***
Завивка, укладка и ледяной компресс для лица занимает значительно больше времени, чем Паркер рассчитывала — во фракции уже развернулся праздник. Красного в декоре значительно больше, по сравнению с другими днями, столы ломятся от еды, а к бару не пройти — Кэсс и подумать не могла, что Бесстрашие в принципе имеет такую сторону: яркую, пышную и кричащую о своём превосходстве. Паркер стоит в проходе около двух минут и пытается подобрать челюсть с пола: красные и чёрные портьеры украшают стены зала, в воздухе на полотнах совершают невероятные трюки акробаты, с потолка непрерывным моросящим дождём опадают лепестки красных роз, а по залу расхаживают бесстрашные мужчины в смокингах и женщины с перьями в причёсках. Атмосфера полнится звоном бокалов с шампанским, шуршанием длинных и откровенно коротких подолов платьев, а каждый из присутствующих теперь кажется приглашённым ко двору — будь то командир отряда или работник столовой, который ещё утром выглядел потрёпано и недружелюбно. У Кэсс захватывает дыхание от торжественности и вычурности вечера: ей всегда казалось, что подобный масштаб размаха присущ Эрудиции, но никак не фракции воинов. Однако выглядит празднество просто великолепно, это она должна признать. Паркер качает головой и выдыхает — теперь она чертовски рада, что решила через «не хочу» последовать совету Мелиссы и надеть красное платье — в выбранном ею чёрном Паркер точно потерялась бы среди толпы. А смотря на окружающих, ей даже не стыдно за длину «чересчур» своей юбки. Как сказала Мэл: «Нет декольте — бери тем, что есть». И то, Паркер теперь кажется, что одета для вечера слишком скромно, ведь перед ней разворачивается настоящий бал. И на нём Кэсс чувствует себя скорее тыквой, чем принцессой. Но при всей своей браваде она всё же девчонка, и ей чертовски приятно надеть платье и туфельки. Это замечает и Мёрфи, выныривая из толпы прямо рядом с Кэсс. — Паркер… — он говорит чуть громче, чтобы слова не перебивала ненавязчивая, но всё же яркая праздничная музыка. — Неплохо выглядишь, — он окидывает её взглядом с ног до головы и неловко поджимает губы — расстались они утром не в хороших отношениях. — Это потому, что я красивая, — весело хмыкает Кэсс, радуясь, что появилась возможность поговорить с парнем. — Да ладно, Мёрф, я выгляжу шикарно, признай это, — она переводит разговор в пост-иронию и показательно крутится вокруг своей оси, наклоняя голову вбок, потому что хочет окончательно растопить лёд между ними. — Я никому не скажу, — понижает громкость голоса Паркер и многозначительно улыбается. — Ладно, — сдаётся Мёрфи и похохатывает. — Ты выглядишь шикарно, хоть это платье тебя и полнит, — широко улыбается парень, зная, как бесят Паркер замечания про вес, но она только с улыбкой качает головой. — Дурак, — со смешком выдыхает она и легко пихает парня в плечо, закатывая глаза, но потом вздыхает и говорит серьезно. — Слушай, то, что было утром… — она поджимает губы и поднимает взгляд на одногруппника, — мне совсем не понравилось. Ты, конечно, тот ещё персонаж, но я думала, мы всё решили тогда в столовой… Паркер глубоко вздыхает и устало смотрит на Мёрфи, кусая губу. Она никогда не любила полутона, а то, что было между ней и Мёрфи по-другому описать и нельзя… Не друзья, не любовники, не напарники — знакомые, которые придут на помощь в любой момент? Возможно… Мёрфи дёргает уголком губ в короткой улыбке и глубоко вздыхает: он не признается, но ему стыдно за то, что он поддался давлению лидера и выложил Эрику всё по поводу Паркер. Хотя, может это и к лучшему — сейчас же она стоит здесь живая, улыбающаяся, в красном платье… Ему сложно не думать о том, что выглядит девчонка действительно потрясающе: пышное короткое платье, голые худые ноги, широкая улыбка с красной