя себе слишком многое. А Рука прощал, давя свою вспыльчивую и требовательную натуру. И во всем виноват именно музыкант, без спроса отобравший чужое сердце. Тяжело поднявшись, Карино выпрямился во весь рост, небрежно поправив многослойную черную кофту. Холодно взглянув на Дая, в глазах которого читалось понимание и боль, он тихо, но твердо вымолвил: — Я не отпущу тебя. — Не надо, Рука, — прошептал Андо, обхватив длинными пальцами его широкую ладонь. Мужчина посмотрел на него сверху вниз, мягко вывернув свою руку. Взгляд его оставался твердым и решительным. В конце концов, он привык получать все, что хотел, если не добровольно, то силой. И сейчас он хотел Дая! И тот не посмеет ему отказать, потому что его жизнь – служение кумитё. А его младший брат ничем не уступает в силе воздействия на подчиненных. И Дайске прекрасно это понимает, поэтому сейчас с такой надеждой смотрит на него, моля о том, чтобы Рука одумался. Будь сейчас здесь Ивагами или Юккэ, они бы хмыкнули, сказав, что Карино ведет себя как капризный ребенок. А ему было плевать на здравый смысл, на то, что Дая таким способом не удержать. Но ведь они и раньше были вместе только по прихоти Руки, а Андо лишь молча подчинялся. И сейчас ничего не изменится. Дай – не капризная девка, которая будет сопли по лицу растирать, потому что его разлучили с любимым. Он промолчит, никак не отреагирует. Этот его взгляд, полный печали, Рука видит первый и последний раз. Больше он ни словом не обмолвится о состоявшемся разговоре, покорно принимая страсть и любовь Карино. А тот в свою очередь будет молча страдать из-за отсутствия отдачи. Но это его проблемы! Дай будет его, как и раньше. Наклонившись к лежащему, он приблизился вплотную к разбитому лицу, чувствуя горячее дыхание на своих губах. — Можешь забыть про Ниикуру Каору. Ты ему не достанешься, — выдохнул он, видя в распахнутых глазах, как трескается призрачная реальность, поддернутая розоватой дымкой позволенных себе мечтаний. Невыносимо больно видеть и ощущать, как ты сломал шаткую дорожку, по которой любимый человек собирался бежать с основного пути безызвестности. Рука отшатнулся от Дая, боясь смотреть в эти черные глаза вновь. Дрожащей рукой он поправил длинную прядь, заправив ее за ухо. Развернулся и, не задерживаясь больше в комнате, скрылся за дверью, буквально сбегая от правды. MUCC — Zutazuta Залетев в кабинет Ивагами, он с удивлением оглядел пустое помещение. Странно, что брата не было в это время здесь. Тяжело упав в кресло, он по привычке перевернулся в нем, перекидывая ноги через подлокотник. Привалившись виском к прохладной обивке, он со всей силы ударил по мягкому гладкому покрову кулаком, выбив из него пыль. Рассеянно осмотрев кабинет, он задержался взглядом на двери, скрытой в тени. — Хитсуги! – позвал он, прекрасно зная, что убийца стоял за дверью с того момента, как она закрылась за Рукой. Тихо скрипнуло старое дерево, неясная тень скользнула в кабинет, замерев у стены. — Да, Сатору-сан. — Приведи Асаги, — распорядился Карино, даже не взглянув на своего исполнителя. Легкий поклон и Хитсуги скрылся в коридоре, вернувшись не больше, чем через минуту, а за ним вошел Асаги. Лаковые сапоги до бедер сверкнули в приглушенном свете, очерчивая изящные линии стройных ног. — Асаги, кто я для тебя? – тихо, но зловеще спросил Рука, не оценив сексуальности одеяния. Если убийца и выглядел удивленным, то ничем это не выдал. — Вы младший брат кумитё, — спокойно ответил он. — Я достоин уважения и честности? – Карино медленно поднялся, с грацией пантеры двинувшись в сторону убийц. — Да, Сатору-сан, — даже, если Асаги и догадывался, к чему клонит глава, то виду не подавал, чем крайне бесил мужчину. Он еще и поклонился в знак уважения, но Рука был слишком зол, расценив это как насмешку. Размахнувшись, он со всей силы ударил по белоснежней щеке, оставив пылающий след. Голова Асаги мотнулась в сторону, но сам он даже не шевельнулся, не дрогнул ни один мускул на лице. — Тогда какого черта ты мне не сказал про Каору?! – рявкнул Карино громогласным басом. Еще одна пощечина. — Вы не спрашивали, — все тем же спокойным тоном ответил Асаги. — Что значит, не спрашивал?! – возопил