***
По голове больно ударили кулаком и Шинра, охая, потирал её. — Больно! — Хватит уже воду лить, очкарик. — Ты жесток! Я всего лишь хотел ввести тебя в повествование! Я продолжу, и не надо заносить кулак, мне одного удара хватило!..***
Больница — место рождения и смерти. Для другого моего знакомого, это стало правдой и в прямом, и буквальном смысле…***
— И зачем ты так сгущаешь краски? Я жив, как видишь, и даже дрессированного пса завел. — Кого это ты псом назвал, паразит проклятый?! — воскликнул Шизуо и вскочил со своего кресла; приблизившись к Изае, он уперся своим лбом в его, и глухо зарычал. Изая лишь миролюбиво улыбнулся и погладил Шизуо по голове. — Моя прекрасная Немезида, решим, быть может, мы наши проблемы дома? — Тц… Идиот, — Шизуо отошел и упал обратно в кресло. — Вы закончили семейные разборки? Позвольте мне продолжить рассказ… — Шинра, ты рассказал уже достаточно. Теперь моя очередь.***
В палату вошел человек, одетый в больничный халат. Он подошел к больничной кровати и остановился перед ней. На кровати лежал молодой человек с неестественно бледным цветом лица и его грудь равномерно поднималась и опускалась в такт дыханию. — Изая. Ты меня слышишь? — спросил человек у лежащего на кровати пациента. В ответ ему прозвучала тишина. — Ещё не вышел из комы, да? Шизуо, ты третий месяц ходишь к нему, но ничего не меняется. Быть может, пора прекратить? — на плечо легла рука Шинры, который незаметно подошел к нему. Шизуо мотнул головой и Шинра устало выдохнул. — Что ж, как обычно. Час, Шизуо. — Кишитани вышел из палаты, напоследок предупредив: — Ему дают месяц. Если не очнется — его отключат от питания. Мне жаль, Шизуо. Шинра закрыл за собой дверь с легким щелчком, и Шизуо, до этого молчавший, горько усмехнулся: — А ты считал его другом, верно? Мне Маиру и Курури рассказали. — Шизуо хмыкнул и провёл рукой по отросшим волосам Изаи. — Скажи, ну не дурак ли ты? Прыгнул под грузовик, оттолкнув меня. А потом, лежа на моих руках, так нагло улыбался. Блоха, ты такой глупый. Шизуо улыбнулся, представляя, как ему ответил бы Изая, будь он рядом с ним. «Шизу-чан, я знаю, что я глупый. Ведь я человек» — Да, человек. Такой хрупкий. «Оя, это что, комплимент? Шизу-чан, ты заболел?» — Не знаю, можно ли считать это комплиментом. Мне кажется, что все люди хрупкие. «Ты странный. Почему ты ходишь ко мне?» — Думаю, это из-за совести, она грызет меня, и я чувствую себя виноватым. — Шизуо опустился на стул рядом с кроватью и взял ладонь Изаи в свою. «Разве причина только в этом?» — Нет. Я чувствую, что есть что-то, и оно ведёт меня сюда, каждый день. Твои руки холодные. «Я нахожусь в коматозе, и моя температура тела минимальна. Чего ты хочешь от меня?» — Твои руки…— ответил Шизуо, сжав холодную ладонь немного сильнее. «?» Шизуо представил, что будь Изая рядом с ним сейчас, он бы, возможно, склонил голову на бок, словно не понимая, о чем говорит Хейваджима. — Твои руки всегда холодные. Когда ты спал, или когда я успевал тебя ловить, я чувствовал огромную разницу между нашими руками. Твои — хрупкие и бледные, нежные в некотором смысле. Мои руки грубые и загорелые. «Это уже похоже на сталкерство. Страшный Шизу-тян.» Шизуо был готов поклясться, что будь Изая сейчас рядом с ним, он бы, передразнивая Шизуо, скорчил злобную гримасу. Хейваджима улыбнулся. «Чему улыбаешься, идиот?» — Вспомнил глупую шутку от Шинры, — мотнул головой Шизуо, не прекращая улыбаться. «Этот чокнутый умеет шутить? Верится с трудом.» Шизуо заметил, что кислородная маска немного сползла. Он привстал, и осторожно поправил её. «О, так гораздо лучше. Спасибо» Шизуо не ответил, и улыбнулся: — Я скучаю по тебе, Изая. «На самом деле… я тоже, Шизуо. Надоело лежать и ничего не делать, не знать, что происходит в мире без меня.» — Почему ты тогда не выйдешь из комы? — спросил Шизуо. Он услышал бы заливистый хохот. «Ты так забавно пошутил, Шизу-чан! Я не могу выйти из комы по собственному желанию!» — Я не шутил, — Шизуо нахмурился и поднялся на ноги. «Шизуо?» — Это зависит от тебя, Изая, выйдешь ли ты из комы или нет. Ты ведь слышал, что сказал Шинра? Тебе дают месяц. Подумай, Изая, хочешь ли ты жить на самом деле, — Шизуо отпустил руку Изаи и направился к двери. «Шизу-чан, ты уходишь?» — Да. Час почти вышел, дольше нельзя. «Ты придешь ко мне ещё раз?» — … — Шизуо задумался и сжал ручку двери. «Знаешь, можешь не отвечать. Забудь, что я…» — Приду. Я приду к тебе, Изая, — перебил его Шизуо и решительно надавил на ручку двери, открывая её. Ответом ему послужила тишина и Хейваджима вышел из палаты, напоследок прошептав: — Жди меня. Он не увидел, как рука молодого человека, что лежал на больничной койке, слегка дернулась в сторону двери, а грудь сделала единственный глубокий вдох.— Глупый Шизу-чан.
