I can't escape myself So many times I've lied But there's still rage inside Somebody get me through this nightmare I can't control myself So what if you can see the darkest side of me No one will ever change this animal I have become Help me believe it's not the real me Somebody help me tame this animal I have become Help me believe it's not the real me Somebody help me tame this animal Three Days Grace – Animal I Have Become (Acoustic)
— У тебя что, другой одеколон? — с удивлением спрашивает Найл во время обеденного перерыва на следующий день после ночевки, — Гарри, ты кого-то нашел? — бета хмурится и пьет свой кофе большими глотками, намекая на то, что не в настроении говорить на столь личную тему. — А, между прочим, мог бы и спросить, что вчера было… — говорит Хоран и облокачивается на стенку спиной, ему нужно обратить на себя внимание друга, пускай даже и тем, что его спина после будет в белых пятнах от стенки, что покрашена. — Ты ночевал у Зейна дома — пожимает плечами Стайлс и выкидывает стаканчик в урну, — ты слишком пахнешь им, а Малик слишком счастлив, — говорит бета и идет в сторону кабинета. — Надеюсь, что у вас все будет хорошо и бла-бла-бла… — кудрявый уткнулся в телефон, на который пришло смс. — прости, мне нужно работать. — Редактор закрыл за собой дверь, оставляя Найла в полном недоумении. — Что это с ним? — спрашивает омега у Зейна, который подошел к парню и поцеловал того в лоб, не получив никакого возмущения в ответ, — у него все хорошо? С тех пор как он встретил Луи с ним что-то не так… — А как ты думаешь поведет себя парень у которого пара с другим? — отвечает Малик и отпивает кофе из стаканчика Ни, — господи, сколько ложек сахара ты туда добавил? — он кривится от сладкого напитка. Он пьет кофе без сахара и… — Ему ведь все равно… Разве нет? — Хоран с детским интересом смотрит на альфу. В его голубых глазах читается твердая убежденность в праведности Гарри и Луи. — Три ложки… Люблю все сладкое… — Серьезно? Три ложки, Найл, как ты такое пьешь? — Зейн смеется, глядя на ничего не понимающего омежку, — Даже если и все равно, его внутренний Гарри кричит о том, что Лу должен быть с ним. Уж поверь, я знаю, каково это… — Хазз не такой! Он не станет лезть в чужую пару и разбивать ее… — хмурится Хоран, — Он хороший! — У тебя логика пятилетнего, — щурится брюнет, — Луи принадлежит ему и Гарри абсолютно плевать на всех. Он сделает все, что угодно, для того, чтоб омега был с ним… Поспорим, что все последние сообщения были отправлены именно Томлинсону? — предлагает Зейн и смотрит на ирландца. — Я верю в Гарри, потому что знаю его всю свою сознательную жизнь, а ты знаешь его всего лишь пару месяцев! Он не станет портить другим людям жизнь ради собственного «Я». — Заявляет Найл и пожимает протянутую руку, — ты глубоко ошибаешься… Малик лишь пожимает плечами и тянет блондина в сторону кабинета беты. — Мы проверим это прямо сейчас… — прошептал он на ухо омеге, — Гарри, дай свой телефон на секунду… Мне нужно срочно позвонить, а мистер Хоран забыл, как обычно, его в кабинете… Хазз удивленно смотрит на пакистанца, но протягивает ему свой ай-фон, и утыкается в какие-то бумажки на столе. Он уверен в том, что ни Найл, ни Зейн не будут лазить по его личным папкам, смс и звонкам. Наверное. Но в любом случае там все запоролено… — День рожденья Луи? — Со смехом отвечает Малик и смотрит на кудрявого, — у тебя пароль легче простого… — Что ты делаешь? — спрашивает бета и хмуро смотрит на парней. — Ты. — Что и требовалось доказать, Найл, — ухмыляется Малик, — смотри… последнее для Луи. — А вы, не офигели ли вдвоем? — привстал бета со своего места, — не лезьте не в свое дело.