мужчина, размахиваясь снова. – Каждое слово я из тебя должен щипцами вытаскивать? Своему главе ты должен рассказывать все! — Вы спрашивали только про Дая, Сатору-сан, — настаивал на своем убийца, молча терпя все новые пощечины. — А о других ты мне не считаешь нужным рассказывать?! – выкрикнул Рука с перекошенным от гнева лицом. — Там было много пленников, Сатору-сан. В каждой комнате, в которую мы входили с Шиньей висели точно такие же пленники… — Но этот находился в одной комнате с Даем! — проорал глава. Асаги промолчал, опустив взгляд. Не имело смысла признавать свою ошибку, и так было ясно, что это его промах. И Рука сейчас вполне оправданно наказывал его. Убийца даже удивился, когда Сатору-сан угомонился, отойдя в сторону, и рявкнул: — Проваливай! Просить дважды не пришлось, в кабинете остались Рука и Хитсуги. — Дай пришел в себя? – тихо поинтересовался подчиненный. — Тебе слова не давали, — грубо прервал его Карино. Хитсуги прикусил язык, поклонившись. — Почему ты мне не доложил, что с ним был Каору? — Извините, Сатору-сан, я сам не знал… — А почему ты не проверяешь информацию?! – взревел Рука. — Я проверил, — заверил его Икари. — Тогда почему ты не видел этого музыканта? — Я не заглядывал в пыточные, Сатору-сан. — Почему? — У меня не было времени… Рука промолчал, скрипнув зубами. Вместо ответа он открыл ящик стола и вытащил оттуда тонкий большой конверт, небрежно кинув его на стол. Хитсуги молча посмотрел на него. — Это твое новое задание, — объяснил Карино. Он не стал добавлять, что это задание не на одного человека, а как минимум на троих. Еще утром они с Ивагами решили послать на исполнение Хитсуги, Саточи и Асаги – самых лучших из оставшихся невредимыми на данный момент. Шинью пока было опасно посылать на исполнение, так как простреленная рука не позволяла уверенно держать оружие. А сейчас Рука отправлял Хитсуги на верную гибель, потому что одному человеку никогда не справиться с таким количеством людей. Это будет повтор истории с Тошией. Того спасла лишь иная подготовка и обстоятельства. Хитсуги не обладал ни подобной ловкостью, ни умением. И он даже не подозревал, что его любимый и единственно достойный кумитё сейчас не дрогнувшей рукой подписал ему смертный приговор. И все потому, что его капризному главе отказал в интимной связи какой-то исполнитель. Возможно, ему было и обидно, если бы он знал. Но он томился в неведении, поэтому покорно поклонился, забирая со стола конверт. Рука проводил его тяжелым взглядом, злясь на весь мир и ненавидя всех. Устало упав на стул, он уставился в потолок, жалея себя любимого. *** Dir en Grey — Red Soil (unplugged) Mitsuo Ikari До скрипа сжав зубы, Хитсуги, тяжело дыша, прислонился к стене, с трудом удерживаясь на ногах. Зажимая руками зияющую рану в боку, он выглянул из-за поворота, но тут же подался назад под смертельный вихрь выстрелов, прошедший в миллиметре от его лица. Откинув голову назад, он уставился в потолок, слизывая пот над губой с знакомым металлическим привкусом. Кровь из раны хлестала слишком сильно. При таком кровотечении он не протянет в сознании и часа. О том, чтобы выбраться отсюда живым, Хитсуги даже не думал, понимая, что эту комнату можно считать его эшафотом. Оставалось только умереть достойно убийце, прихватив с собой как можно больше народа. Икари посмотрел на руку, судорожно зажимающую рваную рану. Напрягать ее было очень тяжело, из-за двух пуль, случайно задевших предплечье и ослабивших его. Но поменять руки он не мог, так как держать пистолет было удобнее здоровой. Перезарядив оружие, он вновь прислонился к стене, пытаясь унять сбившееся дыхание и забыть о дикой боли в колене, которое полоснули тонким лезвием кинжала. Прошли буквально считанные секунду, в течение которых он простоял у стены, собираясь с силами. Противник приближался, и находиться в бездействие больше не представлялось возможным. Поэтому, Хитсуги, шумно выдохнув, с силой оттолкнулся от стены, выскакивая из-за поворота. Тут же отовсюду, под яркие вспышки, полетели выстрелы, в сторону одной небольшой цели, яростно отвечающей. Икари чувствовал, как точные пули попадают в цель, прорываясь через мягкую