Кровавая Мэри

Очнулся Дженсен, как ни странно в их с Джаредом спальне, а не в больнице. Сидевший на кресле Чад тут же вскочил, помог ему сесть, опираясь на подушки, и затараторил: – Чувак, ну ты даешь! Напугал всех нас до усрачки! Видишь, у меня наверняка появились седые волосы, – оборотень потряс своей русой шевелюрой, попутно шлепнув мужчину по рукам, когда он попытался почесать плотную повязку на шее. – Я когда к вам вошел и увидел этого вампирюгу над тобой, то подумал – все, каюк. Старик, ты такой бледный был, весь в кровище, ну я и вспылил немного! Охрану-то быстро положил, и того гада знатно потрепал... – Джаред? – тихо перебил Чада Дженсен, тут же поморщившись от боли. – Так, Джени, ты говори поменьше – кровосос тебя знатно погрыз. Вон, Джаред твой отдыхает, – Мюррей кивнул в сторону окна, и Дженсен только сейчас заметил, что на широком подоконнике, который он лично обшил поролоном и шерстью, сопел Падалеки, заботливо укутанный одеялом. – Две ночи не спал, тебя своей кровью отпаивал, пока ты нормально не заснул, а ваши врачи только руками развели, сказали, что не жилец. Потом Джаред к своему потрепанному папаше помчался – видать добить хотел, но что-то там не срослось – его даже на порог дома не пустили, он весь двор им разнес, сюда вернулся и вот отсыпается. – Кровью поил?! – в ужасе прошептал Дженсен, вновь хватаясь за повязку и чувствуя, как перед глазами начинают плясать разноцветные пятна. – Ну да, – легкомысленно кивнул Чад. – Ты теперь полукровка. Да не расстраивайся ты так, Джаред тебя не бросит и в обиду не даст, да и я за тобой присмотрю. Не любите друг друга – так разбежитесь, не маленькие. Зато ты жив остался. Дженсен задумался, а потом согласно кивнул. Главное, что он выжил, а то, что он теперь стал полукровкой – только дополнительные плюсы – кто в здравом уме откажется от молодости и почти бессмертия? На косые взгляды общественности Эклз давным-давно плевал, терять ему было точно нечего, а дураком Дженсен не был, и уже начал просчитывать, как можно будет расширить его бар или даже открыть еще парочку заведений. Мысленно мужчина составил примерный бизнесс-план, с аппетитом съел сырным суп, который приготовил Чад, и, выпросив у оборотня ноутбук, принялся вбивать свои расчеты в компьютер. Теперь, когда в его распоряжении появилось достаточное количество времени, он действительно мог достигнуть того, что никогда не получилось бы за 30-40 лет оставшейся человеческой жизни. Увлекшись, Дженсен тихо мурлыкал незатейливую песенку и не сразу заметил, что Джаред проснулся. Падалеки был серый от усталости – под глазами залегли черные круги, а губы потрескались, как после долгой болезни. Эклз тут же отложил ноутбук в сторону, снял очки, заметил, как Джаред поморщился – вампиру почему-то нравилось, когда Дженсен их надевал – и похлопал по одеялу рядом с собой. Второго приглашения Джареду не понадобилось – он тут же рухнул рядом с мужчиной, обнял его за талию и уткнулся холодным носом в плечо. – Ты на меня сердишься? – Ты что-то натворил? – переспросил благодушно настроенный Дженсен, перебирая прядки длинных волос Падалеки. В ответ вампир что-то неразборчиво пробурчал, Эклз расслышал только «отец», «кровь» и «ублюдки». Дженсен вздохнул, потянул за пушистые пряди, заставляя Падалеки посмотреть себе в глаза, и ответил. – Нет, Джаред, на тебя я не сержусь. Я злюсь на твоего отца, который оказался заносчивой сволочью. Я злюсь на себя, что вовремя не понял, насколько он опасен. Но не на тебя, ты сделал все, что мог в этой ситуации. Я слышал, как ты говорил с ним по телефону, видел, что рядом с домом регулярно стала проезжать патрульная машина, ты приехал вовремя, чтобы спасти мою жизнь. – Я сделал тебя полукровкой... – покраснел Джаред. – Ты спас мне жизнь, – еще раз настойчиво проговорил Дженсен. – Знаешь, между смертью и вампирским браком с тобой я явно выберу второе. Поэтому да, Джаред Тристан Падалеки я согласен стать