- сейчас у него в венах закипает праведный гнев, а голова забита лишь одним Луи, который в последнее время приходил так часто в снах, прохожих и мечтах, что кудрявый уже боялся понять что истина, а что ложь. — Гарри, как ты можешь? — удивленно спрашивает его Найл и опирается на стол редактора, — так нельзя! У Луи есть Лиам, а ты лезешь не в свое дело! — Это ты лезешь не в свое дело, а у Луи есть лишь я, — отвечает бета, не разрывая зрительного контакта с омегой, — Луи — моя пара, а не Лиама и он будет со мной. Потому что иначе и быть не может. — Это не правильно! Они любят друг друга! А ты просто им все портишь! — пытается образумить своего друга Ни, — Прошу Гарри, отстань от Луи! — Зейн, держи своего мальчика при себе, — кудрявый перевел взгляд на альфу, который лишь облокачивался на стул, перед столом Хаззы. — Он лезет туда, где его не спрашивали. Найл от удивления даже раскрыл рот. — Я ничей, Гарри, у меня нет никого, а ты просто идиот. — омега оттолкнулся от стола и выпрямился, — ты просто дурак… Зейн, скажи ему, — делает свою последнюю попытку образумить бету Ни, — прошу… Малик медленно подошел к омеге и положил ладонь на его щеку. — Да… Мой косяк, Гарри, — еле слышно прошептал он, — Не смей лезть в это дело… — Найл оторопел и застыл, — и да… Это приказ, который ты не сможешь ослушаться… — теперь глаза альфы с яркими всполохами алого, а это значит, что Хоран не посмеет сделать так, как вздумается в этой ситуации. — Будь хорошим мальчиком… — он провел пальцем по нижней губе Ни и улыбнулся Гарольду, — Разве ты не знаешь, что нельзя лезть в дела между парой, Найл? — спросил Зейн еле слышно, — или ты не посещал уроки биологии? — Единственный предмет, который он не посещал в школе, был именно биология, из-за учителя… У Ни были с ним проблемы… А сейчас мой телефон обратно, — Малик протянул аппарат обратно парню и положил две ладони на щеки омеги, — благодарю… — Просто поверь, что так будет лучше, малыш… — прошептал брюнет и потерся кончиком носа о нос блондина, — я обещаю… — Не будет, — резко отпихнул от себя альфу Хоран, — Никогда не будет лучше, если разбить кому-то сердце! Неужели ты этого еще не понял? Ты, Зейн Малик, которому разбили сердце бросив перед свадьбой… Неужели ты еще не понял, что если ты любишь, так люби и будь добр не мешай другим! — альфа лишь молча смотрел на разгневанного блондина, — просто подумай, что твой друг Лиам, будет тобой же… Только у тебя это уже прошло и ты сейчас вполне нормально живешь… Встретил пару, а он? Вы чертовы эгоисты… Думаете лишь о себе… Да пошли вы… Что ты, Гарри, что ты, Зейн… — омега пинком открыл дверь и едва не рыдая вышел в коридор. — Найл?.. — тихо спросил кто-то, — Найл, господи, ты что плачешь? Что случилось? — теплые ладони обвили его и Хоран уткнулся в чью-то рубашку, пахнущую сладкой карамелью и одеколонам. По его щекам потекли слезы. Потому что-то, что говорил он — не было предназначено Гарри. То, что он говорил — целиком и полностью предназначались лишь ему самому. Найл тот самый ужасный человек, что своими действиями разбивает одного из двух. Найл тот самый ужасный человек, что своими словами, заставляет страдать одного из двух. И он ничего не может с этим поделать. Предательское сердце, инстинкты и ум полностью запутали его и он устал. Шон посмотрел в сторону открытой дверь и увидев там Малика, слегка улыбнулся. Все выходит куда лучше, чем он мог предположить. — Все хорошо, солнышко… я тут, — он взъерошил белые волос босса и, взвалив его ноги к себе на бедра, пошел в сторону кабинета Найлера. — Прости, Зейн, — сказал кудрявый, — Я не думал, что на него это так подействует… Малик лишь вышел в коридор и еле слышно закрыл за собой дверь.***