помадой на губах, блондинистые локоны — Мёрфи никогда бы не подумал, что Паркер может быть… соблазнительной? Для него она всегда была «соседской девчонкой», мастерски находившей приключения на отсутствие своих вторых «девяносто», была сокурсницей, не такой бесящей, как остальные, с которой иногда можно было поговорить, была противником и тощим шилом в заднице за соседним столом, но никогда не была… женщиной. А сейчас Мёрфи её видит такой: нежной, несмотря на образ, интересной, сияющей. И это напрягает. — Да, это… — наконец прочищает горло парень, — сам не знаю, что это было, — пожимает плечами он и смотрит куда-то на носки своих туфель, а Паркер скептично цокает и складывает руки на груди. — А я знаю, — кивает она, — прости, что не сказала, что жива после того, как переполошила всех своей просьбой. Надо было предупредить, — спокойно проговаривает Кэсс и смотрит парню в глаза — их взгляды пересекаются, когда он удивленно вскидывает голову. — Ладно… — чуть изумлённо выдыхает Мёрфи: он не думал, что Паркер принесёт свои извинения: ждал игнорирования, скандала, но не этого. Хотя, чего удивляться: в тот раз после столовой она тоже первая подошла к нему. — Ладно, — коротко улыбается Паркер и тепло смотрит на парня: отношение у неё к нему, наверное, как к вредному старшему брату, которого у неё никогда не было. Хоть они и одного возраста, в силу детдомовского детства Мёрфи казался более потрёпанным жизнью, чем остальные зелёные неофиты. И Паркер чертовски рада, что они всё решили. Мёрфи оглядывает зал быстрым взглядом и поправляет галстук бабочку, пытаясь занять незначительными действиями паузу в разговоре. Атмосфера вокруг для Паркер также непривычна, как и видеть Мёрфи в смокинге с галстуком-бабочкой — тёмные круги от недосыпа под глазами выдают в нём неофита, но всё же парень выглядит намного представительнее, чем с похмелья. Паркер хочет спросить, тревожит ли его что-то, или же он от скуки надирается почти каждую ночь в компании урождённых бесстрашных, но ничего не говорит. Потому что доверие между ними ещё хрупкое, потому что они только всё решили с последней ситуацией. Паркер решает, что спросит потом. — Слышал, ты сегодня спарринговалась с ребятами из разведки, — решает нарушить становящееся неловким молчание Мёрфи и прячет руки в карманах брюк, смотря на девчонку в ожидании ответа. — Правду говорят, — фыркает и посмеивается Паркер, качая головой, — в Бесстрашии слухи распространяются со скоростью звука, — улыбается она, поправляя упавшие на лицо пряди. — Я была на стрельбище, а потом подменила не пришедшего спарринг-партнёра, только и всего, — посмеивается Кэсс и наклоняет голову в бок, с лёгкой иронией заглядывая в глаза парню. — Продвигаешься по карьерной лестнице? — подыгрывает он Паркер и наклоняет голову вбок, отзеркаливая её движение. — Стараюсь, — улыбается Кэсс, — не всё же мне по хуям за рейтинги скакать, — пожимает плечами она и заливается смехом, саркастично подмечая тему их самого первого разговора. Мёрфи смеётся тоже и качает головой: вот и стоит опять перед ним прежняя Паркер. Им на головы опадают лепестки красных роз, басы праздничной музыки прокатываются по полу и впитываются позвоночником, а лёд между ними тает. Паркер рада, что снова видит в Мёрфи не врага, а парень видит… сам не знает, что. — Эрик! — тишину разрезает озорной вопль в толпе и Мёрфи оборачивается на голос. — Иду! — кидает он через плечо и усмехается, видя вытянутое от удивления лицо Кэсс. — Чего? — посмеивается он. — Меня так зовут. Мёрфи — это фамилия, — улыбается парень и прячет руки в карманах, исподлобья наблюдая за смешной реакцией Паркер. — Серьёзно? Тебя зовут, как нашего лидера? — недоверчиво выгибает бровь Кэсс, а Мёрфи качает головой, бормоча: «Типа того». — Во