Серая мышка Скамандер

Она вынырнула из теплой воды, вдыхая во всю грудь раскаленный воздух. — Джона! — раздался ее хриплый крик. — Джона! Встав на ноги, она увидела его, неподвижного, плывущего по реке, лицом вверх. И у нее остановилось сердце, ведь промелькнула мысль, что ее младший братик, который не шевелился, мог угодить во взрыв и… — Джона… — Альфис открыла глаза, шевеля рукой по кровати, но под боком была пустота и холод. Сон сняло, как рукой. — Джона! Приподнявшись, девушка быстро огляделась. Брата в комнате не было. За окном едва просветлело, их общая тесная комнатка в лондонской квартире замерла в тусклом свете, как и весь пасмурный город за окном. Еще сонно кряхтя, девушка поднялась, свесив ноги с края своей старой кровати, которая была ей уже мала. И все равно, беспокоить папу или маму из-за такого пустяка не хотелось. Альфис все равно нравилось спать, согнувшись, прижав к себе брата. Вот только он умудрялся как-то вылезти из ее объятий. Ее старые детские вещи были не тронуты: коллекция камней стояла на полке, там же были неаккуратно сложены пыльные книжки. Даже сундук со старыми игрушками был не тронут. Только шкаф со старой одеждой был приоткрыт, а с одной полки на другую свисал какой-то старый свитер. Протерев глаза, Альфис поднялась, полная решимости найти брата, так как уснуть без него все равно не получилось бы. Выглянув из комнаты, девушка прислушалась, что творилось в других комнатах. Тесный темный коридорчик был пуст, в соседних комнатах было тихо, только на кухне за двумя дверьми отсюда что-то тихо стучало, чайные чашки едва сталкивались друг с другом. — Мам? — Альфис заглянула туда. Порпентина, неаккуратно причесанная и тоже заспанная, разливала по чашкам чай. — Он только минут пять назад убежал туда, вслед за папой, — с сонной улыбкой сказала она. — Разбудил тебя? — Ммм, нет, — уклончиво хмыкнула девушка. — А тебя разбудил папа? Мама кивнула с ласковой улыбкой, но… она все равно выглядела немного грустной. «Кошмары», — поняла Альфис. — «Как и у меня». Папе и ей снились одинаково страшные воспоминания, из-за которых они до сих пор чувствовали стыд и вину. Вот только папа искал забытье в подвале дома, и в этом ему компанию составлял уже младший ребенок, а не старший. А они с мамой пили чай. Но не в этот раз. В этот раз сон был реалистичным, а тоска по папиному лицу с утра — сильнее. Альфис почистила зубы зубным порошком без запаха, умылась без мыла, проверила, что ее одежда ничем примечательным не пахнет, а затем сказала уже бодрее: — Я пойду к ним… — Подожди… — мама заботливо посмотрела на ее рукава, а потом вздохнула горестнее. — Оставь палочку мне. Виновато опустив глаза, девушка достала свое орудие из чуть намоченного рукава и, поколебавшись всего долю секунды, отдала маме. Они не говорили подолгу вслух о том, что теперь у Альфис настоящая паранойя, но, видимо, скорый разговор был неизбежен. Она не могла преодолеть себя и перестать всего бояться. Пошел всего третий день спустя их спешной эвакуации в Лондон, воспоминания были свежи. Папа сказал, что страшиться не стоит, что это скоро исчезнет. Просто прошло слишком мало времени. А пока что девушка чувствовала дрожь в руках и иногда дергалась, изредка испытывая порыв схватиться за орудие. Она спала с палочкой под подушкой, а если не могла уснуть, тогда сжимала древко в ладони. Если родители не замечали или забывали замечать, прятала палочку в рукав, за пояс, под кофту. Но, если подумать, Альфис чувствовала себя глупо: боялась остаться без возможности колдовать, а, когда держала палочку, боялась случайно применить магию, ведь ее могли выпереть из школы за это. Паранойю не смягчало даже то, что бояться теперь было нечего — Пинкстоун была поймана. Мракоборцы полностью прекратили беспорядки всего за час после начала. Большинство сообщников было поймано тоже и практически все они были полукровками или маглорожденными, с точностью до наоборот противореча словам Дивона