— Не плачь, Ни… — в сотый раз шептал Мендес, целуя омегу в лоб, щеки и губы. Пальцами он вытирал соленые капельки, что скатывались из небесных глаз, — Все ведь хорошо, правда?.. Омега лишь кивал и продолжал рыдать, ощущая тяжесть на сердце куда тяжелее, чем его вес. Это все сложно и ему никто не может в этом помочь. Найл сам себя загнал в этот угол, у которого нет альтернатив. Угол — решение, которого состоит лишь в одном действии. Но Ни не может так сделать — ему кажется, что если он это сделает, то непременно умрет от боли. Будет сожалеть об этом поступке всю оставшуюся жизнь. Но время, которое отведено на решение неумолимо сокращалось, как бы Хоран не старался его оттягивать, а решение все никак не шло на ум. Шон не заслуживает того, чтоб ему разбили сердце. Он милый и умный. Он любит Найла и это факт. И им хорошо вдвоем. Он тихий уютный вечер, когда за окном злая вьюга. Шон — теплы плед и кружка какао в ладонях. Зейн же не такой. Совсем. Он активный, веселый и жизнерадостный. С ним каждый день что-то новое, даже самые обыденные вещи кажутся волшебными, разнообразными и разноцветными. Он властный, заботливый и любящий. Он терпеливый и ласковый. И Найл не хочет делать этот проклятый выбор, что разрушит кого-то из них. Разбить сердце — значит оставить кого-то с уродливыми шрамами, которые почти никто никогда не залечит. Их не зашьют и они будут кровоточить как открытая рана и от осознания этого, Хорану хочется ненавидеть себя вдвойне. То, что начиналось как нелепая шутка — окончится болью для двоих из трех. — Что случилось?.. — спросил Шон, заглядывая в голубые глаза омеги, — я могу как-то помочь? Пожалуйста, скажи мне. «Не люби меня» — будет самой отличной помощью. Но Найл знает, что это нереально. Так же как и ему нереально сделать выбор. — Я просто поругался… И расстроился, сам… — пытается успокоиться Хоран. — Я сам виноват… Полез не в свое дело. — Он не хочет говорить что именно случилось, потому что это дело Гарри и Луи и Ни ощущает что не вправе лезть туда. А даже если и захочет, то не сможет — приказ альфы неприкосновенен. Ни не может его ослушаться, даже если и сильно захочет. — Хочешь, мы сегодня пойдем на свидание? — Хоран еле заметно кивнул и всхлипнул. Он снова дает надежду и слезы, что, казалось, остановились, покатились с новой силой. — Малыш… — Медес поцеловал в губы омегу, стараясь отвлечь. — Если ты не хочешь то мы никуда не пойдем… Я придумаю, как тебя отвлечь как-то по-другому… обещаю… Найлер обнял Шона, притягивая к себе и намачивая его плечо своими слезами, болью и сожалением. — Х-хочу… Пошли, — отвечает он и утыкается в шею альфы лицом.***
Если бы у Найла спросили, кем бы он хотел стать — он бы без зазрения совести сказал что рыбкой. Потому что они красивые и у них нет проблем, кроме как больших рыб, которые могут тебя съесть. Их память длинною в несколько минут — делает жизнь куда проще, нежели его существование. Именно сейчас, глядя на рыб, что мирно плавали в огромном аквариуме, Хоран еще раз в этом убедился — жизнь рыбок наполнена умиротворением, спокойствием и простым существованием, а не выживанием, проблемами и слезами. — Акула! — какая-то девочка рядом восхищенно воскликнула и потянула маму за локоть, уводя к другому аквариуму. Найл помнит, как сам любил бывать в океанариумах, глядя на разнообразие подводного мира. Мама даже покупала ему своих рыбок, но они умирали, даже не прожив неделю. Это до ужаса расстраивало малыша Ни и вскоре Маура перестала тратить средства на покупку рыб, а купила ему собаку. Но, как выяснилось, у ирландца аллергия на преданных друзей человечества и питомца пришлось отдать. После этого, Найлер сказал, что не хочет никого и будет заботиться лишь о маме, которая делала все возможное, после смерти отца. Грег, старший брат, рос совсем не таким. — Моя мама, мне часто говорила, что я похож на рыбку под названием мраморная гурами… — блондин провел пальцем по стеклу аквариума, очерчивая силуэт одной из его обитательниц. — Они абсолютно не привередливы, и могут выжить даже без отсутствия кислорода… — ирландец перешел на другой аквариум, смотря себе под ноги, — но даже ее я умудрился убить… Я не хотел. Мне нравился их красивый голубой окрас, схожий с