дела, — присвистывает Паркер, — ты не обессудь, но для меня ты уже Мёрфи и никто больше, да и запутаться легко, — пускает она нервный смешок в кулак. — Знай, — переводит она всё в шутку и назидательно трясёт указательным пальцем в воздухе, — если я назову тебя Эриком, значит, пора бить тревогу, ведь мне промыли мозги, — улыбается она, а Мёрфи фыркает и качает головой. — Замётано, — улыбается парень и по-дружески, чуть неловко похлопывает Паркер по плечу, — повеселись и постарайся не сдохнуть в новых неприятностях, — весело цокает он и уходит в сторону звавших его приятелей. — Обязательно, — хмыкает Кэсс и через секунду опоминается, окликая парня. — Эй, Мёрфи, — зовёт она сокурсника и тот оборачивается через плечо. — Ты тоже шикарно выглядишь, — кивает она ему, и парень улыбается, через мгновение скрываясь в толпе. Паркер распрямляет плечи и глубоко вдыхает атмосферу роскоши, которой пропитан каждый дюйм воздуха в помещении. Так странно и до ужаса приятно окунуться в подобную сказку после изнуряющих тренировок, внештатных заданий и постоянного напряжения — из-за рейтинга, погонь, паранойи и переживаний по поводу честности наставника… Кэсс передёргивает плечами от пробежавшего по спине холодка и оглядывается в поисках сверлящего её взгляда: за эти несколько недель её инстинкты обострились настолько, что пристальный взгляд на себе Паркер способна почувствовать даже в гуще толпы. Мысли и переживания после рассказа Свеггера ещё не успели уложиться по полочкам, и Кэсс отодвинула их на задний план, решив разобраться с ними позже. Только всё это мгновенно всплывает в голове, когда Кэсс поднимает глаза вверх и сталкивается взглядом с лидером, стоящим на балконе второго этажа. Колени мгновенно подгибаются, а в животе что-то смачно ухает вниз: смотря на Эрика в чёрном смокинге, с таким же, как и всегда, пронзительным взглядом и чёткой линией подбородка, Кэсс понимает, что впервые видит в нём не лидера, наставника и пример для подражания, а… мужчину. В голове проносится череда фактов: командир, возглавивший спасательную операцию в чёрный четверг, чуткий предводитель, тренер и лидер — Кэсс забывает, как дышать, потому что человек на балконе, смотрящий ей прямо в душу, сейчас не вызывает уважения. Он вызывает желание. Паркер находит в себе силы кивнуть Эрику, потому что память очень некстати подкидывает моменты с вечера, когда она провожала мужчину до квартиры, как видела его без футболки и как касалась его испещрённой шрамами спины, как проснулась под кухонным столом, заботливо укрытая одеялом. И что это значит — Кэсс не представляет в принципе. Лидер кивает девчонке и жестом показывает, что ей нужно подойти к нему. Паркер сглатывает и откидывает пряди волос со лба, выпрямляя спину. Что это значит — она не представляет. Зато точно знает, что этой ночью что-то произойдёт.Будто в Стикс с головой нырнуть - обнимать меня по ночам
4 ноября 2019 г. в 14:58
— Ну, начать стоит с того, чтобы ты вытерла свои сопли и собралась, Паркер, — неожиданно жёстко хмыкает Свэггер и Кэсс осекается, тут же заливаясь краской стыда от того, что её поймали на такой инфантильности. — Ты солдат, и твоё состояние не должно зависеть от внешней информации, какой бы она не была, — Паркер насупливается и вздёргивает подбородок, отпивая из кружки горячего напитка. — И расслабься, — посмеивается мужчина, похлопывая Кэсс дружески по плечу, от чего Паркер совсем теряется, но старается не подавать виду. А потом начинает злиться и криво усмехается, вспоминая, что она уже давно не маленькая девочка и с ней произошло достаточно, чтобы уметь держать марку.
— А ты в итоге по делу что-то скажешь, товарищ командир? — дерзко усмехается Паркер и выразительно вздёргивает бровь, смотря на мужчину, на что тот одобрительно кивает.
