Достойный наследник

Валентин, умница, на следующий день отбыл на службу, а к вечеру вернулся, но не один, а с компанией. Молодые дворяне-однокорытники Ричарда, которые все еще оставались в столице, с удовольствием решили помочь своему другу тщательно изучить землеописание. В результате Эпине представлял Колиньяр с коньяком из батюшкиных запасов, Надор, как ни странно — граф Васпард, посетивший погреб своего эра, а за Марикьяру был Берто Салина, который пришел без выпивки, ибо «с винами соберано ничто другое не сравнится». Особняк на улице Мимоз штормило и подбрасывало. С усердием взявшись за употребление учебного материала, молодые люди быстро перешли с землеописания на этнографию, с нее — на историю, а затем в ход пошли и веселые байки с солеными шуточками. Дикон пару раз сбегал в погреб за добавкой, потом плюнул на это дело и позвал друзей грызть гранит науки прямо туда. К тому времени Валентин и Эстебан как раз жарко обсуждали какое-то масштабное сражение Двадцатилетней войны, и оказалось, что бутылки с Черной кровью очень удобно использовать как талигойскую пехоту, а бутылки с Девичьей слезой — как дриксенские укрепления. В процессе часть стеклянной тары разгрохали, и Дикон очень громко сокрушался, что бестолковые кэналлийцы возят такое замечательное вино в бутылках, хотя могли бы использовать более прочные деревянные бочки. Берто не выдержал такой несправедливости и заметил другу, что было бы что возить — а тара уж найдется. Ричард расстроился и тут же дал себе зарок разбить в Надоре виноградники не хуже, чем в Кэналлоа. Более здравомыслящий Валентин пробовал доказать, что климат-де неподходящий, а вот южанам, крайне смутно представляющим себе Надорские реалии, идея понравилась. Берто даже пообещал упросить матушку продать товарищу саженцы лучших сортов. Компания перебралась обратно в библиотеку, где под оставшийся еще коньяк коллективно составляли письмо доре Салина. К большом утреннему облегчению Берто, умница Хуан все же не отправил сей документ по адресу. Затем было что-то еще… Кажется, Дик и Эстебан менялись одеждой, Берто танцевал какой-то варварский танец, а Валентин по памяти цитировал королевский судебник. Точно об этом уже никто не помнил. А на утро домой вернулся герцог Алва. Окинув взглядом масштабы бедствия, он зевнул, потер кулаком уставшие глаза и пообещал Ричарду вытрясти из него душу, как только выспится. — Я даже затрудняюсь решить: вы так мне мстите или просто неполноценны психически, — сказал он тем вечером. Дикон переживал закономерные головные боли, страдальчески молчал и старался не дышать в сторону начальства. — Лучше бы все-таки первое, но я уже не уверен… Признаться, Рокэ тоже не был паинькой в свои семнадцать и добавил фок Варзову немало седых волос, пока был у него на службе, но тогда это казалось забавным и уместным, а сейчас почему-то вызывало только стыд и раздражение… — Простите, эр Рокэ, — ломота в висках придала голосу достаточную степень раскаяния. — Не могу пообещать, что больше так не буду, но за битые бутылки мне действительно стыдно, — наконец-то поднял голову Дикон. — Конечно, так вы больше не будете! — самым серьезным тоном заверил его герцог Алва. — Кошки с две я еще раз оставлю вас с моей выпивкой и без присмотра! «В конце концов, мудрые люди отличаются от глупых не тем, что не совершают ошибок, а тем, что на ошибках учатся, — похвалил себя Рокэ. — Он ведь неплохой парень, мой, прости Создатель, оруженосец, просто бестолковый еще и слишком деятельный». Однако грусть по разбитым бутылкам была еще слишком свежа, чтобы не назначить Ричарду никакого наказания. Тем более, что наказы своего эра парень выполнил из рук вон плохо. — И уж если вам так сложно было просто сидеть в библиотеке и учить землеописание, — начал Рокэ, радуясь своей выдумке, — придется вам знакомиться с родным Талигом менее комфортным способом. Как окончательно проспитесь и приведете себя в порядок, зайдите еще раз ко мне, я отправляю вас курьером в Тронко! Несколько дней после отбытия Ричарда в особняке на улице Мимоз царили покой и порядок. Нарушала их, пожалуй, только сердобольная Кончита, которая все переживала, как же там юный дор Риккардо, и пару раз пересаливала суп. Рокэ счастливо обнаружил, что опять является хозяином в своем доме. Вечера проходили за вином и гитарой, пару раз приезжал Лионель. Все было прекрасно. Ричард уже должен был быть на полпути в Тронко, когда однажды утром Рокэ выглянул в окно и обнаружил, что во дворе у него стоит подозрительно знакомая короткохвостая лошадь надорской породы. Не сдержав порыва, он распахнул створки и перегнулся через подоконник. — Это что? — спросил он у Пако, пытающегося увести норовистого скакуна в стойло. Тот сделал испуганное лицо и добавил несколько слов на кэналийском, которые обычно герцогу не говорят. Между тем в дверь нервно постучали. — Соберано, там внизу… — начал Хуан. — Окделл?! — Нет. Да, но не тот. Не та. Не… Там Айрис Окделл, — закончил домоправитель. — Дор Рокэ, вы уж как-нибудь сами разберитесь… Юная герцогиня ожидала хозяина дома, чинно восседая на софе, из-под дорожного платья кокетливо торчал носок кавалеристского сапога. В целом, Айрис была похожа на брата: такая же по-северному светленькая и пухлощекая и с таким же бесшабашным и беспокойным выражением лица. — Здравствуйте, сударыня, — вспомнил о вежливости герцог, меланхолично раздумывая, Создатель или Леворукий так ему удружил. — Чем обязан? — Да я, в общем-то, брата повидать приехала, — ответила гостья, поднявшись с софы. — А его нет дома? Рокэ кратко обрисовал девушке ситуацию. — Если прямо сейчас поеду, успею догнать? — деловито уточнила та. — Это вряд ли, — честно ответил герцог, — очень велик шанс разминуться. Айрис Окделл на минутку нахмурилась, став еще сильнее похожей на брата, а потом уже совсем не чинно плюхнулась на софу и объявила: — Ну что же, тогда я его здесь подожду. И почему-то вместо всех неприличных слов в эту минуту в голове у Рокэ вертелась одна до ужаса бестолковая мысль: «А Кончита наверняка будет довольна!».