***
— Вааау, Изая-кун! Как ты здорово рассказал начало этой увлекательной истории, — Шинра с восхищением смотрел на Изаю и отпил из чашки с чаем, который недавно приготовил по просьбе Орихары. — Я просто рассказал, как всё было на самом деле, — Изая улыбнулся. — Итак, кто теперь? — Теперь я, — Шизуо покашлял в кулак и продолжил рассказ.***
— Орихара Изая? — переспросила медсестра у человека в костюме бармена, который несколько минут назад ворвался в здание больницы и в два шага оказался у стойки, требуя рассказать ему о состоянии одного пациента. — Пожалуйста, успокойтесь. Пациент Орихара находится в 214 палате и проходит реабилитацию после выхода из коматозного состояния. — К нему пускают посетителей? — Нет. Прием посетителей начнётся через два дня, — ответила девушка и переключилась на мужчину, что стоял за Шизуо. Хейваджима цыкнул и отошел от информационной стойки. — Мне, чёрт возьми, нужно его увидеть. Шизуо обошел здание больницы, и отсчитывая окна, думал, как ему будет удобнее забраться в палату к Изае. — Где эта 214 палата?! — Шизуо начал закипать от злости, как вдруг почувствовал удар по макушке. Шизуо опустил взгляд на землю и поднял лежащий рядом с ним небольшой орех. — Фундук? Новый удар пришелся на затылок, и Хейваджима поднял голову, чтобы прибить «белку», столь щедрую на орехи, и заметил Изаю. Орихара подбрасывал в руке орехи и улыбался, что-то шепча бледными губами. Хейваджима пробрался сквозь кусты к стенам больницы и по карнизам ближайших окон, добрался до Изаи. Шизуо осторожно опустился на пол палаты и повернулся лицом к парню. Орихара улыбнулся и положил на прикроватную тумбу орехи, и осторожно сел на кровать. — Ты выглядишь…вполне здоровым, — произнес Шизуо. Изая беззвучно рассмеялся и потянулся за альбомом и ручкой, которые Шизуо не заметил сперва. — Шизу-чан, ты не услышишь мой голос. Потому что я не могу говорить. — И как долго? — спустя несколько минут тишины, спросил Шизуо. — Не имею никакого понятия, — Изая пожал плечами и продолжил писать: — Может, неделю, может месяц. — Понятно. — Шизуо кивнул и, выдохнув, приблизился к Изае. Протянув руки, он осторожно обнял Орихару и привлёк его к себе. — Глупая блоха. Я тебя ненавижу, ты знаешь? — Шизуо немного отодвинулся от Изаи, и погладил его по голове. — Знаю. Ведь только враг может пробраться в палату к своему противнику через окно, чтобы узнать о его самочувствии. Так, Шизу-чан? — Изая показал альбом Шизуо, и улыбнулся. Он прикрыл глаза, поддаваясь на ласку Шизуо. — Ты, Шизу-чан, слишком тёплый. Словно солнце. — написал Изая в альбоме. — Как там мои сёстры? — Не поверишь, если скажу, — Шизуо усмехнулся. — Они очень переживали за тебя, когда поняли, что твоё состояние — не очередная шутка. Прибежали в больницу и сидели около трех часов, пока не уснули. — Ты прав, Шизу-тян. В это нелегко поверить, зная их отношение ко мне. Но я рад, что ошибся. — Изая прислонился к плечу Шизуо и закрыл глаза, засыпая. «Заговорились мы с тобой, Изая», — подумал Шизуо, и погладил спящего на его плече Орихару по голове. Он подождал несколько минут, и переложил Изаю на постель. Поправив одеяло, Шизуо мягко коснулся губами лба Изаи. — Поправляйся, блоха.***
— Я даже не знаю, чья часть получилась милее, твоя или Шизуо, — задумался Шинра. — Шизу-чан, ты поцеловал меня перед тем, как исчезнуть? — Изая хмыкнул и без какого-либо смущения сел на колени к Шизуо, обняв того за шею. — Ты романтик, оказывается. — И что? Не понравилось? — буркнул себе под нос Шизуо и положил руки на талию Изаи, притягивая его ближе к себе. — Нет, просто я не помню этого поцелуя. — Ты и не будешь помнить! Ты спал в этот момент! — А ты знаешь, что тело человека… Шинра мягко улыбнулся. — Пожалуй, я закончу нашу сказку под это дружеское противостояние… Шизуо-кун, осторожнее! — воскликнул Шинра, когда Хейваджима с силой сжал Изаю и раздался подозрительный хруст.***