— То-то же, — улыбается Свэггер и вгрызается в завёрнутый в салфетку сэндвич. — Мы вместе с Эриком проходили инициацию, — проглотив кусок, начинает говорить мужчина и при этом устремляет задумчивый взгляд за горизонт, видя перед глазами картинки из прошлого. — Признаться честно, поначалу будущий лидер совсем не внушал страха, — коротко улыбается Свэггер, — он не был щуплым ботаником-эрудитом, но и убедительностью особо не обладал. Но что-то в нём всё-таки было, — задумчиво кивает мужчина, — внутренний стержень или упёртость — не знаю, но факт был в том, что сломать его оказалось не так-то просто. Мы не были дружной командой в период инициации, знаешь ли, — со смешком выдыхает командир и с иронией во взгляде смотрит на Кэсс. — Все грызлись, как псы, борясь за место под солнцем — ваши предупреждения за драки ничто по сравнению с тем, что творилось у нас. Может в тот год что-то в воздухе распыляли, а может неофиты нашего года рождения просто были агрессивными, но трое из нас отправились на выход из фракции или на тот свет ещё до первого отсева, а пятеро — до второго, — спокойно проговаривает он, а у Паркер руки мурашками покрываются от холодности в тоне мужчины.
Всё же ты ненавидишь или соперничаешь со своими сокурсниками до того момента, пока это не касается реальной угрозы жизни. Ведь какими бы не были агрессивными неофиты, каждый из них — человек, не сталкивавшийся в своей жизни со смертью. Паркер до сих пор снятся пропитанные атмосферой липкого ужаса сны, в которых она видит падающее замертво после тихого щелчка затвора тело эрудита в Кенвуде. И горящие зелёным огнём самосуда глаза Вика.
К такому не привыкнуть. Это на тренировках кажется, что ты легко справишься с заданием, когда вместо манекена на полигоне перед тобой будет стоять живой человек — в реальности всё по-другому. И Паркер до сих пор не знает, сможет ли сама прервать чью-то жизнь. Поэтому заталкивает нервозность и мысли по этому поводу в дальний ящик в надежде на то, что это решится как-нибудь само собой. Глупо, но другого решения она пока не находит.
Поэтому так жутко слышать слова Свэггера о том, что ещё до первого отсева в их потоке погибло несколько человек. Это накладывает определённый отпечаток на личность, и Паркер кажется, что неспроста за столом с Эриком сидят его бывшие одногруппники, из которых все занимают посты от командира отряда и выше.
Свэггер качает головой и ностальгически улыбается.
— Особенно переходники не дружили с нами, урождёнными: мы чувствовали превосходство над сопляками и тыкали их носом в грязь при любой удобной возможности. Но Эрик себя в обиду не давал. Не в физическом плане — тут его как-то пятеро избили почти до полусмерти, когда он на захвате флага не дал никому взять лавры победы и отобрал их сам — хитро и жёстко, но в моральном плане он всегда был непоколебим, — Кэсс кажется, что тон командира пропитан уважением к лидеру ещё до того, как он таковым стал. — Он вставал и вставал, даже со сломанной рукой и расквашенной рожей — не хотел сдаваться или преклонить колено. И не сдал никого, когда старшие пришли разбираться. Тогда его начали уважать. Он закончил инициацию лучшим, — Свэггер одобрительно цокает, будто иначе и быть не могло, — потому что знал, что преимуществ у него нет — ни силы, ни выносливости. Зато Эрик был умным и за десять недель инициации между тренировками изучил то, что некоторые проходят за годы дополнительной подготовки. В этом ты чем-то похожа не него, — Свэггер ухмыляется, а Кэсс передёргивает от неожиданного обращения к ней и понимания, почему за столом командиров на неё смотрят со странными улыбками, когда она опаздывает на обед из-за обучения первой помощи или метания ножей.
Ей становится одновременно неуютно и приятно из-за того, что её сравнили с самим лидером во время его инициации. Подумать только — она не бесполезная маленькая соплячка! Паркер прячет улыбку — в груди расползается необоснованное чувство гордости.
— После выпуска, — Свэггер продолжает как ни в чём не бывало, хоть и видит, как начала светиться девчонка от его слов, — Эрик ушёл в отряд специального реагирования и через три года стал командиром. А ещё через год под его командование отдали всё подразделение. Он был прекрасным командиром — под его началом был самый низкий процент смертности даже среди отрядов, которые выезжали в горячие точки. К двадцати пяти годам Эрик стал одной из самых узнаваемых фигур во фракции — про некоторых лидеров меньше говорили, чем про него. Это же он возглавил операцию в чёрный четверг, — многозначительно тянет Свэггер, а Паркер от удивления и трепета осекается и промахивается рукой мимо бревна, когда хочет на него опереться, и чуть не ухается на землю, из-за чего тут же зло фыркает и качает головой.