Морригана. Надзор еще не отменили, но он был хрупким и недолговечным, теперь надобность в нем отпала, а еще была доказана его бесполезность. При мысли об этом Альфис улыбалась, но потом вспоминала, что поводов для радости все равно немного. Их сборная проиграла в полуфинале, потому что их нервы были подорваны, а большинство их болельщиков в лагерь не вернулись, целая трибуна практически пустовала. Еще журналисты бродили за ними по пятам, ведь практически вся работа мракоборцев во время операции была засекречена. Слава Мерлину, что никто не узнал о том, что случилось с Джоной. Альфис рассказала об этом родителям со слезами на глазах и со стыдом, выжигающим всю душу. Родители хранили это меж собой, оба винили себя, особенно папа, но… Мерлин, хорошо, что в Министерстве не было известно, иначе проблем у их семьи стало бы больше в два раза. Спускаясь в папин подвал с десятком лестничным пролетов, которых было, наверное, не меньше, чем в Хогвартсе, девушка огляделась, протирая глаза. Мимо нее промчался маленький авгурей, тут же усевшись на окно с поддельным видом за ним. Его темные и грустные глаза с любопытством следили за ней. Улыбнувшись птице, Альфис пошла мимо. Где-то вдали послышался лепет и стук больших крыльев. Думая о том, что брат опять пропадает в загоне с гиппогрифами Джекилом и Хайдом, девушка прибавила шагу, улыбнувшись шире. Джона оправился так быстро, что удивил всю свою семью. Уже на следующее утро после случившегося, его температура была в норме, а он, открыв глаза, сначала не мог вымолвить ни слова, прижимаясь к родителям, а потом только заговорил с мамой.

— Я хотел защитить Альфи от плохих людей… — шепнул мальчик тихо. — И больше я ничего не помню.

Затем он извинился перед Альфис за то, что нарушил данную ей клятву. Но, конечно, она ему сказала, что он не должен извиняться, потому что нет его вины в том, что случилось. И с тех пор, с того самого дня, как приехали в Лондон, они спали вместе, всегда в обнимку, под одним покрывалом. Было слишком тепло, но девушка отказывалась открыть форточку, оправдываясь тем, что их продует. Не хотелось в очередной раз заводить разговор о своей паранойе. Стайка огненных мотыльков пролетела мимо, скрывшись за одной из колон около импровизированного водоема. Глядя на их красные крылья с искрящейся пыльцой, девушка продолжала думать о своем, приближаясь к источнику детского голоса. Хотелось бы вернуться в Дорсет поскорее. Она с Джоной могла бы отправиться туда хоть сейчас, но оставаться без родителей теперь было то ли страшно, то ли тоскливо. Как только Альфис вспоминала то чувство во время побега сквозь огонь — безумно сильное желание увидеть маму и папу — ей хотелось тут же схватить их обоих за руку, просто чтобы вспомнить, что они здесь, и успокоиться. Еще два дня, и они отправятся домой все вместе. Сразу после слушания по делу Пинкстоун. Вернее, просто оглашения приговора, а не слушания, но все же. Альфис не позвала брата или отца вслух, потому что с самого детства ее учили вести себя в чемодане сдержанно. Это не чемодан, а подвал, так что тут, вероятно, правила еще строже. Конечно, ей не пять, она уже не кричала от восторга, не бегала вместе с Китчем за топеройкой, но по привычке соблюдала тишину и двигалась не спеша. Кстати, Китч, как всегда, нашел ее сам — прибежал на запах, бегая вокруг нее с невероятно довольной мордой. Его практически всегда кормили первым. — Счастливчик, — потрепав шишугу за ухом, девушка завернула за угол. — Побудь тут. Сидеть, Китч. Умница. Оставив пса снаружи, Альфис заглянула внутрь, оглядывая помещение внутри помещения. Здесь было почти настоящее воздушное пространство с почти настоящими пасмурными облаками, которые словно отражали погоду снаружи. По траве, устилающей землю под ногами, ходил первый гиппогриф — с оперением, отливающим медью. Поклонившись ему и получив поклон в ответ, девушка прошла дальше, отыскивая сразу второго зверя из этой пары. Джона