Кровавая Мэри

При всей своей открытости и эмоциональности Джаред весьма мало говорил о своей семье. Дженсен только знал, что вампир ушел из клана, и его лишили наследства. Впрочем, Падалеки было на это плевать, потому что он был одним из лучших детективов города и не бедствовал. Джаред охотно посещал Маккензи в больнице, но никогда не ходил на семейные обеды, не созванивался с родителями, даже семейных фотографий у вампира не было. Дженсен все это подмечал, но не вмешивался, считая, что он не тот, кто может давать Падалеки советы о том, как следует общаться с родителями. Наверное, поэтому он не обратил внимания на то, что, когда звонит телефон, Джаред все чаще выходит на кухню и разговаривает с кем-то на повышенных тонах. В последние дни Падалеки задерживался на работе допоздна, поэтому, увидев горящий на кухне свет, Дженсен обрадовался, что вампир пришел пораньше. Однако вместо уставшего Джареда, уже сопящего на диване в ожидании прихода Эклза, в гостиной расположился другой вампир. Увидев чужого, Эклз здорово испугался, даже попятился назад, но наткнулся на еще одну пару вампиров, выскользнувших из коридора и осторожно придержавших мужчину. Дженсен почувствовал, как от страха внутри растекается холодок, а губы подрагивают, но тем не менее с брезгливой гримасой оттолкнул руки телохранителей, прошел в гостиную и непринужденно уселся в кресло напротив вампира и принялся пристально его рассматривать. Вампир выглядел не старше Джареда, которому, кстати, через месяц исполнится пятьдесят четыре года, но по его надменной манере держать себя, безэмоциональным глазам и брезгливо поджатым губам можно было понять, что ему уже перевалило за сотню. Они долго смотрели друг на друга, и, наконец, Падалеки-старший произнес: – Рад тебя видеть, Дженсен. – К сожалению, не могу сказать, что разделяю ваши чувства, – вежливо ответил Дженсен, правой рукой нервно перебирая кисти пледа, небрежно кинутого на подлокотник. – Зачем вы пришли сюда? Джаред на работе, а у нас с вами нет общих дел. – Вижу, что с последней нашей встречи ты стал еще более дерзким. Когда-нибудь твой язычок сослужит тебе плохую службу, – предостерегающе улыбнулся Джеральд и напоказ слегка выпустил острые клыки, отчего Эклз содрогнулся. – На самом деле у нас с тобой есть одно незаконченное дело весьма деликатного характера. Вампир еще раз посмотрел на мужчину и скривился, увидев, как Дженсен заерзал в кресле. – Джаред всегда был впечатлительным и жалостливым – маленьким тащил в дом всю пакость, что мог найти на улице – котят, щенят, птиц. Сейчас он повзрослел, но так и остался глупым ребенком, только теперь вместо кота с помойки он притащил тебя, – Джеральд Падалеки поморщился, словно от Эклза несло гнилой рыбой или по нему прыгали блохи. – В прошлый раз я говорил с тобой, защищая интересы друга, и, несмотря на твой отказ, я не был расстроен, однако Джаред мой сын, и, хотя сейчас у него сложный период, он заслуживает самого лучшего. – Джаред уже не маленький ребенок и уж тем более не глупец, – твердо возразил Дженсен. Несмотря на страх перед вампиром, он чувствовал, что должен отстоять их отношения, иначе этот разговор станет началом конца. – Он самостоятельно способен понять, что для него лучше. Джеральд в ответ громко и искренне расхохотался. – Серьезно? Для сына одного из самых уважаемых вампирских кланов, для успешного полицейского самым лучшим вариантом в выборе спутника жизни является кровавая шлюха, которую осудили за убийство другого вампира? Дженсен, даже при всей твоей наглости, ты не можешь не понимать нелепости твоих притязаний! Дженсен хмуро молчал, а Падалеки-старший продолжил. – Я не могу винить тебя за то, что ты влип во все это, Дженсен, – нищета кого угодно доведет до ручки. Но это не значит, что ты можешь цепляться за моего сына и тащить его за собой вниз. Ты жаден Дженсен, не отрицай этого, поэтому я хочу предложить тебе то, что удовлетворит нас обоих. – А Джареда? Это удовлетворит Джареда? – Джаред погрустит немного и забудет о тебе, также как забывал обо всех своих найденышах, – легкомысленно отмахнулся Джеральд. – Довольно! – Дженсен не выдержал и вскочил с кресла, не обращая внимания на охрану, которая двинулась к нему. – Не знаю, по каким причинам вы считаете, что Джаред не способен принимать решения и жить собственной жизнью, но вы ошибаетесь. Я не хочу даже слушать ваши предложения... – Даже если я