Чёрный четверг навсегда останется в памяти жителей Чикаго. Шесть лет назад изгои-экстремисты устроили теракт в финансовом центре Искренности во время проходившего там меморандума. Погибло триста пятьдесят шесть человек и ещё четыреста были взяты в заложники: среди них было четверо лидеров Искренности и все члены совета Отречения. Ситуация была безвыходной и опасной — изгои под предводительством бывших бесстрашных были экипированы поясами со взрывчаткой и оружием, которое заранее спрятали в здании. Они требовали отмены закона о наследовании статуса «изгоя» и улучшений условий жизни для афракционеров, но все понимали, что ни лидеры Эрудиции, ни лидеры Бесстрашия не согласятся на подобные условия — в тот день все усвоили, что правительство Чикаго не идёт на переговоры.
Кэсс помнит тот день: она тогда не совсем понимала, что происходит, да и родители не хотели нагонять лишнего страха, но всё же Паркер отчетливо помнит ту атмосферу липкого ужаса, которой была пропитана вся фракция: они жили далеко от места событий, но всё же весь город тогда сковало оцепенение — это было похоже на начало новой войны, память о которой в подкорке жила у каждого жителя Чикаго.
День памяти погибшим до сих пор погружает город во всеобъемлющий траур.
Теракт продлился сутки и закончился также внезапно, как и начался: все ждали штурма, но всё просто прекратилось. Только после уже по новостям передавали, что отряд специального реагирования из Бесстрашия проник в захваченное здание под видом выживших на первых этажах членов Искренности и нейтрализовали террористов одного за другим с помощью подручных средств и оружия захватчиков. Имена членов боевого отряда не разглашались, но они стали народными героями. Теперь Паркер знает, кто руководил операцией.
— Именно, — подавленно усмехается Свэггер, — я помню тот день: Эрудиция настаивала на штурме и уничтожении экстремистов несмотря на то, что это было чревато смертями гражданских. Они не хотели утечки информации и того, чтобы люди узнали, что операцией захвата командовали бывшие бесстрашные, изгнанные из фракции часто по политическим причинам. Никто не хотел признавать, что они сами вырастили чудовище, которое теперь укусило их за зад. Помню, что Эрик получил разрешение на операцию всего одного лидера, хотя в таком случае обычно требуется разрешение всех пятерых — операция была рискованная и обречена на провал: только представь, отряду нужно было проникнуть в здание без оружия, чтобы потом голыми руками вывести из игры террористов, хотя те были оснащены всевозможным боевым оружием, которое тоже, кстати, было выкрадено из запасов Бесстрашия. Такие операции, знаешь, не проводятся без подготовки. Нужно быть грёбанным Господом-Богом, чтобы настолько быть уверенным в себе и в своих людях на выход в лобовую атаку, не имея при себе ничего, кроме камуфляжа в виде потрёпанного костюма с галстуком. Ведь даже самый подготовленный солдат может дать осечку или не справиться с задачей: пятнадцать наших против пятидесяти боевиков — никто не верил в их успех. Надёжнее было идти штурмом, чтобы никто не сбежал — ни изгои, ни гражданские. Судьба не идёт на сделки, Паркер, — качает головой мужчина и Кэсс понимающе поджимает губы. — Но Эрик, как выяснилось, тоже.
В голосе Свэггера Кэсс отчётливо слышит дребезжащую злость, обиду и восхищение — злость на судьбу за таких отморозков, обиду на руководство родной фракции и восхищение праведной бескомпромиссностью лидера.