твоим мужем, а сейчас заткнись и поцелуй меня немедленно. С каждым словом Эклза Джаред улыбался все шире и становился все счастливее, Дженсену даже показалось, что круги под глазами уменьшились, а на щеках наконец-то проступил здоровый румянец. Энтузиазм, с которым вампир бросился целовать мужчину, Эклза только порадовал, потому что сам он чувствовал себя здоровым и полным сил настолько, что подмял под себя вампира и оседлал его. А после долго дразнил Джареда, выдерживая медленный темп, скользя по члену Падалеки вверх-вниз, тихо постанывая и нашептывая вампиру пошлости о чулках, наручниках и полицейской дубинке. В конце концов Джаред не выдержал, с рыком перевернул смеющегося Дженсена на спину и заставил его наконец заткнуться и кончить, выгнувшись в спине и цепляясь пальцами за сильные плечи. Отдышавшись после оргазма, Дженсен спихнул с себя тяжелого Падалеки, а потом ласково поцеловал заворчавшего вампира. – Как твой отец? – Не волнуйся, он нас больше не потревожит, – Джаред явно не хотел говорить об Джеральде. – Чад оторвал ему правую руку, а к тому времени, как он вновь станет дееспособным, наша связь станет слишком прочной, чтобы он смог что-то еще сделать. – Меня радует, что ты так далеко планируешь наше будущее, – легкомысленно рассмеялся Дженсен, но Джаред серьезно посмотрел в ответ, взял его за подбородок и проговорил. – Я никогда не слышал о том, что у вампиров бывают истинные пары, как у оборотней, или половинки души, как у ведьм, но если бы были, то в моей жизни это был бы ты. Дженсен не дал договорить глупому вампиру и вновь поцеловал его, повалив на кровать, чтобы тот прекратил говорить о том, что им обоим и без слов ясно. Пока Дженсен болел, Падалеки взял пару выходных, а после ему вновь пришлось выйти на работу, тем более за последние пару месяцев все чаще стали находить тела кровавых шлюх, которых кто-то выпил почти досуха. Джаред настолько обеспокоился, что предложил Дженсену на время нанять управляющего для бара, однако Эклз в возмущении спросил, почему бы его просто не посадить под замок и время от времени не стряхивать пыль. Падалеки пришлось в очередной раз напомнить себе, что он живет со взрослым, самостоятельным мужчиной, способным постоять за себя, но это не помешало ему подговорить Мишу, чтобы адвокат со своими коллегами после работы отдыхали именно в баре у Эклза. Кроме того, Дженсен подружился с чудаковатым адвокатом, и они то и дело помогали друг другу составить экономическую отчетность или придумать речь для выступления в суде. Чад даже пару раз спрашивал, не ревнует ли Джаред, но вампир только качал головой. Дженсен после быстрого выздоровления начал работать в баре с еще большим энтузиазмом – он приглашал самые популярные группы, по понедельникам и вторникам сдавал помещение в аренду, а выручку тратил на рекламу, повышение зарплаты сотрудникам и улучшение интерьера. Кроме того, часть выручки мужчина откладывал в банк, оформив отдельный счет на имя Джареда, которому дали огромные проценты для депозита, после Падалеки написал доверенность на Дженсена, и как банк ни плевался – условия он изменить не мог. Эклз погрузился в заботы и наслаждался любовью и нежностью Джареда, который, несмотря на дикую загруженность в участке, всегда находил время для своего человека, поэтому визит Лукаона застал его врасплох. Вампир вошел к нему в кабинет, когда Дженсен, нацепив очки, пытался решить – на что потратить часть дохода в следующем месяце – купить новую мощную кофемашину или договориться с поставщиком о новых поставках пива. Лукаон как всегда выглядел великолепно – одежда от лучших модных домов, ухоженные длинные волосы затянуты в высокий хвост, украшенный драгоценной заколкой, а глаза тщательно подведены тонким карандашом. Однако Дженсен тут же отметил, что вампир похудел, под глазами залегли темные тени, а украшенные перстнями пальцы слегка подрагивали. При виде вампира Эклз тут же вскочил и шагнул за