скормил ему, кажется, уже второй кусок мяса. — А ты завтракал, молодой человек? — спросила Альф, ухмыльнувшись. Мальчик обернулся, густо покраснев, а потом виновато опустил взгляд, так и не ответив. — Доброе утро, — сказала ему сестра, заговорив снова. — Мама почти приготовила завтрак. Пора идти. — Сейчас прррибегу, — откликнулся Джона, гладя гиппогрифа по клюву и переносице. Ему всегда было трудно расставаться с животными хоть ненадолго. — Ты сможешь вернуться к нему попозже, — пообещала девушка. — Мама ждет тебя и папу. А где папа? — Папа с лукотрррусами. — Я буду тебе благодарна, жмырик, если ты поднимешься наверх вместе с Китчем и выпьешь чай, который заварила мама. Иначе она уснет за столом и наш завтрак сгорит! Пуф! — Альфис сделала широкий жест, показывающий то, как может испариться еда, на что младший брат тихо хихикнул. — Давай, малыш. Постоянно оборачиваясь на гиппогрифов, Джона вышел из загона и, гладя пса, ушел с ним наверх. Пока дверь за ними не закрылась, Альфис не продолжила путь. Если бы она упустила мальчика из виду слишком рано, он вполне мог вернуться обратно или надолго застрять где-то по дороге наверх. Дальше девушка пошла туда, где светлее всего — в освещенное помещение с целым садом волшебных деревьев. Здесь были молодые осинки и ели, рядом с ними росли дикие яблони и груши. Позади, в самом углу, были культурные деревья и кустарники. Папа был там. Он что-то ворчал про себя, пытаясь пошевелить тележку с удобрением, колесо которой запуталось в траве и просело в землю. Над его головой, в ветках яблони, кто-то шевелился и попискивал, с любопытством глядя на неловкого магозоолога. Альфис не нужно было приглядываться, чтобы понять, кто это. Папины маленькие лукотрусы. Они даже его побаивались, правда совсем чуть-чуть. Вот его детей они очень старательно избегали. Если бы она не подошла так тихо, поглядывая из-за дерева, то эти существа наверняка затаились бы. Их и сейчас трудно было разглядеть. — Пап, — мягко позвала девушка. Ожидаемо лукотрусы попрятались: некоторые замерли, сливаясь с ветками и листвой, иные с невероятной скоростью побежали вверх по коре, скрываясь в дупле соседнего дерева. Ньют оглянулся через плечо, затем тут же опустив взгляд. — Мама зовет на завтрак? — спросил он, предугадывая ее слова. — Что ж, тогда пойдем. Нужно еще забрать Джону, он с Джекилом и Хайдом… — Он уже наверху, — Альфис сложила руки на груди, тоже стесняясь взглянуть на папу. Такое их общение — немного холодное, всегда без прямых взглядов, произносимое тихим стыдливым тоном — очень угнетало. Папа чувствовал вину, поэтому всегда не смотрел на нее, а она была виновата перед ним не меньше. Он потерял их в самый опасный момент, а она в ответ не смогла защитить брата. Испугалась там, на поле, как маленькая девочка. Она не могла трусить, не могла позволить причинить вред ее близким, особенно ее младшему брату, которого берегла больше, чем самые драгоценные сокровища. И, все же, струсила, запаниковала. Чуть не погубила их всех… Альфис подошла к другой стороне тележки, толкая ее, чтобы помочь отцу. Вдвоем в зверинце справиться проще, он сам так говорил, а потому молча принял ее помощь, хотя сейчас наверняка хотел отказаться. — Давай, я… — Ньютон подошел к ней, не зная, как встать рядом с дочерью. — Вдвоем мы ее приподнимем и пихнем вперед. — Поняла, — вздохнув, девушка закатала рукава. Они, наклонившись, взялись руками за поддон и осторожно потянули вверх. Получилось приподнять лишь немного, но и этого было достаточно. Отец и дочь подтолкнули тележку, она прокатилась совсем немного, но опустили они ее уже на более твердую почву. А вот трава в колесе еще осталась, мешая ехать дальше. Что-то нужно было обрезать, что-то вытащить из колеса и крепежей. — Я обрежу, — сказала Альфис, поднявшись и оглядываясь. Здесь, в садике, острых инструментов не было. Они лежали в столе отца, в одном пролете от этого помещения. — Садовые ножницы в столе? — Я