— Он провёл операцию практически без потерь среди гражданских и не упустил ни одного боевика — они тихо, незаметно для заложников и боевиков в течение четырёх часов взяли здание под свой контроль и положили конец этому ужасу, в котором жили остальные жители города в течение суток. А дальше Эрику уже не смогли предъявить неповиновение лидерскому составу, — весело посмеивается мужчина той иронии, которая повисла над лидерами в тот момент, — он стал народным героем, пусть и анонимно для большинства. С тех пор его влияние стало просто огромным, а уважение росло с каждым днём. Но и наверху с ним начали осторожничать. Вернее, не так — его начали побаиваться. Ведь не так давно они пережили историю с Маршаллом, а тут нарисовался будущий лидер с подобным влиянием на людей. Хотя сделать с этим ничего не могли — из-за тёплого отношения к Эрику некоторых вышестоящих. Но несмотря на всё прочее, он отправился на дополнительную лидерскую инициацию почти сразу после теракта — некоторые не хотели, чтобы на нём заостряли внимание СМИ и другие информационные источники, чтобы Эрик не забрал всю славу себе, не поделившись с Эрудицией и фракцией Огня.
— Лидерская инициация? — Кэсс удивлённо вскидывает брови, смотря на мужчину с интересом, а Свэггер согласно кивает.
— Конечно, — хмыкает мужчина. — Ты что, думаешь, что в один прекрасный день солдата выдёргивают из его отряда и говорят, мол, всё, теперь ты один из пяти людей, управляющих фракцией? Нет, конечно, — посмеивается мужчина, видя по лицу Паркер, что она действительно так и думала. — Это сложная процедура: по боевым достижениям, опыту, социальному статусу и рекомендациям командующей верхушки нескольких кандидатов выбирают за год до будущих выборов и отправляют на дополнительную инициацию. Потому что человека, который станет лидером, должны знать: нельзя вытащить прекрасного командира из какой-то дыры или из секретного подразделения и сказать всей фракции: «Вы его не знаете, но поверьте, он клёвый парень! Верьте ему и идите за ним». Так не бывает. Кандидат на место лидера должен обладать определёнными качествами, опытом и социальными связями, чтобы знать, что лучше для людей. На инициации их готовят к будущему посту, в то время как во фракции идёт активное продвижение этих кандидатов — предвыборная компания, грубо говоря. На инициации кандидаты проходят определённые проверки, их готовят стать лидерами — всё-таки политика дело непростое, — хмыкает Свэггер и продолжает говорить, видя, что Паркер сидит с открытым от интереса ртом. — Здесь как раз и появляется твоя временная замена инструктора — небезызвестный Четыре.
Паркер сглатывает и во все глаза смотрит на Свэггера, боясь пропустить хоть слово.
— Он на тот момент был во фракции всего полтора года, а не семь, как Эрик, и был прекрасным солдатом, без вопросов. Но парень только-только получил место заместителя командира разведки и у него совершенно не было достаточного для такой должности опыта, и тем более он не был готов к тому, чтобы стать лидером. Все прекрасно понимали, что его продвигают люди сверху, оно и ясно было — сын лидера Отречения, главного члена совета всего города, стал бы прекрасной марионеткой в руках верхушки, да ещё и мог повлиять на мнение отца — все козыри были бы в руках тех, кто его назначил. Наряду с теми, кто был в кандидатах на пост лидера в тот год, Четыре смотрелся смешно: его знали по рекорду из четырёх страхов и влиятельному отцу, но на этом всё. Не сомневаюсь, что он хороший парень, но на тот момент у него просто не было опыта и времени проявить себя — он смотрелся как блатной, и это видели все.
Паркер часто моргает и не знает, что думать — слишком неожиданная информация.
— К концу девятимесячной инициации проходили показательные бои между кандидатами, на которые мог прийти посмотреть любой желающий — это была кульминация той предвыборной промывки мозгов, что происходила во фракции во время их отсутствия. Каждый мог увидеть кандидатов и понять, кто ему по душе. Но как мы знаем, ничего не бывает так просто, — качает головой Свэггер и интригующе смотрит на девчонку, пряча улыбку умиления от её горящих глаз. — Видимо тот, кто хотел поставить Итона на место своей личной марионетки, хотел этого очень сильно — их с Эриком поставили в пару. Ты бы слышала гул, который стоял в яме в тот момент, когда эти двое вышли на ринг — мне казалось, что стены развалятся. У Эрика даже предвыборной компании как таковой не было — его и так знал каждый пень во фракции. Но Эрик проиграл. Не в чистую, но всё же Четыре одержал победу на глазах у всех, это правда.
