Золотой рассвет. Часть 3. Начало Эпохи

Гил-Галад, понимая, что жизнь его родича сейчас вне опасности, однако душевное состояние по-прежнему оставляет желать лучшего, попросил своего нового друга Денну побеседовать с ним по душам и объяснить, что с точки зрения жителей Ханатты Исилдур не совершил ничего страшного и тем более преступного. Тот с радостью согласился. — Ну, я, конечно, попробую, — пообещал эльфу Денна, — только не знаю, что получится. Нуменорцы в основной своей массе настолько упертые, что у меня просто слов нет. Не могу говорить за всех, но те, с кем я знаком, ведут себя именно так. Вечером того же дня Третий выполнил свое обещание и как бы невзначай завел с Исилдуром разговор про его отношения с Аллуа. — Я понимаю, что, возможно, не слишком хорошо такое говорить, но лично мне кажется, что обстоятельства вам отчасти на руку, — сделал осторожный вывод харадский принц. — Если уж вы с Аллуа сейчас оба свободны, то никто не мешает вам при наличии обоюдного желания взять и пожениться. По нашим, естественно, законам. — Денна, ты, насколько я знаю, королевского рода, — осторожно начал Исилдур. — И я не думаю, что твоя семья будет очень сильно рада такому положению дел. Может быть, простолюдинам и позволено по сто раз разводиться и жениться снова, но когда речь идет о высокородной женщине… Тот лишь махнул рукой, мысленно не переставая удивляться чужим странностям. Мучиться в несчастливом браке, по их мнению, получается, хорошо, а вот спокойно его расторгнуть и вступить в новый, чтобы все были счастливы — это нехорошо. Странноватая логика. — Не бери в голову. Это не против наших обычаев, и никто не станет на это обращать внимание. И еще мой тебе совет — я понимаю, что вы, возможно, расстались не слишком хорошо и раньше не всегда ладили, но все-таки напиши отцу письмо и скажи, что с тобой сейчас все в порядке. Как бы там ни было, а родители есть родители, и для них нет ничего дороже детей. * Аллуа провела в предоставленных ей покоях довольно долгое время, которое показалось ей попросту вечностью — и это даже несмотря на то, что она ни в чем не нуждалась. Время от времени к ней наведывался племянник Исилдура — поинтересоваться, что ей необходимо, и в очередной раз заверить эльфийку в том, что он сделает все для ее благополучия. Если бы не Иэрнэр, она бы с большим удовольствием разбила бы его двоюродному братцу всю морду или заехала бы ему чем-нибудь острым в глаз, и на то у нее были свои причины, однако новый король Гондора благоразумно убрал из ее покоев все опасные предметы, ссылаясь на то, что якобы она может что-нибудь с собой сделать — ведь всем известно, что многие поступали подобным образом, дабы скрыть от родных свое бесчестье! Менельдил Аллуа очень и очень не нравился — она подсознательно чувствовала в нем какую-то угрозу, хотя его отношение к ней можно было назвать вполне хорошим и предупредительным; как впоследствии выяснилось, предчувствие ее не обмануло. В один прекрасный день — как примерно подсчитала Эллерэ, это должен был быть уже самый конец ноября или даже декабрь — племянничек Исилдура заглянул к ней и, церемонно поклонившись, выдал, что за ней приехали ее близкие. — Госпожа Аллуа, я очень рад поздравить вас с тем, что вы наконец-то обретете свободу, — вкрадчивым тоном произнес нынешний самозваный король Гондора, хотя кто ему, недоумку, титул давал, — и вернетесь к себе домой. Она подумала, что за ней все-таки приехал Денна либо Сайирхатта, и, с одной стороны, обрадовалась, с другой — мысленно пожелала Менельдилу этим же вечером ненароком поскользнуться и сломать себе шею в собственной