мрамором. Кстати, этот вид вывели самостоятельно… Мраморных гурами — не существует в природе… — Шон ловил каждое слово сказанное омегой с неподдельным интересом, — а моего брата она называла астронотус. Его характер в подростковые годы был очень сложным, и они часто ругались… Он ранил мою маму, потому что она была беззащитной… — повисла пауза и пара перешла в другой аквариумный зал, — но прошло время. Мы оба выросли… И теперь мы поменялись. Теперь, мой брат добропорядочный альфа с милой семьей и сыном Тео, который улыбается мне, когда мы разговариваем по скайпу… Теперь он — мраморная гурами, которая терпит все проблемы, но справляется и остается не убиваемым… А я вот… — ирландец замолчал, собираясь с силами, — Шон, ты любишь рыбок? — омега повернулся к парню и улыбнулся, стараясь спрятать печаль за напускной радостью. — Мне кажется, что это самые милые создания на планете… Они мирно плавают в своих аквариумах или же в океанах, не причиняя дискомфорт ни себе, ни другим. — Мои родители не хотели никого заводить, потому что знали, что я не буду заботиться… — Мендес пожал плечами и переплел свои пальцы с пальцами блондина, — Но когда мы будем жить вместе, я обещаю, что мы заведем кого-то. — Найл лишь промолчал в ответ, продолжая свое путешествие по зала океанариума, смотря совсем не на рыб, а себе под ноги и на окружающих людей. Теплая ладонь Шона не успокаивала как раньше, напротив — это было каким-то сигналом, что все идет совсем не по плану. Плану, которого у Хорана еще не было и вряд ли когда-либо будет вообще. — Что случилось, Ни? — неожиданно спрашивает альфа и останавливает ирландца. — Что произошло в том кабинете, из которого ты вышел с истерикой? Тебя обидели? Тебе угрожали? — шатен с тревогой глядит на парня. В его глазах читается испуг вперемешку с заботой. Найл в нерешительности застыл, смотря на что угодно, кроме парня напротив. Шону не нужно знать о том, что было в этом пресловутом кабинете, даже если это крайне важно. — Ну вот… — альфа неожиданно отстраняется и убирает ладони с плеч омеги, — Ты не доверяешь мне, Найл… И я не знаю почему… Что мне сделать, чтоб заслужить его? — Хоран виновато посмотрел в пол, обнимая себя за плечи. Сегодня ужасный день. На небе тучи, все люди ходят мрачные. И Ни просто устал. Он хочет выплакать все, что накопил в себе за эти два месяца. На его бедную голову свалилось все. Все, чего он так не хотел и чего боялся. — Я верю тебе, — произносит ирландец шепотом, — поверь, я доверяю тебе, как никому другому, — хоть тут, Найл соизволил не солгать. — Но просто… — Просто кому-то ты доверяешь больше… — заканчивает за него фразу Мендес, — это ведь так?.. Я чувствую что ты что-то ко мне испытываешь… Я ощущаю твою радость, когда ты видишь меня… Но что-то случилось… Что произошло… Малыш, ответь… — Шон провел пальцем по щеке омеги, — это ведь не сложно? Если бы это было легко — Хоран бы все рассказал. Он сам запутался во всем, что происходит. Не сложно — антоним к тому, что сейчас с ним происходит. — Давай присядем?.. — просит Ни и тянет парня в сторону сидений. — Это… запутанно… Наверное… Знаешь… Вот… — Расскажи, что конкретно тебя расстроило? — Ласково попросил Мендес, и взял ладошки блондина в свои, — я весь в твоем внимании. — Допустим… Есть бета и омега… Они пара. Но потом происходит так, что они расстаются, и омега встречает кого-то другого. Они счастливы и вроде все хорошо, но проходит время и истинный омеги неожиданно объявляется… — Найл облизал губы, — И бета всячески старается расстроить отношения своей омеги… Это ведь не справедливо… — оканчивает свой короткий рассказ омега, — Нельзя лезть в чужие отношения… — Если омега принадлежит бете, то он имеет право делать с ней все что угодно. — Мендес пожал плечами, — так заведено испокон веков, знаешь… По этой же причине альфы, при первой же течке помечают омег, они не дают ей право