Свэггер грустно усмехается, а Паркер чувствует, как её сердце колотится где-то в глотке от волнения.
— Дело в том, что даже во время всей инициации Эрик не отказался от командования в своём подразделении и выезжал на задания с отрядами, как и всегда. И именно за день до финальных боёв инициации его отряд вызвали на рейд, который превратился в мясорубку — им дали неверные данные. Наш будущий лидер потерял двух бойцов тогда и вернулся во фракцию с раздробленной ключицей и шрапнелью в позвоночнике. Задание было секретным, и он не имел права говорить, что не может драться по причинам боевой травмы, а те, кто отдал приказ, не соизволили что-либо кому-то объяснить. Так что Эрик дрался в полуобморочном состоянии, накаченный сыворотками экстренного восстановления, и в заведомо проигранном бою. Тогда больно на него смотреть было, не то, что бить. Выиграл Четыре, и его покровители уже кипятком писали, когда было понятно, кто именно займет пост лидера. Но парнишка всех удивил и отказался от предложения. Знающие только тогда его и начали уважать, а те, чьи планы порушил младший Итон, были в ярости. Поскольку всем стало понятно, что следующий и безапелляционный кандидат на пост лидера — Эрик, и противопоставить его шансам на успех больше нечего, они отправили его в Прайд.
Кэсс беззвучно охает — у неё начинает вырисовываться картина происходящего.
— Видишь ли, — качает головой Свэггер, — выборы могут проходить только раз в год, поэтому некие «они» надеялись, что в Прайде, на якобы «повышении квалификации командиров» Эрик просто отбросит коньки, и им не придётся тягаться с ним. Конечно, была надежда на то, что из него можно сделать такую же марионетку, какую раньше хотели сделать из Итона, но они решили перестраховаться. Всем было известно, что из Прайда не возвращаются. По крайней мере целыми. Ты же слышала про их обычай с пальцами? — вопросительно выгибает бровь Свэггер и Кэсс часто кивает.
— Мурашки по коже только от воспоминаний об этом, — нервно посмеивается она и мужчина усмехается.
— Именно. Маршалл понимал, зачем к нему отправляют командиров, и был не против — некоторые там и оставались под его началом, а те, кто возвращался, редко могли занять прежнюю должность. Но всё-таки большинство не возвращалось в принципе. А Эрик вернулся. И не просто вернулся, а сделал этот год самым успешным и значимым в своей карьере: Эрик вернулся не просто со всеми десятью пальцами, уважением бесстрашных и колоссальным опытом в ведении политики и боевых действий в горячих точках, но и с уважением Прайда. У «них» не осталось шансов — после его возвращения через год не было даже других кандидатов. Его выбрали лидером единогласно. С этого момента с ним начали считаться не только бесстрашные, но и те, кто были выше — если раньше Эрик был просто солдатом и командиром, то теперь он стал настоящим предводителем, разбирающимся в политике и жизни — отправить Эрика в Прайд, в самое пекло, было их главной ошибкой. Там он превратился в настоящего лидера.
Кэсс тихо сглатывает и переводит стеклянный задумчивый взгляд на носки своих ботинок. Кажется иногда, что в жизни всё просто. Что все интриги, заговоры и смертельно опасные приключения существуют только на страницах книг, но никак не в реальности.
Но Паркер заторможено качает головой — пора бы уже привыкнуть. Ведь она сама за последние несколько недель не сильно скучала: свидетельство убийства, попытка убийства её самой, преследование, свидетельство опытов над людьми, поездка с Эриком в Прайд — всё это тоже не вписывается в понятие «норма». Но ей до сих пор сложно привыкнуть к тому, что в подобных историях она давно уже непосредственный участник, а не сторонний наблюдатель — ноющий порез на руке не даст соврать.
— Ну, что, стало легче? — у Свэггера плохо получается скрыть ироничную ухмылку на лице, когда он заглядывает Паркер в глаза, но Кэсс не обижается.