бане. Да, да, единственный, кто тут ограничивал мою свободу — это ты, недоумок, а уж по сравнению с тобой небезызвестная Зимрабет и то приличнее себя вела, хотя бы королевой себя во всеуслышанье не провозглашала, пока о смерти Фаразона нет никаких достоверных вестей, довольствовалась титулом правительницы. Пытаясь казаться воспитанным человеком, Менельдил проводил свою гостью за ворота, где ее ждала удобная крытая повозка. Небо потемнело, и с него посыпался липкий мокрый снег; Аллуа приветствовал какой-то незнакомый тип, облаченный в черные с серебром одежды, и с низким поклоном попросил ее сесть в повозку. Она согласилась, хотя в душе ее мелькнула первая тень сомнения — неизвестный не представился, но и она сама не стала ничего выяснять, мало ли у Денны и Саэтты может быть подручных, она же не может знать всех. — Скоро вы увидитесь с теми, кому вы дороги, — добавил Менельдил с учтивым поклоном и пожал ей руку на прощание. Аллуа, несмотря на то, что больше всего на свете ей хотелось воткнуть ему нож в глаз или обложить его самыми гнусными ругательствами на всех известных ей языках, вместо этого тоже поблагодарила его за заботу и гостеприимство, после чего они распрощались; в этот момент она даже не подозревала, насколько двусмысленно звучала его последняя фраза. Неладное она начала подозревать, когда поездка странным образом затянулась — несколько раз они оставались на ночлег в местах, мало похожих на северные области Ханатты. Наконец Аллуа решила все-таки постараться выяснить, кто ее сопровождает и куда они вообще едут. — Моя госпожа, вам совершенно не о чем волноваться, — уверенно и учтиво ответил тот, — а что до меня самого, то мое имя Феввэ, и, поверьте, я не причиню вам никакого вреда. Я уже пообещал, что отвезу вас к тем, кому вы дороги и кто о вас позаботится самым наилучшим образом. Взять чистую еду и воду ей было негде, оставалось лишь брать то, что предлагал ей ее сопровождающий, и вскоре она почувствовала странную сонливость — было похоже на то, что Феввэ ей что-то подсыпал, чтобы она не задавала лишних вопросов и уж тем более не попыталась сбежать. Очнулась от дурмана она лишь тогда, когда поняла, что ее вносят в какое-то незнакомое помещение; окончательно проснувшись, она увидела перед собой своих друзей детства. — Что, даже спасибо не скажешь за то, что мы тебя спасли? — почти что с обидой спросил Ахэир. Аллуа разозлилась. — За то, что ваш посланник подсыпал мне какую-то гадость? Жаль, что у меня нет топорика или кинжала, иначе он приполз бы к вам с переломанными костями и кишками наружу. — Я его предупредил, что иначе ты можешь создать много хлопот, а в твоем положении это очень опасно, — замялся Соото. Немного отойдя от первоначального удивления, она принялась внимательно рассматривать всех собравшихся и обстановку вокруг. Выглядел ее друг детства из рук вон плохо — лицо у него было такого цвета, словно его присыпали толченым мелом или сахарной пудрой. Он что, на улице годами не появляется? — Соото, что с тобой? — растерялась Аллуа. — Ты нездоров? — Переживания никого не красят, — уклончиво ответил эльф. — А чего ты так переживаешь? — Из-за тебя, если ты так и не поняла. Аллуа тяжело вздохнула. — Соото, я тебе сто раз говорила: я вполне в состоянии о себе позаботиться или попросить помощи, если мне она требуется. Переживать из-за меня не надо — со мной все хорошо. Тот лишь тяжело вздохнул. — Ладно, давай утром на свежую голову поговорим, — предложил он, — а сейчас Феввэ проводит тебя в твою комнату. Поспи немного, отдохни с дороги. Аллуа не стала возражать, однако спать ложиться не стала — ей совсем этого