стол, чтобы между ними было хоть какое-то препятствие, и с испугом понял, что за стенами грохотала музыка, вечер в пятницы был в самом разгаре, и того, что произойдет в его кабинете, никто не услышит. – Здравствуй, мой драгоценный, – улыбнулся Лукаон и грациозно уселся в кресло напротив стола. – Уходи, Лукаон, – Дженсен тоже сел и с силой провел ладонями по щекам. – Нам не о чем с тобой разговаривать. – Я надеялся, что ты поборол свое упрямство, – с притворным огорчением произнес вампир. – Этот мальчишка Падалеки плохо на тебя влияет. – Этот мальчишка – мой муж, – ответил Эклз. – И только он имеет право на мою кровь. Если захочет. Вампир побледнел, хотя дальше уже было некуда, и нервно сцепил руки в замок. – Ты меня очень сильно расстраиваешь, Дженни. Я просил тебя по-хорошему, предлагал счастливую, безопасную жизнь, но тебе все мало, жадная ты маленькая тварь! – Не смей оскорблять меня, – с угрозой в голосе прервал Лукаона Эклз. – Я уже давно не тот глупый мальчик, что смотрел тебе в рот и с восхищением ловил каждое твое слово. Теперь я понимаю, что тебе всего лишь хотелось развлечься, а потом ты подсел, как наркоман. Только вот беда, кровавые шлюхи и сами не прочь побаловаться наркотой. Я одного не понимаю – ты ведь богат, давно бы нашел себе чистого сговорчивого мальчика или девочку и жил бы спокойно. Почему тебя так на мне переклинило? Вампир ухмыльнулся и посмотрел на Дженсена с такой болезненной страстью и желанием, что мужчине захотелось оказаться как можно дальше от этой маленькой комнатки, а потом спокойно ответил. – Все очень просто, Дженни, потому что ты мой. И ты прав, ты мой наркотик, мой личный сорт героина, а я своим не хочу делиться ни с кем. – Ты псих, – Дженсен осторожно нашарил рукой нож для вскрытия писем и сжал его в кулаке. – Уходи и не смей больше сюда возвращаться! Лукаон хотел возразить, он даже дернулся вперед, но в этот момент дверь открылась, и внутрь заглянул Миша, впустив за собой облако табачного дыма и громкую музыку. – Дженсен, ты так и собираешься здесь весь вечер киснуть? Там Джаред уже пришел, и мне кажется, что он скоро заснет прямо за столом. А это кто? – Никто, просто знакомый, – Эклз с облегчением разжал пальцы, уронив нож обратно на стол. – Он уже уходит. Лукаон недовольно покосился на Мишу, который распахнул дверь еще шире, чтобы можно было видеть, что происходит в кабинете, поэтому вампир встал и быстро вышел, напоследок прошептав. – Я запомнил твои слова про Джареда, и я умею устранять помехи. Дженсен воспринял эти слова серьезно, и наконец-то поговорил с Джаредом о постоянных звонках Лукаона. Падалеки в ответ рассердился и сжал плечо Эклза с такой силой, что синяк не сходил пару недель. – Почему ты мне сразу не сказал? Я бы давным-давно с ним поговорил. Одно дело звонки, но его приход к тебе на работу – это уже серьезно! – в очередной раз спрашивал Джаред, нервно ходя по кухне. – Вот именно поэтому продажа крови запрещена – от свежей вампиры становятся наркоманами, теряют человечность и становятся хищниками! – Прекрати на меня кричать, – отозвался Дженсен, потирая переносицу. За синяк он как следует врезал Джареду, и вампир теперь щеголял опухшей разбитой губой, из-за чего над ним подшучивали подчиненные. – Если ты сейчас скажешь, что это я его провоцировал и разжигал его интерес, я тебе еще раз врежу и перееду в бар. – Ты меня совсем за дурака держишь? – обиженно спросил Джаред. – Мне такое даже в голову бы не пришло. Хотя это не отменяет того факта, что ты просто притягиваешь неприятности к своей симпатичной заднице. – Меня радует, что даже в этом контексте ты считаешь мою задницу симпатичной, – холодно ответил Эклз. – Лукаон – долбаный наркоман, и его нужно лечить. – Чтобы направить на принудительное лечение, нужны доказательства, – Джаред наконец-то начал рассуждать как полицейский. – Одних звонков и прихода на работу недостаточно, тем более учитывая твое прошлое. – Ждать пока начнет