ткань. Барабанные перепонки разрывала какофония звуков, нестройный оркестр смертельного набата. Сердце убийцы отсчитывало последние удары его жизни, гулко ударяясь о ребра. Дыхание замедлилось, вырываясь тихим хрипом. Алые брызги, сверкающим шлейфом, разлетались вслед за плавными движениями мужчины, все еще пытающегося уйти от пуль, окрапляя пол, засыпанный гильзами. Хитсуги видел свой приговор в чужих глазах, безжалостно пожирающих жертву. Он видел его гораздо раньше, в глазах своего кумитё, который так легко отправил его на смерть. Еще не распечатав конверт, Икари понял, что его ожидает на этом задании. Но не имел права что-то возразить. Если Сатору-сан желает его смерти, так зачем противиться этому? Смысл и дальше существовать в этом мире, где ты никому не нужен? Если раньше его никчемная жизнь приносила пользу хотя бы одному человеку, которого убийца боготворил, то сейчас и ему он уже не важен. Вышел из строя. И его отправили в утиль. Возможно, ему и было бы обидно за такую судьбу, но он не умел чувствовать. Машина для убийств, которую отправили на металлолом. И он пошел. Как на обычное задание, с которого он просто не вернется, и завтра о нем никто не вспомнит. А у Сатору-сан появится новый исполнитель, который не подведет его, как подвел Хитсуги. Икари упал то ли от слабости, то ли от ран, а может и от того и от другого. Свет стал постепенно угасать перед глазами. Мужчина не цеплялся за жизнь, добровольно отпуская ее из разжатой ладони, вместе с пистолетом, звякнувшем от соприкосновения с полом. Только сейчас он позволил боли захлестнуть его, почувствовав ее в полной мере. Будто тонкие иглы вонзились в каждый миллиметр кожи, разрывая ее неаккуратными движениями. Хитсуги ждал, когда же противники настигнут его, распоров сердце грубым материалом патронов. Но их все не было. Почему-то, сквозь дымку уплывающего сознания, еще прорывались выстрелы, не настигая цели, которая даже не уворачивалась, ожидая окончательного приговора. Странный чистый звон, напоминающий что-то, вспыхнул в голове. Убийца открыл глаза, увидев лишь туман и неясные тени. Сражение продолжалось, но с кем боролись его соперники? У него нет таких напарников как Шинья или Дай, чтобы выручить. Не было брата, чтобы придти и предупредить или остановить. Он был одиночкой, не имея рядом никого, на кого можно было бы опереться. Тогда кто это? X-Japan — Tears Выстрелов становилось все меньше, и раздавались они реже, перемешиваясь с предсмертными вскриками не желающих расставаться с жизнью. Кто-то последовательно избавлялся от его врагов. Туман не рассеивался, мешая разглядеть своих спасителей. А может они помогали вовсе и не ему, его они могли даже не видеть. Просто их цели совпали. Убийца уловил тихие шаги рядом с собой, над ним кто-то склонился. Не зная, чего ждать от этого незнакомца, Хитсуги напрягся, пытаясь непослушными пальцами нашарить оружие. — Мы тебя не тронем, — раздался над головой приятный мужской голос. В следующее мгновение его висков коснулись чьи-то холодные пальцы, несильно надавливая. Легкие наполнились приятным ароматом каких-то трав. Пелена перед глазами подернулась, постепенно растворяясь. Тени приобрели более четкие очертания. Моргнув, Хитсуги прищурился, фокусируя взгляд на своих спасителях. Он ожидал чего угодно, но не этого! Тонкие черты лица, изящный нос, интересный разрез глаз, в обводке черных густых ресниц, красивая линия губ, растянутых в полуулыбке. Черные волосы, длинными прядями спадающие на хрупкие плечи. Бледная кожа с легким мерцанием. Хитсуги сглотнул, глядя снизу вверх на это видение. — Как ты себя чувствуешь? – тот же самый приятный голос. Он улыбнулся сильнее, только вот в угольно-черных глазах не было радости, они оставались спокойными. Так улыбались убийцы, если улыбались вообще. — Кто ты? – вместо ответа задал свой вопрос Хитсуги. — Тебе это не обязательно знать, — второй голос раздался откуда-то с другой стороны. Икари повернул голову. В ногах у него стоял высокий мужчина, такой же тонкий и изящный, как и первый. Если убийца кутался всегда в длинные плащи и пиджаки, то на нем были лишь черные штаны и жилетка. — Почему вы мне помогли? – спросил Хитсуги, с