Из больницы Изая вышел спустя три месяца: сперва вернулся голос, а следующие два месяца он проходил реабилитацию. Шизуо помогал ему, и, хоть Изая и злился из-за чрезмерной опеки Хейваджимы, он был благодарен ему. Было много неприятных моментов, но Шизуо всегда мог сгладить острые углы. Однажды, Изая со злости швырнул костыли в дверь, крича о том, что ему надоело жить ложными надеждами, Хейваджима мягко обнял его и не отпускал, пока истерика не прекратилась. Орихара часто кричал и бил Шизуо, выгоняя из своей палаты, но Шизуо всегда возвращался и приносил с собой пакет суши с тунцом из «Русские Суши». Изая ворчал, что «ненавидит Шизуо, и что он монстр, который никогда не станет человеком в его глазах», и за обе щеки уплетая жирного тунца, и Шизуо улыбался в ответ, понимая, что в душе Изая давно так не считает. Когда Изаю на неделю перевели в инвалидную коляску и прописали прогулки на свежем воздухе, и Шизуо узнал об этом, он буквально выкрадывал Изаю из больницы и гулял с ним, возвращаясь только глубокой ночью, когда Изая уже мирно спал на его руках. В выходные дни они часто гуляли по ночному Икебукуро или Синдзюку. В такие моменты Изая выглядел счастливым и он тянул к ясному, усыпанному звездами, небу перебинтованную руку и улыбался. Шизуо однажды показалось, что сам Изая сияет, как упавшая с неба звезда, и которая попала именно в его руки.***
— Опять воду льешь, Шинра, — Шизуо угрожающе хрустнул суставами пальцев. — Прости, прости. Но ведь не всё резко поменялось, как в додзинси Эрики, с «минуса» на «плюс», — быстро стал оправдываться Шинра, и вскинул руки в примирительном жесте. — Закончи эту историю быстрее, — Хейваджима раздраженно фыркнул. — Оя, мой пёс рычит на глупого барана? И не стыдно, Шизу-тян? — Закрой рот, блоха, — огрызнулся «Шизу-тян», и тщетно пытался игнорировать шаловливые пальцы, которые стали расстегивать пуговицы на его рубашке. — Я тебе руку сломаю. — Вижу, мне и правда стоит заканчивать эту сказку, дело принимает высокорейтинговый оборот… И кто из нас ещё баран? — нахмурился Шинра.***
— Шизуо… — немного опешил Изая, когда увидел Хейваджиму перед дверьми больницы с небольшим пакетом и букетом из фиолетовой сирени и белых фиалок. — Знаешь, я долго думал, — Шизуо подбирал слова, чтобы как можно красивее признаться Изае в своих чувствах, — и размышлял над нашими с тобой отношениями. И мне кажется, — щеки Шизуо приобрели пунцовый цвет, — что мы можем стать друзьями. Или парой, — добавил он чуть тише, но Изая услышал его. — Шизуо, какой же ты идиот, — выдохнул Изая и нетвердым шагом приблизился к Хейваджиме. — Ты настоящий идиот, — Изая рассмеялся и повис на шее Шизуо. — Глупый, глупый Шизу-тян! — Изая? Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил Шизуо, откладывая цветы и коробку с тортом в сторону. Он поднял Изаю на руки, и посадил его на лавочку возле здания больницы. — Я просто… Шизу-тян, со мной всё в порядке. — Изая сделал глубокий вдох, и мягко улыбнулся: — Я тоже думал над нашими отношениями. Покопавшись в себе, я понял: все годы нашей ненависти я желал, чтобы ты заметил меня. Это бы понял даже ребенок, смотрящий на нас издалека. — Хочешь сказать, что ты глупее, чем ребёнок? — улыбнулся Шизуо, и взял в свою руку ладонь Изаи. — Так ты согласен? — Шизуо, я тебя л…лю… — Изая коротко выдохнул и опустил глаза в землю. Это оказалось тяжелее, чем он представлял себе, и от смущения, Орихара спрятал лицо в груди Шизуо. — Да, понимаю. Я люблю тебя, Изая. — Хейваджима успокаивающе провел рукой по спине Изаи и прикрыл глаза. Он задумался над тем, что поторопился, говоря настолько серьёзные вещи, но когда Изая крепче сжал его жилетку, Шизуо отбросил сомнения в сторону и…***
— Так и закончилась эта сказка. Как обычно бывает, Изая и Шизуо стали жить вместе. Они всё также разрушали Икебукуро или Синдзюку, также ругались на улице и дома, также… Проще говоря, всё осталось по-старому. Изменились лишь масштабы разрушений обоих районов, и ночи для этих двоих стали жарче. Впрочем, об этом лучше умолчать. — Шинра улыбнулся и взглянул на спящих друзей. — Как символично.