жрать меня на глазах у толпы свидетелей, мне как-то не сильно хочется, – пробормотал Дженсен, невольно потирая шрам от укуса на шее. От Джареда это движение не укрылось, поэтому он подошел к Эклзу и приобнял его сзади. – Но и нанимать постоянную охрану – глупо. Это дорого, во-первых, а, во-вторых, непонятно, собирается ли он вообще что-то делать или только запугивает? Договорить они не успели, у Дженсена зазвонил телефон. – Добрый вечер, мистер Эклз, – послышался голос лечащего врача Кензи доктора Фердмана. – Что случилось? – у Дженсена перехватило дыхание, сердце застучало как сумасшедшее, и он невольно вцепился в руку Джареда, который мог слышать весь разговор. – Мне очень жаль, как вы знаете в последний месяц, сердце вашей сестры периодически отказывалось работать, но мы успешно его запускали. Сегодня вечером сердце окончательно остановилось. Мы зафиксировали смерть в 21.43. – Что? – переспросил Дженсен, отказываясь понимать слова доктора. – Простите, но здесь какая-то ошибка, я приехал из больницы буквально пару часов назад, и с Кензи все было в порядке. – Мне очень жаль, мистер Эклз, но мисс Эклз семь лет провела в коме и несколько раз в ее организм попадала инфекция, препараты, которые она получала, воздействовали на сердце. – Она... Ей было больно? – прошептал Дженсен. – Нет, мистер Эклз, она просто уснула, – смягчился доктор. – Вы сможете забрать ее завтра утром. Дженсен долго смотрел на телефон у себя в руке, не в силах поверить, что смешливая Кензи, его маленькая сестренка, после стольких лет борьбы все-таки сдалась и теперь встретилась с родителями. Он заметил, что что-то не так, только когда услышал, что Джаред тихо сопит над его ухом – оказалось, что Дженсен с такой силой вцепился в его запястье, что пальцы вампира уже слегка посинели. Эклз медленно разжал пальцы, наблюдая, как стремительно краснеет и опухает кожа Падалеки. Наверное, он должен был что-то почувствовать или заплакать, но внутри было только ощущение спокойствия и знание того, что Кензи больше не будет мучиться. – Дженсен? – Падалеки окликнул мужчину, который, побледнев, неподвижно сидел за столом. – Поговори со мной? Не молчи, пожалуйста. – Я не знаю, что сказать, – прошептал мужчина, едва разжав окаменевшие губы. – Наверное, я некудышный брат, потому что рад, что Кензи ушла тихо, что она отмучилась и ей больше не больно... – Ты боролся за нее изо всех сил и сделал для нее много, – Джаред опустился перед мужчиной на колени, взял его ладони и поцеловал. – В том, что ты чувствуешь, нет ничего плохого. Возможно, ее уход – это лучше, чем неизвестность, в которой вы оба провели семь лет. Дженсен не смог заплакать даже на похоронах, он чувствовал только огромную усталость от того, что пришлось срочно заказывать кремирование, выкупать место на кладбище рядом с родителями, выбирать надгробную плиту и надпись на ней. За эту пару дней Эклз измучился так, что стоял только потому, что стоящий сзади Джаред поддерживал его за локти. На похоронах присутствовали только Дженсен, Джаред, священник, который неразборчиво бубнил молитву, да рабочие, которые опустили гроб внутрь ямы, а после быстро забросали его черной, мясистой землей. Уже через час Дженсен с Джаред остались в одиночестве, и Эклз с облегчением вздохнул и откинулся назад, оперевшись на грудь Падалеки. Утро было на удивление солнечным, по веткам деревьев прыгали мелкие птицы, а в стороне серой громадой виднелся город. Дженсен молчал, вдыхая свежий воздух, и осматривая свежую могилу. Рядом стоял общий надгробный камень родителей, и Дженсен уже положил туда букет белых лилий, а для сестры приготовил желтые тюльпаны. – Пойдем, тебе нужно отдохнуть, – Джаред осторожно, но твердо потянул Дженсена к ожидающей их машине. Лукаон, стоящий на холме, зло прищурился и в бешенстве сжал кулаки, увидев, как Эклз доверчиво прижался к Джареду, требовательно притянул к себе вампира и поцеловал склонившегося к нему Падалеки.