думать: соглашаться на предложение или нет. Если омега принадлежит кому-то, то она принадлежит кому-то, а не себе… — Но это ведь несправедливо! — топает ногой Хоран, — это тупо-тупо-тупо! Дискриминация в чистом виде! — продолжает возмущаться блондин, — Омега не вещь… Она живой человек, который имеет право на любовь и свободный выбор… Раздражает, что альфы этого не понимают! Они заставляют делать то, чего ты делать не хочешь… Вынуждают менять себя, свои приоритеты и подстраиваться под себя… — Не знаю… — пожал плечами Мендес, — я альфа и ни разу не заставлял делать кого-то что-то против своей воли… Сейчас ведь существуют разные законы, которые позволяют омеге защитить себя от несправедливости. — Но она ведь существует и по сегодняшний день… Не думаю, что если альфа прикажет омеге молчать и никому не говорить о том, что он с ней делал, то та ослушается. Это все чертова омежья сущность и инстинкты… Альфы иногда просто тупые животные, думающие не головой, а гордостью и эгоизмом… Как ведь можно причинять другим боль и считать что это нормально? — Хоран тяжело дышал от возмущения, — Особенно в подростковые годы, когда только формируется личность… Это ведь такой хрупкий процесс, который может испортить всю жизнь… — Над тобой издевались в школе?.. — Да… Но у меня был Гарри, который всегда защищал… я был едва ли не единственным парнем-омегой в классе и все альфа и беты всячески подкалывали меня и считали, что я сплю с Хаззой за то, что защищает… Меня считали шлюхой и даже пару раз приставали… Без понятия откуда пошел такой слух… но альфы из старших классов зажимали меня в коридорах, раздевалках и даже туалете, куда я под конец учебы не ходил без Гарри. Ему очень доставалось… Иногда он плевался кровью… И я так боялся… В такие моменты я обнимал его и плакал, а он лишь тяжело дышал и обещал что всегда будет рядом и защитит… Хазз делал это просто так… Без каких-либо причин или же платы… Понимаешь? — на глаза ирландца вновь навернулись слезы, — Но то, что было со мной — всего лишь эхо от того, что делали с моим одноклассником — тоже омегой. У него не было такого верного друга, как у меня… Иногда, когда мы были рядом, то защищали его… Но, увы, он был тихим и замкнутым мальчиком и всегда держался ото всех подальше… Вот ему часто попадало от всех, даже преподавателей. А один раз… он попал в больницу… и его родители с ужасом узнали, что над их сыном издеваются… Его пустили по кругу, как какую-то шлюху… а ему было всего лишь пятнадцать… Все это время альфы приказывали ему молчать… И он не мог ослушаться их приказа… Потому что природа поиздевалась над ним, как и надо мной… Он совершил суицид после этого… — Хоран шмыгнул носом и вытер слезы, что скатились вниз, — может быть именно поэтому у меня проблемы с доверием к бетам и альфам… Я боялся встретить истинного… Просто не представляешь как сильно…. Мне казалось, что он будет каким-то конченым дебилом, властным и тупым… Обязательно тупым… И страшным… — Но ты ошибся, верно? — неожиданно Найл понял кому и что говорил, — он не глупый да? И совсем не страшный… А еще его длинные ресницы сведут с ума любого… да?.. — Хоран закрыл лицо ладонями и позволил себе расплакаться — Мне так жаль… — всхлипнул омега, — мне жаль… Я. Нет. Шон… — альфа с нежностью смотрел на парня, — то что он пара ничего не значит… Это ведь… Я не… — он посмотрел на парня сквозь пальцы, — Ты же мне нравишься… и знаешь это… — Мендес кивнул и поцеловал ладошку блондина. — Я люблю тебя, солнышко и приму твой любой выбор, обещаю… — произнес парень поглаживая белые пряди омежки, — я буду всегда рядом, как Гарри, и буду поддерживать всегда… Потому что ты, Найл Хоран, самый светлый человек во всей моей жизни… Слышишь? Не плачь, прошу… — альфа несильно оторвал ладошки Найла от лица и чмокнул его в кончик носа. — Я еще не сделал выбор… Ведь ты… Ты… — Найл всхлипнул, — Ты