обрежу сам, позже, — отец все еще не смотрел ей в глаза, но говорил уже тверже. — Пойдем… мама нас ждет. — Пап, — девушка посмотрела ему прямо в лицо, устав от такого разговора. — Ты… ты же знаешь, что… Она запнулась, не зная, как правильнее подступиться. Они были наедине и могли поговорить свободно, но подходящих слов, как назло, не находилось. Множество разных фраз, которыми она думала и которые хотела сказать, не подходили для папы. Он, как истинный пуффендуец, был упорен, так что мог достаточно хорошо убедить самого себя в своей вине. И заставить его думать иначе казалось трудной задачей. Отец как раз взглянул на нее, теперь уже не отрывая глаз дольше, чем пара секунд. И он стыдился еще больше, чем обычно. — Я просто хотела сказать, что… — Альфис поджала губы. — Я знаю, что ты… Знаю, что ты винишь себя. Не без оснований, конечно, но, ты же знаешь, что там… Ну, по большей части, вины твоей не было… — О, Альфи… — папа снова опустил взгляд. — Нет, подожди, я знаю! — перебила она. — Прости, но дослушай меня. Пожалуйста… Так вот… Ты не виноват, что нас потерял. Просто в тот момент толпа была… — Сумасшедшей, — подсказал отец. — Да, — кивнула девушка. — И, если бы ты после этого сдался, тогда ты был бы виноват, но ты же искал нас. — Я плохо искал, — выдохнул он скорбно. — Мог бы лучше. Вы же ушли недалеко. Мог бы догадаться. Да я мог бы взять с собой хотя бы топеройку или мы могли бы взять Китча, тогда я нашел бы вас точно… — Пап, ты не знал, — Альфис шагнула чуть ближе, желая коснуться отца, лишь бы убрать с его лица этот скорбный вид. Он по-настоящему скорбел, он сожалел так сильно, что это вызывало у его дочери слезы жалости. Положив руки ему на плечи, она продолжила: — Никто из нас не знал. — Какой отец потеряет своих детей в такой момент? — спросил он. — Самый худший на свете. — Нет, неправда! — возмутилась девушка. — Ты нас не терял! Это мы потерялись! Мы задержались с тем мужчиной, а потом решили бежать окольными путями, по чужим полям… — снова вспоминать всю историю не хотелось, так что со вздохом девушка перешла дальше. — Пап, ты нас искал. И мы искали вас с мамой. И ведь мы нашлись… — Если бы не Джона… — Мы нашлись, — твердо повторила она. — И, если бы ты нам не сказал, как поступить, если мы вдруг разделимся, мы бы были под угрозой уже тогда, когда отделились от тебя. Ты нам сказал, что делать. Ты хороший отец уже поэтому. Мама тебя никогда не винила, я уверена… — Она практически прокляла меня, когда узнала, что вы потерялись. Мы оба сошли с ума от горя, — выдохнул Ньют. — Я должен был беречь вас. Это все, что от меня требовалось. — Но мама больше не винит. Она сама сказала мне… — Альфис обняла отца, чувствуя, что на ее глаза наворачиваются слезы. — И я тебя не виню, и Джона тоже. Вы с мамой нашли нас, мы в целости, рядом с вами. Пожалуйста, не отстраняйся от меня никогда. И тогда мы точно не потеряемся. Папа улыбнулся ей, она почувствовала изменения в его настрое. — Я так хотела тебя найти тогда… Пожалуйста, не заставляй меня испытывать то же самое! Он обнял ее нежно, прижимая к своей теплой груди. Его рыжие волосы с сединой мягко щекотали ей щеку. Альфис так страдала без объятий отца. Они ведь ни разу не говорили о том, что случилось и что она испытывала тогда, и, уж тем более, из-за всех этих самобичеваний и стыда даже не улыбались друг другу, не смотрели друг на друга. И теперь, когда папа был так близко, когда он крепко держал ее в руках, Альф чуть не расплакалась, как маленькая девочка. Ей было так плохо без него… — Пожалуйста, не отстраняйся от меня из-за того, что чувствуешь вину, — повторила она. — Я-то не виню тебя. Мне так тебя не хватает… — Я не буду, Альфи. Больше не буду, правда, — пообещал Ньют. — Клянусь всеми своими зверьми. Девушка облегченно вздохнула, закрыв глаза. Она не желала отпускать отца, цепляясь за его рубашку, но они тут уже были очень долго. Наверху ждала мама, наверняка тревожась, а еще Джона, от