— Вообще нет, — нервно посмеивается девчонка, загружено потирая ладонями лицо. — В смысле, да, конечно, но после всего сказанного я чувствую, что на мне больше ответственности теперь… Не знаю, это глупо, да? — она с надеждой поднимает взгляд на командира и несмело улыбается — думать сейчас в принципе очень сложно. Паркер надеялась на свой вопрос услышать что-то вроде «да, это правда» или «нет, это неправда», но не нечто подобное. К Эрику она теперь испытывает ещё большее уважение, а вот Четыре… Не хочется думать, что её ненависть больше не будет графитово-чёрной. Не хочется думать, что он тоже просто… Человек.
— Нет, совсем нет, — добродушно усмехается Свэггер и по-отечески похлопывает Паркер по плечу. А Кэсс сидит в таком странном оторопении от слов командира, что даже, кажется, не против. — Это даже хорошо. Ведь в тот самый момент, когда ты подумаешь: «Ну всё, я действительно молодец!» — ты перестанешь развиваться. А остановка в Бесстрашии — это смерть.
— Это точно… — качает головой Паркер. Всё же, узнав получше командиров за своим обеденным столом и некоторых солдат из отряда Свэггера, у неё теперь язык не повернётся назвать кого-то из бесстрашных недалёкими. То, что они не выкрикивают первому встречному в лицо энциклопедические факты, ещё не говорит об отсутствии у них жизненной мудрости. — Только, — вдруг спохватывается Кэсс и почти подпрыгивает на месте, — не говори, пожалуйста, Эрику, что я о нём спрашивала, — неловко и чуть виновато смотрит она на мужчину исподлобья, но тот только с улыбкой качает головой.
— Не скажу, но это совсем не гарантия, — посмеивается Свэггер, — иногда даже мне кажется, что наш лидер мысли умеет читать.
— На этот счёт я тоже часто задумываюсь, — смеётся девчонка. — Кстати, можешь ответить на вопрос?.. — она пытливо смотрит на мужчину, чтобы уловить тот момент, когда в его глазах загорится «не зарывайся, птичка», но этого не происходит. — Сколько тебе лет?
Свэггер пускает в кулак смешок.
— Очень тонко, птичка, браво, — похохатывает мужчина, разминая шею. — Я же сам сказал, что мы с Лидером одного года рождения, — одобрительно качает головой он. — Мне двадцать девять.
— Ясно, — якобы незаинтересованно кивает Паркер.
— Ладно, — хлопает по коленям Свэггер и встаёт с места их импровизированного пикника, — нам пора. Ещё нужно успеть напиться в дрова.
— Действительно, такое дело не ждёт отлагательств, — улыбается Паркер и направляется за командиром. — И, Свэггер… — окликает она мужчину, — спасибо.
Командир только коротко улыбается и кивает, направляясь к автомобилям.
В штаб они возвращаются тем же способом — на подножке джипа и со счастливым попискиванием Паркер в ушах.
Возле гаража Кэсс спрыгивает на землю, пока Свэггер направляется к другим воротам, и уже у дверей оборачивается на голос мужчины.
— И Паркер… — мужчина смотрит на неё внимательно, от чего Кэсс неосознанно мобилизуется и вытягивается по стойке смирно, сосредоточенно слушая командира. — Ты правильно чувствуешь ответственность, — спокойно произносит Свэггер. — Сама же понимаешь, что не просто так сидишь с нами за столом, — тихо хмыкает он. — Помимо того, что ты приятный собеседник, Лидер не держит возле себя абы кого, — многозначительно смотрит он на девчонку, но Паркер только глубоко вздыхает и хмурится.
— И что это должно значить? — настороженно интересуется она, выгибая бровь, но Свэггер на это только ухмыляется уголком губ.
— А это уже тебе самой придётся выяснить. Никто не знает, что у него в голове, Паркер. Но места случайностям там точно нет, — уверенно проговаривает мужчина и хлопает ладонью по крыше машины, после чего джип срывается с места, оставляя Паркер задумчиво смотреть ему в след.
Кэсс счастлива и озадачена одновременно: потому что ответы на два своих вопроса она получила, но в то же время появились десятки других.
И кроме этой ночи ответы на них никто не даст.
Примечания:
Глава проверена бетой.