больше чем друг… — Но он ведь больше занимает в твоем сердце места… Он, — Мендес провел пальцем по груди Найла, — все твое сердце… И выбор не будет в мою сторону. Никогда… — Шон печально улыбнулся ирландцу, — Просто прими это… Прими, что ты уже сделал выбор, и перестань себя мучить… Он ведь еще не знает об этом, да? — Мендес переплел свои пальцы с пальцами блондина, — знал бы, то на твоей шее была б метка. — Мне нужно немного времени, чтобы принять все это… Принять, что вскоре я — буду не я и моя жизнь навсегда будет переплета с кем-то… Это пугает на самом деле, — Ни вытер тыльной стороной ладошки слезу, — Страшно зависеть от кого-то, кто буквально некоторое время назад был для тебя никем… — Знаешь, Ни… у омег есть три стадии. Три стадии, когда она встречает свою пару: отрицание, принятие и смирение. Первые две — ты почти удачно прошел… Вообще-то альфы не позволяют своим омегам разгуливать без меток. Это как символ, знак того, что омега кому-то принадлежит. Тому, кто обязан защищать, обеспечивать и любить. Альфы редко когда заставляют омегу делать что-то, чего они не хотят, тем более истинные — ощущают друг друга на ментальном уровне и что боль для одного — боль и для другого. — Найл еле заметно кивнул, — одно я знаю точно, Ни… Зейн любит тебя… — на лице альфы еле заметная улыбка. — А теперь пошли, поедим мороженное? Уверен, что его любишь больше чем плакать… Верно? — омежка кивнул и улыбнулся. Он быстро поднялся со скамеечки и потянулся. Шон зажмурился и закусил губу. Найл пошел в сторону выхода, ожидая Мендеса там. Альфа же смотрел вслед ирландцу и ощущал боль. Дикую боль, что разрезала без необходимости, ломала сердце на кусочки, что соберутся лишь позже. Любовь — теперь казалась такой глупой и ненужной. Он не обвинял в этом Найла, ведь омега не виновен в том, что именно так протекала его первая стадия. Отрицание — то, что осталось делать Шону. Отрицать то, что все плохо. Отрицать что любит. Отрицать, что сдыхает от боли. Найлу совсем не нужно знать о том, что он — первая серьезная любовь, что он сны по ночам и воспоминания перед сном. Ни позвал альфу пальцем и улыбнулся ему. Его глаза светятся чем-то внеземным, и Мендес не видит там больше грусти. Там лишь безмятежность и успокоение и, Шон рад. Рад, что смог стать для Найла хотя бы другом.***
Хоран нетерпеливо ходил кругами по комнате, смотря на телефон. Совсем недавно он отправил сообщение Зейну. Первый. Никогда до этого он не делал ничего подобного. Все те короткие записки, что отправлял ему Малик, зачастую оставались без ответа, или же удалялись, даже не открывшись. Но сейчас, Найл ощущал острую необходимость позвонить или же написать альфе. Он не знал, что скажет или почему вообще решился на этот шаг. Внутри он ощущал смятение и обиду, а еще было немного боли и отчаяния. Но минуты проходили с черепашьей скорость, а ответа все не было… — Спасибо, — еле слышно произнес Найл, как только они с Шоном оказались около его дома. Небольшое четырехэтажное строение поражало своей аккуратностью и изяществом. Ни неспроста выбрал именно его, как местом своего жилья. Он долго выбирал варианты, искал, перебирал, и наконец, когда случайно наткнулся на этот район, был весьма рад. Тут тихие соседи, почти нет машин, и природа дарит успокоение. А еще достаточно толстые, прочные стены с отличной звукоизоляцией, что позволяла омеге едва ли без последствий переносить течку дома. Шон лишь слегка приподнял уголки губ, пытаясь улыбаться. Найл слишком многое для него стал значить и отпустить его — значит разрезать на две части, оставляя наименьшую себе. Но если это все, что он может, то альфа готов… Потому что ему ничего не остается кроме этого… — Я очень дорожу тобой… — произнес Хоран, кладя ладошку на щеку парня, — Ты больше чем можешь себе представить… — шатен нежно поцеловал ладонь омежки, вкладывая всю боль, любовь и