которого Альфис все еще не хотела отходить ни на шаг. — Пойдем, — выдохнула она. — Чай сейчас остынет. — Точно, — робко ответил папа. Они ушли вместе, приобнимая друг друга, потому что разлучаться теперь не хотелось. Альфис была счастлива увидеть, как мама обрадовалась при виде них, входящих на кухню в обнимку и нежно говорящих друг с другом. Это был их первый завтрак за три дня, во время которого они все улыбались каждую минуту и говорили друг с другом без всякой неловкости, как и было раньше. После обеда пришло новое письмо от Дианы, в то же самое время, что и два предыдущих письма. Они писали друг другу каждый день, раз уж не имели возможности увидеться после того случая. Шадисы успешно эвакуировались с поля вместе с Антиопой, они даже не застали всего того хаоса, но потом были о нем отлично наслышаны. Письмо от подруги, пришедшее уже на следующий день после случившегося, было для Альфис отдушиной посреди всего мрака с семейными проблемами, собственной моральной травмой и потока информации о планах Пинкстоун, которым все же не удалось сбыться. Конечно, все описать в письме было невозможно. Надзор еще действовал, их послания могли проверяться, да и самые беспринципные волшебники в поисках ответов могли перехватить сову. Девушка описала подруге все несколько смазанно, пообещала еще больше рассказать при встрече, а пока что они обменивались незначительными новостями или самой важной информацией в двух словах. Сейчас и фраза «мы в порядке» могла принести огромное облегчение при прочтении, они обе уже хорошо это поняли. «С нами все нормально» — писала Диана. — «А вы там как? Ты узнала, сколько дней вы еще будете в Лондоне? Навряд ли, конечно, до августа, но мы могли бы потом вместе прогуляться в Косом Переулке. Сама понимаешь, в Дорсет мы сейчас не прибудем. Порталы теперь даже видеть не хочется. Да и вы теперь в Уэльс не сможете приехать погостить. Но ты, если что, из-за моего Дня рождения не переживай. Я буду очень рада даже просто получить от тебя письмо, не говоря уже о подарке. Говарда еще не видела? Пришли мне, пожалуйста, его лондонский адрес. Мне очень неудобно узнавать о нем все от тебя. Надо бы и его самого расспросить. Как там Джона? Как там твои родители? Что с твоей маленькой проблемой? Тебе не становится лучше?» «Все у нас очень даже хорошо», — ответила Альфис в этот раз. У нее уже начали высыхать чернила, так что она постоянно добавляла в них по капельке воды, из-за этого на написание ответа ушло больше времени. — «Я узнала, сколько нам осталось пробыть в Лондоне — еще четыре дня. Жаль, что мы не сможем увидеться в Дорсете. Но я обязательно буду на твоем Дне Рождения, не сомневайся!» — написав адрес кузена, девушка продолжила. — «Между прочим, он сейчас занятой человек. Дядя Тесей им очень гордится, вообще-то. Купил ему новую палочку (я ведь писала, что его старую палочку нашли сломанной?), а теперь они вместе ходят в Министерство, Гов старается привыкать к Отделу Правопорядка, а еще общается понемногу со своими будущими преподавателями. Но он тоже будет на твоем Дне Рождения, это точно. Джона уже совсем в порядке, пропадает известно где. Папа и мама тоже в порядке. Я стараюсь справляться без них, когда они работают, но, ты же понимаешь, что выходит плохо. Когда мы остаемся одни, я занимаю себя чем-то, занимаюсь с Джоной, но каждый час идет, как два. Мне все чаще кажется, что моя маленькая проблемка не пройдет. Как я могу от нее избавиться? Как я могу об этом забыть? Может быть, получится в Хогвартсе. Там мне точно будет не до этого». Отправив ответ, Альфис вздохнула. Она каждое лето мечтала о возвращении в школу, или хотя бы охотно в нее собиралась, но теперь ей совершенно не хотелось обратно. После того, что случилось с Роджерсом, ее бы не оставили в покое. И теперь еще атака на министерские поля в лагере, попытка похитить важных чиновников, чтобы шантажировать мадам Тафт. Да, сообщники Пинкстоун и впрямь не хотели