не хотелось, кроме того, в соседней комнате ей послышались какие-то голоса. Она постучала в стену в надежде, что неизвестный ей ответит; в следующее мгновение раздался ответный стук, и тут Аллуа заметила, что один из кирпичей явно плохо держится в стене — похоже, что раствор был в свое время некачественный. Очень осторожно раскачав кирпич, она вытащила его из стены, затаив дыхание — а вдруг обрушится? К счастью, этого не произошло, и она отделалась всего лишь обломанными ногтями. — Эй, кто там? — окликнула она неизвестного сквозь дыру в стене. — Есть кто живой? — Есть, — тотчас откликнулись из соседней комнаты. Аллуа едва не села мимо стула, узнав голос. — Ари? Что ты тут делаешь и как здесь оказался? Выслушав его подробный рассказ, она сначала растерялась, но потом все-таки довольно быстро собралась с мыслями. — Если тебя это интересует, — проговорила она, — то силой меня никто не брал. Твой отец был хорошим человеком, и то, что между нами произошло, было и будет одним из самых лучших моих воспоминаний. Что ты с таким недоверием на меня смотришь? Я произвожу впечатление хрупкой женщины? Впечатление обманчиво. Если бы он попробовал сделать что-то подобное, то для этого ему пришлось бы заручиться поддержкой парочки мордоворотов, которые попытались бы меня удержать, пока он бы осуществлял задуманное. Им это, возможно, и удалось бы, если бы они отличались могучим телосложением — или, вероятно, даже и нет. Я бы покалечила и их, и твоего родителя заодно, потому что отлично умею за себя постоять, если это необходимо. У Аратана был такой вид, словно вся его жизнь рухнула в одно мгновение. — Я могу тебе сказать, кто в этом виноват. Вернее — что, — оборвала его эльфийка. Аратан воззрился на нее с таким изумлением, словно она уверяла его в том, что умеет летать по небу без крыльев или ходить по воздуху. — И что же именно? — Ваши обычаи. Знаешь, в стране, где я жила долгие годы, — пояснила она, — расторжение брака по взаимному согласию сторон не считается чем-то необычным, это вполне заурядное дело. Начнем с того, что никто никогда и не сможет заставить людей пожениться, если они сами не выскажут такое намерение по доброй воле и взаимному согласию. Если же вдруг и случилось такое, что они поняли, что совершили ошибку и выбрали себе в жены или мужья не того человека, им с ним плохо и их семейная жизнь не ладится, то можно в любое мгновение пойти и развестись вне зависимости от того, простой ты землепашец или король, а потом вступить в новый брак. — Как-то это нехорошо, — смутился Аратан, которого сама эта тема вгоняла в краску. — А мне кажется, что нехорошо заставлять людей годами жить вместе, если они друг друга не любят и этого не хотят. — Он сказал, что дождется тебя, а потом нас убьет. Возможно, даже при тебе. Чтобы ты чувствовала себя отомщенной. Аллуа выразительно покрутила пальцем у виска и пододвинула к себе колченогий стул. — Он совсем, что ли? — Мальчики, не паникуем, — скомандовала она. — Выберемся. Вы меня слышите? Я вас не брошу и мы обязательно отсюда выберемся. Найдите что-нибудь острое. Сгодится даже обломок кирпича или кусок стекла. Если что, сейчас разобью тарелку… — Ты что, собралась с ними драться? — Аратан был удивлен и напуган. — Тебе когда рожать — завтра или послезавтра? — Здесь главное — умение, — пояснила она. — Если ты не умеешь пользоваться оружием, то в бою для тебя это будет не более чем бесполезный кусок металла. А если умеешь, так можно и столовым ножиком кого-то в гроб уложить, если воткнуть его кому-нибудь в нужное место, и осколком стекла. Или простую палку воткнуть врагу в глаз или в рот