прощение. Так ведь будет лучше, правда? — Ты ведь знаешь… Выбор… — блондин опустил лицо вниз и вздохнул. Эти слова засели глубоко в горле и голове, и никак не хотели вырываться наружу. Он не хотел обнадеживать альфу, но видеть его таким подавленным так же не представляло радости. Шон действительно значит больше чем «просто друг». — Он ведь не сделан еще… — Знаю… — прошептал Мендес в полуоткрытые губы Хорана, — ты снишься мне ночами… Твои голубые глаза — самое прекрасное что я видел в своей недлинной жизни, а смех — поднимает настроение лишь промелькнув в голове… Ни… я всегда буду верить, что твой выбор еще не сделан, даже если на твоей шее будет красоваться чужая метка… — Ни зажмурился и поддался вперед, впиваясь губами в чужие уста. Неожиданный звонок заставил Найлера едва ли не подпрыгнуть на месте. Он ждал хоть чего-то, но даже его ожидания не помогли не нервничать. «Зейн» — гласило имя контакта, в то время как пальцы омеги дрожали от нервозности, которую он сам себе надумал. Сколько раз до этого он общался с Маликом по телефону и лично? Несчетное количество раз. Но почему именно сейчас, было то самое переживание, что непременно окажется сладкой радостью после. — Найл, малыш, прости меня… — произнес альфа, как только Хоран ответил на звонок, — я не хотел… Прости, умоляю! — по голосу можно было понять, что Малик вправду сожалеет. — Все нормально… Я уже не обижаюсь… Я сам виноват. Знаешь… ты прав — не нужно лезть не в свое дело… Гарри пара Луи… А я… — Ты прав… Нельзя чтоб Гарри помешал Луи и Лиаму… Тем более, что они уже перешли в активные действия — насколько я знаю Лу пошел со Стайлсом куда-то… Вдвоем… Он обманывает Лиама… А это нечестно… — А может вправду не нужно лезть?.. — произнес омега, ощущая прилив сил. Почему-то от слов Малика стало легче раз в дцать… — У меня приехала Дония. — улыбаясь, произнес альфа, — и она жаждет познакомиться с тобой. Как- никак, она старше меня и такая же альфа, как и я… — Хоран зажмурился, — поэтому завтра я приглашаю тебя, Гарри и Луи с Лимо к себе в гости… Ты ведь придешь?.. Она, вроде как, не кусается… ну в любом случае, твой храбрый альфа тебя защитит… — послышался смех. — Конечно… — Ни улыбнулся. — Я люблю тебя, малыш… Пожалуйста, не грусти… Прости еще раз… У Шона медовые губы, а ладони похожи на шёлковую ткань. Он нежный и заботливый, а его поцелуи схожи с оттепелью. — Еще… — проговаривает Хоран, расстегивая рубашку альфы, — я хочу еще… Мендес опешивает и смотрит с непониманием на омегу, чьи глаза сияют морской гладью. — Подожди, Ни… — пытается он образумить блондина, без применения силы, но позволяя делать с собой все, что хочет парень, — Найл, посмотри на меня! — послушный ирландец поднял голову и уставился с немым вопросом на шатена, — ты не хочешь этого… Слышишь? — Найл кивнул, и шаловливыми ручонками проскочил за тонкую ткань рубашки, скользя вдоль плеч, опускаясь по груди и дальше, чувствуя под кончиками пальцем каждый кубик граненного пресса. — Найл… Прошу… — скулит альфа, понимая, что с каждым движение парня, теряет свое самообладание и может прямо сейчас взвалить его к себе на плечо, отвести в квартиру и хорошенько отыметь там. — Но ты же этого хочешь… — шепчет Ни, теребя в руках ремень брюк, — Я чувствую, как ты меня хочешь… — Нет! — Мендес грубо схватил омегу за запястья и отстранил от себя, — Ни ты, ни я этого не хотим. Ты просто не в себе, вот и все! — в голубых глазах застыли слезы, а нижняя губа ирландца дрожит от обиды. — А теперь… Иди домой… Это приказ… — Хоран послушно опустил голову вниз, вырывая руки из плена альфы и вытер ладошками слезы, что скатились вниз. Найл и не заметил, как Зейн давно скинул трубку, а он стоит посередине комнаты с заблокированным телефоном. «Спасибо» — единственное, что он написал Шону. И ему не хочется добавлять еще два слова, потому что он все еще верит, что это не конец.