никого убивать, но вот навредить явно желали. Газеты точно не собирались убирать эту тему с первых страниц еще несколько месяцев. Фамилия Скамандеров хоть разочек, да мелькала в каждой статье. Слишком уж много внимания для нее, и без того скандального Капитана Дуэльного клуба. Надо было попросить профессора Диппета снять ее с этой должности. Удивительно было, почему он еще этого не сделал. — Альфи! За подвальной дверью кто-то воет! — позвал Джона. — Я пойду помочь!.. — Нет, постой! — сестра бросилась к нему, вынырнув из темного омута своих мыслей. Все же, даже в этой тесной лондонской квартире могло быть весело. Однако девушка продолжала считать часы до возвращения родителей. Вот только ей пришла министерская пестрая сова, принеся записку от мамы: «Я и папа будем поздно. Очень важные дела». Разочарованно вздохнув, Альфис решила развлечь себя готовкой ужина. Сначала для животных в подвале, с которыми им не составляло труда справиться, затем уже для них с братом. Мама вернулась через час, без папы. Она выглядела уставшей и взволнованной. — Эндрю Макгаккет сегодня появился в Министерстве. Его видели уже практически полностью здоровым, — рассказала мама, садясь за ужин, приготовленный дочерью. — Он навестил Морригана и ушел. Альфис теперь переняла мамино волнение. Она не видела мистера Макгаккета с тех самых пор, как он лежал у нее ног, сраженный на поле. Потом родители рассказали, что он пока в больнице Святого Мунго, поправляет пошатнувшееся от сильного магического воздействия здоровье. От него ничего не было слышно до сих пор, что даже пугало, учитывая, каким любителем громких высказываний был этот человек, к тому же подчиненный Дивона Морригана. — И он ничего не сказал? — спросила девушка. — Уркхарт взял с него показания, затем его видели входящим в кабинет Морригана, но они явно наговорились и до этого. Мама высказала прежнее предположение, в которое их семья крепко верила: если Макгаккет подчинялся Дивону, то обязательно все ему рассказал бы — про то, как дети Скамандеров с ним столкнулись в самый ответственный момент и про то, как они чудом избежали поимки. А Морриган умел и мог этим правильно воспользоваться. И поэтому странное молчание самого громкого и болтливого во всем Министерстве человека так пугало. Мама, еще даже не попробовав еды, отложила вилку и посмотрела на дочь с грустью. — На слушании будут все пострадавшие во время нападения волшебники. Со всех возьмут показания о том, что происходило, — сказала она с сожалением. Альфис сжала руки в кулаки, уже понимая, что это значит. — Мы с Тесеем будет заседать рядом с членами Визенгамота. С тобой, Джоной и Говардом будет папа. — Можно ли не брать с собой Джону? — спросила Альфис с надеждой. — Ему ни к чему слушать все это и, уж тем более, в подробностях все вспоминать. А вдруг это вызовет у него… Еще одну вспышку, — шепнула она совсем тихо. — Милая, я тоже не хотела бы, но… — Тина взяла полотенце для рук, сжимая его так крепко, словно хотела порвать на части. Грусть в глазах сменилась гневным отчаянием. Яростью от бессилия. — Морриган говорил со мной и Ньютом. Он намекнул, что знает о том, что случилось там, в лагере. Девушка встала с места так резко, что стул отодвинулся с отвратительным скрипом, а стол пошатнулся. — Что? — выдохнула она. — Макгаккет, очевидно, рассказал ему, — прошипела Порпентина, — как мы и предполагали. И Морриган сказал, что, если мы хотим оставить это в тайне, то должны и дальше молчать. Нетрудно догадаться, чего он хочет… — Чтобы вы больше не выступали в поддержку отмены Надзора? — Альфис, не выдержав, ударила кулаком по столу. — Жирный! Склизкий! Бубонтюбер! — Альфис! — воскликнула мама. — Не так громко! — Мама? — Джона показался на тесной кухне, едва хмуря брови. Он искал источник шума, но увидел только злую сестру, на которую тут же обратил все свое внимание. — Ты злишься, Альфи? На кого? — На одного злого дядю! — прошипела девушка, потирая саднящий