трудом садясь на полу и морщась от боли и ощущения вытекающей крови. — Мы помогали не тебе, а наказывали их, — поправил стоящий, разглядывая длинный меч, который он сжимал в руках. — За что? – Икари вновь зажал рану рукой. — Тебе надо в больницу, — констатировал тот, которого убийца увидел первым. — За что вы их наказывали? – настаивал он на своем вопросе. — По-твоему, их не за что наказывать? – тонкая бровь изящно изогнулась. Хитсуги промолчал, обведя взглядом гору трупов, разрубленных как на скотобойне. Взгляд его наткнулся на то самое видение, которое успело встать и отойти от него, что-то разглядывая на полу. Узкие черные штаны, обтягивающие стройные ноги. На талию повязаны какие-то лоскутки атласа, переливающиеся в неярком искусственном освещении. Короткая кожаная куртка с длинными рукавами, заканчивающаяся под грудью, из-под которой выглядывала полупрозрачная черная рубашка, оголяющая часть живота. Завораживающее изящество и грация. На кожаной перевязи, перекинутой через шею, виднелись ножны. Меч он уверенно держал в руке. На бедре висел длинный кинжал, переливаясь ярким чехлом, усыпанным какими-то камнями. — Кто вы? – снова повторил Хитсуги, привыкший получать ответы на свои вопросы. — Ния, — представился тот, кто все еще стоял в ногах убийцы. — Сакито, — представился изящный мужчина, ногой отодвигая труп. Чем-то он напоминал Икари Тошию – то же изящество и красота. Ния выглядел чуть более мужественно, хоть тоже был тонким, но не казался таким хрупким, будто фарфоровая статуэтка. — Но кто вы? – повторил свой вопрос убийца. Имена нисколько не разъясняли того факта, кем являются эти люди. Выдержка, грация, особенный взгляд, оружие – все говорило о том, что они тоже из разряда несущих смерть. Но, в то же время, Хитсуги не мог понять, кто же именно. Их внешний вид не подходил ни под одно описание всех известных ему убийц. Только стоило об этом подумать, как в голове мелькнула подсказка, но он не успел уловить мимолетную мысль, оставшись в неведении. — Мы те, о ком уже давно забыли, — ответил Ния, никак не прояснив ситуацию, а лишь запутав еще больше. — А точнее? — Ты знаешь нас, Хитсуги, — раздался приятный голос Сакито из-за спины. Он все что-то искал среди множества трупов. — Откуда вам известно мое имя? – настороженно спросил мужчина. — Нам многое известно, — начинала раздражать их особенность изъясняться туманными фразами. Неужели сложно прямо ответить на четко поставленный вопрос. Внезапная догадка яркой вспышкой взорвалась в голове, рассыпавшись невесомым пеплом. Но этого не может быть, они не существуют. Это легенды, мифы. Не осталось ни одного подтверждения их существования! Их никогда не видели, а тем, кто якобы видел, не верили, потому что они за гранью человеческих возможностей и понимания. Но, если не они, то кто еще? Уж кому, как не убийце знать все подобные организации. Но, из всех существующих в Японии профессионалов, никто не мог справиться с таким количеством противников вдвоем за такой короткий промежуток! Ведь Хитсуги все это время пребывал в сознании, а не прошло пары минут. Расширившимися глазами он вновь осмотрел двоих незнакомцев, которые неожиданно посмотрели на него, как по команде. — Видишь, — улыбнулся Ния. – Знаешь… — Но вас не существует…— выдохнул Хитсуги. Мужчины лишь загадочно улыбнулись, отводя взгляды. А Хитсуги продолжал смотреть на них, с жадностью запоминая каждую деталь их образов. Нет, он никому не расскажет об увиденном. И не потому что ему не поверят, а потому что есть вещи, о которых другим знать не стоит. Они же мираж, легенда… Пусть таковыми и остаются. Черные Ангелы…. — Нам пора, — тихо произнес Сакито. Ния согласно кивнул. — Вы меня не убьете? – будничным тоном поинтересовался Хитсуги. Согласно все тем же мифам, Черные Ангелы карают виновных. Чем же Икари не пример порочности? Он бездушно убивает каждого, на кого указывает ему кумитё. — Вас сложно судить, — молвил Сакито. – Вы убиваете не из собственной прихоти, а по приказу… — В мире слишком много зла, всех вы не можете наказать, — покачал головой Хитсуги. Сакито снова улыбнулся, на этот раз как-то грустно, отчего лицо его стало завораживающе