и прокрутить пару-тройку раз для надежности. Проблему удалось решить утром следующего дня: примерно незадолго до полудня за ней вернулся Феввэ и сказал, что его повелитель желает с ней говорить. — Соото? Ладно, идем. Аллуа всегда была не робкого десятка и к тому же весьма находчивой; когда они шли по коридору, ее взгляд ненароком упал на стоящую на столике тарелку с мочеными яблоками — в одном из яблок торчал нож. Отлично, это как раз то, что надо — и достаточно длинный, и, возможно, вполне острый! Воспользовавшись недостатком света, она аккуратно стянула его со столика, умудрившись при этом не звякнуть лезвием. — Доброе утро, как спалось? — приветствовал ее Гэленнар. — Спалось хорошо, спасибо. Только мне не очень понятно, зачем ты так поступаешь с Аратаном и Кирьоном. Они ни в чем не виноваты. — Ты как будто мне не рада. Я готов был положить всю жизнь ради того, чтобы спасти тебя, и я почти это сделал. Аллуа почувствовала неладное. — Я все-таки хочу понять, в чем дело. Соото прошелся по комнате взад-вперед, потом начал рассказывать Аллуа обо всем, что ему пришлось предпринять. Пять шагов от одной стены до другой, еще семь точно так же поперек… ну почему нельзя было сделать в Аст Алтар помещения побольше? Ведь это же явно неудобно. — Получается, это все была ваша выдумка? — разозлилась она. — Я сделал все это лишь для того, чтобы спасти тебя! — Вот объясни ты мне, — снисходительно поинтересовалась Аллуа, — какой был смысл устраивать всю эту гадость? Тот, казалось, не понял вопроса. — Я же с детства без ума от тебя, ты же знаешь! Аллуа пожала плечами. — А ты и так без него, при чем здесь я? Гэленнара охватили гнев и ярость. Он ожидал, что Аллуа будет ему благодарна, а так… зря, зря, все это было зря! — Ты это всерьез или говоришь все это просто ради того, чтобы меня позлить? Я никогда не думал, что ты способна на это по доброй воле, да и сейчас тебе не верю! Она снова неопределенно пожала плечами. — Твои трудности. Я никого ни в чем убеждать не собираюсь. — Ах, так?! Да я ни за что тебя не прощу! Ты растоптала все, что между нами было! — А что, что-то было? — Аллуа посмотрела на него с удивлением и недоумением. — Я думала, что мы с тобой просто очень хорошие приятели, можно даже сказать — близкие друзья еще с детства. Я что, разве с тобой к священному огню ходила? Не ходила, то-то и оно, ты мне не муж, я тебе не жена. Если бы я дала тебе брачную клятву, а потом ты застал бы меня в постели с Исилдуром, твое возмущение по поводу супружеской неверности было бы вполне обоснованным, а так я уже много лет как не замужем и посему могу спать хоть с мумаком, хоть с носорогом! Будучи свободной женщиной, я по доброй воле сошлась с каким-то человеком, на что имею полное право, а ты тут непонятно почему возмущаешься и еще претензии предъявляешь. Соото, поставь голову на место, ты уже здорово бредишь, и вообще немедленно отвези меня в Ханатту к моим родичам — тогда я прощу тебя за то, что ты натворил, и вообще буду считать, что ты просто заблуждался, — она особо выделила слово «я». — В противном случае я обращусь за помощью к Денне и Сайирхатте, и ты здорово огребешь. Жаль, что Ортхэннэр мертв, он всегда был не столь снисходителен, как мы, и не прощал ошибок. Прощать он меня собрался, надо же. И в чем это я виновата? В том, что, не будучи за тобой замужем, нашла себе кого-то для души и тела? Ах ты несчастный. Ну найди себе тоже кого-нибудь, если тебе так плохо и завидно! Женщин в мире полным-полно, и на мне свет клином не сошелся! Гэленнар, впрочем, не слушал ее, продолжая говорить о своем. — Ты пошла против чести, если утверждаешь, что