предложу тебе свободу, возможность уехать отсюда и начать жизнь с чистого листа? – поинтересовался Джеральд. – Только представь себе: новый город, новые люди, и никто не знает о твоем прошлом. Все тебя уважают и ходят в твой бар не только ради того, чтобы поглазеть на самую знаменитую кровавую шлюху, а для того, чтобы расслабиться после работы и поболтать с симпатичным хозяином. Дженсен на мгновение прикрыл глаза, а потом громко и четко произнес. – Пошел в жопу, ублюдок, – он уже достаточно нарушил законов и остаток жизни провести в страхе, что тебя найдут полицейские ищейки, Эклз не хотел. С лица Падалеки старшего медленно стекла притворная улыбка, а в глазах наконец-то проскользнула тень его настоящих чувств – ярость и презрение, что какой-то человечишка посмел вновь ему отказать. Дженсен даже не заметил, как вампир оказался совсем рядом с ним, а в следующую секунду распластался по полу, ободрав о ковер ладони и кашляя кровью. Левая половина лица тут же онемела и начала отекать, а по треснувшим губам и оцарапанной кольцами щеке текла кровь. В следующую секунду крепкая рука вздернула его вверх за шиворот, а вторая больно сжала подбородок, отклоняя голову в сторону и оставляя шею открытой и беззащитной. – Я слышал, что про тебя говорили вампиры – чистая кровь, красивый, ласковый мальчик, – прошелестел Джеральд Падалеки, скользнув рукой с ворота на плечо Дженсена и вывернув его так, что мужчина застонал сквозь зубы и прогнулся в талии, прижавшись ягодицами к бедрам вампира. – Но моему сыну ты не достанешься. Ты вообще никому не достанешься. С этими словами Джеральд впился зубами в шею Дженсена, именно туда, где бешено пульсировала жилка. Эклз закричал и начал биться и вырываться из смертельного захвата, однако из-за его отчаянных рывков рана на шее становилась только глубже и кровь текла все сильнее. – Нет, пожалуйста, не надо, – умолял Дженсен, однако в ответ вампир просто сильнее вгрызся в его шею, издавая чмокающие звуки. Перед глазами Эклза запрыгали черные мушки, а из глаз брызнули слезы – умирать так внезапно, так нелепо и бессмысленно не хотелось. Он делал что мог – пытался кричать, вывернуться из рук вампира, опрокинуться назад, но все равно не мог тягаться с силой Падалеки. И с каждым мгновением мужчина чувствовал, как холоднеют кончики пальцев, как тяжелее становятся руки, слабеют ноги и закрываются глаза. В этот момент в дверь распахнулась и их сосед и друг Джареда Чад заорал. – Эклз, Падалеки, какого хрена вы тут устроили?! От меня из-за вас сейчас такая цыпа сбежала! Мюррей был оборотнем и в отличие от вервольфов мог превращаться в волка по собственному желанию и не зависеть от лунных фаз. С Джаредом они дружили уже довольно давно, хотя, как правило, оборотни и вампиры не жаловали друг друга, друзья частенько зависали друг у друга, пили пиво и играли в приставку. К Дженсену Чад сначала отнесся весьма настороженно, потому что, как и полстраны, внимательно следил по новостям за развитием судебного процесса. Однако вскоре оборотень заявил, что «Эклз – нормальный парень», а после того, как Дженсен дал ему 30% скидку в своем баре, Мюррей заявил Джареду, что если он не женится на мужчине, то он сам введет его в свою стаю. Увидев вампиров и Дженсена всего в крови, Чад зарычал и бросился вперед, по дороге отшвырнув в стороны двух телохранителей. Уже в прыжке он обратился в волка, размером с годовалого теленка, и покатился по полу, сцепившись с вампиром, который только и мог, что визжать и размахивать руками, пока волк терзал его зубами и рвал когтями. Дженсен тем временем повалился на бок, не в силах даже зажать рану на шее. Вскоре визги вампира стихли, а за окнами слышалась сирена полицейских машин, которые наконец-то догадались вызвать соседи. К Эклзу подбежал Чад, сел рядом на колени и попытался остановить кровь, в панике приговаривая: – Эй, Джени, теперь все хорошо, я знатно подрал того вампирюгу, он ближайшие лет 50 будет отлеживаться. Черт возьми, старик, как тебя угораздило-то, а? Потерпи немного, наверняка Джаред уже несется сюда со всех ног... Под это беспокойное бормотание Дженсен погрузился в какое-то странное полузабытие. Он то выныривал на поверхность, то вновь погружался в черное небытие. Эклз помнил, как ему на лицо капали слезы Чада, как спустя какое-то время хлопнула входная дверь, и кто-то зарычал так, что по большому зеркалу в гостиной пошли трещины.