прекрасным. Отвечать он не стал, да, и не нужно было. Он медленно подошел к убийце и присел перед ним на корточки, заглядывая в обжигающе черные глаза, что-то ища в них, пронизывая душу тонкими иглами, которые почему-то не причиняли боли. Протянув тонкую руку, он коснулся холодными пальцами виска мужчины. — Ты будешь нас помнить, — прошептал он. Перед глазами Хитсуги все поплыло, ясные очертания пошатнулись и растаяли дымкой. Безвольное тело повалилось на пол без сознания. Сакито посмотрел на спокойное лицо еще мгновение, а потом поднялся и подошел к Нии. Почувствовав холодные руки на своей талии, он улыбнулся, кладя свои ладони сверху и откидывая голову на плечо. — Почему ты оставил ему память о нас? – тихо поинтересовался Ния. — Он никому не расскажет. Сакито закрыл глаза, глубоко вздохнув и подаваясь назад, прижимаясь ближе к любимому. Ния чуть склонил голову, оставляя легкое прикосновение губ на бледном виске. За его спиной распахнулись огромные призрачные крылья, отливающие иссиня-черным блеском. Медленно они обняли две сплетенные фигуры, скрывая их от всего этого бренного мира. Легенды или реальность, они не остаются в памяти людей, не задерживаются на пожелтевших страницах воспоминаний. Как самый прекрасный сон они приходят на эту землю, карая грешников. Никто не знает, люди они или же мистические существа. Но все сходятся во мнении, что они ангелы… Черные ангелы. Ослепительная вспышка на мгновение затопила помещение, заполняя даже самые темные углы. А потом свет померк, оставив лишь дымку воспоминаний. MUCC — Danzetsu Хитсуги вздрогнул во сне и распахнул глаза. Сразу стало понятно, что он больше лежит не в луже собственной крови на грязном полу, а в своей небольшой комнатке на базе. Кто его сюда принес, сколько он пробыл без сознания, что скажет Сатору-сан о невыполненном задании, он не знал. Одно сейчас понимал точно – он все помнил! Не только перестрелку, боль от ранений, грохот пуль, но и тех двоих. Теперь Икари знал точно, что черные ангелы – это не миф, не легенда. Кто они, сложно было сказать, но они существуют на самом деле – это факт. — Очнулся? – из раздумий его вывел голос Руки. Убийца повернул голову, увидев высокого брюнета в углу, прислонившегося к косяку и сложившего руки на груди. Карино внимательно смотрел на своего исполнителя, заботливо укрытого тонким одеялом. — Сатору-сан, — выдохнул Хитсуги. Нет, он не злился на этого человека за то, что тот послал его на верную гибель. Он не ненавидел его за то, что тот ни в грош не ставит жизнь человека, который много лет преданно служил ему. Икари не знал подобных чувств, и все повороты судьбы принимал как данность. И сейчас он молча смотрел на своего главу, любуясь его красотой и думая о том, что же он делает в этой комнате. Наверняка у Руки были дела важнее, чем находиться у постели никчемного убийцы. – Извините, я не выполнил вашего задания… — Прекрати, — грубо прервал его Карино. – Задание было выполнено, хоть и не тобой. Не знаю, кто тебе помог, но все были убиты. Хитсуги прикусил язык. Он же решил никому не говорить о судьбоносной встрече. И даже Сатору-сан не стоило знать. — Как я здесь оказался? – вместо этого спросил он. — Тебя принес Саточи, которого я отправил следом за тобой, — Карино помолчал, закусив пухлую нижнюю губу. – Почему ты не ушел оттуда, когда понял, что задание невыполнимое? Икари склонил голову. Его сильно смущало, что он лежал, тогда, как его глава стоял. — Потому что это был ваш приказ – выполнить. Не важно, какой ценой, но я должен был справиться… — Но ты не мог не понимать, что не справишься. — Я никогда не возвращался к вам с невыполненным заданием. Не мог вернуться и сейчас, — тихо ответил Икари, пряча глаза. — Что за фанатичность, — недовольным тоном произнес Рука, отталкиваясь от косяка. Хитсуги не ответил, попросту не зная, что еще можно сказать. Он вновь чувствовал себя виноватым, потому что из-за него глава сердился. Он тратит свои нервы на какого-то человека, который даже задания исполнить не может. — Ты мне нужен живым, — уверенно произнес Карино и вышел из комнаты, оставив растерянного убийцу, пораженно смотрящего ему вслед, под грохот собственного сердца.