по доброй воле сошлась с нашим заклятым врагом, к тому же убийцей Ортхэннэра, и еще решила родить от него ребенка! Хотя на самом деле мне кажется, что ты просто пытаешься скрыть правду о том, что этот нуменорский мерзавец над тобой надругался — и в этом я тебя понимаю, кому будет приятно говорить и вспоминать о подобном! Взгляд Аллуа стал ледяным и жестким. — А это тебя вообще не касается. Я что — плачу и прошу помощи? Нет! Кроме того, у меня есть близкий родич — Денна, который вполне в состоянии в случае надобности отплатить обидчику за мою поруганную честь, а о своем ребенке я тем паче могу позаботиться. Если бы я сочла нужным, я бы уехала с Денной в Ханатту еще в тот день, когда он ночью тайно за мной явился. Тоже мне, нашелся спаситель непрошеный — хотел как лучше, а получилось как всегда! — Так за тобой Денна приезжал? — только и смог вымолвить ошарашенный Эллеро. — Тогда почему ты с ним не уехала? Почему он не увез тебя с собой? — Потому что он, в отличие от тебя, способен интересоваться, чего хочу я! — выкрикнула эльфийка. — И вообще, какое тебе до всего этого дело? Еще раз повторяю: мы с тобой не женаты, и ты не член моей семьи, чтобы меня защищать, так что отстань от меня и отправь меня домой. Следующее произошло буквально за жалкие мгновения — никто не успел и опомниться, а подручные Соото однозначно не рассчитывали, что беременная женщина может в принципе прятать в складках платья нож, не говоря уже о том, чтобы пустить его в ход. Быстрый выпад — и Ахэир, не успев даже вскрикнуть, рухнул наземь с глубокой дырой в животе, а Наделенный Силой сполз по стене, зажимая рукой шею, из которой фонтаном хлестала кровь. — Это вам за Исилдура, придурки. Еще желающие есть? Прибью быстро и почти безболезненно, занимайте очередь. Соото стоял, нелепо вытянув руки по швам, и растерянно таращился в пространство; Аллуа приставила ему к горлу окровавленный нож. — Прекрати… пожалуйста… — взмолился эльф, понимая, что Аллуа настроена более чем решительно и вполне может даже и его не пощадить. Она слегка покосилась на Аратана и Кирьона. — Можно, я его убью? — Аллуа, прости, но это не женская работа, — донесся от входа чей-то хрипловатый голос. — Всем привет. Да, это именно я, а не призрак. Эльфийка нахмурилась, но нож от шеи Соото убирать не спешила. — Ортхэннэр?! Тот буквально за несколько секунд подошел почти вплотную, глаза его пылали алым пламенем, словно лава в жерле Ородруина. — Получай! — он со всей силы с размаху ударил эльфа кулаком в лицо. В следующее мгновение раздался противный хруст ломающихся костей, и Соото, не удержавшись на ногах, повалился на пол; юноши увидели, что он безуспешно пытается подняться, изо рта и носа у Эллеро ручьем хлестала кровь. — Я его не убил, но сломал ему обе челюсти, — пояснил майа. — Впоследствии, может, и очухается, но этого ему надолго хватит. Впредь будет думать, прежде чем лезть с непрошеной помощью, которая на деле и не помощь вовсе, а вред сплошной. Это я ему еще не слишком сильно врезал — если бы я действительно постарался, у него от моего удара башка бы на спину повисла. Труп Феввэ сидел возле стены с раскроенной шеей, нелепо раскинув багрово-алые, будто вымазанные краской для оград, руки в стороны; тут же неподалеку в огромной луже крови лежал мертвый Ахэир. — Я тебе говорила, что главное — не само наличие оружия, а умение им пользоваться, — Аллуа с торжествующей улыбкой посмотрела на Аратана. Саурон перевернул лежащее навзничь тело Ахэира носком сапога. — Ха, тут без вариантов, — произнес он с довольной улыбкой. — Судя по расположению раневого отверстия, ты ему брюшную