кулак. — Все нормально, жмырик, — сказала мама, неловко улыбаясь. — Нет никаких злых дядь. Альфис просто… преувеличивает. — Прре… Что? — Раздуваю из мухи слона, — выдохнула девушка, вспомнив одно из магловских выражений, которое ей рассказали друзья. — Делаю из маленькой проблемы большую. — Из мухи слона! — воскликнул мальчик. — Как? — Это просто так говорят, — Альфис улыбнулась. — Я объясню тебе позже, ладно? Сегодня пустим Китча к себе в постель? — Да! — Тогда кто-то должен его помыть, — пожала плечами девушка. Хотя она редко мыла своего пса. От него по волшебству отскакивала любая зараза, даже если он съедал что-то заразительное. А шишуга постоянно ест что-нибудь заразительное, это был ее горький опыт. В общем, надо было чем-то занять брата. Он любил купаться и любил возиться с животными, так что не было лучшего способа его занять. Когда брат быстро убежал из кухни, Альфис села на место, скрестив руки на груди. Она была уже не так зла, но все еще оставалась сердита и напугана. — Почему папа еще не вернулся? — спросила девушка. — Он сразу после работы отправился на встречу с профессором Дамблдором, — ответила мама. — Он же член Визенгамота и папин друг. Если у кого-то и можно спросить стоящего совета, так это у него. Твой папа всегда так говорит. Альф кивнула, полностью с этим соглашаясь. Ее профессор был Великим Волшебником, она никогда не устала бы повторять это про себя и вслух, а еще он был самым лучшим учителем в мире, также, наверное, самым лучшим гриффиндорцем и, конечно, самым лучшим папиным другом. Ведь у папы было не так много друзей, с которыми он так крепко дружил столько лет. — В любом случае, мы должны пойти на слушание, — продолжила мама, выждав паузу. — И, наверное, должны сказать правду. Альфис, никто не ополчится на нас за то, что у него случаются такие сильные вспышки. Детям это свойственно. Закон это знает и учитывает. Мы не можем позволить Морригану шантажировать нас всех из-за того, что даже не считается преступлением. Девушка поджала губы, не поднимая на маму сомневающегося взгляда. — Ты лучше поужинай, мам, — тихо сказала она. — А я пойду, проверю, как там дела у Джоны. Вдруг он пытается поймать муху, чтобы попытаться ее надуть. Как папа вернется, ты нас обязательно позови. Если папа не вернется до того, как Джона уснет… — Я все понимаю, милая, — ответила Тина. — Иди. Спасибо за ужин. И Альфис, пойдя разыскивать мальчика, натянула на лицо улыбку, чтобы не выдавать перед братом свое отчаянье. Незачем ему было переживать, когда все только начало налаживаться. Папа вернулся через полчаса, уставший и жаждущий поделиться новостями. Его дочь как раз уложила спать младшего брата и собиралась убрать уже остывший ужин, но пришлось разогревать, хотя отец и настаивал, что не хочет есть. — Дамблдор посоветовал идти нам всем, — рассказал он. — Макгаккет мог не увидеть, от кого пошла атака, так что Морриган, очевидно, не знает, что именно произошло. И Дивон может думать, что это была Альфис, которой запрещено колдовать. — Но Закон и на ее стороне тоже, — Тина качнула головой. — В кодексе ясно сказано… — … Что колдовать вне Хогвартса несовершеннолетнему волшебнику можно в ситуации, где есть угроза для жизни, — закончил за нее Ньют. — Да. Но Морриган мог бы придумать, какое обвинение ей предъявить. Поэтому нам всем стоит пойти и нам всем стоит говорить правду, что это был Джона. Ему точно ничего не грозит. — Нужно дать понять Морригану, что не стоит нас шантажировать. В отличие от него, мы хотя бы отлично знаем законы, — Тина уверенно подняла подбородок. Альфис была рада, что они могут решить проблему так легко, что им не придется больше хранить эту тайну, и что они из-за этой тайны не пострадают, но все же ей было не по себе. Может быть, эта паранойя все еще говорила в ней, может быть, это уже было помешательство на полной безопасности брата. Но, уверила она себя, на родителей стоит положиться. И на профессора Дамблдора тоже.