аорту перерубила. Мгновенная смерть. Так ему и надо… хотя я, впрочем, не отказался бы немного поиздеваться над уродом, чтоб впредь других не калечил. Стараниями этого скудоумного ушастика вышло много всякого нехорошего, так что он огреб свое по заслугам. Аллуа наконец-таки опустила окровавленный нож. — Ортхэннэр, — произнесла она почти растерянно. — Я думала, что ты мертв. — Никогда так не думай. Еще не родился тот, кто смог бы меня убить. Я думаю, что и не родится. Она повернулась к своему старому другу. — Не знаю, как ты в очередной раз умудрился выпутаться из практически безнадежной ситуации, но это сейчас и не столь важно, потому что я очень рада тебя видеть! Она бросила нож на пол рядом с потерявшим сознание Соот-Сэйором, сделала шаг в сторону Саурона и крепко его обняла на глазах у изумленных сыновей Исилдура. Майа тоже выглядел довольным. — Я тоже очень рад тебя видеть. Хорошо, что с тобой все благополучно. — Меня, я думаю, тоже? — из темноты к ней вышел Денна. Эллерэ была вне себя от восторга. — Ребята, вы самые лучшие! Саурон криво усмехнулся. — А я и не сомневался. Если саму Аллуа такая встреча очень обрадовала, то Аратан и Кирьон одновременно решили, что настал их последний час — они-то точно не ждали от нового гостя ничего хорошего. Ну ладно, им обоим давно пора в мир иной — они давно должны были там оказаться вместе с отцом и Элендуром, странно, что вообще тут задержались. — Все живы-здоровы, никто не пострадал? А раз так, давайте убираться отсюда, — они внезапно услышали очень хорошо знакомый им голос. Аратан едва нашел в себе силы открыть рот. — Aran meletyalda? — К счастью, ты прав, — ответил Гил-Галад. — Хотел Элронд меня убить, да не вышло. Саурон хихикнул. — Куда ему, идиоту. * Два следующих дня Келебриан провела в тоске и слезах: она уже многократно успела пожалеть о том, что согласилась вступить в брак, более того — еще только об этом и мечтала, ночами не спала! Какой же она была дурой! В силу отсутствия хотя бы элементарных знаний в области анатомии и физиологии живых существ она никак не могла понять, кто виноват в том, что у нее не ладится супружеская жизнь, а в силу строгого воспитания — не могла пойти к кому-нибудь из женатых и замужних друзей и посоветоваться с ними по поводу происходящего, и спросить, что ей теперь делать. Делать, конечно, нужно было только одно — немедленно бежать от мужа-импотента, который к тому же любит вино куда больше, чем свою красавицу-жену, наплевав на все обычаи и традиции, но по понятным причинам решиться на подобное Келебриан было еще сложнее, чем отважиться прыгнуть в жерло Ородруина. Первый тревожный звоночек прозвенел в конце недели, когда Элронд, в очередной раз вылакав бутылку красного гондорского, закатил своей молодой жене безобразную сцену ревности — спьяну ему померещилось, что Келебриан вовсю флиртует с его верным прихлебателем Линдиром. — Что у вас с ним? — потребовал ответа владыка Имладриса. — Да что у нас может быть? — возмутилась напуганная женщина. — Я замужем за тобой, что тебе вообще такое в голову пришло? — Ты очень странно на него смотришь, — Элронд сжал кулак. — Попробуй мне только! Смотри у меня! Я все отлично вижу! Келебриан стыдливо потупилась. — Что ты вообще несешь? Ты же знаешь, что это невозможно! Ее муж нахмурился. — Ага, много я видал невозможного — всю жизнь думал, что невозможно, ан нет, ой как возможно оказалось! Молодая женщина расплакалась от горькой обиды и, закрыв лицо руками, убежала в свои покои, одновременно с тем думая, что ее родители были правы и плохого не советовали. Однако теперь она уже не могла ничего изменить.